Такова была суть случившегося, всякие второстепенные мелочи я не стану пересказывать. Себастьян сделал заявление. Он находился только что не в шоковом состоянии. Ходили слухи, что Трой был не в себе после гибели его друга. В статье были названы имена людей, находившихся вместе с Троем незадолго до его смерти, в том числе и мое, конечно.
В случае любого самоубийства, а особенно такого, с учетом случившегося со мной сегодня, ты начинаешь думать об убийстве. Мотива не было, насколько я мог судить. Наоборот, решительно все люди, связанные с Троем, имели весьма веские причины желать, чтобы это мультимиллионнодолларовое "имущество" оставалось живым и невредимым как можно дольше. И, что еще важнее, случившееся действительно выглядело как самоубийство.
Дополнительные подробности: поверхностная рана, револьвер в нескольких ярдах от него, вместо того, чтобы придавать ему вид убийства, заставили меня поверить, что Трой и правда покончил с собой. Человек, стреляющий себе в сердце, вовсе не обязательно мгновенно умирает. Известны случаи, когда люди пробегали несколько кварталов, прежде чем упасть замертво. А несколько не умерли совсем. Либо от боли, либо конвульсивно человек может выбросить оружие вообще из комнаты куда дальше, чем находился револьвер Троя.
Далее, человек, решивший покончить с собой, все равно не может перебороть в себе внутреннюю потребность остаться в живых. Было похоже, что первый раз Трой, нажав на курок, в последний момент отвел или отдернул револьвер в сторону, отсюда и поверхностная рана. Убил он себя уже вторым выстрелом. Самоубийцы обычно делают еще одну вещь: оголяют то место, куда они стреляют или наносят удар ножом. В газете об этом ничего не было сказано, но в полиции меня просветят.
Так что именно туда я и направился.
И уже по дороге у меня болезненно сжалось сердце при мысли, что великолепный голос Джонни Троя потерян навсегда для публики. Сам Джонни произвел на меня большое впечатление, даже большее, чем я сразу почувствовал…
В комнату триста четырнадцать я вошел вторично уже после полуночи. Капитан Сэмсон все еще был на месте. Так всегда бывает в особо важных случаях. В кабинете творилось что-то невообразимое: звонили телефоны, в холле было полно репортеров, операторов с телевидения, фотографов, не меньшая толпа осела внизу в вестибюле.
Лейтенант Роулинс сидел за столом и что-то писал. Он поднял глаза и помахал мне, когда я вошел.
- Здорово, Шелл. Вы ищите Сэма?
Я кивнул.
Он ткнул пальцем в ближайшую дверь. Я постучался и вошел. Сэм был один, разговаривал по телефону, в зубах торчала половина сигары. Он кивком головы указал на стул, я сел и стал терпеливо ждать, когда он закончит. У него был усталый вид, но его лицо было чисто выбрито. Небритым я его ни разу не видел. Не знаю, когда и как он это делает, может носит в кармане электробритву и бреется тут, в кабинете? Положив на место трубку, он глянул на меня.
- Ну?
- Я только что прочитал газету.
- Да-а. Твое имя там тоже фигурирует. Снова. Какого черта ты с ним сделал?
- Что сделал? Ничего.
- Мне уже три раза звонили о том, что ты его извел, затравил. Согласен, что ты не самый деликатный нахал в городе. Неужели ты…
- Прекрати, Сэм. Я не причинил ему никаких неприятностей. Эти звонки… Расскажи-ка мне о них подробнее.
- Звонили гости, находящиеся у Троя в то время, когда ты там тоже был. Они все разошлись сразу же после твоего ухода. Трой заявил, что хочет побыть один. Но они заявили…
- Это меня не интересует. Был ли среди этих раздраженных граждан пискун по имени Рональд Дэнгер?
- Да.
- Этот мелкий…
Я сказал скверное слово. Очень скверное.
Сэм посмотрел на меня и сердито произнес:
- Возможно, тебе не нравится этот человек, Шелл, но он чертовски известный автор.
