Друзей, в полном понимании этого слова, Крастонов не имел. Наиболее тесные отношения, максимально приближенные к понятию дружбы, у него сложились с майором Легиным, работавшим тогда заместителем начальника управления уголовного розыска Прикамского УВД. Возможно, окружающих отпугивало его неприятие некоторых человеческих слабостей и непримиримость к людским порокам.
Его прямота иногда граничила с наивностью, а бесстрашие - с удалью. Зависть, жалость и эгоизм были полностью чужды его натуре. Тем не менее, под меткое определение О. Генри "прям, как грабли и незатейлив, как редис" он совершенно не подпадал.
Имея сложный характер, отточенный особенностями милицейской службы, Крастонов сохранил в своей душе юношеский романтизм и, как ни странно, ранимость. А в некоторых житейских вопросах проявлял неплохой вкус, изысканность и респектабельность.
Коллеги любили его за незлобивость, незлопамятность и ценили за честность, порядочность и готовность всегда придти на помощь. Преступный мир уважал за принципиальность, отсутствие подлости и неподкупность.
Нечистых на руку сотрудников возле себя Крастонов не терпел, даже если не было прямых доказательств их причастности к взяточничеству. И пытался бороться с этим всеми возможными средствами.
* * *
На площадке у здания Прикамского УВД парковались различные автомашины. В основном, у работников милиции были "Жигули" различных моделей, несколько потрепанных "Фольксвагенов" и "Опелей".
Шикарная новенькая БМВ-525, лихо завернувшая на стоянку, смотрелась среди них явно чуждым элементом. Из нее вышел молодой мужчина в форме капитана милиции. К машине сразу подошли несколько человек и с восхищением стали ее разглядывать.
- Слушай, Лаврушкин, - произнес один из подошедших, - откуда у тебя такая шикарная тачка? Твоя, что ли?
- Машина принадлежит моей матери, - заносчиво ответил капитан, - а, вообще, как говаривал Остап Бендер: "машина не роскошь, а средство передвижения".
Он достал пачку сигарет "Pall-Mall", медленно прикурил сигарету с золотым ободком с помощью дорогой зажигалки, затем гордо зашагал к зданию УВД. Остальные смотрели вслед.
- Пэл-Мэл курит, - отметил один, - и где только достает?
- Ма-атери-и, - передразнил другой, - мать его работает обыкновенной учительницей в школе. А отец давно умер…
УВД жил своей обычной жизнью. У некоторых кабинетов толпились вызванные люди, по коридорам сновали озабоченные сотрудники с бумагами и папками из туалетов, превращенных в курилки, валил густой сизый дым.
Крастонов, в то время еще подполковник, сидел у себя в кабинете и внимательно читал какой-то оперативный документ. Напротив расположился Легин в капитанской форме.
Крастонов закончил читать и поднял глаза на коллегу.
- Ну, что? - поинтересовался Легин.
- Знаешь, - ответил Крастонов, - это же обычное агентурное донесение… Может, и есть доля правды, а может - и оговор…
- Александр Олегович, - возмущенно возразил Легин, - да вы видели, какая у него машина? А в кабинете всегда коньяк "Хэннеси" держит. Вы видели когда-нибудь его в продаже? И стоит он, наверное, целую месячную зарплату…
- Есть информация и есть информация, - сумрачно заметил Крастонов, - еще товарищ Ленин учил различать некоторые понятия… Мы, конечно, присмотримся к этому Лаврушкину…
- Пока мы будем присматриваться, он все наши наработки "Гирею" сдаст, - запальчиво воскликнул Легин, - его ж не раз фиксировали рядом с этим вором в законе…
- Не горячись, Андрюша. Не будем пока рубить сплеча.
Через некоторое время случай предоставил им право распрощаться с Лаврушкиным.
Легин получил очередное звание, положенное ему по занимаемой должности. Традиция "обмывать" такое событие существовала во все века. По поводу присвоения Легину звания майора, в его кабинете собралось скромное застолье. На столе - бутылки с обычной водкой. Хлеб, сыр, огурцы, открытые банки с консервами, колбаса - стандартные дежурные закуски…
Присутствовало человек шесть, в том числе был и Лаврушкин.
Все собравшиеся подняли стаканы с водкой.
- Пусть она не будет у тебя последней, - торжественно произнес Крастонов и опустил в стакан Легина большую майорскую звездочку.
