- Да, это правда, но не в такой степени. Когда-то ты умел позаботиться о себе, Рико, увивался за девочками, но не позволял им водить себя за нос. Ты не совершил бы убийства ради какой-то бабы, покрутившей перед тобой задом, для этого у тебя вполне хватит мозгов. Пальцы сержанта исполняли прыгающий менуэт над клавишами пишущей машинки. Рико всматривался в них так, будто они танцевали танец смерти, рассказывая о его прошлом или, быть может, предсказывая его будущее. Потом он принялся шептать что-то себе под нос, слишком тихо, чтобы мы могли его слышать.
Маккендрик наклонился вперед.
- Что ты говоришь, Рико? - резко спросил он. - Говори громче, парень, это может оказаться важным.
Рико кивнул.
- Это важно. Я не имею с этим ничего общего.
- Ничего общего с убийством?
- Да. Это все ее делишки. Моя совесть чиста! Она велела мне зарыть его - и я послушался. Потом, через двадцать пять лет, она велела мне его вырыть. Я не сделал ничего больше!
- Не сделал ничего больше... - тихо и ядовито повторил Маккендрик. - Всего-навсего похоронил убитого, а потом вырыл его косточки и пытался утопить их в море! Зачем бы ты это делал, если не убивал его?
- Она велела мне.
- Кто это "она"?
- Миссис Хантри.
- Велела тебе закопать тело мужа?
Маккендрик встал с кресла и навис над допрашиваемым, а тот крутил головой из стороны в сторону, словно пытаясь сбросить с себя его тяжелую тень.
- Это не было тело ее мужа.
- Чье же тогда?
- Какого-то типа, который позвонил у двери в один прекрасный день двадцать пять лет назад. Он хотел видеть мистера Хантри. Я сказал ему, что мистер Хантри занят в мастерской, но и помимо этого он никого не принимает, если встреча не была условлена заранее. Но он заявил, что его примут наверняка, стоит только мистеру Хантри услышать его имя. - Как его звали? - спросил Маккендрик.
- Мне очень жаль, но этого я не помню.
- Как он выглядел?
- Обыкновенно. Был какой-то бледный и слабый, словно больной. Мне запомнилось, что говорил он с трудом, будто перенес удар или что-то в этом роде. У него был голос как у старого бродяги, хотя он, кажется не был стар.
- Сколько лет ему было?
- Лет тридцать. Во всяком случае, больше, чем мне...
- А как он был одет?
- Плохо. В какой-то коричневой одежде с чужого плеча. Я, помню, еще тогда подумал, что одежду ему дали в Армии Спасения...
- Ты проводил его к мистеру Хантри?
- Это сделала она. И все трое довольно долго говорили в мастерской.
- О чем они говорили? - спросил я.
- Я не слыхал. Они закрыли дверь, такую солидную, толстую дубовую дверь. Через некоторое время миссис Хантри вышла вместе с ним и проводила его до ворот.
Маккендрик злобно крякнул.
- Но ведь раньше ты нам сказал, что хоронил его! Ты отказываешься от своих показаний?
- Нет, сэр. Это случилось позже, в конце недели, когда он пришел с женщиной и маленьким мальчиком.
- С какой женщиной? С каким мальчиком?
- Наверное, ей было лет тридцать. Довольно ладная, но ничего особенного, такая бесцветная брюнетка. Мальчику было лет семь-восемь. Очень спокойный, не задавал никаких вопросов, как другие дети, кажется, он за все время не произнес ни слова. И это не удивительно, ведь он присутствовал при том, что случилось...
- А что случилось?
- Я точно не знаю, - задумчиво отвечал Рико. - Меня при этом не было. Но когда все кончилось, в оранжерее, в старом мешке, лежало его скрученное тело. Она сказала мне, что его хватил удар, он упал, ударился головой и умер на месте. И что я должен похоронить его, потому что она не желает иметь никаких хлопот. Она сказала, что если я буду милым с ней и закопаю его, она будет милой со мной...