- Автор! Если бы его использовали для удобрения, он бы убил целый акр цветов.
- Очень может быть, но многие курицы слушают его. Ты меня понимаешь? И не умничай. Двое других тоже сказали, один - что ты был "нетерпимым", второй сказал - "грубым". Это были Гарри Бэрон и поэт, или что-то в этом роде, Ворфилд.
- Этот недоумок?
Но мне уже не хотелось спорить, тем более, что Сэм взялся за телефон. Я понимал, что если банда, собравшаяся ранее в квартире Троя, всерьез ополчится на меня, мне придется плохо. Все они были клиентами и ставленниками Себастьяна, а агентство Себастьяна держало в руках всю прессу в городе.
Сэм швырнул трубку на рычаг и ворчливо спросил у меня:
- Чего ты хочешь? Позднее я буду занят.
- В самоубийстве Троя нет ничего странного?
Он покачал головой.
- Нет. Во всяком случае, пока нет. Порох на пальцах правой руки, контактная рана - ты знаешь.
- Стрелял через одежду?
- Нет. Оголил грудь. Первый раз промахнулся… Я думал, ты читал репортаж.
- Да, но сообщения об оголенной груди там нет. Думаю, этим все решается. Мне известно, что он не левша, но когда я находился у него, он порезал себе правую руку.
- Перестань, Шелл. Раз парень решил покончить с собой, станет ли он думать о раненой руке? Кроме того, он был пьян, выпил столько, что двоим бы здоровенным детинам хватило на целую неделю.
- Достаточно, чтобы отдать концы?
- Если бы он продолжал пить, этим бы могло закончиться.
- Меня интересует, не могли ли его застрелить уже после того, как он умер?
Сэм посмотрел мне в глаза.
- Теоретически такое возможно, но этого не случилось. Хватит тебе. Как самоубийство, это уже достаточно скверно. Умоляю тебя, не пытайся превратить это в убийство.
Я понимал, что жалоба на мою "грубость" глубоко задела Сэма. Ибо он был моим настоящим другом, преданным и отзывчивым. То, что задевало меня, задевало и его. И, разумеется, наоборот. Вот почему он рычал на меня сильнее, чем обычно.
Я поднялся, но мне нужно было сказать ему еще одну вещь. Или, вернее, попросить, а я не был уверен, как он это воспримет.
- Сэм, ты помнишь, когда я был здесь раньше по поводу нападения на меня. Мы говорили о Джо Рэйсе.
- Да, мы говорили.
- Никогда не было ничего такого, что связывало бы Чарли Вайта или Джонни Троя с ним или с кем-то вроде него?
Лицо Сэма затуманилось, его челюсть выдвинулась вперед, поэтому я торопливо продолжал:
- Особенно с Рэйсом, но вообще с любым другим "мальчиком" из мафии. Я думал…
- Олл-райт, я проверю. И ничего не обнаружу. Но я это сделаю, чтобы ты спал спокойно. А теперь уходи отсюда.
Он вытащил из кармана длинную спичку, будь я неладен, если знаю, где он берет их, и зажег сигару. Встреча была закончена.
Но я не отступал.
- И не сделаешь ли ты мне одно одолжение? Совсем небольшое, чтобы я действительно мог спать по ночам. Проверь отпечатки пальцев Джонни Троя и Чарли Вайта. Если у нас ничего нет, попытайся в Сакраменто или в архивах ФБР. О'кей?
Он не взорвался, однако выпустил в мою сторону струю дыма. Наконец он медленно сказал:
- Есть ли у тебя хоть что-то, на что я мог бы опереться, Шелл?
Я покачал головой.
- Ничего солидного. Но очень странно. Сестра Вайта нанимает меня проверить его смерть, я говорил тебе об этом. Этот доктор Витерс заверяет меня, что Чарли жаловался на то, что временами он боится потерять голову в полном смысле слова, и все такое прочее. Но в этом нельзя быть полностью уверенным…
Я подробно сообщил ему о телефонном звонке доктора неизвестному лицу по поводу меня и продолжал:
- Сразу же после этого эти подонки напали на меня в Бенедикт-Каньоне. Устроили засаду, перегородили дорогу машиной. Я тебе все это подробно описывал. И я продолжаю думать, что тип, который скрылся заблаговременно, был Джо Рэйс. Еще один момент: меня наняли только сегодня утром, Трой стреляется уже вечером.