Все чокнулись и дружно выпили.
Легин осторожно снял со своего языка звездочку и бережно положил ее в нагрудный карман. Крастонов тут же достал из кармана майорские погоны и протянул их Легину.
- Спасибо, - поблагодарил Легин и положил погоны в ящик стола.
Пошло обычное застолье, сослуживцы выпивали и закусывали. Начались рассказы о былом, анекдоты и просто разговоры…
Встал с полным стаканом крепыш в майорской форме.
- Выпьем, братцы, пока тут - на том свете не дадут… - торжественно провозгласил он.
- Там дадут иль не дадут - выпьем, братцы, пока тут… - тоже встал и продолжил еще один из сослуживцев.
- Ну, а если, там дадут - выпьем, братцы, там и тут! - завершил третий.
И, все трое, хором:
- Ура Легину за предоставленную возможность выпить, пока тут!
Все засмеялись, выпили, и застолье потекло своим чередом. Оперативники умели и, что греха таить, любили выпить, особенно в своем кругу. Что ни говорят о вреде алкоголя, но стресс он снимает замечательно.
Вечеринка уже близилась к концу, и Крастонов, на правах старшего, провозгласил завершающий тост.
- Мы сильны, пока у нас есть дух братства, - произнес он, - пока существует боевая взаимовыручка, пока поддерживаются добрые отношения. Давайте же соблюдать старинные традиции российского офицерства и блюсти офицерскую честь!
Все чокнулись и выпили стоя. Затем все шумно разом сели и стали напоследок закусывать оставшимся на столе. Ждали лишь заключительного слова самого виновника торжества. И тут торжество вдруг подпортил капитан Лаврушкин. Находясь в заметном подпитии, он забубнил в своем углу, обращаясь к соседу.
- Традиции, офицерская честь, все это пустое… - его негромкое бормотание, однако, было хорошо слышно всем остальным.
Крастонов остановил на говорившем каменеющий взгляд.
- Слова все это, и не более того… Клоун-попрыгунчик этот, как его, Газманов: "…ваше сердце на прицеле…", - не замечая реакции окружающих, продолжал бормотать Лаврушкин своему соседу, - …да, на прицеле, так за это дайте нам все, что положено… Деньги нормальные… А звездочке той в базарный день цена - копейка…
Наступила мертвая тишина.
Звенящим от гнева голосом Крастонов громко скомандовал:
- Встаньте, Лаврушкин!
Тот недоумевающе покосился на подполковника, но нехотя встал.
- Завтра идите к генералу и проситесь в другую службу! В нашем коллективе… - Крастонов прервал фразу, затем через мгновение продолжил, - короче, гнилой вы человек, Лаврушкин. И, думаю, плохо кончите. А сейчас убедительно прошу вас покинуть нашу компанию!
Тот молча вышел. Веселье затихло. Все начали расходиться.
Лаврушкин же кончил и в самом деле плохо. Сперва он перевелся в отдел по борьбе с экономическими преступлениями, но прослужил там совсем недолго. Оттуда Лаврушкин перешел во вновь создаваемую налоговую службу, стал там заместителем начальника отдела, но, видимо, проявил свои таланты во всем блеске и сгорел на взятке. Он настолько обложил коммерсантов данью, что те, не выдержав, заявили об этом в областную прокуратуру. Было подключено управление ФСБ, отследившее большинство связей Лаврушина и зафиксировавшее методы налоговика в отношении предпринимателей.
Лаврушкин был взят с поличным при получении очередной взятки мечеными долларами, арестован и осужден к девяти годам лишения свободы. Скоро о нем все позабыли.
* * *
Крастонов себя работе всего себя. Даже по вечерам он допоздна задерживался в кабинете. Случайно попадавшие к нему в неурочный час сотрудники часто видели его сидевшим за столом и корпевшим над какими-то бумагами. Он что-то чиркал на листах, правил, рисовал схемы, досадливо комкал исписанные листки и швырял их в урну, затем брал новые листки и вновь писал.
- Не иначе, кандидатскую пишет, в науку готовится, - прошел по управлению слух.
Но начальник криминальной милиции области писал не кандидатскую. Он набрасывал этапы плана по ликвидации организованной преступности в Прикамске, которая, как и в других городах России, вгрызлась в здешнюю экономику и потихоньку пережевывала ее, подбрасывая лакомые кусочки коррупционным городским и областным чиновникам. На криминальные деньги создавались различные посреднические структуры, несуществующие фирмы для перекачки денег за границу и даже банки, подпитывающие криминалитет финансами.
