Я предполагаю, что следующим шагом будет закон, гласящий, что насильники, убийцы, взломщики скорее больны, нежели виновны в преступлениях, и вместо того, чтобы сажать за решетку, их следует отправлять для поправки здоровья на ферму "Саннибрук". С такими разливами сверхгуманизма мы можем дойти до того, что законопослушному гражданину будет трудно уберечься от растущей армии "больных" подонков.
Мне показался заслуживающим внимания тот факт, что Греческий находился в Сан-Квентине в 1959 году и в то же время там пребывал Аарон Парадиз.
Я спросил у Фини, возможно ли организовать экспертизу тела Аарона на выявление у него наркотической зависимости; он пообещал, и я повесил трубку.
Потом я позвонил Ральфу Мерлу. Я успел застать его в офисе, и, потрепавшись немного и высказав свое мнение по поводу газетной заметки о моих подвигах, он приступил к делу:
- Итак, новости. История Бри-Айленда с тех пор, когда он принадлежал испанцу, - тебе это интересно?
Я с трудом удержался, чтобы не хмыкнуть в трубку. Ральф принадлежал к тому типу людей, которые считают, что если дело стоит того, чтобы за него браться, то копать нужно основательно. Вероятно, он изучил историю острова со времен Колумба.
- Давай коснемся только нескольких последних веков, о'кей?
- Тогда начнем с марта 1948 года, когда его купил некто Дрейк Паттерсон за тридцать пять тысяч долларов. Остров принадлежал ему, пока он не продал его Горацию Г. Лоримеру в августе 1955 года за двадцать тысяч.
- Погоди минутку. Он продал его Лоримеру? Из "Хэнди-фуд инкорпорейшн"?
- Тому самому, производителю детского питания "Па Па". Кстати, неплохая вещь.
- Ты хочешь сказать, что слышал - мне противно даже произносить это название - о "Па Па"? И пробовал?
- Конечно. Одно время я кормил им собственных детей. Весьма хорошая штука. А что?
- И его действительно можно купить в магазинах? Это не просто какая-то "залетная" ерунда, которую вообще нельзя есть?
- Совсем наоборот. Эта продукция на рынке уже несколько лет и пользуется спросом. Здесь, на побережье, она продается в нескольких супермаркетах, в магазинах здоровой пищи, поскольку ее компоненты тщательно подбираются и подвергаются специальной обработке, что позволяет сохранять питательную ценность.
- Будь я проклят, - выругался я. - В магазинах здоровой пищи, говоришь? Ладно, поехали дальше.
- Лоример, владелец корпорации, построил свой первый завод на Фигероа здесь, в Лос-Анджелесе, в феврале 1956 года. В ноябре 1957-го он все продает и строит фабрику на Бри-Айленде, который он купил у Паттерсона больше чем два года назад. Девять месяцев тому назад, в сентябре 1961-го, он продал остров Аарону Парадизу.
- Что? Он продал его Аарону Парадизу? Но… - Я ничего не понимал, убей меня Бог. - Но ведь это Лоример пытался купить его…
Ральф монотонно продолжал:
- Так или иначе, но Лоример продал остров Парадизу за четыреста двадцать тысяч… Я взвизгнул:
- За сколько?
- За четыреста двадцать тысяч.
Во дела! Откуда, черт побери, у Аарона Парадиза взялись такие деньги? Плюс еще пятьдесят тысяч или около того, что, по словам Джима, имелись у него, когда он появился в Южной Калифорнии. Четыреста семьдесят тысяч - вполне приличный капитал для любого, особенно для человека, год назад вышедшего из тюрьмы. Конечно, Аарон был - по крайней мере, до отсидки - отъявленным жуликом. А потом? Превратился в ангелочка?
Я сказал:
- Что-то тут не стыкуется. И как случилось, что в пятьдесят пятом за остров дали двадцать тысяч, а спустя всего каких-то шесть лет он куплен за четыреста двадцать?
- Не спрашивай меня. Я пересказываю только то, что вычитал в документах.
