- Неужели? Объясните.
- Вы влюбились в меня по самые уши.
Губы женщины тронула легкая улыбка.
- Неужели заметно?
- В этом нет вашей вины. Дело в том, что я совершенно неотразим.
- Ага. Будьте добры, поддержите меня, если я вздумаю хлопнуться в обморок.
- Я рядом, моя конфетка.
Женщина глубоко вздохнула. Она была прекрасна, как всегда, как и в тот день, когда ушла от Майрона. Майрон не видел ее четыре года, однако воспоминания о ней по-прежнему ранили его душу. Даже смотреть на нее было мучением. Он вспомнил выходные, проведенные вместе в домике Уина на острове Мартас-Виньярд. Он до сих пор помнил дыхание океана, шевелившее ее волосы, ее манеру склонять голову во время разговора, помнил, как она выглядела, надевая его старенький свитер, помнил ее тело… Осколки былого счастья. Узел в его животе продолжал затягиваться.
- Здравствуй, Майрон, - произнесла женщина.
- Привет, Джессика. Ты отлично выглядишь.
- Что ты здесь делаешь? - спросила она.
- В этом здании находится мой кабинет. Я практически живу здесь.
Женщина улыбнулась:
- Ну да, конечно. Теперь ты представляешь интересы спортсменов.
- Совершенно верно.
- Куда лучше, чем работать тайным агентом.
Майрон пропустил слова женщины мимо ушей. Она посмотрела на него и тут же отвела глаза.
- У меня назначена встреча, - внезапно заговорила Джессика.
- С мужчиной?
- Перестань, Майрон.
- Извини. Старая привычка. - Майрон бросил взгляд на левую руку женщины и, не увидев кольца, почувствовал, как его сердце радостно подпрыгнуло. - Так ты не вышла замуж за этого…
- Его звали Даг.
- Совершенно верно. Даг. Или Дагги?
- Тебе ли насмехаться над чужими именами?
Майрон пожал плечами. Один-ноль в пользу Джессики.
- Куда же он подевался?
Женщина рассматривала мокрый кружок, образовавшийся на стойке от донышка бокала.
- Я никогда его не любила, и ты это знаешь.
Майрон открыл было рот, но промолчал. Ворошить горькие воспоминания было ни к чему.
- Что привело тебя обратно в город? - спросил он.
- В течение этого семестра я буду преподавать в Нью-Йоркском университете.
Сердце Майрона вновь учащенно забилось.
- Где ты поселилась? Опять на Манхэттене?
- Переехала туда в прошлом месяце.
- Я очень огорчен тем, что случилось с твоим отцом…
- Мы получили твои цветы, - прервала его Джессика.
- Я с удовольствием сделал бы и больше…
- И хорошо, что не сделал. - Джессика допила пиво и добавила: - Мне пора. Была рада тебя увидеть.
- А мне казалось, ты собираешься с кем-то встретиться.
- Я ошиблась. Извини.
- Я по-прежнему тебя люблю.
Джессика поднялась на ноги и кивнула.
- Может, попробуем еще раз? - спросил Майрон.
- Нет, - ответила она и двинулась к выходу.
- Джесс…
- Что?
Майрон размышлял, стоит ли сообщить Джессике о фотографии ее сестры в порнографическом журнале, но сказал лишь:
- Ты не согласишься как-нибудь пообедать со мной? Посидим, поговорим.
- Нет.
Джессика отвернулась и ушла, вновь оставив Майрона в одиночестве.
Уиндзор Хорн Локвуд Третий слушал Майрона, сцепив руки. Сплетенные пальцы прекрасно сочетались с обликом Уина, во всяком случае, у него это получалось куда лучше, чем у Майрона. Когда Майрон завершил свой рассказ, Уин еще несколько секунд молчал. В этот момент его поза казалась еще внушительнее. Наконец он положил руки на стол.
- Нечего сказать, денек выдался хлопотливый.
