Содержание:
-
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - МЕНТЁНОК 1
-
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - ОХОТА НА "КРУТЫХ" 40
-
Эпилог 82
Александр Граков
ОХОТА НА КРУТЫХ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
МЕНТЁНОК
Глава I
ПОПУТЧИЦА
Фирменный поезд "Будапешт-Москва", постукивая на стыках, подходил к пограничной станции Чоп. Здесь заканчивалась территория Венгрии и начиналась Западная Украина, совсем недавно входившая в состав "союза нерушимых республик свободных..." Недовольно поворчав тормозами, состав дернулся в последний раз и замер. Окна девятого от головы поезда вагона СВ пришлись напротив больших окон вокзала.
- Внимание! Таможенный досмотр! Приготовьте документы и личные вещи! - сурово приказал динамик купе.
Жадно прильнувший к окну молодой человек лет тридцати досадливо скривился и, нехотя отклеившись от вагонного стекла, потянулся к боковому карману шикарного кожаного пиджака. Вскоре двери откатились и в купе вошли три человека в камуфляжной форме: младший лейтенант, лейтенант и миловидная девушка с погонами сержанта. Лейтенант, увидев пустующее место противоположного дивана, обрадовался так, словно нашел бумажник с валютой. Небрежно мазнув взглядом по раскрытому паспорту пассажира, в котором значилось: Михай Дьердь, год рождения 1963, венгр по национальности, он поинтересовался:
- Давно пустует?
- От самого Будапешта, - пассажир, заметив недоумение на лицах таможенников, пояснил: - Я закупил все купе. Знаете, какие иногда типы попадаются - испортят в дороге настроение на всю оставшуюся жизнь...
- Послушай, Михай, брат, - на лице лейтенанта появилось заискивающее выражение, - возьми к себе пассажирку, а?! Состав забит до отказа, но, хоть бы и было купейное место, эту велено устроить в СВ. Приказывать тебе не имею права, но прошу - прими эту стерву элитную! Она за два часа, пока сидела у нас в дежурке, засрала мозги всему наряду! Молодая, красивая, но - кобра во всех отношениях. А папаша, который притарабанил ее на новеньком "мерсе", шепнул что-то на ухо нашему майору, а тот нам: "Устроить на ближайший поезд в СВ..."
- Не могу! - прервал словоохотливого лейтенанта пассажир.
- То есть как это?! - не поняла таможня.
- А вот так это! - передразнил его Михай Дьердь. - Если она десятку человек засрала, как вы изволили выразиться, мозги, то что останется от меня, пока я доеду с ней до Москвы? Небось какое-нибудь дерьмо в фирменной упаковке, из тех - "новых русских"?! - Он еще раз скривился, будто пережевывал лимон.
- Та шо з ным байки справляешь, Василь! - влез в разговор младший "литер". - Вин хто по роду занятий? Коммэрсант? Ну и ссажуй його на станции дня пэрэвиркы документов! Може, вин шпиен замаскированный! Ач, як чеше по-москалячему! А на його мисто посадымо оту прыдурасту, давай швыдче, бо поизд за пъять хвылын видходыть.
Пассажир СВ колебался не более трех секунд.
- Подсаживайте, ваша взяла! - он безнадежно махнул рукой.
- Спасибо, брат! - как ни в чем не бывало сердечно поблагодарил его лейтенант и повернулся к дивчине-сержанту: - Марысь, слетай за той мымрой!
"Мымра" ступила на порог купе, когда поезд, тихо дернувшись, пошел отмерять украинские рельсы. Михай, взглянув на нее, крякнул и озадаченно почесал в затылке:
- Вот таких забот на мою голову как раз и не хватало!
Природа явно хотела проэкспериментировать, смешав в одном создании суперобразы русско-украинско-польской красоты. И, надо сказать, эксперимент удался.
Густые черные волосы крупными локонами обрамляли округлое лицо, тронутое золотистым загаром. Огромные, чуть вытянутые к вискам плаза, удивительно голубые, грозили притянуть, утопить навсегда в себе любой взгляд. И прекрасным дополнением к ним были четкий прямой носик, пухлый манящие губы и нежный подбородок.
