Я понял, что он имеет в виду. Довод, конечно, веский. Но ведь и у других звезд такие же проблемы. Однако один лишь Барр разрешал их таким крутым способом. Может, он хотел доказать, что в нем действительно шесть футов росту. Или ему просто нравилось драться. А может, все эти четверть часа он морочил мне голову.
Но этого я ему, разумеется, не сказал.
- Думаю, нет, - ответил я. - Но вы все же не производите впечатления самого приятного человека на белом свете.
Он улыбнулся:
- Ну… может, не на всем белом свете.
Глава 9
Контора "Мартин, Рид и Вайсс" занимала последний этаж высотного Абель-Билдинг, что само по себе говорило о больших деньгах. Однако и внутри офиса обстановка и ковры отличались роскошью и дороговизной.
Когда я вошел в кабинет Дж. Лоуренса Мартина, он поднял глаза от каких-то бумаг, окинул меня пронзительным взглядом и положил бумаги перед собой на стол:
- Мистер Скотт?
Это был крупный мужчина. Действительно крупный. На дюйм или два выше меня. Одни плечи весили, наверное, больше, чем некоторые люди целиком. И ширина их была не липой, за счет подплечников пиджака, ибо пиджак висел в углу кабинета на деревянной вешалке. Он сидел за натертым до блеска некрашеным столом, в белой рубашке с расстегнутым воротом и закатанными рукавами, обнажавшими загорелые, крепкие и волосатые руки. Ему было лет пятьдесят, и выглядел он так же внушительно, как и его стол.
- Да, сэр, - ответил я. - Благодарю, что приняли меня без предварительной договоренности.
Я остановился перед столом, пожал протянутую руку и уселся в огромное удобное кресло, обитое тканью букле.
- Какое у вас ко мне дело, мистер Скотт?
Он взглянул на часы. Не демонстративно, но так, чтобы дать понять, что он - человек занятой и время ему дорого.
Но и мне время было дорого.
- Шантаж.
Он сделал удивленные глаза:
- Вас шантажируют?
- Нет. Но, возможно, шантажировали вас.
Ему это, кажется, показалось забавным.
- Меня - нет, - с довольным видом сказал он. - Никогда не шантажировали… пока. А почему вы решили, что это может произойти?
Я вздохнул. Сегодня мне не везло. По крайней мере, с мужчинами.
- Я пытаюсь найти человека по имени Уилфред Джелликоу. Вам это имя что-нибудь говорит?
- Нет. - Мартин слегка нахмурился. - Может быть, когда-то и слышал, но не более.
- Вы могли слышать его, когда ваша фирма защищала на бракоразводном процессе права миссис Глэдис Джелликоу. Около года тому назад.
Он кивнул:
- Возможно. Но все равно этим, должно быть, занимался кто-то из рядовых сотрудников фирмы.
Это действительно было так. Об этом я уже знал. Мартин снова взглянул на часы. На этот раз более открыто.
И тут я с ходу выложил ему все, что знал: о его депутатстве, о стадионе для проведения собачьих бегов, который превратился в ипподром, о его доходах от акций и всем остальном. Закончив, я поделился с ним своими выводами: Джелликоу, обладая такой информацией, мог бы оказать на него давление и попытаться сорвать куш, зная об известности и богатстве Мартина, а также о его намерении баллотироваться в Конгресс.
Все время, пока я говорил, Мартин сидел молча. И только когда я закончил, спросил:
- Это все?
Я кивнул, а он спокойно продолжил:
- Во-первых, я не знаю вашего мистера Джелликоу. Никогда, насколько помню, не встречался с ним и, - тут он слегка улыбнулся, - надеюсь, никогда не встречусь. Во-вторых, отсюда следует, что он со мной не говорил и не пытался меня шантажировать. Как не пытался и кто-либо другой, потому что я просто вышвырнул бы такого типа в окно. А оно на шестнадцатом этаже, и под ним твердый тротуар.