Майрон снимал помещение для конторы у своего бывшего соседа по комнате в общежитии колледжа, Уиндзора Хорна Локвуда Третьего. Когда кто-то говорил, что личность Майрона не имеет ничего общего с его именем, Майрон воспринимал это как похвалу. А вот Уиндзор Хорн Локвуд был целиком под стать своему имени. У него были светлые волосы, уложенные в безукоризненную прическу, разделенные справа идеальным пробором, и безупречно изваянные аристократические черты лица, пожалуй, даже слишком правильные.
Одежда Уина всегда была подобрана с изысканным вкусом. Он носил пуловеры, светлые рубашки с вышитыми инициалами, брюки защитного цвета, белоснежные туфли (со Дня поминовения павших до Дня труда) или остроносые ботинки (со Дня труда до Дня поминовения павших). Помимо всего прочего, в речи Уина проскальзывал еле заметный акцент, который никак нельзя было соотнести с определенным географическим пунктом, и уж тем более с такими школами, как Эндовер или Эксетер (сам Уин учился в Эксетере). Уин довольно посредственно играл в гольф и принадлежал к пятому поколению членов старомодного филадельфийского клуба "Мерион-гольф" (здесь ему была обеспечена фора в три очка) и к третьему поколению не менее старомодного клуба "Сосновая долина" на юге Нью-Джерси. Круглый год он щеголял характерным для любителя гольфа загаром, покрывавшим только руки и V-образный клин на груди, так как в традиционной одежде игроков в гольф предусмотрен короткий рукав и глубокий вырез на шее. Остальное тело Уина отличалось лилейной белизной, и при загаре кожа на нем всегда сгорала.
Он был эталоном американских белых. Рядом с ним великолепный защитник Кристиан Стил казался бы итальянским крестьянином.
Майрон терпеть не мог внешности Уина, и подавляющее большинство людей были с ним солидарны. Уин привык к этому. Как правило, люди предпочитают составлять свое мнение о человеке по первому впечатлению, а первым впечатлением от Уина были запах баснословных денег, ощущение избранности и высокомерия, иными словами - признаки напыщенного болвана. Уин был не в силах бороться с этим, и люди, составляющие свое мнение по первому впечатлению, не значили для него ровным счетом ничего. Уин указал на журнал, лежащий на его столе.
- Так ты решил не рассказывать об этом Джессике?
Майрон встал с кресла, прошелся по комнате и вновь уселся.
- А что я должен был сказать? "Привет, я тебя люблю, возвращайся ко мне, а вот, кстати, фотография твоей сестры в порнографическом журнале, которую считают погибшей". Так, что ли?
Уин задумался.
- Я бы подбирал слова более осторожно, - заметил он и принялся листать журнал, подняв брови, словно хотел произнести: "Хм-мм".
Наблюдая за ним, Майрон решил не рассказывать пока ни о Чезе Ландре, ни о происшествии в гараже. Всякий раз, когда кто-либо пытался задеть Майрона, Уин реагировал весьма своеобразно, но не всегда по-джентльменски. Лучше было отложить жалобы на потом, до тех пор, когда станет ясно, как усмирить Роя О'Коннора. И Аарона в придачу.
Уин швырнул журнал на стол.
- Ну что, приступим?
- К чему?
- К расследованию. Ты ведь этого хотел, не так ли?
- Хочешь помочь?
Уин улыбнулся.
- Куда ж я денусь? - Он развернул телефонный аппарат кнопками к Майрону и добавил: - Звони.
- Куда? По номеру из журнала?
- Нет, Майрон. Позвони в Белый дом и попроси к телефону Хиллари, - раздраженным тоном отозвался Уин. - Пускай она тебя ублажает.
Майрон взял в руки трубку.
- А ты когда-нибудь звонил по таким линиям?
- Я? - Уин сделал вид, будто оскорблен до глубины души. - Кому? В Общество театральных дебютанток? В студенческий клуб? Ты шутишь?
- Я тоже не звонил.