Хуже всего было то, что на преступников работали и некоторые из сотрудников правоохранительных органов, благодаря чему криминалитет иногда узнавал об оперативных разработках, направленных на борьбу с уголовной и экономической преступностью.
Многоногая и многоголовая гидра эта обзаводилась все новыми головами, в том числе, и в различных сферах управленческой деятельности. Старые же - теряла крайне редко, ввиду созданной специальной их защиты. Ее ставленники, например, сидели и в законодательном собрании области, и в городской думе, имея депутатский статус неприкосновенности.
Одним наскоком разросшегося коррупционно-криминального спрута было не то, что не одолеть, но даже и не приостановить. Крастонов все читал разную специальную литературу и думал, думал, думал. Он был одержим этой идеей.
Опыт Италии, США, Китая, Аргентины, Гонконга в борьбе с коррупцией и организованной преступностью. Реформы Людовика XII по укреплению судебной системы средневековой Франции и упорядочению налогообложения, преобразования Петра I, учредившего органы высшего государственного контроля и политического сыска, "контрреформы" Александра III, усилившего роль полиции и административных мер в государстве. Методы Кромвеля, подавившего движения левеллеров и диггеров, и установившего в Англии XVII века режим единоличной военной диктатуры, и Пиночета, сделавшего то же в современном Чили. Формы борьбы инквизиции за общественную нравственность и Парижской Коммуны против куртизанок. Научные труды, рефераты, историческая литература на эту тему - все это стало предметом тщательного изучения милицейского полковника.
В кабинете Крастонова шел его оживленный спор с Легиным. Оба были предельно разгорячены.
- Не утопия это, - запальчиво убеждал Крастонов, - план этот может сработать, но только при условии его поэтапного исполнения и при наличии многих способствующих разновременных условий.
- Вы же, в принципе, отрицательно относитесь к планированию, особенно, в сфере раскрытия преступлений и отлавливания криминальных элементов, - возражал Легин, - и в то же время требуете, чтобы в каждом оперативном деле лежал план оперативной работы. И что это дает?
- Для работы - ничего, - признался Крастонов. - Жизнь постоянно подбрасывает такие пертурбации, ребусы и пируэты, что никаким планированием оперативно-розыскных мероприятий не предусмотришь. Сыщик идет по следам преступника, и каждый след - новый. Этим все сказано.
- Ну вот, - обрадовался Легин.
- Зато для многочисленных проверяющих здесь будет широкое поле деятельности, - с иронией произнес Крастонов. - Это объект их пристального изучения на предмет различных недостатков, недоделок и недоработок. То не запланировано, это не доведено до конца, здесь не допланировано - вот и справка готова, не зря человек съездил на периферию, в глубинку.
- Да мы ж и готовим эти справки, - горячился Легин, - а они спецы только посидеть за ушицей или под шашлычок. И ухватить сувениры, чтобы смягчить некоторые, добавленные уже ими, грозные обороты справки… Которую, кстати, больше никто и читать не будет, и она тихо осядет в одном из бесчисленных нарядов. А затем уезжают с чувством выполненного долга, и с чистой совестью. Полное же отсутствие планов приравнивается к абсолютному провалу в работе и грозит служебными неприятностями, вплоть до снятия с должности…
- Погоди, Андрюша, - остановил вдруг его Крастонов, - ты затянул меня не в ту степь. Планы планам рознь. Есть тактика, а есть - стратегия. Я же хочу решить проблему преступности стратегически.
- Жизнь давно показала, что бороться с язвами общества путем планирования даже масштабных мероприятий на общегосударственном уровне - занятие безнадежное, - отпарировал Легин.
- Например?
- Пожалуйста, - предложил Легин, - возьмите Соединенные Штаты Америки: чего они добились, введя у себя в 1920 году "сухой закон"?
- И чего?
- Кроме вреда - ничего. И, учтите, обстоятельные американцы провели целый комплекс запланированных общегосударственных мер, вплоть до принятия поправки в свою Конституцию. Терпеливые штатовцы держались дольше всех в истории подобных многочисленных попыток - целых тринадцать лет. А добились? Расцвета самогоноварения, контрабанды, создания наркомафии и зарождения международной организованной преступности… Да вы же сами приводили этот пример на общегородском активе, а я просто потом поинтересовался поподробнее.
