- Пожалуйста, поймите меня правильно. Я горжусь своим скромным отелем, он совсем не так уж плох, но доводилось мне работать в местах и получше. Что такое настоящая леди, я знаю - уж вы мне поверьте. Это видно сразу - по туалетам, по тому, как она держится, говорит. Такие, как миссис Уичерли, согласитесь, в "Чемпионе" обычно не останавливаются.
- Но у нее могло не быть денег.
- Очень в этом сомневаюсь. Она была прекрасно обеспечена - вы же сами знаете.
- А вы откуда знаете?
- Она показала мне чек на ваше имя. - Тут он вдруг осознал, что слишком много себе позволяет, и стал оправдываться: - Поймите, я вовсе не хочу совать нос в чужие дела, но это был заверенный чек на три тысячи долларов. Она обмолвилась, что получает такую сумму каждый месяц.
- Я вижу, вы располагаете своих постояльцев к откровенным разговорам, - язвительно заметил я.
- Нет, нет, все было куда проще; миссис Уичерли хотела, чтобы я за нее получил по этому чеку деньги. Чек она мне предъявила, чтобы я убедился, что он не фальшивый. Как будто у меня могли быть в этом сомнения! - поспешил добавить он. - К сожалению, я вынужден был отказать ей в этой просьбе: был Новый год, все банки закрыты, а собрать такую сумму мне было негде.
- И что же она сделала с чеком?
- По-видимому, все-таки погасила его в банке. На следующий день, во всяком случае, ваша жена заплатила за номер.
- А из какого банка был чек, не помните?
- К сожалению, нет. Кажется, миссис Уичерли говорила, что чек выписан в банке ее родного города. - Филмор с удивлением уставился на меня своими бесцветными глазами. - Вам же лучше знать!
- Разумеется, просто любопытно, каким образом она получила этот чек в Новый год.
- Он пришел специальной почтой. Миссис Уичерли попросила меня дать ей знать, когда этот чек будет получен. - Тут управляющий заподозрил что-то недоброе. - Простите за нескромный вопрос, этот чек действительно был фальшивый?
- Вовсе нет, - обиделся я.
- Я в этом ни минуты не сомневался. - Мысль о моем воображаемом банковском счете явно его взволновала. - Я настоящую леди сразу узнаю. Надеюсь, вы не обидитесь, если я дам вам маленький совет: присматривайте за вашей супругой, мистер Уичерли. Для одинокой женщины, особенно если у нее водятся деньги, наш город представляет немалую опасность. Чего-чего, а бандитов и проходимцев здесь хватает. - Филмор с опаской посмотрел на мою повязку. - Да вы, по-моему, и сами уже в этом убедились. Миссис Силвадо сообщила мне, что вас ранили.
- Пустяки, упал и ударился головой о тротуар.
- Неужели на нашей стоянке? Не может быть!
- Нет, прямо на улице, на ровном месте. У нас в семье все страдают падучей болезнью.
- Какой ужас!
Управляющий стал нервно приглаживать рукой хохолок на затылке, потом машинально достал расческу и провел ею по своим жидким волосам. Не справившись с хохолком, мистер Филмор убрал расческу в нагрудный карман пиджака.
- Раз уж мы заговорили о болезнях, - сказал я, - спасибо вам, что ухаживали за моей женой.
- Мы делали все, что в наших силах. Я вызвал врача, но миссис Уичерли отказалась его принять. Разумеется, доктор Брох не самый лучший доктор на свете, - добавил он извиняющимся тоном, - но его приемная находится неподалеку, и мы всегда пользуемся его услугами.
- Вчера вечером я говорил с доктором. Он считает, что у жены была депрессия.
- Да, мне он сказал то же самое. Судя по всему, так оно и было.
- А доктор Брох в разговоре с вами не указал на причину депрессии?
- Нет. Может, просто она страдала от одиночества. - Голос у управляющего дрогнул, как будто он на собственном опыте знал, чем это чревато. - Как бы то ни было, она заперлась у себя в номере и несколько дней оттуда не выходила.
- Не помните, когда именно это было?
