Ассистент закивал:
- Я забыл. Проводница болеет. Сейчас она у себя в Новомосковске.
Денисов оглядел купе. Шторки на окне были тщательно задернуты, у входа висела верхняя одежда. Сбоку на стенке - два эстампа; на одном изображен сельский дом, опушка, овраг, второй - больший размером - оказался натюрмортом, художник изобразил на нем желтоватую, почти прозрачную селедку и свежесваренный рассыпчатый картофель.
"Жанзаков, вернувшись со съемок, сначала прошел в сторону Кожевнической улицы - у него там были дела. Затем вернулся в поезд".
Денисов задержал взгляд на эстампах.
"И на малом полотне можно рассказать о лесе, о доме, и на большое положить селедочную голову и несколько картошин, и тоже рассказать о доме".
Давно, в школе, он хотел быть художником и даже написал несколько натюрмортов, как оказалось потом - подражание Моранди: разнокалиберные глиняные сосуды - кашпо, бутылки из-под рижского бальзама.
"Переоделся, поехал в центр на автоматическую станцию и исчез. У него сложилась промежуточная модель поведения Жанзакова, которая хотя бы что-то могла объяснить. - Связано ли дальнейшее с междугородным звонком или звонками? Может, принужден был срочно выехать? А возможно, были на вечер другие планы…"
Стукнула дверь, в купе появилась актриса - Денисов видел ее на съемках в форме проводницы МПС, теперь на ней был свитер, брюки, заправленные в сапоги.
- Не помешала?
- Наоборот. - Антон одернул тесный китель. - Нам как раз нужен человек, который бы присутствовал при осмотре.
Денисов развернул лежавшую у окна книгу, она называлась "Точечный массаж", вторая, под нею, была "Я умею готовить" Жинет Матьо.
- Жанзаков не болен? Не жаловался?
Ассистент режиссера улыбнулся:
- Сабир? Да здесь он всех здоровее! Спортсмен! Чемпион республики…
- Вы думаете, с Сабиром что-то произошло? - спросила актриса. Почти каждый из съемочной группы уже через несколько минут задавал милиции этот вопрос. - Только пожалуйста! Прошу вас. Не вывешивайте повсюду портрет Сабира и не пишите крупными буквами "Найти человека"! Он появится, вот увидите!
- Оля! Не кокетничай! - ассистент режиссера шутливо погрозил пальцем. - Все скажу Сабиру, когда вернется!
- Прости! Девушка забылась!
- Понимаю: красиво жить не запретишь!
Антон поддержал их настроение:
- Вы снимались в "Москва слезам не верит"? - Актриса ему явно понравилась.
- Вы могли меня видеть… - Она назвала несколько проходных фильмов.
- Я знаю, на кого вы похожи! - вспомнил Антон. - Американский фильм "Кабаре". Я видел во время фестиваля.
- Лайза Миннелли. - Она покраснела от удовольствия. - Мне многие говорят!
- А вы Геннадию Петровичу не звонили? Может, с Сабиром все в порядке? А мы тут головы ломаем и отвлекаем вас! - ассистент режиссера обернулся к сотрудникам. - Вы ужинали? У нас в поезде плов, лепешки… - Несмотря на кажущуюся застенчивость, ломающийся от смущения басок, он был искушенней и опытней, чем казался.
Антон поблагодарил:
- Спасибо, мы ели.
Денисов продолжал осматривать купе. Ему хотелось составить хотя бы общее представление об исчезнувшем актере, которого он собирался искать.
На полочке над постелью Жанзакова лежала толстая, в коленкоровой обложке тетрадь. Денисов перелистал ее. Часть страниц оказалась грубо выдранной, остальные были чисты. На внутренней стороне обложки было записано четверостишье, Денисов показал его актрисе:
- Это почерк Жанзакова?
Она пробормотала неразборчиво:
- "Забудь судьбу мою, забудь, и, если встретишь ты другую, ей не дари любовь такую, какую я должна вернуть…" Чьи-то стихи! Почерк не Сабира!
- Может, кого-то из группы?
- Не знаю.
