- Так или иначе, он имеет право на собственное мнение. И считает, что Хантри написал эту картину недавно, возможно, в этом году.
- Откуда он может это знать?
- На основании анализа краски, как он утверждает.
- Вы в это верите?
- До сегодняшнего вечера не верил и был склонен считать, что Хантри нет в живых.
- Но вы изменили свое мнение?
- Да, считаю, что Хантри жив и вполне благополучен.
- Где же он?
- Быть может, в этом городе. Я не слишком часто полагаюсь на предчувствия, но сейчас мне странным образом кажется, что Хантри стоит у меня за спиной и заглядывает через плечо.
Я почти готов был рассказать ему об останках человека, выкопанных Рико и миссис Хантри в оранжерее, но это известие еще не разошлось по городу, и информируя его, я поступил бы против своих профессиональных принципов: "Никогда и никому не говори больше, чем должно, ибо он понесет это дальше".
В этот момент из дома вывалился Джерард Джонсон и, шатаясь, принялся спускаться по неровной лестнице. Он был похож на передвигающегося на ощупь слепца, но его глаза, нос или некий алкогольный радар безошибочно учуяли мое присутствие - он двинулся ко мне, шаркая ногами.
- Ты еще здесь, сукин сын?!
- Здесь, мистер Джонсон.
- Не смей обращаться ко мне "мистер Джонсон"! Я знаю, что ты обо мне думаешь, ты меня презираешь! Ты считаешь старым вонючим пьяницей! Но я кое-что скажу тебе: такой, как есть, я стою больше, чем ты когда-либо стоил! И я могу доказать тебе это!
Я не стал спрашивать, каким образом, это было излишне. Он сунул руку в отвисший карман своих мешковатых брюк и вытащил никелированный револьвер из тех, что полицейские называют "специальной покупкой для субботнего вечера". Услышав щелканье курка, я метнулся Джонсону в ноги, он свалился. Быстро подскочив к нему, я отобрал у него оружие, револьвер был не заряжен. Руки у меня дрожали.
Джерард Джонсон неуклюже поднялся и принялся кричать. Он орал на меня, на жену, на сына, как только они появились на крыльце, язык, которым он пользовался в эти минуты, можно было бы определить как самый что ни на есть базарный. Он заорал еще громче и принялся ругать свой дом, потом дома, стоявшие по другую сторону улицы и все окрестные, наконец.
В оскорбленных домах засветились огни, но никто не подошел к окнам и не появился на пороге. Быть может, если бы кто-нибудь сделал это, Джонсон не чувствовал бы себя таким одиноким.
В конце концов, над ним сжалился его сын Фред. Он спустился с крыльца и обхватил отца руками сзади, сжимая его бурно вздымающуюся грудь.
- Папа, прошу тебя, будь же ты человеком!
Джонсон шатался, вырывался, посылал проклятья всему миру, но все-таки понизил голос. Лицо Фреда было мокро от слез. Тучи на небе внезапно прорвались, словно сеть, и на очистившееся пространство выплыл месяц. Воздух вдруг изменился, стал чище, свежее и резче. Фред обнял Джонсона за плечи и проводил его по лестнице в дом. Зрелище блудного сына, окружившего отцовским вниманием собственного отца, было грустным и трогательным. Для Джонсона уже не оставалось никаких надежд, но Фред еще имел шанс. Лэкнер со мной согласился. Прежде чем он отъехал в своей "Тойоте", я вручил ему отобранный револьвер.
Фред не запер входную дверь, вскоре вышла миссис Джонсон и уселась на ступеньках. Движения ее были не спокойными, как у загнанного зверя, падающий с неба месячный свет серебрил ее халат. - Я хотела попросить у вас прощения, сэр...
- За что?
- За это все.
Она неуклюже повела рукой, будто что-то отталкивая или, наоборот притягивая к себе. Казалось, ее жест охватил высокий дом вместе с его обитателями и всем содержимым, соседние дома и живших там людей, улицу, темные оливковые деревья и еще более темные их тени, и месяц, заливавший серебряным светом ее лицо с заострившимися чертами и углубившимися морщинами.