- Значит, все последние двадцать пять лет ты не вылезал из ее постели? - презрительно сказал Маккендрик. - А этот бедняга лежал в земле и удобрял ее оранжерею, так?!
Рико опустил голову и всматривался в краешек паркета между своими ступнями.
- Может, и так... Но я не убивал его!
- Но ты прикрывал убийцу, кем бы он ни был. Кто его убил?
- Не знаю. Меня не было при этом.
- И лежа с ней в постели, ты за двадцать пять лет не додумался спросить, кто его убил?!
- Нет, сэр. Это было не мое дело.
- Но теперь это твое дело. Вы все замешаны в нем - ты, мистер Хантри, его жена и та брюнетка с маленьким мальчиком, - Маккендрик взял в руки череп и сунул его, будто "memento mori", в лицо Рико. - Ты уверен в том, что это не мистер Хантри?
- Нет, сэр... То есть, да, сэр... простите, сэр... я уверен, что это не он...
- Откуда ты знаешь? Ты же закопал его в мешке?
- Она говорила, что это тот другой, тот мужчина в коричневой одежде...
- Но ты опираешься только на ее слова?
- Да, сэр.
- На слова миссис Хантри?
- Да.
Маккендрик окинул череп долгим хмурым взглядом, потом посмотрел на меня.
- Вы хотите задать ему какие-нибудь вопросы?
- Спасибо, капитан, разумеется, хочу, - я снова повернулся к Рико. Если мы решаем, что этот череп принадлежит не Ричарду Хантри, то что, по-твоему, случилось с ним?
- Я всегда думал, что он просто ушел.
- Почему?
- Не знаю...
- Ты видел его с тех пор или получал от него какие-либо известия?
- Нет. Он оставил то письмо... вы наверное видели его в музее?
- Видел. Когда он написал его?
- Не знаю.
- После убийства этого мужчины, но перед уходом?
- Я не знаю, когда он его написал. С того самого дня я никогда не видел его и не говорил с ним.
- Миссис Хантри не говорила тебе, куда он ушел?
- Нет, сэр. Наверное, она и сама этого не знает.
- Он что-то взял с собой?
- Насколько мне известно, ничего. Его вещами занималась она, когда он исчез.
- Миссис Хантри горевала после его ухода?
- Не знаю. Со мной она об этом не говорила. - Даже в постели?
Рико покраснел.
- Нет, сэр.
- А что случилось с той брюнеткой и с мальчиком? Ты видел их с тех пор?
- Нет. Но я ведь их не искал, мне никто не приказывал...
- А что тебе приказали?
- Заниматься домом и теми, кто в нем живет. Я старался, как мог...
- В доме остался только один человек, так?
- Ну, да. Миссис Хантри.
- Как вы думаете, она захочет отвечать на вопросы? - обратился я к Маккендрику.
- Я еще не готов к ее допросу, - ответил он фальшивым тоном. - Я должен согласовать это с моими вышестоящими...
Мне хотелось согласовать несколько дел с его нижестоящими, но без него я это сделать не мог, а потому подождал, пока Рико препроводят в камеру. Когда мы с Маккендриком остались в кабинете наедине с черепом и костями, я рассказал ему, что, по моему мнению, могло приключиться с Бетти Сиддон.
Маккендрик нервно перелистывал какие-то бумаги на столе. Лицо его набрякло и покраснело, словно у него повысилось давление.
- Сегодня ночью я уже ничего не могу сделать по делу этой Сиддон, - прервал он меня в конце концов. - Я ничего не сделал бы даже если бы у меня были люди. Женщины вечно где-то исчезают по своим делам. Она симпатичная девушка... наверняка задремала у какого-нибудь друга...
Я чуть не врезал ему по роже. Вжавшись в кресло, я старался побороть ярость, поднимающуюся во мне, будто холодный летучий газ. Но решил сохранять спокойствие, ибо понимал: если я потеряю над собой контроль, что мне грозило весь вечер, то могу быть отстранен от следствия и даже, подобно Рико, оказаться в камере.