- Может быть, ты хочешь поговорить наедине? Что ж, расстегивай ширинку, спускай трусы, чувствуй себя как дома.
- Ах, как остроумно.
Майрон набрал номер, указанный на объявлении с фотографией Кэти. В свое время, работая на ФБР и ведя частные расследования по поручению хозяев спортивных клубов и посредников, он немало покрутил диск телефона, но сейчас, впервые в жизни, почувствовал смущение.
В трубке раздался пронзительный писк, чувствительно ударивший по барабанным перепонкам. Потом послышался голос телефонистки:
- Просим прощения, но ваш номер не обслуживается.
- Не могу дозвониться, - сказал Майрон.
Уин кивнул.
- Да, я и забыл. Мы отключились от линий с номерами, которые начинаются с девятисот. Это влетало в копеечку: сотрудники то и дело звонили кто куда - не только в "секс по телефону", но и астрологам, психоаналитикам, в тотализатор, даже исповедовались по телефону. - Уин повернулся и достал другой аппарат. - Это моя личная машинка, по ней можно дозвониться куда угодно.
Майрон вновь набрал номер. После второго гудка трубка щелкнула, и в ней послышался записанный на пленку женский голос:
- Здравствуйте. Мы рады приветствовать вас на линии "Ожившие фантазии". Если вам еще не исполнилось восемнадцать лет или вы не хотите платить за звонок, дайте отбой. - На долю секунды установилась тишина, и далее тот же голос продолжал: - Добро пожаловать в мир оживших фантазий. Здесь вы познакомитесь с самыми соблазнительными, отзывчивыми, восхитительными и страстными женщинами в мире.
Майрон заметил, что вторую фразу голос произнес намного медленнее, как будто это воспитательница детского садика читала сказку своим подопечным. Каждое слово звучало отдельным предложением: "Добро. Пожаловать. В. Мир. Оживших…"
- Сейчас вы получите возможность поговорить с одной из наших очаровательных, сладострастных и чувственных девушек, способных поднять удовольствие до степени высокого экстаза. Конфиденциальность беседы гарантируется. Оплата по безналичному расчету. Прямое соединение с девушкой вашей мечты. - После долгого вступления голос в трубке наконец перешел к конкретным указаниям: - Если ваш аппарат оборудован кнопочным набором и системой тонального вызова, нажмите единицу, и вы услышите исповедь развращенной школьной учительницы. Нажмите двойку, и вы услышите…
Майрон посмотрел на Уина.
- Сколько там набежало? - спросил он.
- Шесть минут.
- Значит, уже двадцать долларов, - подытожил Майрон. - Надеюсь, тебе известно выражение "стричь клиента"?
- Я предпочитаю называть это бессовестным надувательством.
Майрон не глядя нажал какую-то клавишу, только чтобы избавиться от назойливого голоса. Трубка ответила десятью гудками - да уж, в компании "Ожившие фантазии" умели потянуть время, - и наконец послышался другой женский голос:
- Привет. Как мы себя чувствуем?
Голос был именно такой, как и ожидал Майрон, - низкий и сиплый.
- Привет, - отозвался он. - Я бы хотел…
- Как тебя зовут, милый? - осведомился голос.
- Майрон, - ответил Майрон и тут же мысленно хлопнул себя по лбу, проклиная собственную неосторожность. Какого черта он назвался настоящим именем?
- М-мм… Майрон… - протянула девица, словно пробуя звуки на вкус. - Мне нравится твое имя. Оно такое сексуальное…
- Да, благодарю вас, но…
- А я - Тони. Тони. Ну еще бы.
- Откуда ты узнал мой номер, Майрон?
- Прочел в журнале.
- В каком журнале, Майрон?
Постоянное упоминание его имени начинало тяготить Майрона.
- В "Укусе".
- Ах-х… Я обожаю этот журнал. Я от него просто без ума.
- Послушайте, Тони… Я хочу расспросить вас об объявлении с вашей фотографией.
- Майрон…
- Да-да, я слушаю.