Ассистент режиссера согласился:
- Незнакомая рука.
С тетрадью лежал пустой конверт. Денисов поднес его к свету - на клеевой поверхности были заметны соскобы. Адрес отсутствовал.
- Не помните, конверт утром лежал здесь? - Ассистент пожал плечами:
- Я его вообще не видел!
Набирая телефон управления в Душанбе, Денисов поймал себя на том, что, как и все вокруг, вдруг подумал:
"А может, все уже разъяснилось? Жанзаков просил кого-то сообщить режиссеру о том, что уезжает, а тот не смог или забыл!"
- Дежурный по управлению… - В Душанбе сняли трубку.
- Из Москвы. Насчет киноактера Сабира Жанзакова…
- В курсе дела. Нет, Сабир не приезжал. Проверили. Как появится, сразу сообщим. - Денисов понял, что его таджикский коллега не очень обеспокоен. - Мог на три дня уехать погостить. Везде друзья, коллеги. Парень - душа. Всегда аншлаг. Сейчас новая работа. Все ждут… - Он оперировал знакомыми словами-предложениями, которые, видимо, ему тоже представлялись точными, а главное, емкими.
Положив трубку, Денисов не испытал облегчения. По привычке взглянул в окно.
Внизу был перрон, ярко освещенные к ночи платформы поездов дальнего следования. Стоя сбоку от окна, можно было увидеть подъездные пути товарной станции, где стоял поезд со съемочной группой "Таджикфильма". Выше над всем, как огромная русская печь, вздымался безликий, с паутиной лестниц, элеватор.
- Денис! - позвонил Антон. - У меня здесь человек, с которым ты хотел встретиться… Караульщик из поезда.
- Бритоголовый?
- Он самый. Поругался со стрелками ВОХР, они доставили. Есть возможность поговорить.
- Трезвый?
- Абсолютно. Сейчас я его к тебе пошлю.
- Тимур Эргашев, отчества нет, - представился бритоголовый. - Я вас видел сегодня. С Геннадием Петровичем. В поезде.
- Что произошло?
- С вохровцами? Ничего особенного. Работают по старинке, да и живут тоже. - Эргашев не испытывал затруднений, говоря по-русски, только акцент был не азиатский.
"Скорее грузинский…" - подумал Денисов.
- Им задачу поставили - штраф собирать за хождение по путям. Не знаю, есть ли у них на это план в рублях?
Денисов пожал плечами:
- Не думаю.
- По идее, быть не должно. Но есть показатели, и они должны их придерживаться, чтобы не было снижения в цифрах! Предупреждение несчастных случаев - дело благородное. Но при чем здесь рубли?
- Что-нибудь случилось?
- Сегодня пацаны шли. Стрелки их даже не остановили! С пацанов ведь ни рубля не получишь. Выходит, главное - штраф! А если под поезд?! Мне с платформы все видно: кто куда идет, кто что делает! Ну, я вступился. Они на меня! - Эргашев махнул рукой. - Ладно! Поймут когда-нибудь.
- Давно на "Таджикфильме"?
- Порядочно.
- По специальности кто вы?
Он туже запахнул чапан.
- Не догадаетесь. Три курса ВГИКа! Актерский факультет. Потом завертело, крутануло. Так и не стал сниматься.
- Вы уезжали из Средней Азии?
- Я? Никогда!
- Акцент грузинский.
- А-а! Это от оператора-постановщика! Он из Зугдиди. Третью картину вместе ставим. Теперь все одинаково говорим. - Бритоголовый рассмеялся.
- Вы из группы оператора?
- Осветитель. По совместительству еще и дежурю. - Он внимательно осмотрел кабинет Денисова, в то время как Денисов оглядел его самого. К бритой голове и безбородому лицу философа и аскета удивительно подходил незатейливый, без воротника халат-чапан.