- В начале месяца. Началось это второго января, в тот день, когда миссис Уичерли заплатила за первую неделю своего пребывания здесь. Она не выходила из номера до конца недели. В середине недели я вызвал Броха, но лечиться ваша супруга не пожелала. В конце концов она вышла из депрессии без помощи врача, но далось это ей нелегко. Когда ваша жена впервые появилась на людях, она постарела на десять лет, мистер Уичерли. Она явно очень страдала.
- Физически или психически?
- Трудно сказать. Я плохо разбираюсь в тайнах человеческой психологии, тем более женской. Раньше меня это интересовало, теперь - нет. - Его пальцы опять нащупали упрямый хохолок на затылке и чуть было его не выдернули. - Я, как и вы, разведенный. У нас с вами вообще много общего.
- Как вы думаете, мог в ее комнате быть еще кто-то?
- Еще кто-то?!
- Да, в те дни, когда жена не впускала к себе прислугу. Могла она кого-то у себя прятать?
- Но как? Мы же следим, чтобы в одноместном номере не жили вдвоем - ведь это вопрос не только денег, но и морали.
- Речь идет вовсе не обязательно о мужчине. - Я достал фотографию Фебы. - Вам эта девушка на глаза не попадалась?
- Нет. Никогда. Это ваша дочь, если не ошибаюсь. Похожа на мать.
- Да, это моя дочь.
Когда человек часто врет, с ним происходят странные вещи: он начинает верить в собственную ложь. Вот и я поймал себя на том, что верю, будто Феба - моя дочь. Теперь, если окажется, что ее нет в живых, я разделю с Уичерли боль утраты - ведь разделяю же я его чувства к бывшей жене.
Глава XIII
Я вернулся в Сан-Франциско. Стояло ясное, свежее январское утро - один из тех прозрачных зимних дней, когда боги на горе Диабло дают городу и морю вволю понежиться на солнце. Я съехал с автострады "Скайвей" и по Маркет-стрит поехал в Пауэлл.
Поставив машину на Юнион-сквер, я купил себе мягкую шляпу, чтобы не видно было повязки, и во второй раз поговорил со стариком диспетчером в желтой кепке. Таксист по кличке Гарибальди еще не появлялся, но старик пообещал, что, если Гарибальди объявится, он передаст, что у меня к нему есть дело. На всякий случай я дал диспетчеру пять долларов.
На этот раз в холле отеля "Святой Франциск" народу было мало, и портье внимательно просмотрел регистрационный журнал за ноябрь. Первого ноября Гомер Уичерли въехал в двухкомнатный люкс и, заплатив за сутки вперед, выехал на следующий же день. Его дочь, таким образом, получила возможность переночевать в его номере со второго на третье ноября, однако, воспользовалась ли она отцовским люксом, портье не знал.
После этого, как и в прошлый раз, я зашел в телефонную будку и сделал несколько звонков. Уильям Мэки был занят, сказал, что освободится только через час, и мы договорились вместе пообедать. А Карл Тревор выразил готовность принять меня безотлагательно.
Контора компании Уичерли "Земля и строительство" размещалась на девятом этаже десятиэтажного каменного здания к югу от Маркет-стрит. Смазливая девица с претензиями несостоявшейся стюардессы подняла меня на скоростном лифте на девятый этаж, и я очутился в приемной, по стенам которой были развешены картины из охотничьей жизни.
Прорвав, хоть и с трудом, круговую оборону, которую заняли многочисленные секретарши, я вошел наконец в личный кабинет Карла Тревора. Из окна открывался типичный городской пейзаж: красный мост в обрамлении двух высоких зданий. В комнате было много кресел коричневой кожи, длинный, обставленный дюжиной стульев стол для заседаний, макет Центральной долины, утыканный, словно площадка для гольфа, красными флажками, а также гигантский письменный стол, за которым, прижав к бычьей шее похожую на черную птицу телефонную трубку и рассуждая о сводном балансе и взаимных расчетах, сидел Карл Тревор. Увидев меня, он знаком пригласил меня сесть.