- Вы не должны просить у меня прощения, миссис. Я сам выбрал это занятие, или оно меня выбрало. В связи с этим я часто сталкиваюсь с человеческим несчастьем, но другой работы не ищу.
- Я вас понимаю. Я ведь медсестра. Хотя, завтра я могу оказаться безработной медсестрой. Когда Фред вышел, я просто должна была попасть домой и самовольно ушла с работы. Лучше всего мне было бы туда вернуться. - Может быть, я подвезу вас?
Она оглядела меня подозрительно, словно считала, что я могу покуситься на нее, несмотря на возраст и толщину, однако, согласилась.
- Как это мило с вашей стороны! Фред оставил нашу машину где-то в Аризоне, я даже не знаю стоит ли вообще заниматься ее возвращением...
Я открыл перед ней дверцу машины, потом сел сам. По ее реакции было видно, что уже долгое время никто не оказывал ей элементарных знаков внимания.
- Я хотел задать вам один вопрос, - сказал я, когда оба мы уже сидели в машине, - вы не обязаны отвечать на него. Но если вы сделаете это, я никому не повторю того, что от вас узнаю.
Она беспокойно шевельнулась на сидении и повернула ко мне лицо.
- Кто-то наговорил вам обо мне гадостей!
- Вы не могли бы объяснить мне, зачем вы взяли в клинике эти наркотики?
- Да, я действительно взяла несколько упаковок таблеток. Но я брала их не для себя и у меня не было злого умысла! Я хотела попробовать, как они подействуют на Джерарда, вдруг он чуть меньше начнет пить. Возможно, меня можно обвинить в том, что я давала лекарство без рекомендации врача, если подойти к делу с официальной точки зрения. Но практически все мои знакомые медсестры так поступают... - она тревожно глянула на меня. - Они намерены обвинить меня?
- Ничего об этом не знаю.
- Каким же образом разговор коснулся этой темы?
- Об этом вспомнила одна из работающих там медсестер. Она рассказала мне, почему вас уволили.
- Это был только повод! Но я вам скажу, почему потеряла работу! В этом заведении были люди, которые не любили меня, - мы как раз миновали клинику и она обвиняющим жестом вытянула руку в направлении огромного, ярко освещенного здания. - Возможно, у меня не самый легкий характер, но я хороша медсестра, и они не имели права просто уволить меня. А вы не имели права касаться этой темы в разговоре с ними!
- Мне кажется, имел, миссис.
- Кто вас уполномочил?
- Как вы знаете, я провожу расследование по делу о двух убийствах и пропавшей картине.
- Вы считаете, что я знаю, где находится эта картина? Да я понятия не имею, и Фред тоже! Мы не преступники! Возможно, у нас есть определенные семейные проблемы, но мы не такие!
- А я этого и не утверждаю. Но под действием наркотиков люди меняются. Их становится легко склонить к различным действиям...
- Меня никто не может ни к чему склонить! Я признаю, что взяла несколько таблеток и дала их Джерарду. И вот расплачиваюсь за это! Я теперь до конца жизни вынуждена работать в подозрительных домах призрения - и то если счастье улыбнется мне и я получу хоть какое-то место...
Она погрузилась унылое молчание и больше не произнесла ни слова практически всю дорогу до "Ла Палома". Прежде, чем она вышла из машины, я рассказал ей о двух разыскиваемых женщинах - Милдред Мид и Бетти Сиддон. Она выслушала меня с понурым выражением лица.
- Я сделаю все, что смогу. Во время ночной смены у меня не будет много времени на звонки, но я дам знать знакомым медсестрам из других домов призрения, - потом она прибавила с таким видом, словно ей было трудно выражать кому-либо свою благодарность: - Фред рассказал мне, как вы отнеслись к нему в Аризоне, мистер Арчер, я ценю это. В конце концов, я его мать, - последнее слово она произнесла с долей удивления.
