- Я занялся изучением и исследованием проблемы, а спустя год купил землю в Лос-Анджелесе и построил там первую маленькую фабрику.
Лоример с воодушевлением рассказывал о том, как строил и открывал фабрику в Лос-Анджелесе, как, выражаясь его словами, "нянчил свой бизнес" и радовался, видя, что продукция стремительно распродается.
- Успех превзошел все мои ожидания, - продолжал он. - Я понял, что просто должен расширять свое производство, но цены на землю, где располагалась моя маленькая фабрика, выросли баснословно, да и в окрестностях уже не было свободной и доступной земли. Признаюсь, я с самого начала упустил из виду этот фактор. - Он посмотрел на меня. - Мы ведь все совершаем ошибки, не так ли?
- Случается.
- Я оказался как бы зажатым в тисках. Довольно странно, ведь выход-то из затруднительного положения был, а я его не видел. За год или два до этого я приобрел Бри-Айленд, намеревался использовать его как место для летнего отдыха. Обстоятельства заставили повернуться лицом к острову, хотя я смутно представлял себе, как перенесу туда свое производство. Да и выглядела затея странной - понимаете, фабрика детского питания в открытом океане…
- Признаюсь, я тоже был удивлен выбором места для строительства фабрики.
- Ах, но идея уже укоренилась в сознании и постепенно эта затея все больше приходилась мне по душе, мистер Скотт. Видите ли, я купил Бри-Айленд почти за бесценок. Остров уже принадлежал мне, когда я задумался над проблемой расширения производства, и, таким образом, вообще не нужно было тратить средства на приобретение земли. Имелась у меня и небольшая яхта, и достаточно было провести незначительную реконструкцию, чтобы она стала идеальным средством транспортировки готовой продукции на материк. Мне даже не пришлось бы платить кому-то за доставку "Па Па".
Я вздрогнул. Каждый раз, когда я слышал это проклятое название, меня почему-то корежило.
- Первоклассный план, мистер Лоример. Вы сказали, что купили остров за бесценок. И сколько же тянет подобный бесценок?
- А?
- Не могли бы вы сказать, сколько реально заплатили за остров?
- Всего двадцать тысяч.
- Паттерсон назвал иную сумму.
- Паттерсон? Это тот человек, что продал мне Бри-Айленд?
- Правильно. И он говорит, что вы заплатили ему сто тысяч зеленью.
- Зеленью? Наверное, вы имеете в виду доллары? Ладно, - раздраженно ответил он, - зеленью, или долларами, я заплатил ему двадцать тысяч.
- Вы в этом уверены?
- Уверен ли? Разве я не знаю, сколько заплатил? И зачем было Паттерсону сочинять, что я заплатил больше? Если он действительно так говорил, - многозначительно добавил Лоример, метнув в меня гневный взгляд.
- По-моему, он отвечал за свои слова. О'кей, не будем сейчас таскать эту дохлую кошку за хвост. Может, вы мне скажете, почему у вас на острове собран столь колоритный сброд?
- Сброд?
- Хулиганье, воры и жулики. Например, Луи Грек.
- Луи Грек?
- Луис Н. Греческий. Ваш генеральный менеджер. Скажите еще, что вы с ним не знакомы.
- Ах, мистер Греческий. Как же, я действительно знаю его. Он ужасный, отталкивающий тип.
- Вполне с вами согласен. И если он такой ужасный, отталкивающий, то почему вы приняли его на ключевую должность управляющего?
- Я… вообще-то я его не принимал.