Он показал большим пальцем на окно за его спиной.
- В-третьих, я действительно слышал об этой истории с беговой дорожкой для собак - или лошадей - точно не знаю. - Он улыбнулся. Хорошо еще, что он не стал прикидываться, что эта история ему не знакома. - Однако человека, который был связан с этим делом, звали Джордж Мартин, или Джордж Л. Мартин, и я, Дж. Лоуренс Мартин, не имею к нему никакого отношения. В-четвертых, этот Джордж Мартин, кто бы он ни был, не совершил преступления, из-за которого у него могли бы возникнуть осложнения с законом. И следовательно, абсолютно нет оснований - я совершенно в этом уверен, - чтобы кто-то попытался его шантажировать. Итак, все это никоим образом меня не касается. Есть еще вопросы?
- Нет.
- Теперь последнее: если мне еще раз придется посмотреть на часы, я вас вышвырну в окно. А оно…
- Да, знаю. На шестнадцатом этаже, и под ним твердый тротуар.
Он улыбнулся. Я улыбнулся в ответ и ушел.
* * *
До заката солнца оставалось еще больше часа, когда я позвонил в дверь дома Зины Табур, но небо уже пылало, как подожженная нефть. Нас ждал один из тех великолепных закатов, которыми мы так часто любуемся у нас в Калифорнии.
Я знал, что у мисс Табур был перерыв между двумя картинами, и надеялся застать ее дома. А дом ее представлял собой небольшое, по меркам Бель-Эйра, здание необычной конфигурации, расположенное на живописной территории в два акра в красивейшем месте, приюте богатых, всего в двух-трех милях от Беверли-Хиллз.
Невысокое квадратное строение плавно переходило в боковые пристройки. Вокруг росли дубы, палисандровые деревья, ивы, сенегальские финиковые пальмы, филодендроны с огромными листьями, бегонии и множество других неизвестных мне кустарников и цветов. По газону вились узкие дорожки. Зрелище было красивейшее.
Зина Табур оказалась дома. Наконец-то мне улыбнулась удача. Когда она открыла дверь, я так и застыл, откровенно - и даже грубовато - уставившись на нее. Она тоже была красива. Больше, чем красива. Я впервые видел ее не на экране, а воочию и так близко. Я просто замер, как отключенный робот.
Поверьте, я любовался многими женщинами, разных типов, с разными формами и разными размерами, но сейчас вспомнил, как бармен говорил о Джелликоу, что его опьянение перешло в новое качество. То же самое можно было сказать и о Зине Табур. Обыкновенная красота превратилась в неотразимое очарование, притягательную чувственность - сплав огня, прохлады и не поддающейся описанию женственности.
Она взглянула на меня, потом на пламенеющие небеса и снова на меня, внимательно разглядывая мои белые, ежиком, волосы, круто изогнутые брови, большие, но не слишком, ноги, обутые в белые щегольские ботинки, и мой живописный костюм. И опять перевела взгляд на лицо.
- Боже правый! - воскликнула она со странным, но приятным акцентом. - Кто вы, черт возьми? У вас такой вид, будто вы вылезли из этого… блюдза.
Я почувствовал укол боли. Совсем не такие слова мне хотелось услышать при нашей первой встрече. Было не только неприятно, но и непонятно. Что она имела в виду? Быстро взяв себя в руки, я улыбнулся и сказал:
- Я - Шелл Скотт. А вы, надо полагать, - Зина Табур? Да собственно я и не сомневаюсь…
- Да, я Зина, - ответила она. - Вы не ошиблизь адрезом.
Почти все "с", а иногда "ш" и "ц" она произносила как "з" и при этом складывала губки в напряженную гримаску, что вовсе ее не портило.