- Угу. Как насчет Лоримера? Я так понимаю, он занимается бизнесом на законных основаниях.
- О да, точнее, и да и нет. Как я уже говорил, у них качественная продукция, компания не получает высокой прибыли, но, похоже, процветает. Лоример тоже не бедствует, он состоятельный человек, вот разве что недавно у него возникли неприятности с налогами. - Я услышал, как Ральф довольно захихикал. - Лучше скажи, Шелл, у кого их нет?
- Действительно. И в чем суть неприятностей?
- Одну секунду. У меня где-то есть информация. - Я услышал шелест бумаги, потом Ральф радостно фыркнул и продолжал:
- Правительство возбудило против него уголовное дело за неуплату налогов в пятьдесят седьмом, пятьдесят восьмом и пятьдесят девятом. Судебное разбирательство началось год назад и завершилось в декабре. Его не обвинили в мошенничестве, однако ему пришлось выложить триста шестьдесят тысяч, включая пени. Правительство аннулировало арест на имущество должника и потребовало перевести Бри-Айленд на депонент - то есть под залог той суммы, которую Лоример должен был уплатить.
- И что это значит?
- Это значит, что процентов с продажи было достаточно для того, чтобы удовлетворить требования правительства. - С минуту Ральф раздумывал. - Потом Парадиз сдал в аренду на двадцать лет часть Бри-Айленда "Хэнди-фуд инкорпорейшн" с условием, что корпорация ежегодно будет выплачивать ему арендную плату в размере пятидесяти тысяч.
- Тут все законно?
- Не просто законно, продажа и сдача земли в аренду - самые обычные сделки. И выгодные, если исходить из нашей грабительской налоговой системы.
- Договор об аренде позволял Лоримеру пользоваться землей, где находится его фабрика?
- Земля перешла от Аарона Парадиза к "Хэнди-фуд", дальше я цитирую: "…только для занятия на ней сельским хозяйством, хранением, производством, складированием, а также для других целей, что могут возникнуть в процессе изготовления продукции компании".
- И за это компания обязана по договору выплачивать Аарону Парадизу ежегодно пятьдесят тысяч?
- Именно так.
- Интересно. А кто такой Паттерсон? О нем есть какие-нибудь сомнительные факты?
- Я бы сказал, что нет. Его зовут Дрейк Паттерсон, конструктор и кораблестроитель. Должно быть, ты слыхал о лодках, парусниках и крейсерских яхтах Паттерсона.
Слыхать о них доводилось, несколько штук я видел в Ньюпорте. А крейсер "Дрейк" известен во всем мире.
Я спросил:
- Тебе удалось выяснить что-нибудь о человеке по имени Луис Н. Греческий?
Я опять услышал шелест бумаг.
- Генеральный менеджер "Хэнди-фуд инкорпорейшн" с… декабря 1959-го. Это все, что у меня на него есть, только имя.
- О'кей. Вероятно, у меня уже есть вся необходимая информация на него. - Я улыбнулся и добавил:
- Он бывший садовник.
Ральф с обычным для него усердием раздобыл для меня адреса Лоримера и Паттерсона. Паттерсон обитал неподалеку, на острове Лидо, мимо которого я проезжаю, когда возвращаюсь в Лос-Анджелес, поэтому я и порулил туда.
Дрейк Паттерсон предстал передо мной пожилым человеком, как мне показалось, лет семидесяти, если не больше, но производил впечатление сильной личности и выглядел бодрячком. Он был представительным, седым стариком, на некогда мощной фигуре кожа теперь пообвисла, но он сохранил вид, говорящий о том, что готов задать перцу любому противнику его возраста, осмелься тот ставить ему палки в колеса. В разговоре Паттерсон показался грубовато-добродушным, открытым и честным. Такие мне нравятся.
Жил Дрейк на верхнем этаже шикарного нового многоквартирного кооперативного дома на Лидо, что по соседству с Ньюпортом, и мы удобно расположились на небольшой веранде в его гостиной. Было почти восемь часов вечера, не совсем темно, и с веранды открывался удивительный вид на гавань, стаи разнокалиберных лодок на воде и светящиеся вдоль берега огоньки.