- Холодный дом. - Эргашев повел головой вокруг. Кабинет был старый, в той части вокзала, которая не перестраивалась. Начальник отдела Бахметьев давно грозил перевести Денисова в новое помещение вместе со всеми, только боязнь потерять площадь, завоеванную милицией чуть ли не сразу после установления в Москве Советской власти, останавливала. Старик, первый начальник уголовного розыска, как-то рассказывал: "В ноябре девятнадцатого в это окно мы выставили пулемет, а пространство вокруг заложили мешками…"
- Про Сабира ничего не слышно? - спросил Эргашев.
- Я хотел вас о нем спросить.
- Мне мало что известно…
- Такое дело. Я мог бы узнать другим способом. Но сейчас уже поздно и некогда. Жанзакова вчера видели на Кожевнической. Там несколько мастерских, сберкасса…
- Он пользовался ею?
- Ему должны были перевести потиражные, с прошлой картины.
- Много?
- Очень много. Он не скрывал!
Денисов задумался.
- Какие у вас взаимоотношения?
Эргашев пригладил наголо бритую, словно отполированную, как бильярдный шар, голову.
- В основном со мной и общается. Вечерами в поезде мы одни. Ну проводница еще, закроемся в купе, у себя. Сидим, говорим. А бывает, на вокзал вместе идем, в буфет.
- Пешком?
- Обычно с электричкой не связываемся. Здесь километр… Идем, обсуждаем.
- У нас немало несчастных случаев на путях…
- Нет, Сабир ходит осторожно. Вырос в вагончиках.
- Вам он нравится как актер?
Эргашев покачал головой:
- Как актер, положим, он по-настоящему развернется только через несколько лет. А может, и никогда.
- Вы ему говорили об этом?
А как же! При этом довольно откровенно. Многое ему и сейчас удается, но он сам не знает, что за счет чего получается. Когда поймет, тогда все и начнется…
- Мне говорили, что он сыграл примерно в тридцати фильмах!
- Третьестепенные роли! Предатель, самбист, десантник. Ни одного глубокого образа…
- Жанзаков был удручен этим? Переживал?
- А вы бы не переживали?
- Я считал, что у него нет особых проблем. Кумир, кинозвезда.
- Это на поверхности. Правильно. Известный актер, в то же время рубаха-парень. Мог уйти с незнакомыми людьми. Принять любое приглашение…
- Мог?
- Он был таким. С первой женой. До Терезы. С Терезой сильно изменился.
- Любовь?
- Она его идеал. Больше всего на свете он боится ее потерять…
Бритоголовый замолчал, Денисов был ему благодарен за эту паузу: личность исчезнувшего актера открывалась с совершенно новой стороны.
- А что его первая жена?
- Сабир о ней мало рассказывает. Росли в одном поселке, учились. Родители их работали тоже вместе, на железной дороге.
- В Ухте?
- Да.
- Переписываются?
- Насчет переписки не слыхал. Но что там непросто - это мне точно известно.
Денисов задумался.
Он вспомнил маленькую скуластую гримершу: "Русская. В возрасте Сабира. Может, украинка… Я еще спросила: "Что-нибудь передать? - "Спасибо, я пойду…" Варежки серые, домашней вязки. С одним пальцем…"
- Она не приезжала в Москву?
- Не знаю.
Эргашев достал сигарету.
- Сабир пересказал мне один фильм. Не очень серьезный, но, мне кажется, он поможет тебе понять…
- Интересно.
- Американский мальчик, сын бедняка-пьяницы, попадает на глаза менеджеру, и тот начинает готовить из него боксера. Через несколько лет вырастает юноша-чемпион, он ничего не знает в жизни, кроме своего ринга, чтения и одиноких прогулок в лесу, окружающем ранчо…
Денисов внимательно слушал.
- …Он чист и даже не подозревает, что босс-менеджер составил на нем состояние, предложив на состязаниях работать под левшу. - Бритоголовый щелкнул зажигалкой. - Однажды на прогулке Мак-Кой, так его звали, встречает такую же молодую чистую девушку. Молодые люди влюбляются друг в друга. По случайному совпадению оказывается, что она - дочь менеджера, которую тоже ограждали от знакомства с темными сторонами жизни.
- И дальше?