Я пожал плечами.
- Конечно, пока у меня нет никаких достоверных сведений, Сэм. Но ты ведь меня хорошо знаешь. У меня предчувствие, что все это взаимосвязано.
Он вздохнул.
- Что же, возможно. Твои предчувствия оправдывались и раньше…
Он посмотрел на меня.
- О'кей, я сделаю это. Но держи рот на замке. Я не хочу, чтобы ты нарушал общественный порядок. Больше мне ничего не нужно.
- Благодарю, капитан.
Я подошел к двери и уже там сказал:
- Ты неважно выглядишь, Сэм. Отправляйся-ка домой и ложись спать.
Он усмехнулся.
- Непременно. В следующую среду.
Я вышел, выпил чашку кофе с Роулинсом, немного посудачил с ним, затем поехал домой.
Квартира моя находилась на третьем этаже. Кроме гостиной, у меня есть маленькая кухонька, ванная и спальня. В гостиной пол застлан золотисто-желтым ковром от стены до стены, много места занимает массивный диван, пара кожаных кресел и несколько пуфиков. Слева от входной двери - аквариум с экзотическими рыбками и второй поменьше для гуппи. Я накормил рыбок, понаблюдал за ними, мысли у меня текли медленно. Пора было ложиться спать, и я пошел в спальню, пожелав спокойной ночи Амелии. Она висит на стене над фальшивым камином, потрясающей красоты женщина, написанная маслом, но отличающаяся несговорчивым характером. Наверное, современные художники заявят, что такая манера письма устарела. Во всяком случае, враждебно настроенные друзья Джонни Троя были бы единодушны в своей оценке.
Я никогда не понимал таких людей, мне казались дикими их вкусы и идеалы. Все старые ценности отвергались только потому, что они были старыми. Настоящее, проверенное временем стало объектом насмешек и нападок.
"Несомненно, - думал я, - некоторые люди видят вещи иначе, чем остальные, у них "особое" видение, так что, по их словам, им ясна сущность вещей". О'кей, я могу с этим согласиться. Но в таком случае они же должны видеть, что "Жизнь и Смерть" - всего-навсего черная линия и красная клякса. А вот этому я не могу поверить: ось автомобиля и половина унитаза… Какими бы глазами на них не смотреть - это не новое искусство.
Так что, вы можете превозносить до небес шедевр Рональда Дэнгера, я же предпочитаю Амелию.
Глава 9
Меня разбудил телефонный звонок.
Оба будильника еще не сработали. Кто, черт возьми, так рано поднимает меня в воскресное утро?
Не стану врать, будто я всегда просыпаюсь с радостным предвкушением нового дня. Иной раз приходится и избавиться от дурного настроения. Так что я ответил на звонок отнюдь не ликующим голосом.
Звонил репортер из "Геральд Стандарт". Эта газета мне нравится, она довольно объективно печатает статьи представителей обоих политических направлений, но вообще-то поддерживает кандидатуру Дэвида Эмерсона на пост Президента.
Репортеру, конечно, не терпелось выяснить подробности моего вчерашнего визита к Джонни Трою. Я рассказал ему все, как было, не сомневаясь, что моя информация не будет ни искажена, ни дополнена отсебятиной. Этого репортера я хорошо знал, он был честным и способным человеком. Но все равно день начался не так, как мне хотелось.
Еще четыре аналогичных звонка чуть попозже не улучшили моего настроения. Вообще-то удивляться не приходится, ведь в данный момент самоубийство Джонни Троя было более сенсационным известием, нежели приближающиеся выборы.