Я представился ему как частный детектив, но пока лишь намекнул на цель своего визита. Он приготовил для меня бурбон с водой, а сам отхлебывал бренди из маленькой рюмки.
- Бри-Айленд, - повторил он. - И что же, молодой человек, вы хотите о нем узнать?
- Насколько мне известно, этот остров в свое время принадлежал вам, но несколько лет назад вы его продали. Это верно?
- Да. Купил его, дай-ка подумать… В сорок восьмом, мне кажется, это было. Собирался построить там дом для себя и своей жены. Мне нравится море, покой и уединение, а для бывшего корабела остров - самое подходящее место. Дом на самом деле предназначался моей жене, но то по одной причине, то по другой - как в жизни случается, я откладывал строительство. Понимаете, я делал деньги, занимался своей компанией и считал, что впереди еще невпроворот времени. Наконец я принялся за дом, но, увы, Мэри умерла раньше, чем я успел начать и кончить.
Он помолчал, вернувшись, видимо, в грустное прошлое.
- Мэри - моя жена. После ее смерти многое, что держало меня на плаву, потеряло смысл, да почти все. Большую часть дела я передал своим компаньонам; начал постепенно избавляться и от повседневной рутины, но главным образом - от имущества. В списке собственности числился и Бри-Айленд. Помнится, я отделался от него в пятьдесят пятом. Не помню, кто купил его, покупатель сразу нашелся.
- Гораций Лоример? Он кивнул.
- Похоже что он.
- И тогда вы продали остров Лоримеру за двадцать тысяч?
Он замялся, покряхтел, спросил с заметным смущением:
- Какое имеет значение, сколько он за него заплатил?
- Ну, потом остров перешел в другие руки, а меньше года назад его продали уже за четыреста двадцать тысяч. Странно, что за шесть лет его стоимость возросла более чем в двадцать раз.
- Хорошая прибыль, - согласился Паттерсон, - но это не исключительный случай на земельной бирже. Все зависит от спроса и предложения, мистер Скотт, от того, как сильно кому-то хочется иметь то, что есть у вас, сколько стоит примерно вложенный вами труд и продукция в долларах, которые они готовы выложить. Ситуация всегда меняется в зависимости от спроса и предложения - это один из справедливых законов рыночной экономики. - Он сделал глоток из своей маленькой рюмки. - Конечно, в наши дни эта система работает все хуже и хуже. - Он помолчал несколько секунд; в темноте я увидел, что он испытующе смотрит на меня. - Простите, выплаченная сумма действительно имеет для вас значение?
- Если честно, и сам не знаю. Может быть. Человек, купивший у Лоримера остров, был убит прошлой ночью.
Я не стал рассказывать ему о своей встрече с Луи Греком, но дал понять, что между убийством и правами жертвы на остров, возможно, имеется связь.
Паттерсон решительно осушил свой наперсток и обхватил руками колено.
- Так и быть, я вам кое-что расскажу, мистер Скотт, - согласился он. - Я сомневаюсь, что во время сделки были допущены какие-то незаконные действия, я не сделал ничего такого, что считалось бы безнравственным. Но было одно… особое обстоятельство. Я просил за остров восемьдесят тысяч. На самом деле мистер Лоример заплатил мне сто тысяч. При одном, правда, условии: он настоял на том, чтобы, оформляя продажу, я указал в документах цену в двадцать тысяч.
Я непонимающе заморгал.
- Какого черта ему это понадобилось?
- Понятия не имею. Просто он предложил на двадцать тысяч больше той суммы, что запросил я. Мне казалось, я не делаю ничего предосудительного. Он много рассказывал о своей жене, причем с какой-то злобой, и я предположил, что у него есть приличная сумма денег, о которой она не знает. Если вы понимаете, что я имею в виду.
- Пытался скрыть доходы на тот случай, если придется выплачивать алименты?