Голос ее звучал обворожительно, а сама она, как я уже говорил, была просто божественна. Ее головка не доставала мне даже до плеча. Но какой мужчина не мечтал бы прижать такую головку к своей груди! Зеленовато-серые миндалевидные глаза казались еще больше и блестели сильнее, чем на экране. А форма ее губ могла подвигнуть людей, осуждающих секс, на демонстрацию протеста.
Густые черные волосы, которые она обычно закалывала наверх, искусно укладывая их завитками и гроздьями на макушке, сейчас были распущены, потоком спускаясь с плеча и прикрывая грудь. На Зине были кожаные сандалии, украшенные сверкающими камушками, белые трикотажные брюки и мужская белая рубашка, расстегнутая у шеи. Несмотря на мужской фасон одежды, на мужчину она была похожа не более, чем я на пасторальную пастушку.
- Здравствуйте, мисс Табур, - сказал я. - Мне бы хотелось…
- Зпорим, вы нозите кразные зорты.
- Зорты? А что такое зорты?
- А вы не знаете?
До меня наконец дошло.
- Ха-ха. Нет, я… А вас это интересует?
- Пока нет. Кто вы, говорите? Зелл Зкотт?
- Приблизительно так. Я…
Я задумался. Если я Зелл Зкотт, то блюдзе - это, наверное, блюдце.
- Мисс Табур, - строго сказал я, - неужели вы и правда приняли меня за инопланетянина, который вылез из блюдца? Вы имели в виду НЛО - летающую тарелку?
- Ее замую. Только я не ожидала увидеть такую громадину. Я думала, там обитают маленькие зеленые человечки. А вы зовзем не похожи на маленького зеленого человечка.
Я промолчал. Подобные замечания, решил я, недостойны ответа.
- Я бы хотел поговорить с вами, мисс Табур, по важному делу, - холодно сказал я.
- Важному для ваз или для меня?
- Ну… пожалуй, для нас обоих. Это касается… Вы разрешите мне войти?
Она пожала плечами и, казалось, всеми своими выразительными чертами лица.
- Ну что ж, ризкну.
- Со мной вы в полной безопасности, мисс Табур. Какие бы нелепые мысли ни посетили вашу… прелестную головку.
- О, перезтаньте! Заходите.
Настроение у меня испортилось. Вся моя система умозаключений относительно Уилфреда Джелликоу рушилась. Мне ничего не дала беседа с Уорреном Барром. А с Дж. Лоуренсом Мартином я вообще потерпел полное фиаско. Моя последняя надежда была на Зину Табур, но разговор с ней как-то не клеился.
Однако настроение мое несколько поднялось, когда я стал разглядывать обстановку в доме Зины Табур: ковры, кресла, диваны, подушки, картины. У меня складывалось впечатление, что я вошел в комнату, где вся мебель справляла какую-то оргию.
Но мне это понравилось.
Убранство отличалось изысканностью, присущей Востоку. Бронзовые висячие лампы с замысловатыми прорезями, на одной стене - огромное абстрактное полотно, на другой - яркий ковер. Низкий потолок, толстый палас с высоким ворсом необычного голубого оттенка, как будто с налетом инея, фигуры древних божеств на нем - одни с фантастическими головами, другие - с полудюжиной рук. Одна статуя футов четырех высотой, стоявшая в углу комнаты, изображала танцующего индусского божка. Он стоял на одной ноге, а в каждой из шести рук держал длинный толстый… "О боже", - подумал я.
Мы сели на длиннющий низкий диван, такой мягкий, что я просто утонул в нем. Перед диваном стоял резной столик из темного дерева, позади него что-то вроде двух ярко-красных пуфов на бронзовых роликах.
К такому месту привыкнуть сразу трудно. А привыкать, наверное, приятно. Однако солнце садилось, а я был далеко от дома.
Я изложил Зине все, что узнал от Чейма. Быстро, по-деловому, без лишних церемоний.
Когда я умолк, она сказала:
- Да, убила. И что?
