Прижавшись лицом к холодным прутьям ограды, я просунул руку и дотянулся до аккуратно перевязанной бечевкой "Сан-Франциско кроникл". Разорвав бечевку, я раскрыл газету и взглянул на дату - газета от пятого ноября, а Феба исчезла второго.
Я решил заглянуть в дом, надел автомобильные перчатки и, подтянувшись, забрался на каменную стену. Ни шипов, ни разбитого стекла - значит, перелезть будет несложно.
- Проваливай отсюда! - раздался голос у меня за спиной.
Я спрыгнул на землю и повернулся. Из темноты возникла мужская фигура в шляпе с загнутыми полями.
- Ты что здесь потерял?
- Ничего, просто смотрю.
- Посмотрел, и хватит. Тоже мне, Тарзан нашелся!
Я подобрал фонарь и направил свет ему в лицо. Это был крупный мужчина лет сорока, довольно красивый, если бы не вздернутый, как у клоуна, нос и бегающие глазки, какие бывают у ипподромных "жучков" или игроков в рулетку. На нем был темный строгий костюм и веселенький галстук в полосочку - такие почему-то носят неудачники.
Он повел своим курносым носом и осклабился:
- Убери фонарь. А то разобью.
- Попробуй.
Отдуваясь, как будто подымается в гору, он сделал несколько шагов в мою сторону, а потом остановился и стал раскачиваться на каблуках. При свете фонаря видно было, как он сучит в грязи своими остроносыми штиблетами!
- Ты кто такой?
- Да вот, приехал навестить старую знакомую, миссис Кэтрин Уичерли.
- Она здесь больше не живет.
- А ты ее знаешь?
- Я на нее работаю.
- Кем же?
- Отвечаю за безопасность дома. Чтобы жуликам и бродягам неповадно было.
- А где я могу найти миссис Уичерли?
- Я здесь не для того поставлен, чтобы на вопросы отвечать. Я за частную собственность отвечаю.
В его визгливом голосе послышалась угроза, которая тут же материализовалась в виде маленького пистолета: он извлек его из заднего кармана брюк и направил мне в лицо:
- Убирайся.
Мой пистолет лежал в машине, на заднем сиденье. Впрочем, это уже значения не имело, и я убрался.
Когда я пересекал Береговую петлю, мне казалось, что я перехожу границу между двумя странами. На улице Восточного Пало-Альто попадались, конечно, белые, однако большинство жителей были цветными. Жалкие домишки перемежались казенными квартирами, за которые драли втридорога, и ощущение было такое, что едешь через гетто.
Сэмми Грин состоял в профсоюзе моряков, получал солидную зарплату и жил в одном из лучших домов, на одной из лучших улиц, куда не доносились ни шум транспорта, ни запахи из бухты. Его жена, красивая молоденькая негритянка в нарядном платье, со сложнейшей прической и с блестящими сережками в ушах, сообщила мне, что ее муж сегодня ночует в Гилрое - на другой день после возвращения из плавания он всегда навещает родителей и берет с собой детей. Нет, телефона у его родителей нет, а вот адрес она дать может.
Вместо этого, однако, я спросил у нее, как проехать в Вудсайд, где жили тетя и дядя Фебы.
Глава VII
Прежде чем я обнаружил на подымавшейся к прибрежным холмам дороге почтовый ящик с именем Карла Тревора, пришлось проехать пять миль по серпантину, огибавшему территорию Стэнфордского колледжа. Дом Тревора назывался "Тенистая аллея". Когда я въезжал в ворота, до меня откуда-то издалека донеслось ржанье, но отвечать на приветствие лошади я не стал.
За деревьями стоял ярко освещенный дом из камня и красной древесины. Дверь мне открыла, предварительно ослепив меня ярким светом фонаря, служанка в черной юбке и белой блузке.
- Миссис Тревор дома?
- Она еще не вернулась из Пало-Альто.
- А мистер Тревор?
- Раз не вернулась она, значит, не вернулся и он. - В ее голосе послышались назидательные нотки. - Миссис Тревор поехала на станцию встретить мужа. Они должны быть с минуты на минуту, сегодня что-то запаздывают.
- Я подожду.