- Я без ума от твоего голоса. Он такой призывный… Ты, вероятно, хочешь узнать о том, как я выгляжу…
- В общем-то не очень…
- У меня карие глаза и длинные каштановые волосы, волнистые такие… Рост пять футов шесть дюймов. Объем груди, талии и бедер тридцать шесть - двадцать четыре - тридцать шесть.
- Вы можете по праву гордиться своей фигурой, но…
- Чем ты хочешь заняться, Майрон?
- Заняться?
- Чем мне тебя развлечь?
- Послушайте, Тони, вы прекрасны, но я хотел бы поговорить с девушкой из объявления.
- А я и есть девушка из объявления.
- Нет, мне нужна девушка, фотография которой была помещена в журнале вместе с номером телефона.
- Это я, Майрон. Я и есть та самая девушка.
- На снимке была голубоглазая блондинка, - сказал Майрон. - А вы, по вашим собственным словам, шатенка с карими глазами.
Уин показал большой палец, отдавая дань напору Майрона.
- Неужели я назвалась шатенкой? - спросила Тони. - Да нет же, я голубоглазая блондинка!
- Мне нужно поговорить с девушкой из объявления, - ответил Майрон. - У меня к ней важное дело.
Голос Тони понизился на добрую октаву.
- Я лучше, Майрон. Лучше всех, - сказала она.
- Я в этом не сомневаюсь, Тони. Ты разговариваешь, как настоящая профессионалка. Но мне нужна девушка из объявления.
- Ее здесь нет, Майрон.
- Когда она вернется?
- Не знаю. Успокойся и расслабься, Майрон. Сейчас мы с тобой славно повеселимся.
- Я не хотел бы выглядеть невежливым, но мне нужно совсем другое. Я могу поговорить с твоей хозяйкой?
- С моей хозяйкой?
- Да.
Голос Тони изменился и зазвучал более прозаично:
- Ты что, издеваешься?
- Нет, я говорю на полном серьезе. Пожалуйста, передай трубку кому-нибудь из начальства.
- Ну что ж, - ответила Тони, - подожди секундочку.
Прошла минута. Другая.
- Не дождешься, - сказал Уин. - Она сидит у телефона и смотрит, надолго ли у тебя хватит терпения и долларов, которые капают ей в чулок.
- Это вряд ли, - заметил Майрон. - Тони понравился мой голос. Она назвала его призывным.
- Правда? А я и не заметил. Наверное, девчонка сказала это впервые в своей жизни.
- Вот и я так думаю. - Майрон подождал еще несколько минут и положил трубку на рычаг. - Сколько я разговаривал?
Уин бросил взгляд на часы.
- Двадцать три минуты, - ответил он и взял в руки калькулятор. - Двадцать три помножить на три доллара девяносто девять центов… С тебя девяносто один доллар семьдесят семь центов.
- Неплохой наварец получается, - сказал Майрон. - Между прочим, она так и не сказана ничего похабного.
- О ком ты?
- О девице из телефона. Она так и не сказала ничего интересного.
- Ты разочарован?
- Скорее удивлен.
Уин пожал плечами и принялся листать журнал.
- Ты смотрел его до конца?
- Нет.
- Почти половина страниц и объявлений в нем посвящены телефонному сексу. Судя по всему, дело ведется с размахом.
- Безопасный секс, - пробормотал Майрон. - Безопаснее не бывает.
В дверь постучали.
- Войдите! - крикнул Уин. В комнату вошла Эсперанса.
- Вас просят к телефону, - сообщила она. - На проводе Отто Берк.
- Передай, что я сейчас подойду.
Эсперанса кивнула и ушла.
- У меня есть немного свободного времени, - сказал Уин. - Займусь-ка я поисками человека, поместившего в журнале это объявление. И кстати, нам потребуется образец почерка Кэти Калвер.
- Попробую раздобыть.
Уин сложил ладони и принялся легонько постукивать кончиками пальцев друг о друга.