Я сел и внимательно посмотрел на него, прикидывая, можно ли ему доверять. "Пожалуй, можно", - решил наконец я. Во всяком случае, Уичерли, безусловно, доверял ему, а Тревор в свою очередь был искренне привязан к его дочери, быть может даже слишком привязан: его бледное лицо и мешки под глазами свидетельствовали о бессонной ночи.
- Простите, что заставил вас ждать, мистер Арчер, - сказал Тревор, положив телефонную трубку. - Последнее время дел по горло. - Он пытливо посмотрел на меня. - Судя по вашему виду, ночь у вас выдалась беспокойная.
- То же самое можно сказать и про вас.
- Да, честно говоря, эту ночь я провел не лучшим образом - пришлось изучать фотографии неопознанных женских трупов. Некоторые умерли уже несколько месяцев назад. - Он брезгливо поморщился. - Работа у вас - не позавидуешь.
- Зато какое испытываешь облегчение, когда оказывается, что пропавшие без вести все-таки живы!
Тревор резко подался вперед:
- Вы напали на след моей племянницы?
- Это все, что мне удалось выяснить, - сказал я, вынув из кармана листок из блокнота со срисованной на нем надписью, которую я обнаружил на окне отеля "Чемпион". - Копия, конечно, не идеальная, но я очень старался. Как по-вашему, это рука Фебы?
Тревор, нахмурившись, стал изучать надпись.
- Не могу сказать наверняка. Я ее почерк плохо знаю.
- А у вас есть образцы ее почерка?
- Здесь нет. Надо будет поискать дома. Значит, вы думаете, что Феба побывала в гостинице у матери?
- Вполне возможно. Или же ее мать сама вывела на стекле имя дочери. Могла это написать Кэтрин Уичерли?
- Могла, но ее почерк я тоже знаю неважно. - Он бросил мне через стол вырванный из блокнота листок. Брови густые, на переносице сходятся, в голубых глазах сквозит удивление. - Не понимаю, что Кэтрин делала в этой второразрядной гостинице?
- Ела, пила и плакала.
- Поесть и выпить она всегда была мастерица, - согласился Тревор. - По крайней мере в последние годы. А вот слезы - это что-то новое. После развода она не очень-то тужила.
- Видели бы вы ее вчера вечером.
Он вскинул голову:
- Вы хотите сказать, что вы ее видели?
- Вчера вечером в отеле "Гасиенда" у нас с ней состоялся довольно длинный разговор, который, впрочем, кончился несколько неожиданно: какой-то верзила, с которым она вместе путешествует, хватил меня по голове монтировкой. - И я дотронулся рукой до перевязанной головы.
- Черт знает с кем спуталась!
- Да, компания у нее не из лучших.
- Вообще, какая-то темная история, Арчер. Темная и довольно гадкая. Когда вчера вечером я находился у шерифа в Редвуд-Сити, в полицию позвонили из Атертона. В доме Кэтрин найден труп. Труп некоего Мерримена, агента по продаже недвижимости, с которым Кэтрин имела дело.
- Знаю. Труп Мерримена обнаружил я. И звонил тоже я.
- Вы?!
- Я не назвался, потому что всю ночь отвечать на вопросы мне не хотелось. Кстати, буду вам очень признателен, если вы скроете это от своих друзей в Редвуд-Сити. Почему же, на их взгляд, был убит Мерримен?
- Полиция считает, что он стал жертвой бандитского нападения. В заброшенных домах на Полуострове такое последнее время случается часто. Создается впечатление, Арчер, что целый слой нашего общества словно с цепи сорвался и угрожает современной цивилизации - если, конечно, нас еще можно назвать цивилизованными людьми. По сравнению с тем, что у нас происходит, "восстание масс" Ортеги - это еще цветочки.
- Вы все это почерпнули в полиции? Образованные же у нас полицейские стали!
- И не говорите! Естественно, полиция занимается не только розыском бандитской шайки. Я случайно узнал, что они хотят побеседовать с Кэтрин.
- Неплохая идея. Судя по всему, отношения между Кэтрин и Меррименом продажей дома не ограничились. Позавчера он явился в гостиницу и избил ее - возможно, из ревности, а возможно, из корыстных соображений: воры не поделили добычу.