Выйдя из машины, она тяжело поплелась по асфальту к слабо освещенному домику. За низкой стеной, отделяющей подъездную площадку от шоссе, с шелестом шин проносился поток гнавшихся друг за другом автомобилей. Миссис Джонсон подошла к входной двери и, открыв ее, помахала мне рукой.
Через минуту она вновь появилась в дверях с двумя полицейскими за спиной, один из них был в форме, вторым оказался капитан Маккендрик. Когда они приблизились, я услыхал, как она резко выкрикивает, что, мол, они права не имеют преследовать ее в этой темноте, что она - невинная женщина, спешащая на работу.
Маккендрик бросил взгляд на ее злое и перепуганное лицо.
- Вы миссис Джонсон, не так ли? Вы являетесь матерью Фреда Джонсона? - Да, это так, - холодно ответила она. - Но это еще не дает вам права запугивать меня!
- Мне очень жаль, мы вовсе не хотели пугать вас...
- Еще бы вы не жалели! - она мгновенно использовала свою минутную победу. - Вы не имеете права издеваться на до мной и применять силу! У меня есть прекрасный юрист, и он вами займется, если вы и дальше будете поступать так!
Маккендрик беспомощно поднял глаза к небу, а потом глянул на меня.
- Ну, скажите, мистер, разве мы сделали что-то дурное? В темноте мы нечаянно толкнулись с женщиной и попросили прощения. Мне что, на колени встать?!
- Миссис Джонсон сегодня немного взволнована...
Она кивнула, подтверждая мои слова.
- Разумеется! И вообще, что вы тут делаете, капитан?
- Я ищу одну женщину.
- Миссис Сиддон?
- Да, - Маккендрик внимательно глянул на нее. - Откуда вам известно о мисс Сиддон?
- От мистера Арчера. Он попросил меня позвонить моим подругам из других домов презрения. Я обещала ему сделать это, если у меня будет время, и собиралась сдержать слово. Я могу идти, наконец?
- Ради Бога, - сказал Маккендрик, - никто никоим образом не ограничивал вашу свободу передвижения, миссис! Но звонки в другие дома призрения не кажутся мне особо удачной идеей. Мы хотели бы появиться там неожиданно.
Миссис Джонсон во второй раз вошла в здание и больше уже не появлялась.
- Трудно найти с этой бабой общий язык, - проворчал Маккендрик.
- Она тоже пережила несколько нелегких дней. Мы не могли бы поговорить с глазу на глаз, капитан?
Красноречивым кивком он отослал полицейского в форме, тот забрался в служебную машину, а мы отошли в угол площадки, подальше от домов и от шоссе. Калифорнийский дуб, каким-то чудом уцелевший среди этой асфальтовой пустыни, укрыл нас своей кроной от лунного света.
- Что привело вас сюда? - спросил я.
- Донос. Кто-то сообщил по телефону что нам следует поискать здесь мисс Сиддон. Поэтому я сам сюда приехал. Мы прочесали весь дом, но не напали на след этой женщины или кого-либо, хоть отдаленно ее напоминающего.
- А кто вам звонил?
- Звонок был анонимный - скорей всего, какая-то женщина пыталась переложить на нас свои заботы. Миссис Джонсон легко находит себе недругов. Из клиники ее выгнали... вы, должно быть, знаете об этом?
- Она мне говорила. Капитан, вы, конечно, не нуждаетесь в моих советах, но один я все же дам. Боюсь, что предложив обыскать дома призрения, я вас толкнул на фальшивый след. Я не настаиваю на прекращении этой акции, но мне кажется, что вам следует сконцентрировать вашу энергию на чем-то другом.
- Вы думаете о миссис Хантри, не так ли? - спросил Маккендрик после довольно долгого молчания.
- Мне кажется, что она является центром всего дела.
- Но у нас нет уверенности в этом.
- По-моему, есть.
- Вашего мнения не достаточно, Арчер. Я не могу выступить против этой женщины, не имея доводов ее вины.
Глава 33
Я оставил машину в конце улицы, на которой жила миссис Хантри, и пешком подошел к ее дому. Из ущелья за домом поднимался туман, дальше, на вершине холма, стоял освещенный холодным светом дом Баймееров. Но вилла миссис Хантри была тиха и темна.