Служанка окинула меня испытующим взглядом, по всей вероятности решая, где такому посетителю причитается ждать - в гостиной или на кухне. Я постарался всем своим видом изобразить джентльмена и был отведен в очень уютную гостиную, которую служанка почему-то называла библиотекой. Впрочем, на обшитых деревом стенах действительно висели полки с книгами - Треворы увлекались историей, в особенности же историей Калифорнии.
Только я начал листать номер "Американского наследия", как у ворот послышался шум мотора. Подойдя к окну, я увидел, как Треворы выходят из "кадиллака": она - спереди слева, он - справа. Миссис Тревор была худой дамой лет пятидесяти с хищным лицом, а ее муж - широкоплечим мужчиной в фетровой шляпе, с портфелем в руке. Цвет лица у него был нездоровый.
Когда они стали подниматься по ступенькам, миссис Тревор хотела было взять мужа под руку, но он движением, в котором сквозили раздражение и ущемленное самолюбие, оттолкнул ее и взбежал наверх, перескакивая через две ступеньки. Жена наблюдала за ним глазами полными ужаса.
Когда через несколько минут миссис Тревор вошла в библиотеку, вид у нее был все еще испуганный. Она была в жемчугах и в скромном темном платье, из тех, что стоят бешеных денег - в данном случае, правда, выброшенных на ветер: оно еще больше подчеркивало угловатость ее фигуры и тощие, как у жареного цыпленка, плечи.
- Что вам угодно?
- Меня зовут Арчер. Я - частный сыщик. Ваш брат Гомер Уичерли нанял меня на поиски вашей племянницы Фебы. Впрочем, может, вы не в курсе?
- В курсе. Брат звонил сегодня днем. Просто не знаю, что и думать. - Она заломила руки с такой силой, что хрустнули суставы. - А какие идеи у вас? Она что же, убежала?
- У меня, миссис Тревор, пока никаких идей нет. Я только что был в Атертоне и обнаружил, что пропала не одна Феба. Дом ее матери продается, и вид у него нежилой. Я, признаться, рассчитывал узнать у вас, где сейчас миссис Уичерли.
- Кэтрин? - Элен Тревор опустилась на стул и жестом пригласила меня сделать то же самое. - А при чем тут Кэтрин?
- Последний раз Фебу видели вместе с матерью. Они сошли с парохода в день отплытия вашего брата. Вскоре после этого миссис Уичерли покинула свой дом. Куда она могла поехать, не знаете?
- Я за перемещениями Кэтрин не слежу. Она сама предпочла выйти из нашей семьи. - "И слава богу", хотелось, наверно, добавить моей собеседнице. - Гомер, должно быть, говорил вам, что они развелись прошлой весной в Рино.
- А оттуда, значит, она переехала в Атертон?
Миссис Тревор утвердительно кивнула своей хищной седой головкой:
- Вот именно. Не нашла ничего лучше, как поселиться по соседству с нами! Впрочем, я ее понимаю. Она надеялась воспользоваться нашим положением в округе. Но в наши планы это не входило. У Кэтрин - своя жизнь, у нас - своя. - Элен Тревор поджала губы. - Ничего удивительного, что в конце концов она из Атертона уехала.
- И все-таки как вы думаете, почему?
- Я же сказала вам, понятия не имею. В любом случае я уверена, вы пошли по ложному следу. Феба едва ли могла уехать с матерью. Они ведь не ладят.
- Возможно. И все же мне надо поговорить с миссис Уичерли.
- Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. - Миссис Тревор вскинула голову, словно прислушиваясь к голосу собственного рассудка. - Не сочтите меня плохой христианкой, мистер Арчер, но моя невестка, как говорится, в печенках у нас сидит. Я ведь для нее в свое время сделала немало: еще до того, как она вышла замуж за брата, я взяла ее к себе в дом и попыталась научить всему тому, что полагается знать воспитанной женщине. К сожалению, мои наставления своего действия не возымели. Последний раз, когда я ее видела… - Миссис Тревор осеклась и крепко сжала губы - семейная черта.
- Когда вы видели ее последний раз?