- Вы что же, обвиняете мою родственницу в воровстве?
- Во всяком случае, общается она со всяким сбродом. Ответьте мне на один вопрос, мистер Тревор. Если предположить, что Феба мертва…
- Хорошенькое предположение!
- И тем не менее, если предположить, что Фебы нет в живых, кому может быть выгодна ее смерть?
- Никому, - отрезал он. - Для всех нас это будет тяжелейшим ударом и невосполнимой утратой.
- И все-таки. Ведь в семье есть деньги, и немалые.
Тревор наморщил лоб и пристально посмотрел на меня, теперь его глаза были не синего, а какого-то стального цвета.
- Я понимаю, на что вы намекаете. Но вы ошибаетесь, у Фебы своих денег нет.
- И имущества, которым по доверенности распоряжаются родственники, тоже нет?
- Нет, если бы такое имущество было, мы бы с женой знали.
- А ее жизнь застрахована?
Тревор задумался.
- Кажется, Гомер застраховал Фебу, когда она родилась.
- На какую сумму?
- На сто тысяч.
- А кто эти деньги получит, если с девушкой что-то случится?
- Родители, кто ж еще. - Тревор вздрогнул: - Странные вам приходят идеи в голову.
- Ничего не поделаешь, работа такая.
- Давайте начистоту. Не хотите же вы сказать, что Кэтрин убила собственную дочь, чтобы получить за нее страховку. Это ведь безумие.
- А разве сама Кэтрин не безумна? Я не психолог и не могу судить, что с ней, но вчера вечером она была абсолютно не в себе.
Тревор достал из стеклянной банки сигару в зеленой обертке, раскурил ее и, выпустив дым, сказал:
- Охотно верю, что в последнее время она не в своей тарелке, но ведь это не значит, что она способна на убийство.
- Она же могла не сама убить, а нанять убийцу.
- С каждым разом ваши идеи становятся все оригинальнее.
- Это не идея, а констатация факта.
- Пожалуйста, объяснитесь.
- Позвольте сначала задать вам один нескромный вопрос. Скажите, вы близкий друг семейства Уичерли?
- Хочется думать, что да, - сказал Тревор вполне искренне. - Гомеру я многим обязан, тем более - его отцу. К тому же, вы знаете, я женат на родной сестре Уичерли. А почему вы спрашиваете?
Я набрался смелости и выпалил:
- Вчера вечером Кэтрин попыталась нанять меня убить Бена Мерримена.
- Серьезно? Вы шутите.
- Она не шутила. Шутил я, пытаясь вызвать ее на разговор.
- В котором часу это было?
- Около двух ночи.
- Но Мерримен к тому времени был уже мертв. Полиция считает, что его убили часов в шесть-семь вечера.
- Кэтрин могла этого не знать - или забыла.
- Не понимаю.
- Она могла убить его или подослать к нему убийцу, а потом напрочь забыть об этом - в тот вечер она очень много выпила.
- Чертовщина какая-то! - воскликнул Тревор. - Вы хотите сказать, что Кэтрин подошла к вам и предложила деньги за убийство этого проходимца?
- Ну, положим, это я подошел к ней в баре отеля "Гасиенда". Она заметила, что у меня с собой пистолет, и завелась - а завести ее ничего не стоит.
- Про это можете мне не рассказывать. В день отплытия Гомера она закатила такой скандал, что вспомнить страшно. Но скандалист - это еще не убийца. Зачем, объясните, ей понадобилось убивать Мерримена?
- Он сам нарвался. Накануне он избил ее; впрочем, думаю, дело не только в этом.
Тревор вынул изо рта погасшую сигару и взглянул на нее с отвращением.
- Что вы подозреваете?
- Шантаж. Я в этом почти не сомневаюсь. Ведь Кэтрин - женщина с комплексами. Сколько она денег потратила - и все без толку. Видели бы вы гостиницу, в которой она остановилась. От "Чемпиона" до подворотни - один шаг.
- И все-таки на Кэтрин это совсем не похоже, - откликнулся Тревор, покачав своей большой головой. - Что с ней случилось, непонятно.