Я постучал в парадную дверь. Кажется, подсознательно я боялся не застать ее или найти мертвой, потому что мгновенная реакция меня поразила. - Кто это? - раздалось из-за дверей, словно она всю ночь прождала под ними. - Рико?
Я не ответил. С минуту мы стояли по обе стороны двери в настороженном молчании. Тишина была наполнена нервным шелестом волн, набегающих на пляж, будто ступни сумасшедшего великана, и откатывающихся назад, в море.
- Кто это? - спросила она дрожащим и высоким голосом.
- Арчер.
- Я прошу вас уйти!
- Мне привести капитана Маккендрика?
Снова воцарилась тишина, отмеряемая громким эхом морских шагов. Потом она повернула ключ и открыла дверь.
Ни в холле, ни в видимой мне оттуда части дома лампы не горели. На фоне царящей в доме темноты лицо миссис Хантри и ее волосы одинаково отливали серебром. На ней было черное закрытое платье, подчеркивающее ее вдовство и пробуждающее во мне сомнения в том, действительно ли она вдова. - Входите, если вам это необходимо, - холодно и тихо произнесла она. Я вошел следом за ней в гостиную, где вчера состоялся прием. Она зажгла торшер возле одного из кресел и выжидающе застыла рядом с ним. В абсолютной тишине мы смотрели друг на друга. Эхо приема уже утихло в комнате.
- Мне знакомы люди вашего сорта, - наконец, заговорила она. - Вы один из этаких самозваных экспертов, которые не могут удержаться, чтобы не совать свой нос в чужие дела! Вы просто не можете спокойно видеть, что кто-то живет своей жизнью и считаете своей обязанностью в нее вмешаться, не так ли?
Щеки ее горели, возможно от злости, но гневная отповедь ее продиктована была какими-то другими чувствами.
- И вы называете это жизнью, миссис? - спросил я. Сокрытие убийства ради человека, которого вы не видели двадцать пять лет? Постель с таким взрослым ребенком, как Рико, чтобы быть уверенной в его молчании?
Словно под влиянием внезапной смены освещения, ее лицо утратило краски, а глаза потемнели.
- Никто не имеет права так разговаривать со мной!
- Будет лучше, если вы начнете привыкать к этому, миссис. Когда люди окружного прокурора передадут дело в суд, они не будут подбирать слов. - Это дело никогда не попадет в суд! Нет никакого дела! - однако, в ее глазах металась тревога и замешательство, словно она пыталась заглянуть за острый край настоящего.
- Перестаньте претворяться, миссис! Двадцать пять лет назад в этом доме был убит человек. Я не знаю, кто это был, но вы-то знаете наверняка. Рико зарыл его в оранжерее. Сегодня, не без вашей помощи, он вырыл его кости и вложил их в мешок с железом. К несчастью для вас обоих, я его поймал, прежде чем ему удалось бросить мешок в море. Вы хотите знать, где он сейчас?
Она отвернулась от меня. Не хотела знать. Внезапно, словно ноги отказались ей служить, она опустилась в кресло, спрятала лицо в ладонях и, кажется, попыталась расплакаться.
Стоя неподвижно, я слушал ее растерянные всхлипы. Она была хороша собой и беспомощна, но я не находил в себе ни следа жалости к ней. Эта женщина построила свою жизнь на костях погибшего, и смерть составляла значительную часть ее индивидуальности.
- Где теперь эти кости? - спросила она, словно наши мысли совпадали. - У капитана Маккендрика. Ваш друг, Рико, тоже там. И начал говорить. Она взвесила мое сообщение и словно бы сжалась, услышав его. Но глаза ее блестели все также, живо и собранно.
- Думаю, с Маккендриком мне удастся договориться, - заявила она. - Он весьма самолюбив. А вот с вами я в этом не уверена. Но ведь вы работаете ради денег, не так ли?
- Денег у меня столько, сколько мне необходимо.