- Как водится, вмешалась мафия. Девушку взяли заложницей, объявили, что Мак-Кой, если хочет спасти ее, должен сдаться на восьмом раунде… Там длинная история. Мак-Кой выиграл бой, голубой залив, яхту. Главное - свой идеал: нежное преданное существо, не узнавшее волчьих законов бытия, вдобавок дочь босса… Нынешняя жена Сабира - не из путевого вагончика!
- Ухта - город небольшой. Жену популярного киноактера найти будет нетрудно. В Ухте я все узнаю…
- У нас все равно пока не с чего начать, - рассудил начальник отдела Бахметьев, которому Денисов звонил домой. - Сидеть, ждать у моря погоды мы не можем, да нам и не дадут. Ни министерство, ни Союз кинематографистов. Ты прав. Надо ехать… Прямо сейчас.
- И еще. Если командировка ничего не даст, завтра, к возвращению Терезы Жанзаковой, я тоже успею вернуться и встретить ее в Шереметьеве.
- Предупреди коллег в Ухте, что вылетаешь.
- Обязательно.
- А насчет денег, полученных Жанзаковым, постараемся завтра проверить.
Оставалось решить техническую сторону.
- Поздравляю. Полетишь с аэродрома Быково, - констатировал Сабодаш, обсудив вопрос с дежурными в Быкове и Шереметьеве.
- А в чем разница?
- Ан-24. Вместо двух часов будешь пилить пять.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Плюс со знаком минус
В Ухте стояло морозное утро.
Денисов приехал в куртке, продрог. У трапа, пока пассажиры покидали самолет, чтобы всем вместе следовать через летное поле, озяб окончательно.
- Товарищ Денисов из Москвы, - объявило радио, - вас просят подойти к справочной…
Встречающих было двое, оба в гражданском. Главной приметой их была неприметность. Денисов сразу узнал своих, хотя они и держались до последней минуты поодаль. Денисов и сам играл в эти игры.
Коллеги также быстро "просчитали" Денисова.
- Барчук, начальник отделения розыска.
- Шахов, старший опер.
- Денисов.
- Мы тут кое-что прихватили… - Вблизи начальник розыска выглядел моложе своего подчиненного, державшего в руке короткий, с искусственным воротником полушубок. - Примерить лучше прямо сейчас… - Барчук избежал официального "вы" и принятого между оперативными работниками "ты".
Денисов сбросил куртку, с ходу сунул руку в меховушку.
- Как?
- Совсем другое дело, можно ехать.
- Я рад.
В машине Барчук объяснил:
- Жена Сабира… - Начальник розыска называл актера как человек, хорошо с ним знакомый, - Овчинникова. После развода вернула свою фамилию, живет в Сосногорске…
- Вы не из Ухты?
- Сосногорский уголовный розыск. Раньше это тоже была Ухта, потом отсоединились.
- Далеко отсюда?
- Пустяки. Сорок километров. Дорога хорошая…
Водитель-милиционер резко, с места, взял старт.
- …Насколько все это серьезно с Сабиром? - Барчук сел рядом с Денисовым на второе сиденье; впереди, с шофером, устроился Шахов.
- Пока полная загадка для всех, кроме, как мне кажется, режиссера… Впечатление такое: вышел позвонить и не вернулся. Так, с книгой, которую читал по дороге, и исчез.
- А что режиссер?
- Забил тревогу в первые же часы.
- Странно.
Денисов вспомнил тетрадь с выдранными листами, обнаруженную в купе Жанзакова, конверт без адреса, заклеенный, потом вновь распечатанный; ничего не сказал. "Это мои трудности…"
- Деньги с ним были?
- Сейчас проверяют.
- Если были - все может обернуться другим. На месте виднее… - Барчук дал понять, что гость может приступить к вопросам, из-за которых прибыл.
- Жанзаков бывал здесь? - Денисов придвинулся, чтобы лучше видеть лицо собеседника.
- Сабир? В год по нескольку раз! Это было неожиданностью.
- Даже так?!
- Иа-за дочери.
- Любит?