Интересная раскручивалась история. Дела на фабрике действительно шли хорошо, сбыт расширялся, поскольку и протертая морковь, и богатый витаминами горошек, и прочее пользовалось устойчивым спросом, и так продолжалось до середины 1959 года. Потом у Лоримера возникли проблемы. Трудившиеся у него не состояли ни в каком союзе, он был счастлив, процветал, к тому же выплачивал рабочим приличное жалованье, превышающее среднюю заработную плату. Потом на остров пришли "страшные" на вид типы и взялись за объединение рабочих его завода в профсоюз. Вскоре они потребовали нового повышения заработной платы, и Лоример пошел им навстречу. Далее посыпались требования дополнительных льгот, пенсий, надбавок за сверхурочный, подсобный труд - он согласился выполнить и эти требования. Обычная ситуация - его попросту брали за горло. Оказалось, что один человек властвует и полностью руководит рабочими - они сделали все, что он им говорил; он мог сказать: "Вытаскивайте свои карты", - и тогда они вообще прекращали работу. Кто этот человек - догадайтесь сами. Да, Луис Н. Греческий.
Короче говоря, эта длинная, вполне обычная для наших дней и еще полностью не закончившаяся история обернулась тем, что в декабре 1959 года Греческий вынудил Лоримера взять его к себе на работу на должность генерального менеджера, а вместе с ним - и нескольких его приспешников. Все это, разумеется, делалось во имя труда, мира и благополучия "трудящихся".
Лицо Лоримера исказила болезненная гримаса.
- Это было самое ужасное проявление злой силы. Я чувствовал себя совершенно беспомощным, поскольку не мог получить поддержку от национального союза и уж тем более обратиться за помощью в суд. Несмотря на уступки с моей стороны, я выглядел каким-то чудовищем, ущемляющим условия жизни и права трудящихся. У меня опустились руки. Я заболел. Вам это может показаться глупым, мистер Скотт, но моя мечта пошла прахом.
- Мне это не кажется глупым, мистер Лоример, - ответил я.
Ситуация в "Хэнди-фуд" складывалась весьма парадоксальная, поскольку человек, нагло захвативший под свой контроль местный союз, сам ни в каком союзе, понятное дело, не состоял. И таким образом Луи Грек, недавний уголовник, фактически взял под контроль и производство, и союз рабочих, который плясал под его дудку. Я вздохнул, выражая свое сожаление, и в то же время нельзя было не отдать должное Греку - ловко подчинил себе ситуацию закоренелый преступник!
- Вот почему мне пришлось продать часть острова, - изливал свою горечь Лоример. - У меня были заманчивые планы насчет того, как расширить масштабы производства, выращивать на всей территории острова экологически чистые фрукты и овощи, нежные и вкусные, производить поистине превосходную, здоровую пищу для малышей. К тому же на острове богатая, целинная земля, ни разу не обработанная, не отравленная химическими удобрениями и прочей токсической дрянью.
Знакомые мотивы - ах, вот откуда Греческий черпает агрономическую эрудицию.
- Полагаю, вы делились своими замыслами с Луисом?
- Да, поначалу мы говорили об этом часами. Пока я не понял, что он просто шантажист и демагог.
- Вы пытались выкупить остров обратно, верно?
Он удивленно моргнул.
- Что вы, конечно нет.
- О? Вы уверены в этом?
- Разумеется, уверен.
Услышанное несколько расходилось с рассказом Джима Парадиза. Один из них наверняка врал. И я был уверен, что водил меня за нос не Джим. Ладно, пока отпустим вожжи; я закурил и как бы невзначай спросил:
- Кстати, у вас были неприятности с ребятами из налоговой, не так ли?
Он опять пугливо моргнул ярко-голубыми глазами.
- Черт возьми, откуда вам это известно?
- Моя профессия - добывать сведения. Хотя вы славно отделались, верно?
- О да. Это правда. - Он горько засмеялся. - Я прекрасно перенес суровое испытание - разве что пришлось принести в жертву триста шестьдесят тысяч. У меня было только два выхода: либо отдать деньги, либо отправиться в тюрьму. На вашем профессиональном языке, мистер Скотт, капкан, в который меня загнали, называется вымогательством, не так ли?
- Не спорю, мистер Лоример. Утешьтесь, однако, вы же не в "банке" - не в тюрьме. Он брезгливо выпятил губы.