Я был единственным "посторонним", который разговаривал с Троем в субботу, так что все вызывало повышенный интерес. Мое имя упоминалось решительно во всех отчетах о его гибели. Но, в основном, они были заполнены подробностями жизни Джонни, начиная с его знакомства с Себастьяном. Надо сказать, что о жизни певца до этого времени почти ничего не было известно.
Я позвонил в отдел убийств, но Сэмсона на месте не оказалось. Поэтому я сказал, что позвоню позднее, сам же занялся приготовлением завтрака. Впрочем, это сильно сказано. Я как раз никогда его не готовлю. Даже маисовую кашу мне не удается толком сварить. По большей части у меня получается какая-то несъедобная клейкая масса. На этот раз было то же самое. Я со вздохом посмотрел на плоды своего кулинарного искусства, опустошил кастрюлю в помойное ведро и залил ее водой. На этом завтрак закончился. К счастью, по утрам я никогда не испытываю чувство голода.
После этого я позвонил Сэмсону и поймал его.
- Что в отношении моей просьбы? Что-нибудь есть в архивах?
- Здесь ничего, Шелл. Но ФБР отреагировало.
- Выкладывай.
- Чарли Вайт чист, как стеклышко. Но Фрэнсис Бойл провел шесть месяцев, с февраля по июль 1961 года включительно в тюрьме за угон автомобилей. В Сан-Франциско.
- Я не совсем понял. Кто такой Фрэнсис Бойл?
- Джонни Трой. Это его настоящее имя.
Ну что я за недотепа?
В Голливуде ты не найдешь ни одного человека, который выступал бы под собственным именем. Вообще-то в этом нет ничего плохого, но некоторые девушки используют не только фальшивые имена, но и фальшивые волосы, ресницы, зубы, бюсты. По-моему, они сейчас разрабатывают еще кое-что. Так что в скором времени мы, мужчины, будем получать больше удовольствия в магазинах скобяных товаров.
Я задумчиво произнес:
- Шесть месяцев, да? Теперь мне ясно, почему он и его союзники, вроде Себастьяна, не хотели, чтобы копались в его прошлом. Да и потом, "поет Фрэнсис Бойл" звучит простовато…
Внезапно я нахмурился.
- Больше ничего? Он не застрелил ни одной старушки или…
- Нет, похоже на то, что эти полгода пошли ему на пользу. Сообщать это в прессу не имеет смысла. Теперь он мертв, после того за ним нет никаких грехов.
Совсем как сын Джека Джексона, - подумал я. - Иногда цель достигается одним звонким шлепком. Конечно, бывает и так, что после трех-четырех мелких правонарушений, оставшихся практически ненаказанными, парень теряет чувство страха и решает ограбить банк или убить богатую старушку.
- Большое спасибо, Сэм. Есть что-нибудь еще?
Новостей не было. Тони Алгвин исчез. Кубби ничего не говорил. А Сэм, к счастью, не получал новых жалоб на грубое обращение Шелла Скотта с покойным Джонни Троем.
Я положил трубку, привел себя в порядок, накормил рыбок и вышел из дома, думая о том, что зачастую неудачное начало не означает, что весь день пропал.
Сильвия Вайт тепло мне улыбнулась и сказала:
- Ох, теперь я олл-райт. Тогда я была в страшном напряжении, но сегодня я не стану плакать.
Я предварительно ей позвонил, проинформировал о событиях вчерашнего дня и предупредил, что заеду к ней в отель. Мы сидели уже минут десять в ее комнате, разговаривали о ее брате, об этом деле, о смерти Джонни Троя. Она казалась менее напряженной, чем вчера утром, потому что мы уже немножко познакомились.
- Это так страшно, не правда ли? - говорила она.
- Сначала Чарли, а теперь вот Джонни.
- Вы знали Троя?
- Я встречалась с ним всего лишь раз. С месяц назад, когда он приезжал в "Ройалкрег" повидать Чарли. Он был таким красавцем, что у меня даже мурашки побежали по телу.