За окнами поезда -конец сентября, и на девушке был легкий пуховый свитер и голубые джинсы в обтяжку. Не поскупившись на лицо мадам Природа не обделила ее и фигурой - одежда только подчеркивала это.
Такой шедевр невозможно было представить себе где-то на кухне за мытьем посуды или в ванной - за стиркой белья. Ее можно было только соответственно одеть, обуть и поставить где-нибудь на видном месте, любуясь ею и боготворя, как икону. Именно таких, знающих цену своей неотразимости, Михай опасался и сторонился, как ненужного яркого пустяка - красивой бутылки из- под заграничного бальзама или футляра от фирменного французского одеколона. И хранить ни к чему, и выбросить жалко.
Поэтому, когда это создание чирикнуло ему "доброе утро", он лишь небрежно ткнул пальцем в противоположный диван, сделав вид, что не заметил огромного кожаного "крокодила" в ее руке.
- Вот ваше место! Располагайтесь, а я пойду покурю.
И пошел в тамбур, еле протиснувшись мимо чемодана-чудовища. Высмолив пару "Данхилла", вернулся в купе. "Мымра" сидела на своем месте, уже переодетая в светло-серый, с зеленой окантовкой спортивный "Адидас", и разглядывала "Плейбой", обиженно поджав нижнюю губку - не привыкла, видимо, к таким вот "радушным" приемам. Михай прошел к окну и сел по другую сторону столика.
- Давайте знакомиться, раз уж выпало ехать вместе! Михай Дьердь, коммерсант, в Россию прибываю с целью заключения контрактов с фирмами на поставку различного оборудования и прочей дребедени...
Девушка оживилась и затараторила:
- А меня зовут Олесей. Мой папа...
- Достаточно! - сухо прервал ее Михай. - Меня вполне устраивает количество полученной информации. А что вы читаете, Олеся? - спросил неожиданно. - Ну, из художественного?
- Детективы! - Она была сбита с толку неожиданным поворотом знакомства.
Михай порылся в своей огромной спортивной сумке и извлек томик в ярком переплете:
- Держите! Джеймс Хедли Чейз "Золотым рыбкам негде спрятаться". На пару суток, до Москвы, вам этого хватит. И вот еще что, давайте сразу поставим все точки над "i": влюбляться в вас я не собираюсь, для семейной жизни вы - лишь красивое бесплатное приложение, насиловать вас - себе дороже выйдет. А вести нудные дорожные разговоры у меня не хватает выдержки. Так что читайте себе спокойно и дайте почитать мне. Кстати, вагон-ресторан работает круглосуточно! - И он уткнулся в лежавшую до этого на столике книгу Сиднея Шелдона "Если наступит завтра".
Проштудировав пару страниц, оторвался от чтива и поразился перемене в Олесе: огромные глаза сузились и с яростью уперлись взглядом в него:
- Ненавижу! Всех вас... таких!
Михай с интересом захлопнул Шелдона.
- Ну-ка, ну-ка! Это за что же, позвольте спросить? За то, что пристроил вас и даже развлекаю? - мотнул головой в сторону так и не раскрытого томика Чейза. - И каких это - таких?
- Таких вот... правильных, как равносторонний треугольник. И как мой папочка неродной, от которого я хотела сбежать за границу. Снаружи вы чистенькие, ухоженные, неприступные и интеллигентные, а ковырни чуть глубже - сам провоняешься дерьмом! Не зная человека, судить о нем с первого взгляда или по сплетням сволочи с лейтенантскими погонами, которого я наградила оплеухой, вместо того чтобы пошире раздвинуть ноги, когда он полез ко мне в трусики искать контрабанду - это вы можете. А вот сердечности и теплоты в вас осталось не больше, чем у дохлой камбалы - холодной, скользкой и противной... А за место, которое вы уступили, я могу рассчитаться хоть сейчас. Не натурой, конечно, как принято у вас, а натуральными дензнаками, даже долларами, - глаза ее заволокло блестящей прозрачностью, скапливающейся за пушистыми ресницами.
Стараясь опередить подступающий водопад, Михай решительно бросил книгу на столик.