Сосредоточив свое внимание на черепе, я напоминал себе, что с возрастом надлежит становиться все спокойнее. Слегка справившись с собой, я сообщил:
- Собственно, ее другом являюсь я...
- Так я и думал. Но у меня нет столько людей, чтобы я мог приказать им ходить по домам и стучать во все двери. Честное слово, вы слишком волнуетесь за нее. Она разумная девушка и хорошо знает свой город. Если в течение ночи она не появится, то с утра поразмыслим над этой ситуацией.
Он начал говорить таким тоном, словно уже занял место шефа полиции. Я вдруг понял, что горячо желаю ему никогда не стать таковым. Но, судя по всему, именно я был призван помогать ему в достижении этой цели.
- Не могу ли я представить вам несколько предложений, капитан? И несколько просьб?
Он нетерпеливо глянул на стенные электронные часы - близилась полночь.
- После всего, что вы сделали, я не могу отказать вам...
- Нужно попытаться как можно точнее установить дату смерти этого человека, скорей всего, она совпадет со временем исчезновения Хантри. Следующим шагом должно быть установление того, кто еще в это время исчез - здесь и во всей Южной Калифорнии - особое внимание следует обратить на клиники и учреждения для душевнобольных. Из показаний Рико может следовать, что этот парень был не вполне уравновешенным психически, - я протянул руку и коснулся многострадального поврежденного черепа.
- Мы все это сделаем в рамках обычной следственной процедуры, - заявил Маккендрик.
- Я понимаю, но ситуация не является обычной. Мне кажется, вам пора посылать телефонограммы...
- Потому что вы тревожитесь о своей девушке?
- Я тревожусь о ней и о многих других людях. Мы ведь не просматриваем давно оконченную историю. Мы имеем дело с преступлениями, совершенными сейчас, в том числе с убийством. А я чувствую, что все это связано между собой.
- Но каким образом?
- Скорей всего, через исчезновение Хантри. Он кажется мне ключевым пунктом всего дела, - я бегло описал все, что случилось, начиная с известного убийства Вильяма Мида, совершенно тридцать два года назад в Аризоне, и заканчивая смертью двух торговцев картинами - Пола Граймса и Джейкоба Витмора.
- Откуда ваша уверенность, что все это связано между собой?
- Этих людей связывало слишком многое. Граймс был учителем и близким другом Хантри. Граймс купил портрет Милдред Мид у Витмора. Вильям Мид был сводным братом Хантри и сыном Милдред Мид. Милдред Мид, похоже, является одной из двух главных женских фигур этой драмы. Вторая, разумеется, миссис Хантри. Если бы удалось добраться до этих женщин и заставить их говорить...
- Миссис Хантри отпадает, - прервал меня Маккендрик, по крайней мере, в данный момент. Я не могу пригласить ее для дачи показаний, опираясь на то, что сказал Рико, - он глянул на меня так, словно собирался сказать больше, но не произнес ни слова.
- А Милдред Мид?
Маккендрик покраснел от злости или обиды.
- Собственно, кто такая эта Милдред Мид? Я никогда не слыхал о ней.
Я показал ему фотографию портрета и рассказал связанную с ним историю.
- Наверняка она знает подноготную всего этого дела лучше, чем кто бы то ни было, - завершил я свой рассказ, - за исключением, быть может, только миссис Хантри...
- Где мы можем найти Милдред Мид? Она находится в этом городе?
- До недавнего времени жила здесь. Скорей всего, продолжает жить, в одном из домов призрения для престарелых. Именно ее искала Бетти Сиддон. Маккендрик откинулся в кресле, испытующе глядя на меня. Его лицо, подобно месяцу, происходило различные фразы - от злости через недовольство - вплоть до решимости, приправленной колючим чувством юмора.
- О'кей, - сказал он, - вы выиграли. Мы обойдем все такие учреждения и посмотрим, не удастся ли нам найти этих двух женщин.
- Могу ли я принять участие в поисках?
- Нет. Я сам намерен руководить ими.