Она наклонилась вперед, упираясь усеянными перстнями руками в колени. - Я имею в виду большие деньги. Такую сумму вы не смогли бы заработать за всю свою жизнь. Вам бы не пришлось работать больше.
- Но я люблю свою работу.
Злость и горечь, отразившиеся на ее лице, практически лишили его следов красоты. Она ударила себя по коленям сжатыми кулаками.
- Прекратите эти штучки! Я говорю очень серьезно!
- Я тоже. Мне ваши деньги не нужны. Но, возможно, я возьму взятку в виде некоторой информации.
- И что я получу за эту взятку?
- Шанс выкрутиться из всего этого, если это окажется возможным.
- Вы что, хотите изобразить Господа Бога?
- Не вполне. Мне просто хочется понять, почему такая женщина, как вы, миссис, имеющая все, чего только можно пожелать, пытается скрыть паршивое убийство?
- Не убийство! Это был несчастный случай!
- И кто же совершил этот несчастный случай!
- Вы мне не верите?
- Вы не сказали еще ничего, чему можно верить или не верить. Я знаю только, что вы вдвоем откопали эти кости, и что вы велели Рико утопить их в море. Вы сделали глупость, нужно было оставить их под землей, в оранжерее.
- Я с вами не согласна. Ошибкой было то, что я поручила все Рико, я должна была сделать это сама.
- Чьи это были останки, миссис Хантри?
Она затрясла головой, словно прошлое окружило ее, подобно пчелиному рою.
- Я не знала этого человека. Он пришел и заявил, что желает видеть моего мужа. Ричард не должен был принимать его и в нормальных обстоятельствах этого не сделал бы, но фамилия этого человека, явно что-то говорила ему. Он велел Рико впустить того в мастерскую, а когда я снова увидела его, он был уже мертв...
- Как его звали?
- Не помню.
- Вы присутствовали при разговоре этого человека с Рико?
- Какое-то время да.
- А потом, когда Рико закапывал его тело?
- Разумеется, я знала об этом, но не присутствовала?
- Рико утверждает, что это поручили ему вы.
- Наверное, в определенном смысле так и было. Я передала ему указания моего мужа.
- Где находился ваш муж во время этого погребения?
- Писал в мастерской свое прощальное письмо. Это странно, - прибавила она, - он часто говорил, что уйдет именно так. Оставляя все, начиная новую, нескованную жизнь... И как только обстоятельства сложились, он именно так и поступил...
- Вы знаете, куда он направился?
- Нет. Он не связывался со мной с тех пор. И ни с кем другим, насколько мне известно.
- Вы думаете он жив?
- Надеюсь, да. Он был... он великий человек, в конце концов!
Она разрешила себе уронить слезу. Пыталась отыскать утраченную почву, отстраивая трогательный миф Хантри из новых и старых элементов, бывших у нее под рукой.
- Почему он убил того мужчину, в коричневом?
- Я не знаю, убил ли он его. Это мог быть несчастный случай.
- Ваш муж объяснил это именно так?
- Не знаю. Мы об этом не говорили. Он написал свое письмо и ушел.
- Словом, вы не знаете, каким образом и почему был убит этот мужчина? - Понятия не имею.
- И ваш муж вам ничего не объяснил?
- Нет. Ричард покинул дом в такой спешке, что времени для объяснений просто не было...
- Простите, миссис, но я слыхал кое-что другое. Рико утверждает, что вы оба - вы и ваш муж - какое-то время разговаривали в мастерской с тем человеком в коричневом. О чем вы говорили?
- Я не припоминаю, чтобы участвовала в разговоре...
- Но Рико помнит.
- Он лжет!
- Большинство мужчин прибегают ко лжи в критической ситуации. Как, собственно, и большинство женщин...
Она начинала терять уверенность в себе, место которой постепенно опять занимал гнев. - Вы не могли бы меня избавить от этих ваших сообщений? Я многое перенесла за последние двадцать четыре часа и выслушивать этические максимы жалкого частного детектива выше моих сил!
Она повысила голос, все больше разъяряясь.