Спустя несколько дней зазвонил телефон. А мы как раз заседали. И, конечно, опять с городской полицией. Звонила заведующая сиротским приютом. Старая дева взволнованно сообщила мне, что к ней явился Маттеи в парадном черном костюме, верно, для солидности, и спросил, не может ли он взять себе девочку из числа ее подопечных, как она выразилась. Ему нужна вполне определенная девочка. Он, видите ли, всегда мечтал иметь детей, а теперь, когда он один, как перст, хозяйничает в гараже близ Кура, у него появилась возможность заняться воспитанием ребенка. Она, разумеется, отклонила его просьбу, очень вежливо сославшись на устав приюта; однако мой бывший обер-лейтенант произвел на нее настолько странное впечатление, что она почла своим долгом осведомить меня. Высказав все это, она повесила трубку. Вот уж в самом деле поразительное известие. От растерянности я усиленно пыхтел своей "Баианос". Но окончательно у нас махнули рукой на Маттеи, когда выяснилась новая подробность его поведения. Нам пришлось как-то вызвать на Казарменную улицу весьма сомнительную личность. Неофициально это был сутенер, официально - дамский парикмахер; он удобнейшим образом расположился в роскошной вилле над озером, посреди неоднократно вдохновлявшего поэтов селения. Такси и собственные машины так и сновали туда и сюда. Едва я начал его допрашивать, как он поспешил поддеть меня и козырнул сенсационной новостью, а сам при этом так и сиял от злорадства. Маттеи живет на заправочной станции не один, а с Хеллершей. Я сейчас же связался с Куром, затем с ведающим тем районом полицейским участком - известие подтвердилось. У меня от потрясения отнялся язык. Дамский парикмахер торжествующе восседал у моего письменного стала и жевал резинку. Я капитулировал и велел отпустить старого греховодника с богом. Он обыграл нас.
Факт был вопиющий. Я не знал, что думать, Хенци рвал и метал, прокурор брезгливо морщился, а в Союзном совете, куда не замедлил дойти слух, прозвучало слово "позор". Хеллер однажды уже была гостьей у нас на Казарменной улице. Ее товарка… ну, в общем, тоже дамах громкой репутацией… была найдена убитой; мы подозревали, что Хеллер известно об этом деле больше, чем она говорит. Ее тут же выслали из кантона Цюрих, хотя ничего криминального за ней не числилось, если не считать ее ремесла. Но среди начальства всегда найдутся люди с предрассудками. А сейчас я решил вмешаться, съездить на место действия. Я смутно догадывался, что поведение Маттеи как-то связано с Гритли Мозер, но как - не мог понять. От этого непонимания я злился и чувствовал себя неуверенным, а ко всему еще примешивалось профессиональное любопытство. И как человек порядка, я решил выяснить, в чем же здесь дело.
Я пустился в путь один на своей машине. День опять был воскресный. И вообще, когда я оглядываюсь назад, мне представляется, что все самое важное в этой истории приходилось именно на воскресные дни. Повсюду колокольный перезвон - казалось, гудит и звенит вся страна. В кантоне Швиц я угодил в какую-то процессию. На шоссе - машина за машиной, по радио - проповедь за проповедью. А позднее в каждой деревне - пальба, треск, свист и грохот возле тира. Кругом царила какая-то дикая, бессмысленная суета - казалось, вся Восточная Швейцария ходит ходуном; где-то были автомобильные гонки, уйма машин понаехала из Западной Швейцарии, целые семьи, целые кланы снялись с мест, и, когда я, наконец, добрался до знакомой вам заправочной станции, меня уже совсем доконала оглушительная благодать господнего дня. Я огляделся. Станция тогда еще не была в таком запущенном состоянии, вид у нее был скорее привлекательный, кругом прибрано, на подоконниках герани. Кабачка тоже еще не существовало. Во всем чувствовалась какая-то мещанская положительность. Может быть, такому впечатлению способствовали попадавшиеся повсюду предметы детского обихода - качели, на скамье большой кукольный дом, рядом кукольная коляска, лошадь-качалка. Сам Маттеи как раз обслуживал клиента, который поспешно убрался на своем "фольксвагене", едва я вышел из моего "опеля".
Около Маттеи стояла белобрысая девочка лет семи-восьми с куклой на руках. Одета она была в красное платьице. Девочка показалась мне знакомой, я не мог понять - почему, на Хеллершу она ничуть не была похожа.