- Ну-ну…
- Но у нас всегда был свой, особенный путь развития. Естественно, в 1986 году выдвинув в СССР лозунг полного искоренения пьянства, мы в очередной раз просто наступили на уже опробованные грабли…
Крастонов усмехнулся.
- Ты пойми, - проникновенно произнес он, - я тщательно изучал опыт чужих ошибок, причины неудач, и у меня созрел план совершенно иного рода. Это реальный поэтапный рабочий план. По-э-тап-ный. Без проведения в жизнь одного этапа - невозможно осуществление следующего…
Увы. Осуществить этот план в Прикамске Крастонову так и не довелось. Как в классических романах, так и в жизни, вмешался женский фактор.
Ставший уже полковником в еще сравнительно молодом для этого чина возрасте Крастонов так и не сумел обзавестись семьей. Как в жизни любого мужчины, у него случались любовные романы, но все - непродолжительные. Лишь однажды его крепко "зацепила" девушка с простым русским именем Маша.
Она служила секретаршей в приемной начальника Прикамского УВД, генерал-майора милиции Гречкова. Бывавший по делам службы в кабинете генерала, его первый заместитель почти каждодневно лицезрел ладненькую фигурку секретарши. Механически он отмечал стройные ноги, симпатичные аппетитные округлости, миловидное личико, но и только. Особенного мужского интереса он к ней не проявлял.
Но все изменилось в одночасье.
Как-то вечером шел сильный дождь, сопровождающийся порывистым ветром. Крастонов ехал с работы домой на служебной машине. Он сам был за рулем.
Впереди на тротуаре показалась тоненькая фигурка в облепленном мокром платье, со сломанным опущенным зонтом, бредущая по лужам с отсутствующим видом.
Крастонов почти проехал уже мимо, лишь мельком глянув в сторону прохожей. Вдруг он поймал себя на мысли, что этот силуэт ему чем-то знаком.
"Ба, да это же наша Маша", - наконец-то осенило его, и Крастонов сдал назад.
Девушка забралась в машину.
Хлюпающий нос, заплаканные глаза и мелкая дрожь озябшего тела что-то затронули в его душе, и появилось желание позаботиться о девушке, помочь ей, обогреть. Крастонов был в прекрасном настроении из-за того, что стало известно о представлении его к государственной награде. Ему удалось предотвратить террористический акт в командировке на Северном Кавказе, находясь в составе созданного в связи с этим штаба. И Крастонов полагал, что награду эту он своими действиями заслужил, а не просто при сем присутствовал.
Из чистого сострадания он отвез ее к себе домой, в свою холостяцкую двухкомнатную квартиру, где всегда царил идеальный порядок. Крастонов напоил девушку горячим чаем с кубинским ромом, и сам, за компанию с ней, глотнул по случаю удачного дня. Сначала они просто сидели за столом и разговаривали. Из деликатности Крастонов даже не спросил, откуда она возвращалась и отчего плакала. У каждого могут быть свои дела, свои секреты, свои переживания.
Ему приятно было смотреть на ее свежее раскрасневшееся лицо с гладкой чистой кожей, будто она только что приняла ванну, хотя Маша лишь сняла намокшее платье и набросила на себя его темно-зеленый махровый халат, висевший в ванной комнате. Халат этот подарили ему когда-то сослуживцы, Крастонов его не терпел, и вот впервые он мешковато висел на плечах миловидной женщины. Большие серые глаза признательно смотрели на хозяина халата - следов красноты в них как не бывало.
Глаза Маши перехватили его взгляд, и ее щеки покрылись еще большим румянцем.
Маша протянула руку за большой кружкой с чаем, и верх халата невзначай распахнулся. Под халатом больше ничего не было. На мгновение мелькнула красивая грудь с темно-коричневыми тугими сосками. Крастонов отвел глаза в сторону, его рука машинально схватилась на ощупь за что-то на столе и чуть не опрокинула чайник.
Девушка, заметив и его взгляд, и реакцию, быстро запахнула халат.
- Он мне великоват, - без всякого кокетства, спокойно произнесла она.
И вдруг Крастонов осознал, что перед ним сидит интересная зрелая женщина. Ему внезапно захотелось прижаться лицом к ее красивым круглым коленям, видневшимся из-под разошедшихся пол халата. Уж очень уютно они выглядели. И он это сделал….