- Закон можно обойти, а все, что угодно, представить преступлением. Вы в курсе, мистер Скотт, что одним из кардинальных пунктов Коммунистического манифеста является прогрессивный, или градуированный, подоходный налог?
- Конечно. Пункт второй, между "отменой собственности на землю" и "отменой прав на наследство". Но раз мы коснулись этого вопроса, скажите, какое обвинение выдвинули против вас?
Он бросил на меня испепеляющий взгляд.
- А вот это уже не ваше дело, мистер. Впрочем, вам я расскажу. Я уменьшил налоговые платежи по некоторым пунктам моего общего дохода, чего нельзя было делать, - во всяком случае, так утверждали чиновники. Сюда входили издержки на реконструкцию яхты, которую, как они заявляли, я использовал в большинстве случаев ради собственного удовольствия, и так далее. Они доказывали мне, что я якобы объегорил налоговые ведомства, и в результате мне пришлось расстаться с кучей денег.
Собственно говоря, мне не было никакого дела до этой трепотни, поэтому я задумался: а почему он столь подробно обо всем рассказывает? Он болтал еще что-то о том, что вымогательство со стороны отдельного человека карается по закону, а государственный грабеж называют "налогообложением" или "распределением ценностей"; давят постепенно прогрессивным налогом на прибыль, которым облагается большинство самых преуспевающих бизнесменов, а в итоге стремятся вывести всех людей на один уровень зависимости от сборщиков налогов. Я не мешал ему изливать душу: во-первых, хотел, чтобы он выговорился, а во-вторых, потому, что он говорил правду, и я был с ним согласен.
И в то же время существовала еще одна правда: в истории Горация Лоримера оставалось еще много белых пятен.
- Большое спасибо, мистер Лоример. Вы правы. Похоже, ему стало легче, он снова казался счастливым Санта-Клаусом, улыбающимся оленю. Пока он пребывал в столь веселом расположении духа, я спросил:
- И еще одно - как выглядят события в сухом осадке? Я хочу сказать, без эмоциональных объяснений, которые вы мне только что дали.
- О чем вы?
- Ну, - начал я, чуть ли не извиняясь, - вы являетесь владельцем Бри-Айленда и продали его Аарону Парадизу. Затем по какой-то причине - во всяком случае, так утверждают - вы предпринимаете попытки выкупить остров обратно. А прошлой ночью Аарона замочили. В собственной постели. Негодяй по имени Микки М, также пытался убить его брата, Джима Парадиза. Очень может быть, что Микки поспел везде, а еще, я думаю, он работал на Луиса Греческого. - Я сочувственно посмотрел на него. - Вы понимаете, какая цепочка выстраивается? И как на нее посмотрит полиция?
- Полиция?..
Какой же он нервный! Я продолжал:
- Поскольку Греческий является генеральным менеджером "Хэнди-фуд" и работает на вас, а вы - хозяин предприятия, и так как вы хотели купить Бри-Айленд, может создаться впечатление, что вы - не только Луи Греческий, но также и вы - причастны к трагедии, разыгравшейся прошлой ночью.
- Нет! Господи милостивый, стрелять, убить - нет!
- Полиция может именно так это расценить, мистер Лоример. - Я выдержал многозначительную паузу. - Но если вы изложите им те же факты, что и мне, это их может удовлетворить.
Он уже было подумал, что я целиком и полностью согласен с ним, а теперь я снова наводил на него ужас. Его привычно розовое лицо стало бледным, и он все время облизывал губы.
Я был неумолим.
- Естественно, мне придется рассказать им о нашем с вами разговоре и моих предположениях.
- Рассказать… полиции?
- Разумеется. Вы против?
- Вы не должны этого делать.
- Простите меня, мистер Лоример. Моя лицензия обязывает…
- Вы не должны!
Я повернулся к нему спиной и сделал шаг к двери.
- Подождите! - взмолился он.
Что-то в его голосе удивило меня, словно какое-то чувство телепатически перешло из его мозга в мой. Я почувствовал, будто кто-то провел острой ледяной сосулькой по моему позвоночнику, и у меня возникло ощущение, что Гораций Лоример собирается выстрелить мне в затылок.