- Ведь это был Рыжий Мейер, - заметил я, указывая на удаляющийся "фольксваген" - Выпущен год назад.
- Бензин? - равнодушно спросил Маттеи. На нем был синий комбинезон.
- Высокооктановый.
Маттеи наполнил бензобак, протер стекло.
- Четырнадцать тридцать.
Я дал ему пятнадцать, и он протянул сдачу.
- Не нужно, - сказал я и тут же сам покраснел. - Простите, Маттеи, это у меня вырвалось машинально.
- Ну что вы, я уже привык, - возразил он и спрятал деньги.
Я не знал, что сказать, и снова посмотрел на девочку.
- Славная малышка, - заметил я.
Маттеи открыл дверцу моей машины.
- Желаю вам благополучно доехать.
- Н-да, мне, собственно, хотелось поговорить с вами, - пробормотал я. - Какого черта вы все это затеяли, Маттеи?
- Я обещал больше не беспокоить вас, майор, по поводу дела Гритли Мозер, ответьте и вы тем же: не беспокойте меня, - заявил он и повернулся ко мне спиной.
- Перестаньте ребячиться, Маттеи.
Он промолчал. Вдруг где-то рядом засвистело, затрещало. Должно быть, и здесь функционировал тир. Было уже около одиннадцати. Я подождал, пока Маттеи обслужил блестящую "альфу-ромео".
- Этот тоже в свое время отбыл три с половиной года, - заметил я, когда машина уже тронулась. - Нельзя ли войти в дом, мне действует на нервы эта несносная пальба. Сил моих больше нет.
Он повел меня в дом. В коридоре мы наткнулись на Хеллершу - она несла из подвала картофель. Она все еще была хороша собой, и я, вспомнив прошлое, почувствовал неловкость и укол совести. Женщина вопросительно посмотрела на нас, как будто немного встревожилась, но затем приветливо со мной поздоровалась и вообще произвела на меня благоприятное впечатление.
- Это ее ребенок? - спросил я, после того как она скрылась на кухне.
Маттеи утвердительно кивнул.
- Где вы ее откопали? - спросил я.
- Здесь, поблизости. Она работает на кирпичном заводе.
- А зачем она здесь?
- Кто-то же нужен мне, чтобы вести хозяйство.
Я покачал головой.
- Мне надо поговорить с вами наедине.
- Поди на кухню, Аннемари, - приказал Маттеи.
Девочка вышла.
Комната была обставлена бедновато, но опрятно. Мы сели к столу у окна. Снаружи палили во всю мочь, без передышки.
- Что вы затеяли, Маттеи? - повторил я свой вопрос.
- Ничего особенного, майор, - ответил мой бывший комиссар. - Я ловлю рыбку.
- Что вы хотите сказать?
- Я работаю по специальности, майор.
Я в раздражении закурил "Баианос".
- Я не новичок в этом деле, но тут я ни черта не понимаю.
- Дайте мне такую же.
- Пожалуйста. - Я протянул ему портсигар.
Маттеи поставил графин вишневки. Мы сидели на самом солнце; окно было полуоткрыто; снаружи, за геранями, - теплый июньский денек и непрерывная пальба.
Если подъезжала машина, ее обслуживала Хеллер, впрочем, к середине дня их стало меньше.
- Лохер, конечно, передал вам наш разговор, - сказал Маттеи, сосредоточенно раскуривая сигару.
- Это нам ничего не дало.
- Зато мне дало.
- Что именно?
- Детский рисунок соответствует действительности.
- Вот как? А что означают ежики?
- Этого я еще не знаю, - признался Маттеи. - Зато я додумался, что изображает зверь со странными рогами.
- Что же?
- Козерога, - спокойно заявил Маттеи, затянулся сигарой и выпустил дым под потолок.
- Для этого вы и ходили в зоологический сад?
- Изо дня в день. Мало того: я заставлял детей рисовать козерога. Их рисунки были как две капли воды похожи на зверя Гритли Мозер.
Я все понял.
- Козерог - геральдический зверь Граубюндена, - сказал я. - Герб этого кантона.
Маттеи кивнул.
- Герб на табличке с номером машины привлек внимание Гритли.
Решение было донельзя простое.
- Не грех бы нам и раньше сообразить, - проворчал я.
Маттеи наблюдал, как нарастает на сигаре пепел, как курится дымок.