- Это папочка подбросил вас к поезду на "мерседесе"?
- Нет, это один из его "омоновцев". Они, заразы, в самый последний момент сняли меня. Катила бы я сейчас в самом противоположном направлении - за границу, - Олеся с тоской взглянула в окно.
- А кто вам мешает взять и пересесть в обратный поезд на следующей станции? Раз уж вы собрались всерьез за границу, значит, паспорт и виза у вас в порядке.
- Да у него, у папашки моего, все менты и таможенники закуплены на границе. Да еще эти мордовороты... В следующий раз они обещали меня просто прирезать, чтобы не возиться долго. Дескать, любимый папочка разрешил и даже настоятельно советовал им этот метод уговоров. И я ничуть не удивлюсь - маму мою за непослушание он уже казнил похожим способом.
- И вы так спокойно об этом говорите? - ужаснулся Михай.
- А мне уже все до фонаря, раз не сумела сбежать. В живых меня так или иначе не оставят, хоть, возможно, и довезут до Москвы. Слишком много я узнала. А могут вообще не довезти - выбросить где-нибудь по дороге, недаром ведь СВ подобрали - меньше свидетелей и окно широкое.
- Про свидетелей: мне что, тоже помолиться на всякий случай? - шутливо спросил Михай, веря и не веря ее исповеди.
- А они и без молитвы грехи отпускают! И без лишних разговоров.
В дверь купе вежливо постучали.
- Чай пить будете? - спросил мужской голос по ту сторону перегородки.
Услыхав его, Олеся вцепилась побелевшими пальцами в края дивана и, с мольбой и обреченностью одновременно, взглянула на Михая. Оценив ситуацию, он вырубил свет в купе и стал сбоку двери, под вешалкой.
- Ребята, я не знаю, кто вы и какого хрена вам надо, но догадываюсь: на проводников вы похожи, как пингвин на Красную Шапочку. В связи с этим хочу сказать - я венгерский коммерсант, и если вам нужен международный скандал, устроить его - раз плюнуть. Так что поищите для чаепития другое купе!
Ответом ему было молчание. Михай немного подождал, затем щелкнул задвижкой двери и выглянул наружу. Вагонный проход был пуст, как карманы бомжа с похмелья. Облегченно вздохнув, он вернулся в купе и подмигнул порядком струхнувшей Олесе:
- Как я их, а?
- А ты... вы что, в самом деле коммерсант? Венгерский?
- Ладно уж, - махнул рукой Михай, - называй на "ты". Разница в возрасте у нас десятка лет не превышает, и потом, раз ты чем-то насолила этим "крутым", значит, - свой человек. А бог нэ тэля, все баче видтиля, - ткнул пальцем в потолок купе.
Он полез в свой "дипломат", на ощупь вытащил из него бутылу французского коньяка, пару лимонов и пакетик с сахаром. Затем из кармана кожаного пиджака достал нож и нажал на кнопку. Щелчок - и пятнадцать сантиметров хромированной стали отразились в глазах восхищенной Олеси.
- Ух ты! - воскликнула она, как ребенок. - Дай посмотреть!
Михай без слов протянул нож рукояткой вперед. Она изображала вытянутое в прыжке туловище тигра, из оскаленной пасти которого вылетал остро отточенный клинок с изящно выгнутым кончиком, посередине ножа шла кровосточная канавка.
- Красивая работа! - повертела его в руках Олеся.
- Штучная работа! - поправил ее Михай, осторожно забирая нож, и не спеша стал нарезать на блюдце из-под графина лимоны. - Аналогов в мире нет. Но о нем чуть позже, а пока присаживайся к столику, будем пробовать лучший в мире французский коньяк и закусывать его грузинскими лимонами. Дорога у нас дальняя, и я постараюсь до ее окончания объяснить тебе разницу между продажными и непродажными ментами. На примерах из жизни моего очень-очень близкого друга, брата, можно сказать, и даже более того. Не беспокойся, до туалета я тебя провожу в случае чего - со мной не тронут. А если тронут...- здесь Михай улыбнулся хищновато. - Что ж, я давненько не был на тренировке и не прочь поразмяться! Ну а в Москве разберемся, кто кому чего должен, Москва разборки любит.