- Может быть, а может, он просто не хотел, чтобы его жена знала, что у него отложены или припрятаны деньги на покупку острова, а может, еще по какой причине. - Он лукаво подмигнул. - Я допускаю, на свете есть мужья, позволяющие себе иметь, ну… некоторые личные тайны.
- Об этом ходят анекдоты.
- Да. Я согласился на предложение Лоримера. Это было его единственное условие, а я хотел лишь одного: избавиться от всего, развязать себе руки… Поскольку продажная цена была обозначена в двадцать тысяч, а я в действительности получил сто, я, в жизни не преступавший закона, включил эти восемьдесят тысяч в уплату налога с прибыли от продажи недвижимого имущества. В итоге я получил на шестьдесят пять тысяч больше той суммы, что сам заплатил за остров. А значит, соответствующее ведомство нашего буржуазно-социалистического государства присвоило лишь часть моей прибыли. Или вы думаете не так, как я? Ведь, по сути, они и так получили несправедливую долю.
- Я думаю в точности так же, как и вы. - Я допил свой бурбон и закурил. - Хотя не понимаю Лоримера. Нисколечки.
Мистер Паттерсон тоже не понимал.
* * *
Я вернулся в Голливуд и в половине одиннадцатого вечера вошел в "Стандиш", обалденный апартмент-отель на Уилширском бульваре. И опять мне предстояло подняться на самый верхний этаж, где в одном из двух люксовых номеров жил Гораций Лоример.
Я не стал звонить снизу и представляться, просто поднялся в лифте, разыскал дверь Лоримера и нажал на перламутровую кнопку.
Послышался легкий перезвон, и через несколько секунд дверь приоткрылась. Из-за двери на меня смотрел Гораций Лоример, и я выпалил:
- Ну и встреча, черт бы меня побрал!
Глава 12
Кто, вы думаете, стоял в дверях? Круглолицый современный Санта-Клаус, тот самый чудак, что стал обладателем двух лотов в Лагуна-Парадиз. В металлическом фильтре торчала сигарета с фильтром, это фильтровое сооружение было воткнуто в рот, а сам он смотрел на меня с таким видом, будто ему на язык попала струя чистого никотина.
Я повторил снова - менее эмоционально:
- Ой, будь я проклят…
- Господи Боже! - Похоже, он тоже был на грани обморока. - Добрый вечер, мистер… э… Кажется, я не знаю вашего имени, сэр?
- Шелл Скотт. Вы мистер Лоример? Гораций Лоример?
- Да, я, мистер Скотт. Да. Вы… вы, никак, хотели видеть меня?
- Если не возражаете. Я бы позволил себе отнять у вас несколько минут.
- Пожалуйста, входите.
Он посторонился, и я вошел в гостиную люксового номера, которая выглядела как… ну, в общем, люкс есть люкс. Пол устлан толстым ковром цвета лаванды, слева от меня стоял низкий белый диван, у правой стены выстроились стулья из черного дерева с витой резьбой. Дальше поблескивало пианино, и его клавиши были выставлены напоказ, словно инструмент, оскалившись, приготовился цапнуть незваного гостя. Лавандовые шторы не задернуты, а за ними виднелась стеклянная стена и открывался вид горящего огнями города. Комнату украшали две большие картины, выполненные маслом, и несколько скульптур - бюст какого-то бородатого философа и красивая фигурка обнаженной женщины с воздетыми к небу руками. Слева от белого дивана на маленьком столике стояла статуэтка: нагая фигура молодого юноши, подозрительно глядящего на младенца в левой руке; правой малый держал над головой виноградную гроздь. Мне кажется, что-то похожее я уже где-то видел, только не помню, как оно называлось. Иногда я, признаюсь вам откровенно, ощущаю некоторый недостаток культуры, но обычно я об этом не особенно задумываюсь.
Мы сели на белый диван, и я сказал:
- Мистер Лоример, я - частный детектив. В настоящий момент занимаюсь проверкой владельцев Бри-Айленда.
Почему-то это его ударило как обухом по голове. Не знаю, в чем причина, но вид у него был крайне озадаченный.
Он спросил:
- Бри-Айленда? И что вы хотели услышать?