- Вы хотите сказать… вас это нисколько не потрясло?
- Что потрязло?
- Ну… предположим, я начну вас сейчас шантажировать. Как вам это понравится?
- Ха! - усмехнулась она. - Ну, начинайте. Попробуйте. Только как?
- Что?
- Как?
- Что - как?
- Ну, не знаю. Вы же говорили о шантаже.
- Да. Так вот, я вас шантажирую.
- Ни черта вы меня не шантажируете.
- Послушайте, я… я… Ну я же не специалист в этом деле. Но знаю о нем порядочно. И поверьте, это выглядит совсем по-другому. Это уж я знаю.
- А как?
Проклятье! Опять то же самое.
- Так как вы зобираетезь меня шантажировать?
- А, вы об этом. Ну… убейте - не знаю. Если вы не хотите, чтобы вас шантажировали, думаю, заставить вас нельзя. Но послушайте. Вы иностранка, да? Может, мне удастся объяснить. Я знаю о вас нечто, что вы хотите сохранить в тайне. Я вам угрожаю, что расскажу всем о вашей позорной тайне, если вы не заплатите мне солидную сумму. Так я смог бы заработать себе на жизнь.
- И вы не противны замому зебе?
- Но я же не в самом деле этим занимаюсь. Я - сыщик. Я… А, провались оно все!
- А какой зекрет вы про меня знаете?
- Вы убили своего мужа. Убили! Он умер, умер!
- Да, убила. И что?
Я встал:
- Прощайте, мисс Табур.
- Подождите. Вы думаете, что это зекрет, что я его убила? Что я это зкрываю?
- Конечно. Иначе зачем бы я к вам пришел?
- Ха! Ну так давайте, трубите на везь звет, пишите в газету, вызтупайте по телевидению.
- Но…
- Разрешите зпрозить, что еще вы знаете об этом деле?
- Ничего больше. Только то, что вы убили мужа.
- А как я это зделала?
- Ну… застрелили. Это все, что мне известно. В общем, убили. Представляю, что бы тут началось: полиция, скандал, преступление. Наверное, нашлись бы и люди, которые захотели бы вас выгородить. Значит, взятки, влиятельные друзья, жаждущие вашей любви…
- Наверное, мне лучше раззказать, как было на замом деле.
- Я не хочу лезть в ваши дела, мисс Табур. Достаточно самого факта убийства.
- Об этом я и собираюсь вам раззказать. Вот как взе произошло. Мой муж был негодяем. Я вышла за него зовзем молодой. - Она бросила на меня взгляд искоса. - Это не значит, что зейчаз я уже зтарая.
- Конечно.
- Он часто напивалзя. Бил меня. Незколько раз угрожал пизтолетом, но однажды так взбезился, что вызтрелил. Однако он промахнулзя. У меня тоже был небольшой пизтолет. Он лежал в комоде. Я побежала и вытащила его. Муж знова вызтрелил и знова не попал. И тогда вызтрелила я и убила его. Пуля попала ему между ушей.
- Между глаз, вы хотите сказать?
- Нет, между ушей.
- Ну как бы там ни было, вы его убили.
- Да, убила.
- Ну и молодчина.
- И я так думаю.
- И это все?
- Разве этого мало? Мне кажетзя, очень даже много.
- Да, конечно. Такой информацией вас никто не сможет шантажировать.
- Вы так думаете? А как бы позтупили вы?
Я мрачно уставился на стену:
- Выходит, вас никто не пытался шантажировать?
- Только вы. Езли и взе такие, пузть приходят.
Я снова в задумчивости уставился на стену. Потом попробовал применить другую тактику.
- Может, я заморочил вам голову, мисс Табур, рассказав о шантажисте, который вымогает у своей жертвы крупные суммы денег. А что, если он, располагая компрометирующей информацией о вас, вдруг скажет: "Деньги мне не нужны. Мне нужны вы. Меня возбуждает… ваше соблазнительное тело. Я хочу вашей… вашей…"
- Да, понимаю.