Я остановился и посмотрел через плечо. Лоример спокойно сидел, держа руки на коленях, и пристально смотрел на меня. Его лицо оставалось бледным, он не целился в меня из пистолета и собирался проткнуть не сосулькой, а взглядом. Своими испуганными глазами. Испуг? Интересно, чего испугался Лоример?
- Подождите, - повторил он, на этот раз спокойнее.
Казалось, он весь обмяк; воплощенная застенчивость и кротость, он опять стал похож на добродушного производителя детского питания "Па Па".
- Хорошо, - сдался он. - Я расскажу вам. Все расскажу…
Глава 13
С минуту Лоример сидел тихо, будто перед великой исповедью.
- Прежде чем я начну, позвольте высказать просьбу, мистер Скотт. Хотелось бы, если вы сочтете, что я действительно не сделал ничего, заслуживающего порицания, не совершил никакого страшного преступления, чтобы вы не сообщали полиции того, о чем я собираюсь вам рассказать.
Поразмыслив немного, я сказал:
- Если в вашем рассказе будет что-то такое, что я смогу пропустить мимо ушей, я это сделаю. В любом случае, прежде чем я уйду отсюда, я поставлю вас в известность о своих дальнейших действиях, если таковые вообще будут.
Он покорно развел руками.
- А это возможно лишь в том случае, если вы убедите меня, что не имеете никакого отношения к тому, что произошло с Аароном и Джимом Парадизами.
- Я не имею отношения ни к одному из них. Клянусь вам. Я читал об убийстве в газетах, но это все, что мне известно. Мистер Скотт, я не раскрыл вам всей правды о том, как продал остров Аарону Парадизу. Я вообще не продавал ему Бри-Айленд…
- Позвольте, я знаком с результатами проверки официальных документов…
- Разумеется, сделка по документам считается законной. Она была проведена на законных основаниях, но… - Он вздохнул и нервно потер руки. - Я уже объяснил вам, что сделал мистер Греческий со мной и с фабрикой. С одной стороны, он меня обманывает и неумолимо разоряет, с другой - бьет чудовищная налоговая система; я оказался зажатым между молотом и наковальней - как любой другой мелкий или крупный бизнесмен сегодня, мистер Скотт.
- Аминь.
- Не смейтесь. В надежде спасти хоть часть имущества от гибели, я, как уже говорил, в течение нескольких лет подавал заниженные цифры в декларации о доходах, что, понятно, вызвало подозрения. Поскольку эти скромные ухищрения позволяли мне уменьшать сумму налога, у меня оставалась некоторая часть наличных денег. Вы понимаете?
- Пока что да.
- Как вам известно, год назад против меня возбудили уголовное дело за недоплату налогов в период с 1957-го по 1959 годы. Ухнули в государственную прорву триста шестьдесят тысяч плюс пени за три года. - Лоример тяжко вздохнул, на лбу и верхней губе выступил пот. - Это поставило меня перед весьма щекотливой дилеммой. Видите ли, у меня было на руках достаточно денег, чтобы возместить требуемую сумму, но по доходам и статьям расходов, которые я показывал в отчетных документах с 1959 года, у меня не могло оставаться такой суммы. Это вам тоже понятно, мистер Скотт?
- Пока что арифметика простенькая.
Мошенник рассуждал о том, как занимался "надувательством", занижая свои доходы, и в итоге у него на руках образовался приличный сокрытый нал, который он не мог использовать, рискуя, что правительство заинтересуется, откуда у него набежали такие деньжата, а это, чего доброго, грозило еще одним уголовным делом.
Он рассуждал дальше:
- Пренеприятнейшая ситуация: я мог бы выплатить налоги за три года - и в результате предстать перед судом. Или заявить, что не способен выплатить, в таком случае правительство США наложило бы арест и продало мое имущество, включая "Хэнди-фуд" и остров… И тогда ко мне явился мистер Парадиз и предложил реальный выход из западни.