- Все мы - вы, Хенци и я - совершили кардинальную ошибку, предположив, что убийца - житель Цюриха, - невозмутимо пояснил он. - На самом деле он из Граубюндена. Я обследовал все места преступлений, и все произошли на трассе Граубюнден - Цюрих.
Я задумался.
- Вы правы, Маттеи, это не случайность, - поневоле признался я.
- Погодите, я не кончил.
- Ну?
- Я встретил рыболовов.
- Рыболовов?
- Точнее, парнишек, которые удили рыбу.
Я недоумевающе уставился на него.
- Дело в том, что после своего открытия я прежде всего поехал в кантон Граубюнден. Это было вполне логично. Но очень скоро я понял, что это глупо. Кантон Граубюнден велик, и довольно мудрено отыскать в нем человека, о котором известно только одно: он большого роста и ездит на черной американской машине старого образца. Шутка сказать: свыше семи тысяч квадратных километров и свыше ста тридцати тысяч человек, разбросанных по великому множеству долин!
И вот сижу я в один холодный день на берегу Инна, в Энгадине, не знаю, что мне делать, и смотрю на подростков, которые возятся у самой воды. Я уже собрался отвернуться, как вдруг заметил, что парнишки обратили на меня внимание, явно испугались и в нерешительности топчутся на месте. В руках у одного из них была самодельная удочка. "Иди себе на здоровье", - сказал я. Они недоверчиво посмотрели на меня. "Вы из полиции?" - спросил рыжий, веснушчатый мальчонка лет двенадцати. "А что, я похож на полицейского?" "Кто вас знает!" - заметил он. "Нет, я не из полиции", - уверил я их и стал смотреть, как они закидывают в воду наживку… Их было пятеро подростков, и все были поглощены своим занятием. "Не клюет", - безнадежно сказал немного погодя веснушчатый, взобрался на берег и подошел ко мне. "У вас не найдется сигареты?" - спросил он. "Еще чего! В твои-то годы!" "А по-моему, вы такой, что дадите", - заметил парнишка. "Что ж, придется дать", - и я протянул ему пачку "Парижских". Веснушчатый поблагодарил, сказал, что спички у него есть, и принялся пускать дым через ноздри. "Хоть какое-то утешение после провала рыбной ловли", - важно изрек он. "Твои приятели, видно, терпеливее тебя, - заметил я. - Они продолжают удить, и у них наверняка что-нибудь клюнет". - "Ничего не клюнет, разве что хариус". "А тебе подавай щуку?" - поддразнил я его. "Щуки мне ни к чему, - возразил мальчик. - Мне нужны форели. Но это требует денег". - "Как так? - удивился я. - В детстве я их рукой ловил". Он пренебрежительно помотал головой. "Должно быть, молодь. А попробуйте ухватите рукой взрослого хищника! Форель тоже хищная рыба, как щука, только ловить ее труднее. И надо патент выправить, а он стоит денег", - добавил мальчуган. "Ну, вы и без денег устраиваетесь", - засмеялся я. "Вся беда в том, что настоящие места не для нас. Там сидят те, у кого есть патент". "А что ты называешь настоящими местами?" - полюбопытствовал я. "Ничего вы не смыслите в рыбной ловле!" - заявил мальчуган. "Я и сам это вижу", - согласился я. Оба мы сидели теперь на прибрежном откосе. "Вы что, думаете, закинь удочку куда попало, и все?" Я удивился и спросил: "А разве не так?" "Типичная ошибка новичка", - изрек веснушчатый и выпустил дым через ноздри. "Чтобы удить, надо знать, во-первых, место, а во-вторых, наживку". Я слушал очень внимательно. "Допустим, вы хотите поймать форель, взрослого хищника, - поучал мальчик. - Прежде всего надо сообразить, где она чаще всего водится. Ну, понятно, в таком месте, где течение сильнее, где проплывает много рыбешек и где сама она может укрыться от течения. Значит - вниз по реке за большим камнем или еще лучше - вниз по реке за устоями моста. А такие места все, понятно, заняты рыболовами с патентом". "Надо, чтобы течению была поставлена преграда", - сказал я. "Поняли!" - свысока одобрил он. "А наживка?" - спросил я. "Смотря кого вы ловите - хищную рыбу или, скажем, хариуса или угря. Эти - вегетарианцы! Угря можете поймать хоть на ягоду. А хищная рыба - форель или еще окунь, - та ловится только на живую приманку. На комара, на червяка или на мелкую рыбешку". "На живую приманку, - задумчиво повторил я, вставая. - На, бери, - и я протянул мальчику всю пачку "Парижских". - Ты их заработал. Теперь я знаю, как ловить мою рыбку. Сперва найти место, а потом приманку".