- И как бы вы… ну, если шантажист потребует, чтобы вы заплатили ему не деньгами, а своим… своим…
- Да, понимаю.
- Ну, и как?
- Так вы меня шантажируете?
- Что вы! Я просто объясняю… - Я замолчал, приложив горячую ладонь ко лбу. - Ладно, оставим этот разговор… Последний вопрос. Вы знаете человека по имени Уилфред Джелликоу?
- Знаю, кто он. Но з ним не знакома.
- Никогда не встречались? Не говорили? Хотя бы по телефону?
- Нет.
- Ну ладно. - Я помолчал. - Знаете, я расследовал множество дел. Некоторые были… весьма необычными. Но это… Стоит мне взяться за него вплотную, как… черт знает что получается. Вот и сейчас… Казалось, все уже ясно…
- Вы, наверное, умный.
- Ну, как-то все удавалось… раньше.
- Мне кажется, и сейчас удазтзя.
- Что удастся?
- Шантаж. В первую очередь.
- А во вторую?
- Давайте начнем з шантажа. - Она окинула меня взглядом. - Может, правда, не зтоит. Лучше поговорить о чем-то другом.
- О чем вы?
- Вам еще куда-то надо? В ближайший чаз?
- Наверное, надо бы. Только не знаю куда. Мои хорошо продуманные планы как-то… И в голове что-то стучит…
- Тогда побудьте еще немного зо мной. Познакомимся получше.
- Ну…
- Мне кажетзя, вы мне нравитезь. Я, правда, еще не уверена. Но вы хоть… не такой, как взе. Надо разобратьзя.
- А как вы это делаете?
- Езть зпозоб.
- Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?
- Звоните. - Она сделала паузу. - Мне замой надо через чаз выйти. Взтречаюзь з подругой.
- Отлично. Через час?
- Ну, может, через полтора.
- Прекрасно. А я позвоню в офис, узнаю, нет ли новостей. Потом, если не придумаю, что делать дальше, могу и побыть здесь, не испытывая угрызений совести.
- А как вы можете знать это заранее?
"Гм", - произнес я про себя.
- Так где у вас телефон?
- Под шлемом. - Она показала рукой.
Но это был не только шлем. Под ним была голова. С лицом человека, обнаружившего, что ему только что отрубили эту голову.
Я осторожно протянул руку.
- Это из Китая, - пояснила Зина. - Не очень везелое зрелище, а?
- А что, телефон платный? Надо опускать монету ему в рот? Или как?
- Да нет. Обычный телефон. Поднимите голову.
Я снял шлем и голову. Под ними оказался телефон. "Здорово придумано", - подумал я. Если, конечно, надо спрятать телефон. Никому и в голову не придет искать его тут.
Мелодичный голос Хейзл, которая, видно, осталась поработать сверхурочно, вернул меня в реальный мир. Новостей нет, звонков тоже, все под контролем, сообщила она.
Я положил трубку и водрузил на место голову и шлем. "Вообще-то, - подумал я, - неплохо дать поработать подсознанию. Иногда полезно отключиться от проблемы. И тогда все становится на свои места: рождается идея, появляется ключ к разгадке, находится недостающее звено. Как раз то, что нужно. Выбросить проблему из головы. Пусть ею займется подсознание".
И лучшего средства, чем Зина, чтобы отвлечься от проблем, было не придумать.
Может, во многом я и ошибался, но в этом деле оказался прав.
Восхитительный акцент Зины звучал в моих ушах горячим дыханием Сахары. Вначале я с трудом доходил до смысла некоторых слов, но позже я привык, и все стало понятным.
Когда она сказала: "Позелуй меня, Зелл, позелуй", - я уже точно знал, что она имеет в виду.
И я, как вы, наверное, уже догадались, "позеловал" ее.