- В тот самый достопамятный день, когда Гомер отправился в далекие края. По принципу: чем дальше, тем лучше. Кэтрин, как видно, узнала из газет, что он уезжает, и решила напоследок испортить ему настроение. Странно, что ее вообще пустили на пароход. Я и раньше не раз видела ее пьяной, но такой наглой и грубой - впервые.
- Что ей надо было?
- Деньги. Так, во всяком случае, она заявила. Ведь Гомер со своими миллионами отправлялся на край света, а несчастная Кэтрин должна была перебиваться с хлеба на воду на то нищенское пособие, которое он ей выделил. Меня очень подмывало сказать Кэтрин, что немного поголодать ей только полезно. Я шучу, разумеется: она ведь, как всегда, сильно преувеличивала - Гомер, я точно знаю, заплатил ей единовременно сто тысяч и вдобавок выплачивает три тысячи ежемесячного содержания. А она тратит все до последнего цента.
- Каким образом?
- Откуда я знаю! Кэтрин всегда любила жить на широкую ногу - поэтому, собственно, она и вышла за брата замуж - лично я ни минуты в этом не сомневаюсь. Я слышала, что за дом Мандевилла она отдала семьдесят пять тысяч - немалая сумма, вы не находите, тем более для женщины в ее положении?
- Дом Мандевилла?
- Тот самый дом в Атертоне, который сейчас, по вашим словам, продается. Она купила его у капитана Мандевилла.
- Ясно. Возвращаясь к сцене на пароходе, вы не заметили, как реагировала на происходящее ваша племянница?
- Точно не помню. Наверняка она была в ужасе. Как и все мы. Мы с мужем ушли, когда скандал был еще в самом разгаре. У мистера Тревора больное сердце, и ему нельзя волноваться. Если Кэтрин ставила своей целью испортить нам проводы, то это ей удалось как нельзя лучше.
- Стало быть, вы не видели, как она вместе с Фебой покинула корабль?
- Нет, я же говорю, мы ушли раньше. А вы уверены, что так оно и было? Что-то не верится.
- Мне об этом сообщил один из членов команды. По его словам, мать и дочь вместе сошли на берег и уехали на такси. Куда - неизвестно.
- Ситуация хуже некуда. - Миссис Тревор прижала к груди руки. - Мой муж пришел в ужас, когда узнал. Надо было сначала дать ему отдохнуть - домой с работы он приезжает такой усталый. Но я не удержалась и прямо на вокзале выложила ему все, как есть.
- По словам мистера Уичерли, ваш муж очень привязан к Фебе.
- Не то слово. Мы с Карлом относились к ней как к родной дочери. Особенно муж. Если вы найдете девочку, он будет просто счастлив. Мы все будем счастливы, но он - особенно. - Миссис Тревор прижала руку к горлу и стала теребить жемчужное ожерелье. - Не представляю себе, как муж переживет это потрясение. Он редко так волновался, как теперь. И знаете, в том, что случилось, он винит меня.
- Вас?
- Да. Когда Феба не ответила на наше приглашение провести у нас Рождество, Карл испугался, что она заболела, и собрался в Болдер-Бич, однако я его от этой поездки отговорила. Во-первых, ему нельзя водить машину. Во-вторых, мне казалось, что Феба уже взрослая и имеет право проводить праздники как ей заблагорассудится. Я решила, что на этот раз она сочла себя свободной от семейных обязательств. Кроме того, если честно, я на нее немного обиделась - на наше приглашение она могла бы, согласитесь, ответить. Короче говоря, мы не поехали. Как теперь выясняется - очень напрасно. Надо было поехать или по крайней мере позвонить.
Хозяйка дома с таким остервенением теребила бусы, что нитка порвалась, и жемчужины рассыпались по всей комнате.
- Черт побери! - вскричала она. - Сегодня все из рук валится!
Наступая на лежавшие на полу бусы, она кинулась к двери и большим пальцем надавила на кнопку звонка. Прибежала служанка, опустилась на колени и стала подбирать рассыпавшиеся жемчужины.
В это время в дверях появился очень бледный мужчина средних лет в клетчатой домашней куртке. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и с явным интересом, еле сдерживая смех, наблюдал за происходящим. Огромная, ушедшая в плечи лысеющая голова этого человека напоминала пушечное ядро.