Глава 32
Я подумал, что пришло время снова поговорить с Фредом. Мне хотелось бы поговорить и с миссис Хантри, но Маккендрик взял ее под охрану, а я не хотел ссориться с ним в то время, как он начал действовать в моих интересах.
А потому я снова пересек город и остановил машину на Олив-Стрит. Тени под деревьями были густы и темны, будто подсохшая кровь. В сравнении с ними высокий островерхий серый дом, на всех четырех этажах которого горели огни, казался достаточно милым. Из-за входной двери раздавались голоса нескольких человек.
Стоило мне постучать, голоса утихли. Миссис Джонсон в своем белом халате подошла к двери, глаза ее блестели, но я не в силах был расшифровать владеющие ее чувства. Лицо казалось серым и угасшим. Она выглядела как женщина на пределе своих сил, готовая сломаться, если напряжение чуть-чуть возрастет. - В чем дело? - спросила она. - Я хотел глянуть, как поживает Фред, кажется, он освобожден?
- Благодаря мистеру Лэкнеру, - она повысила голос, словно это заявление адресовалось не только ко мне. - Вы с ним знакомы? Он с Фредом сидит в гостиной.
Молодой длинноволосый юрист снова крепко пожал мне руку, его пожатие словно налилось силой в течении дня. С улыбкой он обратился о мне по имени, заявив, что очень рад снова видеть меня. Я с такой же улыбкой воздал должное тому, как быстро он все провел.
Даже Фред на сей раз улыбался, но как-то неуверенно, словно поводов для этого у него не было. В комнате царила атмосфера временности, будто вокруг были декорации к спектаклю, сошедшему с афиши вскоре после премьеры, но уже давно. Старая софа и кресла, составляющие некогда мебельный гарнитур, словно бы ушли в пол, занавески на окнах были слегка потрепаны, сквозь протертый ковер виднелись доски пола.
Джонсон стоял в дверях, как привидение, пугающие приходящих в разрушенном доме. Лицо его было красным и влажным, то же самое было сказать о его глазах, дыхание напоминало сквозняк в пивной. Кажется, он меня не узнал, но глянул на меня с явной неприязнью, словно в забытом им прошлом я чем-то обидел его.
- Мы знакомы?
- Ну разумеется! - воскликнула миссис Джонсон. - Конечно же, вы знакомы! Это же мистер Арчер!
- Так я и думал. Вы посадили моего сына в тюрьму, сэр.
Фред бледный и растрепанный, сорвался с места.
- Ничего подобного, папа! Я прошу тебя, не говори так!
- Я говорю правду. Ты что, считаешь, что я вру?!
Лэкнер встал между отцом и сыном.
- Сейчас не время для семейных ссор. Ведь все мы счастливы снова быть вместе, не так ли?
- Я не счастлив, - заявил Джонсон. - Мне отвратительно, и знаете, почему? Потому что этот коварный сукин сын, - он ткнул в меня дрожащим пальцем, - отравляет воздух моего дома! И я заявляю, что если он хоть минуту еще задержится здесь, я его убью к чертовой матери! - он сделал нетвердый шаг в моем направлении. - Ты понял, сукин ты сын?! Это ты, тварь, привез моего сына назад и посадил в тюрьму!
- Я его привез, но не я посадил его в тюрьму, - ответил я. - Эта мысль пришла в голову кому-то другому.
- Ты им эту мысль подсунул! Я знаю об этом! И ты тоже знаешь!
- Пожалуй, будет лучше, если я пойду, - обратился я к миссис Джонсон. - Нет-нет, прошу вас! - она коснулась пальцами своего опухшего лица.
- Он не в себе. Он весь день пил. Понимаете, Джерард очень впечатлительный... все это было для него слишком тяжким переживанием. Правда, милый?
- Не юли! - заявил он. - Ты юлила и стелилась всю жизнь, и я ничего не имею против, когда мы одни. Но мы не можем чувствовать себя в безопасности, когда этот человек находится в нашем доме! Он желает нам зла, и ты прекрасно знаешь это! И ели он отсюда не уберется, пока я считаю до десяти, я вышвырну его силой!