Глава II
ДОЖИТЬ ДО "ДЕМБЕЛЯ"
- Мама, мама, что случилось? Не плачь, прошу тебя! - Девятилетний мальчуган теребил тихо плачущую за столом женщину, а у самого набегали на щеки бусинки-слезы.
- Ограбили нас, Игорек! - Мать обняла сына, прижала к себе. - Забрали последние деньги, пятьдесят три рубля - весь наш "капитал" до следующей зарплаты. Не знаю, на что жить будем, кто поможет! - В семидесятые годы пятьдесят три рубля - это были деньги. Надеяться действительно было не на кого. Того, кто Игоря зачал - их еще отцами называют, - он не помнил.
- Он был нечестный, плохой человек. Подло обманул и бросил . твою мать, - так объясняла внуку житейскую истину бабуля, когда он в семь лет пошел в школу, где впервые спросили об отце. Больше Игорь о нем не спрашивал...
... Вскоре в дом вошли они - "архангелы закона". Два милиционера долго и упорно расспрашивали маму, бабушку и соседей. Под запись допытывали, затем все в доме осмотрели, заглянув зачем-то даже в туалет соседей, и ушли, обронив на прощание фразу, актуальную, наверное, и по сей день в "совковых органах":
- Надо порешать вопросы!
Девятилетнему Игорю Веснину так понравилась милицейская форма, оружие и методы розыска, очень похожие на игру "Угадай, где спрятал вещь?", что он решил так же попытаться что-либо найти. Искать начал в саду, потом во дворе, а затем подошел снаружи к окну, через форточку которого их "почистили". И нашел. Метрах в пяти от него, на мятой клумбе, отпечаток китайского кеда "сорок последнего" размера - туда вместилась пара его ступней. Игорь, недолго думая, отправился по родному шахтерскому городку искать хозяина этих самых китайских кед - уж очень велика была обида на подлого дядьку, оставившего их семью на полмесяца без куска хлеба. Долго ходил - до вечера. А вечером, возвращаясь домой по соседней улице, в скверике увидал мужиков, соображающих на троих. На одном из них были огромные китайские кеды!
Игорь за кустами подобрался почти вплотную к беседке.
- Слышь, Серега, - выбулькав стакан и смачно хрупнув огурцом, тот, в кедах, ткнул рядом сидящего локтем в бок, - как седни утром меня ломало! Ну и буханули вчера! А моя зараза рогом уперлась - не дам грошей, хочь режь. Чую - сдыхаю, в натуре! Ну и пошел прошвырнуться. Смотрю, у Весниных окно открыто, а дома - никого. Во, думаю, Бог послал для лечения больной души. Вот и кайфуем.
Мужик в кедах оказался дядей Володей, соседом Весниных, который на днях "откинулся по амнистии". Сидел за воровство.
Игорь вышел из кустов:
- Дядя, отдай деньги моей маме. А то она плачет, говорит, на хлеб до зарплаты не хватит. И у бабушки сердце заболело. Отдайте, а то я дяде милиционеру скажу, что вы взяли.
Ответ соседа был лаконичен:
- Ну ты, сявка, детям спать уже пора. Пшел отсель! - Подзатыльник развернул Игоря к выходу из беседки. Сзади послышался чей-то негромкий голос:
- Вовчик, ты че, крысой по жизни стал? Гляди, падла, бог шельму метит.
А Игорь, спотыкаясь о невидимые из-за горьких слез выбоины, думал, когда пойти пожаловаться в милицию, ибо для него она тогда была все: и бог, и власть, и справедливость.
Решил забежать утром, перед школой.
... Утром, умываясь, услышал разговор матери с кем-то у забора.
- Я ничего не понимаю, - твердила она.
- А чего там понимать, Мань! Я взял, я и возвращаю. Но - Христом-Богом молю, не ходи к ментам, я же на "надзоре", сразу закроют. Прости, соседка, бес попутал, - твердил автор вчерашнего подзатыльника Игорю. Мама соседа простила...