- Когда это было?
- Около года назад. Вскоре после того, как против меня возбудили уголовное дело.
- Вы до этого были знакомы?
- Нет, мы раньше никогда не встречались. Я о нем даже не слышал.
- Аарон знал Луиса Греческого?
- Кажется, нет. Но если они и были знакомы, никто из них об этом даже не заикался. - Он перевел дух. - Между прочим, так я познакомился с мисс Энджерс. Через мистера Парадиза - она несколько раз приходила вместе с ним на торжественные вечера, когда мы стали встречаться.
- Кто, вы сказали?
- Мисс Энджерс - Ева. Вы спрашивали меня о ней сегодня утром, а я сделал вид, что не знаком с ней. Мне не следовало бы так поступать, но вы застали меня врасплох, а я старался не афишировать свои дела с мистером Парадизом. - Он сокрушенно развел руками. - Мне и в голову не приходило, что когда-нибудь мне придется об этом вспоминать при столь трагических обстоятельствах.
- Успокойтесь, и вернемся к Аарону. Какой же выход из положения он вам предложил?
- Похоже, он знал обо мне довольно много и был в курсе, что мне предъявлен иск. Во время нашей беседы я поведал ему то, что рассказал сейчас вам: деньги у меня есть, а возместить убытки я не могу, не нарвавшись на неприятности. Предложение мистера Парадиза в основе своей было довольно заманчиво: я отдаю ему четыреста двадцать тысяч своих собственных денег. Потом я якобы "продаю" ему Бри-Айленд за четыреста двадцать тысяч и таким образом получаю от него свои кровные обратно. То есть я получал возможность заявить, что, продав Бри-Айленд, могу удовлетворить претензии правительства и погасить ущерб.
Я встрепенулся.
- Ну-ка, минутку. Давайте посмотрим, правильно ли я вас понял. Деньги не перешли к другому владельцу? Аарон вообще не тратил ни копейки?
Он сокрушенно потупился.
- И вы на законных - формально - основаниях передали ему право собственности на Бри-Айленд? Он кивнул, как китайский болванчик.
- Вы просто порылись в носке, своем собственном носке, и вытащили оттуда четыреста двадцать тысяч собственных денег, которые скопились в результате уклонения от уплаты налогов…
- Я бы назвал это скорее частичным аннулированием несправедливого налога, мистер Скотт, - с чувством оскорбленного достоинства поправил он.
Однако я видел: он догадывается - запахло жареным. Я сидел и пережевывал то, что он мне рассказал, пока не переварил тщательно почти все - еще оставался непереваренным какой-то кусок, он-то и ставил меня в тупик.
- О'кей, Аарон предложил вам свою идею. Что случилось дальше?
- Мы продолжали оформлять сделку. Поскольку на все мое имущество был наложен арест, я ничего не мог продать без разрешения. Вы же понимаете, если дело касается налогов, гражданин считается виновным, пока не докажет свою невиновность…
- Да. Ну и что?
- Я встретился с агентами департамента государственных сборов, с представителями правительства США. Я предложил продать Бри-Айленд за четыреста двадцать тысяч, выплатив при этом налог с продажи в сумме двадцати тысяч, при условии, что правительство снимет арест с моего имущества. Было решено, что правительство передает иск на депонент и из вырученной суммы удерживает все налоги, проценты и штрафные санкции. Конечно, именно на такое решение мы и рассчитывали, и, как видите, оно удовлетворило все заинтересованные стороны.
Я молча сидел, дивясь изобретательности криминальной мысли.
- Хорошо. Я внимательно слушал вас - парни из налоговой службы получили деньги, Аарон завладел правом собственности на Бри-Айленд. Потом вы заключили с Аароном договор на аренду части острова, так? И платили ему арендную плату?
Он быстро заморгал своими ярко-голубыми глазами, будто в них сыпанули горсть песка.
- О Господи! Вы же в курсе почти всех моих дел. Мне с трудом удалось скрыть самодовольную улыбку.