- Надеюсь, ты понимаешь, что фотография Кэти может вообще ничего не значить, - произнес он. - Вот тебе простейшее объяснение происходящего.
- Может быть, - ответил Майрон, поднимаясь на ноги. Два последних часа он твердил про себя эти слова, но уже не верил им.
- Майрон…
- Что?
- Ты думаешь, появление Джессики в баре рядом с твоим кабинетом - это случайность?
- Вряд ли, - ответил Майрон.
Уин кивнул.
- Будь осторожен. Не зарывайся.
Глава 4
Будь он проклят.
Джессика Калвер устроилась на кухне родительского дома в том самом кресле, в котором в детстве она проводила бесчисленные часы.
Ей следовало бы быть осторожнее, тщательно продумать действия и предусмотреть любые случайности. А что сделала она? Разнервничалась, потеряла голову и зашла выпить в бар в том самом здании, где находилась его контора.
Ах, как глупо!
Этим дело не кончилось. Майрон застал ее врасплох, и она растерялась. Почему?
Надо было сказать Майрону правду, поговорить спокойным, уравновешенным голосом и объяснить, зачем она сюда приехала.
Когда он появился в баре, такой красивый, такой…
"Господи, Джессика, какая же ты наивная дурочка!"
Сама подставилась. На ум пришли еще несколько ругательств, которые Джессика никогда не произнесла бы вслух. Разумеется, ее издатель и литературный агент видят свою подопечную насквозь. Они отлично представляют себе все ее женские слабости и даже потакают им. Именно они сделали из Джессики Калвер писательницу "оригинального жанра" и вынудили ее работать "на грани приличий".
Может быть, так оно и есть. Джессика не могла сказать наверняка и была уверена лишь водном: все ее несчастья происходят от собственных слабостей.
"О, кто-нибудь, пожалейте страдающего художника! Мое сердце разрывается на куски".
Энергично тряхнув головой, Джессика прекратила самобичевание. Сегодня она слишком уж углубилась в самоанализ, но это было нетрудно понять. Она встретилась с Майроном, и встреча породила снежную лавину вопросов и сомнений, обрушившихся на ее бедную голову со всех сторон.
А что, если?.. Она вновь задумалась.
Эгоцентричность Джессики и заставляла ее рассматривать эту любовную историю сквозь призму собственной души, забывая о Майроне. И вот теперь она подумала о нем, о той жизни, которую Майрон вел после ее ухода, когда, казалось, весь мир восстал против него, раня его в самую душу. Четыре года. Они не виделись целых четыре года. Покидая его, Джессика загнала воспоминания о Майроне в самый дальний угол своего сознания и заперла их на крепкий замок. Она надеялась, что этим все и кончится, что дверь окажется достаточно крепкой, чтобы выдержать давление извне. Но стоило ей увидеть Майрона, его прекрасное лицо, широкие плечи, уловить его пристальный взгляд, и дверь слетела с петель, словно взорванная гранатой.
Нахлынувшие чувства ошеломили Джессику. Нестерпимое желание остаться с Майроном вынудило ее немедленно уйти.
"Ну да, еще бы, - подумала она. - Ты же такая наивная Дурочка…"
Джессика выглянула в окно. Она дожидалась прихода Пола, лейтенанта полицейского управления округа Берген Пола Дункана, которого с малых лет величала дядюшкой. Дядюшке Полу оставалось до пенсии два года, он был самым близким другом отца и его душеприказчиком. Они проработали рука об руку более двадцати пяти лет; Пол был Полицейским, Адам Калвер - судебным медэкспертом округа.
Пол договорился заглянуть к Калверам, чтобы обсудить процедуру отпевания главы семьи. Ни о каких похоронах не было и речи. Адам не пожелал бы даже слышать о них. Но
Джессика ждала Пола, чтобы поговорить с ним о другом, причем наедине. Ее беспокоили обстоятельства гибели отца.
- Здравствуй, милая.
Джессика обернулась на звук голоса.
- Здравствуй, мама.