- Что происходит, Элен? - спросил он низким, хорошо поставленным голосом.
- Жемчужное ожерелье рассыпалось. - Миссис Тревор злобно прищурилась, давая понять, что виноват в случившемся муж.
- Это же не конец света.
- Просто кошмар какой-то! Когда не везет, так уж не везет.
Стоящая на коленях служанка искоса посмотрела на нее снизу вверх, но промолчала, а миссис Тревор накинулась на мужа:
- Немедленно иди ложись. Нам только твоего приступа сегодня не хватало. - Эти слова воспринимались как очередной ход в сложной словесной игре, где победителей не бывает.
- Не волнуйся, - отозвался мистер Тревор. - Мне уже полегчало. - И он с любопытством посмотрел на меня своими умными голубыми глазами.
- Мистер Тревор, мне бы хотелось поговорить с вами.
Я пустился было в объяснения, кто я такой, но тут вмешалась миссис Тревор:
- Нет, мистер Арчер, прошу вас, не впутывайте в эти дела моего мужа. Я готова ответить на все ваши…
- Чепуха, Элен. Позволь мне поговорить с ним. Сейчас я чувствую себя превосходно. Пойдемте со мной, мистер… Арчер, кажется?
- Арчер.
И, не обращая ни малейшего внимания на протесты жены, Тревор повел меня к себе в кабинет, маленькую комнатку за библиотекой. Закрывая дверь, он издал вздох облегчения.
- Все женщины одинаковы, - сказал он вполголоса. - Виски? "Скотч" или "бурбон"?
- Нет, благодарю. Я за рулем, а Береговая петля и для трезвого водителя не подарок.
- Вы находите? А я, знаете ли, предпочитаю ездить в Сан-Франциско по автостраде "Сазерн-Пасифик". А теперь садитесь и рассказывайте, что там у Фебы. Мне о ее исчезновении рассказала жена, а я ей не слишком-то доверяю.
Он усадил меня в глубокое кожаное кресло, сам сел напротив и внимательно выслушал мой рассказ. Когда я кончил, Тревор довольно долго сидел молча и совершенно неподвижно - казалось, он стоически переносит немыслимые физические или душевные страдания.
- Я сам во всем виноват, - сказал он наконец. - Надо было мне самому за ней присматривать, раз Гомер устранился. Бросил девчонку на произвол судьбы и как ни в чем не бывало уплыл себе по морям по волнам… - Он в сердцах стукнул кулаком по колену. - Впрочем, сейчас важно другое. Что делать будем?
- Искать.
- Если еще есть кого.
- Обычно они остаются в живых, - успокоил его я, хотя сам не очень-то в это верил. - Как правило, они либо считают мелочь в Лас-Вегасе, либо накрывают на стол в ресторане "Тендерлойн", а бывает, обслуживают клиентов в курильне марихуаны или же позируют в Голливуде.
Тревор насупил густые брови, похожие на злобно выгнувших спину гусениц.
- С какой это стати девушка из хорошей семьи станет болтаться по притонам?
- Современных молодых женщин побуждают к бегству выпивка, наркотики или мужчины. Все это, впрочем, лишь разные проявления бунтарства, которому они учатся в школе, да и не только в школе.
- Но ведь Феба по характеру никогда бунтаркой не была. Хотя, видит бог, у нее для этого имелись все основания.
- Вот меня и интересует, какие у нее могли быть основания для бегства. Разговор с Уичерли мне, по сути дела, ничего не дал. Когда он говорит о дочери, то создается впечатление, что он витает в облаках и на землю опускаться не желает.
- Естественно. Это одна из причин ее бегства.
Я ждал, что Тревор скажет еще что-нибудь, но он умолк, и я решил изменить тактику.
- Я слышал, что прошлой весной ваша племянница обращалась к психиатру. Вам об этом что-нибудь известно?
Тревор поднял брови:
- Нет. Но меня это нисколько не удивляет. Когда Феба вернулась в Стэнфорд после пасхальных каникул, она ужасно тосковала. Я знаю, что учиться она стала гораздо хуже.
- Из-за чего же она тосковала?