... Шли годы, Игорь рос, как и все пацаны: шлялся по улицам, дрался, заглядывал девчонкам под юбку, ругался с учителями. Но где бы ни увидел человека в милицейской форме - останавливался и со сладко замершим сердцем пялился на него: этот человек борется с "плохими", вырасту - и я таким стану. Стану! - это решение было твердым... Иногда, проходя мимо соседа, Вовки-вора, Игорь слыхал, как тот бурчал себе под нос:
- Мусоряга растет - замена ментам. Падла буду...
Когда Игорю стукнуло пятнадцать, он по совету матери стал готовиться к службе в "школе настоящих мужчин" - ею она считала тогдашнюю Советскую Армию. Гиря, гантели и эспандер стали его постоянными спутниками. Один из знакомых матери работал инструктором по самбо в милиции... Через два года Игорь имел "кандидата в мастера" по этому виду спорта, а еще - права водителя из автошколы ДОСААФ. В призывной 1981 год он часто просыпался среди ночи от горячего шепота бабули, стоящей на коленях перед висевшей в святом углу иконой:
- Господи всемогущий и всемилостивый! Спаси и сохрани нашу кровиночку от гибели, от этой напасти всенародной!
Под "всенародной напастью" подразумевался Афганистан...
Осенью на призывном пункте плачущая мать (а их сердца - родивших нас женщин - это уникальные неизведанные приборы, чувствующие беду заранее) просила только об одном:
- Вернись, Игорек! Вернись живым! Не дай Бог попасть в эту беду!
Дал все же Бог. "Повезло" Игорю - попал в ОКСВ - ограниченный контингент Советских войск в Афганистане.
Служба в "проклятом горном краю..." Ну что о ней сказать? О ней не любят вспоминать сами братки-афганцы. Тем не менее и показано, и написано, и рассказано об этой войне: и плохого, и хорошего, и явного вранья. Короче - кто был, тот не расскажет, а кто не был... Тому лучше промолчать.
Служил Игорь в мотострелках: вначале слушался "дедов" - они учили выживанию в этом дурдоме. И убивать учили, чтобы не быть убитым самому, и прикрывали собой их, "молодых", и не пускали вперед. А на втором году он сам "дедом" стал и так же оберегал новобранцев. Может быть, чересчур опекал - два раза пришлось съездить на "отдых" - в госпиталь: на живых русских женщин посмотреть, подлечиться, отоспаться. Ранений было два: пулевое в бедро и осколочное - в плечо. В эти два раза действительно повезло: пуля не задела ни кости, ни нерва, ни сухожилия, а осколок вообще насквозь прошел мякоть плеча.
Нормальные парни, не "чмошники" служили в Афгане, но возвращались оттуда такими, что дома их родные и близкие не узнавали:
- Господи, да что же с вами делали-то там?
Злые, голодные до всего, чуть что, сразу пускавшие в ход ноги и руки. Или - что под руки попадалось...
Таким вернулся "на гражданку" осенью 1983-го Игорь Веснин. Добрался до дома в Донбассе, а дома - никого. Соседка пояснила:
- В город мать ушла, на рынок.
Понятно - не ждала. Игорь ехал на родину "подарком" - сюрприз хотел преподнести, поэтому и не предупредил в последнем письме о "дембеле". Посидел у соседки, поболтали о новостях, одну из которых он знал из прошлогоднего письма матери: бабуля умерла прошлым летом. Мать из коммунистки-атеистки стала после похорон бабушки ярой христианкой, выпрашивая у Господа благополучного возвращения Игоря. Переняла бабушкину эстафету...
Мать задерживалась, и он решил сходить на кладбище проведать могилу самого дорогого после нее человека на Земле. Возвращаясь от бабулиной могилы уже к обеду, издали увидел у калитки застывшую в ожидании женщину. Мама! Подойдя ближе, Игорь поразился произошедшей за два года его отсутствия перемене в ней: изможденная, полуседая... Последние метры пробежал и молча стал перед ней, вглядываясь в дорогие, прокатанные безжалостным временем и судьбой черты. Она также без слов уткнулась в его мощную грудь.