Я чуть не рассмеялся ему в лицо. Это был толстый нескладный увалень, и слова его были продиктованы лишь пьяным возбуждением. Возможно, когда-то много лет назад, он был в состоянии выполнить свою угрозу, но теперь был тяжел и преждевременно стар от пьянства. Его лицо и тело было покрыто таким толстым слоем жира, что я даже представить себе не мог, как он выглядел в годы молодости.
Джонсон принялся считать. Мы с Лэкнером, обменявшись взглядами, вышли из комнаты. Джонсон, не прерывая счета, последовал за ними до выхода и со стуком захлопнул за нашей спиной входную дверь.
- Господи! - сказал Лэкнер, - что толкает людей на такие выходки?!
- Пьянство, - ответил я, - это же законченный алкоголик.
- Это я вижу и сам. Но почему он так пьет?
- От обиды. От обиды, что является тем, кем является. Сидит в этой развалине уже неизвестно сколько лет, кажется, с тех времен, когда Фред был еще маленьким мальчиком. Пытается упиться до смерти - но безрезультатно.
- Несмотря ни на что, я не могу этого понять.
- Я тоже. У каждого пьяницы свои собственные мотивы. Но у всех один конец - размягчение мозга и цирроз печени.
Мы оба, словно в поисках виноватого, одновременно подняли глаза к небу. Но над чередой темных оливковых деревьев, выстроившихся по другой стороне улице, неслись тучи и не было видно ни одной звезды.
- Честно говоря, - проговорил Лэкнер, - я не слишком понимаю, что и думать об этом парне...
- Вы имеете в виду Фреда?
- Да. Собственно, он уже не мальчик, пожалуй, мы с ним ровесники.
- Насколько я знаю, ему тридцать два года.
- Правда? В таком случае, он на год старше меня. Мне он кажется ужасно инфантильным для своего возраста.
- Его эмоциональное и психическое развитие уже давно затормозилось из-за жизни в этом доме.
- А в чем, собственно, состоит проблема этого дома? Ведь если его чуть привести в порядок, он станет вполне элегантным, и, наверное, когда-то был таким...
- Несчастьем этого дома являются его обитатели, - ответил я. - Есть семьи, члены которых должны были бы жить в разных городах, даже, если это возможно, в разных штатах, - и раз в году писать друг другу письма. Вы можете посоветовать Фреду так поступить, разумеется, если вам удастся спасти его то тюрьмы.
- Думаю, удастся. Миссис Баймеер человек незлопамятный. Это действительно милая женщина, если с ней общаться не в кругу семьи.
- Это тоже одна из тех семей, члены которой должны раз в год писать друг другу. И не отправлять писем. Не случайно ведь, что Дорис и Фред подружились. Их дома не уничтожены землетрясением, но порядком разрушены. Как и сами Дорис и Фред.
Лэкнер кивнул своей ухоженной головой. Стоя в мглистом свете прорывающегося из-за туч месяца, я на минуточку почувствовал, что вся история повторяется, что все мы уже когда-то здесь были. Не помнил, как развивались события и каков был финал, но чувствовал, что окончание дела в определенном смысле зависит от меня.
- Фред объяснил вам, зачем вообще ему понадобилась эта картина? - спросил я Лэкнера.
- Нет, он не смог объяснить мне этого достаточно убедительно. А с вами он об этом говорил?
- Он хотел продемонстрировать свои профессиональные знания, доказать Баймеерам, что и он чего-то стоит. Во всяком случае, на сознательном уровне он думал так.
- А на подсознательном?
- Я не вполне уверен в своих выводах. Для ответа на этот вопрос следовало бы собрать консилиум психиатров, но и они так просто не смогли бы ответить. Но, как у многих других жителей этого города, у Фреда пунктик относительно Ричарда Хантри.
- Так вы считаете, что он действительно рисовал эту картину?
- Так считает Фред, а он является специалистом.
- Мне так не кажется, - протянул Лэкнер, - он ведь еще он не окончил учебу...