Маттеи умолк. Я долго не говорил ни слова, потягивал вишневку, поглядывал в окно на ясный весенний денек с непрерывной пальбой, потом снова раскурил потухшую сигару.
- Теперь я понимаю, почему вы сказали, что удите рыбку. Тут, у бензоколонки, благоприятное место, а шоссе - та же река, правильно?
- Всякий, кто направляется из Граубюндена в Цюрих, неминуемо должен проехать по ней, если не хочет сделать крюк через Верхнеальпийский перевал, - невозмутимо ответил он.
- А девочка - это наживка? - спросил я и сам испугался.
- Ее зовут Аннемари, - ответил Маттеи.
- Теперь я понял, на кого она похожа. На убитую Гритли Мозер, - сказал я.
И опять мы оба замолчали. Снаружи потеплело, горы искрились за дымкой испарений, и ни на минуту не утихала пальба, должно быть, где-то был праздник стрелков.
- По-вашему, это не вероломство? - нерешительно выговорил я.
- Пожалуй, - произнес он.
- И вы намерены дожидаться здесь, пока убийца проедет мимо, увидит Аннемари и попадет в ловушку, которую вы ему приготовили? - с тревогой спросил я.
- Убийца непременно проедет мимо, - ответил он.
- Хорошо, допустим, вы правы, такой убийца существует, - подумав, сказал я. - Эта возможность не исключена. В нашем ремесле все возможно, но не слишком ли рискован ваш метод?
- Другого метода нет, - возразил он и выбросил в окно окурок сигары. - Я ничего не знаю об убийце. Искать его я не могу, значит, мне надо было отыскать его будущую жертву и выставить ребенка как наживку.
- Отлично, но свой метод вы заимствовали из рыболовства. Одно отнюдь не перекрывается другим. Не можете же вы постоянно держать девочку как приманку у шоссе, ей надо ходить в школу. И сама она, верно, рада сбежать с вашей проклятой дороги.
- Скоро начнутся летние каникулы, - стоял на своем Маттеи. Я покачал головой.
- Так недолго свихнуться. Вы собираетесь сидеть здесь и ждать чего-то, что может никогда не случиться. Допустим, все данные за то, что убийца проедет здесь. Но из этого ещё не следует, что он клюнет на вашу приманку, как вы изволите выражаться. А вы будете ждать и ждать.
- Когда удишь рыбу, тоже приходится ждать, - упрямо повторил Маттеи.
Я выглянул в окно и увидел, что Хеллер обслуживает Оберхольцера - шесть лет в Регенсдорфе по совокупности.
- Хеллер знает, зачем вы здесь?
- Нет, я ей просто сказал, что мне нужна домоправительница, - ответил он.
У меня было смутно на душе. Этот человек внушал невольное уважение, столь необычным и дерзновенным был его замысел. Я восхищался им, желал ему успеха, хотя бы ради того, чтобы унизить пошляка Хенци; и вместе с тем я считал, что его план несбыточен, риск слишком велик, а виды на успех слишком малы.
- Слушайте, Маттеи, время еще не упущено, - пытался я образумить его, - должность в Иордании еще за вами, а иначе, того и гляди, из Берна пошлют Шафрота.
- Пусть себе едет.
Я не сдавался.
- Ну, а к нам вы не хотели бы вернуться?
- Нет.
- Мы бы для начала заняли вас работой на месте, но условия остались бы прежние.
- Не хочу.
- Можете также перейти в городскую полицию. Тут уж смотрите, что вас больше устроит материально.
- Как владелец бензоколонки я зарабатываю даже больше, чем на государственной службе, - ответил Маттеи. - Но вон подъехал новый клиент, а фрау Хеллер, должно быть, жарит свинину.
Он поднялся и вышел. Вслед за первым подъехал еще один клиент. Красавчик Лео. Когда Маттеи кончил их обслуживать, я уже сидел в своей машине.
- Я вижу, вас не переупрямишь, Маттеи, - сказал я на прощанье.
- Что делать? - ответил он и подал мне знак, что дорога свободна. Рядом с ним стояла девочка в красном платьице, а на порог вышла Хеллер в кухонном переднике, и во взгляде ее я опять прочел недоверие. Я поехал домой.