- Не то слово. Обожает! Девчонка делает с ним что хочет. Скажет - "Останься!", он, мне кажется, останется.
- Сколько ей?
- Во втором классе. Еще в музыкальную ходит. В Сосногорске гостиниц нет, а музыкальных целых две.
- Сабир и из-за жены приезжает… - Старший оперуполномоченный обернулся. Он оказался немолодым, рыжеватым, крупный лоб блестел, как в жару. - Хотя она и бывшая. Смекаешь?
Денисов кивнул.
- Она работает?
- В леспромхозе "Сосногорский" экономистом.
- Училась в Москве?
- В Ленинграде, в Лесотехнической академии.
- Мне придется ее допросить.
- Она, наверное, уже ждет, я предупредил.
Шахов говорил чисто, но в разговоре словно пользовался другими лицевыми мышцами, как бывает, когда говорят на чужом языке.
"Местный… - Денисов с интересом взглянул на него. - Из народа коми…"
Города он не увидел. Дома как-то сразу расступились, теперь вокруг было только белесое небо и белый, застрявший наполовину в снегу лес. На больших скоростях по дороге навстречу проносились машины.
Тайга…
- Настоящая тайга километров за пятнадцать отсюда… - Словно уловив короткую внезапную мысль гостя, сказал Шахов. Добавил жестко:
- Мы называем ее "парма"! Хорошие места. Если бы мне, к примеру, предложили в Москве квартиру на Арбате или в Крылатском, я бы все равно не уехал.
- Овчинникова была этой зимой в Москве?
- Шахов кивнул:
Была. Очень недолго. Один или два дня. С отчетом.
- Встречалась с Жанзаковым?
- Этого не знаю.
- А позавчера? Ее видели в Сосногорске?
- Понимаю, - старший опер отер вспотевший лоб платком. - Может, для кого-то это и сгодится как версия… Но мы-то знаем, - он показал на Барчука. - Сабиру от жены ничего не грозило. Она - другой человек. Поговоришь - убедишься… - Шахов первый раз перешел на "ты".
- Жанзаков раньше здесь жил?
- Сейчас расскажу их историю… - Начальник розыска перехватил инициативу. - Они окончили школу в Сосновке. Тут рядом. Поженились. У Зинаиды тогда еще жили родители, вообще-то она коренная москвичка, дочь бывших высланных. Родители Сабира еще раньше отсюда уехали, после реабилитации. Отец его работал в 258-м строительно-монтажном поезде управления Печерстрой, потом с остальными детьми подался в Душанбе. Когда Сабир закончил ВГИК, начал работать, он несколько лет еще ездил сюда. Потом повстречался с другой. Короче, не вернулся…
- Овчинникова живет одна? Я не имею в виду дочь.
- Одна.
- Жанзаков помогает?
- Думаю, да, - Шахов обернулся. - У Зинаиды Андреевны дубленка, и у девочки шубка. Скорее всего Сабир и привез.
- Где он обычно останавливается?
- В общежитии ПМК, куда мы едем. Иногда у жены.
- Там квартира?
- Частный дом. Зимой в этот раз он у нее останавливался… - Старший опер, как и положено, был более осведомлен. - Быстро приехал и быстро уехал… Я его и не видел.
- Что-нибудь с дочерью?
- Сама болела. Зинаида.
- Серьезное?
- На нервной почве. В детстве не получила необходимого. Авитаминоз, вегетативная дистония. Сейчас это у многих.
Денисов подумал:
"Обе отлучки актера во время съемок, о которых рассказывал режиссер, могут быть связаны не с родителями Жанзакова в Душанбе, а с его бывшей женой в Сосногорске…"
- Когда Жанзаков приезжал в последний раз? В феврале?
- В феврале. Он не ошибся.
- Приезжает обычно один?
- Один, но и с друзьями бывал тоже. - Барчук закурил.
- Кроме семьи, он посещает кого-нибудь еще в Сосногорске?
- А как же? У него здесь полно друзей, однокашников! В Ухте! И у нас в отделе. Мне пластмассовые наручники привез…
- Когда из Малайзии приехал… - вставил Шахов.