Я подумал, что ее тоже можно назвать "мурашкой". Рост у нее был всего четыре фута одиннадцать дюймов, как она доложила. Вместе с тем она была совершенно очаровательной куколкой, именно так я ее назвал, когда увидел впервые. Ее фиалковые глаза поблескивали, тоненький голос звенел. Черные волосы были закручены на затылке в пучок, или как это называется у девушек? Он делал ее дюйма на два повыше.
Я спросил:
- Вам не пришло в голову что-нибудь еще, что Чарли сказал про Мордехая Витерса?
- Я все вам рассказала, Шелл. Я была у него последний раз в воскресенье. Неделю назад. Больше я уже не видела его в живых.
Она помолчала.
- Я вам говорила, что целый месяц он ужасно нервничал, был страшно напряженным, а тут расслабился. Я сказала ему об этом, он рассмеялся и сказал, что доктор, старик Мордехай, помог ему. Вот тут-то он и упомянул о том, что ходил к нему на консультацию, но не стал вдаваться в подробности. В то воскресенье он был в странном настроении. И он без конца гонял одну и ту же пластинку. Я до сих пор слышу ее.
- Пластинку? Какую пластинку?
- Первая, записанная Джонни еще до того, как о нем кто-то узнал. "Аннабел Ли".
Это был приятный, легкий разговор, от солнца комната нагрелась, но мне вдруг показалось, что солнце нырнуло за тучу. Холодок пробежал у меня по спине. "Аннабел Ли"… "Мы любили любовью, которая была больше любви…". Та самая пластинка, которую вчера вечером снова и снова проигрывал Джонни Трой.
- Чарли повторял ее много раз?
- Да. Это была его любимая пластинка из всего большого репертуара Джонни, так он сказал. Даже хотя она была старая, поцарапанная, куда хуже всех других. Чарли считал, что голос Джонни тогда звучал лучше, естественнее и натуральнее, без всяких микрофонов, которые теперь используют, чтобы усилить звук.
Я понял, что Чарли имел в виду. Певец, очевидно, чувствовал это яснее, а он был тоже певцом. Джонни все эти ухищрения не требовались, но он, естественно, не хотел быть белой вороной среди прочего безголосого воронья и делал то же самое, что и остальные. Пожалуй, самым важным выводом в результате моей встречи с Сильвией было то, что я наконец-то уверовал в самоубийство Джонни. Допустим, что Чарли действительно прыгнул с балкона. После того как десятки раз прослушал "Аннабел Ли", свою любимую пластинку Джонни. А после этого сам Трой, тоскуя по другу на протяжении двух дней, слушал "Аннабел Ли" снова и снова, думая о Чарли, о днях, проведенных вместе…. А после этого - пуля в сердце, Такое возможно. На секунду мне пришла в голову мысль о старой пластинке "Мрачное воскресение", которая потом была запрещена, потому что многие люди кончали с собой, прослушав ее. Но то была действительно какая-то пугающая песня, призывающая "со всем покончить" и "неслышно уйти из жизни".
- Мне бы хотелось прослушать эту пластинку, - сказал я. - Что с ней случилось после того, как Чарли…
- Я запаковала все его вещи и временно спрятала их. Его пластинки находятся… в одной из коробок. Я хорошо помню, как положила ее с остальными пластинками. Вы хотите, чтобы я ее достала?
- Ну, мне бы хотелось ее послушать, но я не знаю, где вторая. Сейчас мне надо кое-чем заняться, Сильвия, так что я позвоню вам позднее.
Она проводила меня до двери.
- Пока, Шелл.
Я помахал ей рукой.
- Увидимся позднее, Сильвия.
От себя я позвонил капитану Сэмсону и договорился с ним, что я осмотрю апартаменты Троя. В гостиной я первым делом подошел к проигрывателю, на котором вчера стояла эта пластинка. Сейчас ее там не было. Значит, она должна быть где-то поблизости. Только ее нигде не было. Я потратил много времени на поиски, говорил с обслуживающим персоналом отеля, звонил в полицию. "Аннабел Ли" исчезла. Полицейский офицер, приехавший в апартаменты по вызову, заявил, что никакой пластинки на проигрывателе не было, когда он приезжал. Это показалось мне странным. И настораживающим…