- Мне она об этом ничего не говорила, но, по словам жены, в Медоу-Фармс на Пасху разразился скандал. Как будто бы из-за каких-то анонимных писем.
- А вы сами их читали?
- Я - нет. Элен читала. Говорит, что довольно гадкие письма. Из-за них, собственно, и разразился очередной - и последний - скандал в семье. - Он доверительно наклонился ко мне: - Терпеть не могу сплетен, но по секрету скажу: Гомер и Кэтрин жили плохо. Им бы развестись лет двадцать тому назад или не жениться вообще. В свое время, когда мы с Элен еще жили в Медоу-Фармс, я часто бывал у них дома и должен сказать, что в такой обстановке жить ребенку несладко, отец с матерью постоянно ссорились.
- По какому поводу?
- По любому. Кэтрин ненавидела Медоу-Фармс, Гомер же ни под каким видом не желал переезжать. Да и вообще между ними не было ничего общего. Когда они поженились, ему было уже за тридцать, а ей не было и двадцати. И не только в возрасте дело. Они абсолютно на все смотрели по-разному, а Феба - до того, как уехать учиться, - между ними разрывалась. Это вовсе не значит, что у Гомера плохой характер - просто в его семье всегда водились деньги, а богатство делает человека в каких-то вещах податливым, а в каких-то, наоборот, несговорчивым, даже жестоким. - Он слабо улыбнулся: - Мне ли не знать, ведь я на него уже двадцать пять лет работаю.
- А что собой представляет Кэтрин? Многие о ней плохо отзываются.
- Неудивительно. - Его улыбка преобразилась в гримасу. - После развода, как это часто бывает с женщинами, Кэтрин пошла по рукам. Раньше же это была уверенная в себе, вполне красивая женщина - на любителя, конечно: пышная, довольно вульгарная блондинка. У меня с ней были неплохие отношения, ведь у нее, как и у меня, жизнь складывалась нелегко. Если, конечно, не считать того, что уже в восемнадцать лет она выскочила замуж за богатого человека.
- А что она делала до брака?
- Право, не знаю. Гомер познакомился с ней на юге и привез в Медоу-Фармс. Перед свадьбой она какое-то время жила у нас с Элен. Вести хозяйство Кэтрин абсолютно не умела, и Элен, хозяйка превосходная, многому ее научила. Мне кажется, что до брака Кэтрин работала секретаршей.
- Сколько ей сейчас лет?
- Думаю, около сорока. - Тревор помолчал и исподлобья внимательно посмотрел на меня: - Похоже, вас больше всего интересует Кэтрин Уичерли. Чем это объяснить?
- Последний раз Фебу видели вместе с матерью.
- Правда? Когда же?
- В день отъезда Уичерли. Мать и дочь сошли с корабля и куда-то уехали на такси. Сейчас я пытаюсь это такси разыскать.
- А не проще было бы напрямую связаться с Кэтрин?
- Конечно, но я не знаю, где она. Отчасти поэтому я к вам и приехал.
- Со второго ноября я ее не видел ни разу. В тот день, на борту парохода, она закатила такую истерику, что лучше не вспоминать. Сейчас Кэтрин, надо полагать, в Атертоне, у нее ведь там свой дом.
- Нет, оттуда она уехала, причем, насколько я могу судить, не меньше двух месяцев назад. Дом в Атертоне продается.
- Вот как? Я этого не знал. Вы уверены?
- Я был там всего час назад. Какой-то подозрительный тип увидел, что я забрался на стену, и угрожал мне пистолетом, - я описал Тревору субъекта в веселеньком галстуке. - Вы случайно не знаете, кто это? Мне он заявил, что его наняли сторожить дом.
- Тревор покачал головой:
- К сожалению, нет. И куда могла уехать Кэтрин, тоже понятия не имею.
- У вас с ней есть общие знакомые?
- Здесь, на Полуострове, - нет. Скажу вам откровенно, мистер Арчер: мы с Кэтрин Уичерли всегда были и останемся людьми совершенно разного круга. Мы с женой предпочитаем не общаться с такими, как она.
- А в какой среде вращается Кэтрин?
- Боюсь, что сейчас она не слишком разборчива в выборе знакомых. Впрочем, не хочу сплетничать.
- А жаль.