- Спросите лучше, что случилось с Фебой, и что Бен Мерримен имел против ее матери.
- Опять строите теории?
- А что делать? Факты ведь мне неизвестны.
- И мне тоже, однако я абсолютно уверен - вы заблуждаетесь. Родители убивают своих детей только в греческих трагедиях.
- Неужели? Почитайте газеты. Другое дело, что родители большей частью не дожидаются, пока их дети вырастут.
Тревор с ненавистью посмотрел на меня:
- Вы за свои слова отвечаете?
- Вполне, как это ни грустно. Впрочем, в убийстве вообще веселого мало.
- Вы действительно обвиняете Кэтрин в том, что она убила свою собственную дочь?
- Нет, но считаю, что этой гипотезой пренебрегать нельзя.
- А почему, собственно, вы делитесь своими гипотезами со мной?
- Потому, что вы можете мне помочь. В настоящий момент Кэтрин Уичерли находится на грани безумия и вынашивает мысль об убийстве. По-моему, мы с вами непременно должны связаться с ней, пока она не попала в руки полиции или не случилось еще чего-нибудь. Но не могу же я один, бросив все дела, без конца заниматься Кэтрин Уичерли - меня же наняли разыскивать Фебу.
- Но вы же считаете, что Фебы нет в живых.
- Что бы я там ни считал, это пока еще не доказано, поэтому я обязан поиски продолжать.
- А что вы от меня хотите?
- Повлияйте на Гомера Уичерли. Нам необходимо, чтобы за его женой была установлена слежка. В Сан-Франциско есть одно вполне приличное сыскное агентство с филиалами во всех крупных городах. Сегодня у меня назначена встреча с шефом этого агентства Вилли Мэки, но для разговора с ним я должен заручиться согласием Уичерли. Вот здесь ваше влияние и понадобится.
- Вы думаете, он меня послушает?
- А почему бы и нет? Уичерли с ним знаком. Позвоните вашему шефу по телефону, в настоящий момент он находится в отеле "Болдер-Бич". Если же его там не окажется, вам скажут, где его искать.
- А почему вам самому ему не позвонить?
- Он человек несговорчивый, вас он скорей послушает, чем меня.
- Как бы не так, - буркнул Тревор, но, нажав кнопку селектора, попросил секретаршу соединить его с Гомером Уичерли. - Если не возражаете, я хотел бы поговорить с боссом наедине, - сказал он, обращаясь ко мне.
Я вышел в приемную, но вскоре Тревор вызвал меня снова.
- Гомер хочет поговорить с вами, - сказал он, передавая мне трубку и недоуменно пожимая плечами.
- Арчер слушает, - сказал я.
- Я вижу, вы нарушаете нашу договоренность. - Голос у моего абонента был необычно тонкий - то ли от расстояния, то ли от напряжения. - Вам же ясно было сказано, что впутывать в эту историю свою бывшую жену я не хочу. Повторяю в последний раз: оставьте ее в покое.
Его тон мне не понравился.
- А почему, собственно, я должен оставить ее в покое? Она что, знает, где зарыто тело?
- Тело?! Какое тело?! - Голос в трубке стал хриплым. - Фебы нет в живых? Вы скрываете это от меня?
- Ничего я от вас не скрываю, мистер Уичерли. Фактами о смерти вашей дочери я не располагаю, но ведь она по-прежнему отсутствует. Как, впрочем, и ваша бывшая жена. По-моему, миссис Уичерли рассказала мне далеко не все, что знает. Мне кажется, не в ваших интересах препятствовать поискам Кэтрин.
- Но вы же хотите, чтобы Кэтрин искал Уильям Мэки!
- Что ж тут плохого? Он сыщик опытный, со связями. Поймите, дело оказалось сложнее, чем мы с вами ожидали. Без помощи местной полиции и частных сыскных агентств мне не обойтись, а для того, чтобы обратиться к Мэки, я должен заручиться вашей поддержкой.
- Исключено! Я не доверяю Мэки и не желаю, чтобы полиция вмешивалась в мои дела. Вы меня поняли?