- Вы продали остров несколько месяцев назад, верно?
- Ну да, продал. - Он выпятил губы и напыжился, приняв устрашающий вид, - точь-в-точь канарейка, которая из-за прутьев клетки пытается напугать кота. - Однако, сэр, я не понимаю, какое лично вам до всего этого дело.
- Человек, которому вы продали остров, был убит прошлой ночью. Его застрелили. Это убийство, подлое и пока малопонятное.
- Да, я читал в газетах. И опять повторяю, я не понимаю, при чем тут вы?
- Я просто люблю совать нос в чужие дела. Вообще-то этим делом занимается и полиция.
Он закрыл глаза, будто от резкой боли, потом, сосчитав, видимо, до трех, широко раскрыл их. В тот момент он был похож на ребенка, которого застукали, когда он засунул руку в коробку с печеньем. Никаких сомнений: этот парень в чем-то виновен, во всяком случае, какое-то печенье он стянул наверняка.
- Скорее всего, полиция захочет с вами потолковать, как только начнет дотошно копаться в делах покойного, и я подумал, что мне стоит попробовать опередить их.
- Да… ну, мне, естественно, нечего скрывать. А значит, нет никаких возражений, и я готов ответить на ваши вопросы.
- Прекрасно. Девять месяцев назад вы продали остров Аарону Парадизу. За четыреста двадцать тысяч. Это верно?
- Правильно.
- Вы знаете, откуда у него взялись такие деньги?
- Нет. Он депонировал заверенные чеки на эту сумму. Я не считал нужным интересоваться, где он заработал деньги.
- Зачем ему понадобился остров?
- Он не рассказывал.
- Как вы с ним познакомились?
- Прошлым летом он приехал на Бри-Айленд как раз тогда, когда я находился на фабрике, и предложил мне продать ему остров. Ну, мне, признаться, срочно нужны были деньги, и через несколько дней, детально все обсудив, мы сговорились о цене. Вот и все.
- Ясно. Вы упомянули о своей фабрике. Вам ведь принадлежит "Хэнди-фуд инкорпорейшн", так?
- Да. В некоторой степени. Да, да.
- И вы являетесь производителем детского питания "Па Па"?
- Да. - Наконец-то он заулыбался. - Да. "Па Па" - это мое детище.
Он так нелепо лыбился, что меня чуть не стошнило. И все же могу подтвердить: Лоример больше походил на производителя детского питания, нежели те мерзкие типы, которых я видел на фабрике. Да и смотрелся он так, словно сам с аппетитом ел детское питание три-четыре раза на дню.
- Расскажите мне о своем детище, - попросил я. - Если можно. Как вы начинали, как построили фабрику и так далее.
- Вам действительно интересно?
- Еще как.
- Ну, мне всегда нравилось хлопотать на кухне. - Это было по нему заметно. - И я люблю детей - своих у меня, к сожалению, нет.
- Вы ведь женаты, мистер Лоример?
- Да. Но Герды сейчас нет со мной, она в Сан-Франциско. У нас там тоже есть квартира, и мы проводим довольно много времени в этом замечательном городе. Она без ума от него.
Интересно, не послышались ли мне в его голосе нотки задетого самолюбия; похоже, он злился.
- Моя мать оставила мне немного денег, - продолжал Лоример. - Увы, никогда нельзя угадать, как все обернется, почему одному везет больше, нежели другому. Мне запомнился и, возможно, определил мое призвание один эпизод: я стал свидетелем того, как мои друзья кормили своих детишек консервами. Ужасная стряпня. Я сам попробовал, и, поверьте мне, мистер Скотт: это было нечто неудобоваримое. Просто вредное для детского организма!
- Полностью согласен с вами. Он вздохнул и развел руками.
- Я начал задумываться над тем, что можно производить продукт и полезный, и вкусный. Я долго учился кулинарии. Наверное, в тот момент я действительно сделал свой выбор, хотя, должно быть, я думал над этой идеей и ранее.
Мы помолчали; я с вежливым вниманием ждал дальнейшего рассказа энтузиаста-кулинара.