Уин кивнул. Его нога на педали газа даже не шевельнулась. Стрелка спидометра колебалась у отметки "75". Майрон отвернулся от мелькающих за окном строений и смотрел на прибор, словно на счетчик-таксометр во время долгой поездки.
Эсперанса взяла трубку после первого гудка.
- "Эм-Би спортс".
"Эм-Би спортс". "Эм" означало "Майрон", "Би" - "Болитар". Майрон сам придумал название компании, хотя редко пускал его в ход.
- Что слышно от Отто и Ларри?
- Ничего. Но вас ждет целая куча записок.
- От Берка или Хэнсона ничего не было?
- Вы что, оглохли?
- Я скоро приеду.
Майрон дал отбой. Отто и Ларри уже должны были позвонить. Видимо, они избегают его. Почему?
- Неприятности? - поинтересовался Уин.
- Может быть.
- Самое время размяться.
Майрон поднял глаза и тут же узнал улицу, по которой они ехали.
- Только не сейчас, Уин.
- А когда же еще?
- Мне нужно вернуться в контору.
- Дела могут подождать. Тебе надо подзарядиться, обрести равновесие и сосредоточиться.
- Терпеть не могу, когда ты так говоришь.
Уин улыбнулся и свернул на стоянку.
- А ну, вылезай. Терпеть не могу силой вытаскивать тебя из машины.
На вывеске значилось: "Мастер Кван. Школа тхеквондо". Квану было под семьдесят, и он все реже занимался с учениками, предпочитая нанимать хорошо подготовленных помощников. Сам Кван почти безвылазно пребывал в кабинете, оборудованном по последнему слову техники, в окружении четырех телеэкранов, по которым он наблюдал за занятиями. Время от времени Кван наклонялся к микрофону и что-то рявкал, пугая несчастных учеников.
Если бы мастер Кван хорошенько подзанялся английским, он, глядишь, мог бы довести свою речь до уровня пиджин-инглиш. Уин вывез Квана из Кореи четырнадцать лет назад. Уину тогда было семнадцать, а мастер Кван, как казалось Майрону, говорил по-английски куда лучше нынешнего.
Уин и Майрон надели dobok - белоснежные куртки и штаны - и перетянули талии черными поясами. Уин был обладателем черного пояса шестой степени - в Соединенных Штатах такие были у каждого встречного-поперечного, хотя Уин занимался восточными единоборствами с семи лет. Майрон начал учиться тхеквондо в колледже и пока достиг лишь третьей ступени.
Они приблизились к кабинету мастера Квана и стояли в дверях до тех пор, пока учитель не удостоил их вниманием, потом отвесили поясной поклон и хором произнесли:
- Добрый день, мастер Кван.
Кван улыбнулся, не разжимая губ.
- Что-то вы раненько сегодня, - сказал он.
- Так точно, сэр, - отрапортовал Уин.
- Помощь нужна?
- Никак нет, сэр!
Кван дал команду "вольно" и повернулся к своим телевизорам. Майрон и Уин еще раз поклонились, спустились в отдельный dojang для черных поясов высших рангов и приступили к медитации, действу, вкус которого Майрон так и не сумел распробовать до конца. Уин обожал медитировать и проводил в нирване не менее часа вдень. Он принял позицию "лотос", а Майрон уселся по-индийски. Оба закрыли глаза, сложили ладони, затем воздели руки к потолку и опустили их на колени. В мозгу Майрона, словно молитвы, возникли наставления учителя. Он выпрямил спину, приподнял кончик языка, коснулся им верхних зубов и шесть секунд дышал через нос, заставляя воздух опускаться до самого дна легких, при этом грудная клетка должна была оставаться неподвижной, а работал только живот. Потом он задержал дыхание, остановил мысли и через несколько секунд выпустил воздух на счет "десять". Подождав еще несколько секунд, вновь наполнил их воздухом.
Уин проделывал все это без малейшего труда. Его разум мгновенно проваливался в темноту, ему даже не приходилось отсчитывать секунды. А Майрон был вынужден считать, иначе он никак не мог отрешиться от повседневных забот, особенно если речь шла о таком дне, как сегодняшний. В конце концов он начал расслабляться, чувствуя, как его тело избавляется от напряжения, словно испаряя его через поры кожи.
Медитация продолжалась около десяти минут, потом Уин открыл глаза и произнес:
- Вагго.
По-корейски это означает "хватит".
Следующие полчаса были посвящены упражнениям на растяжку. Уин обладал гибкостью танцора балетной труппы и с легкостью садился на шпагат. Приступив к изучению тхеквондо, Майрон тоже прибавил гибкости и полагал, что именно она позволила ему увеличить вертикальный прыжок на добрых шесть дюймов. Майрон мог почти полностью вытянуться в шпагат, хотя и ненадолго.
Короче говоря, если Майрон был гибок, то Уин был самым настоящим гуттаперчевым мальчиком.
После растяжки пришло время poomse, серии сложных движений, чем-то напоминающих упражнения чечеточника.
Подавляющее большинство любителей спорта даже не догадываются о том, что боевые искусства - это, по сути, та же аэробика, только доведенная до степени предельных нагрузок. В течение получаса боец находится в постоянном движении - прыгает, поворачивается и выделывает кульбиты. Нижние блоки и прямые удары, верхние блоки и толчки, блоки на уровне груди и удары с разворота. Закрытые блоки, открытые блоки, удары открытой ладонью и кулаками, коленями и локтями. Восточные единоборства - изнуряющая работа, требующая полной отдачи сил.
Уин проделывал упражнения с легкостью и изяществом. Увидев его на улице, вы бы подумали, что перед вами изнеженный англосакс, неспособный ударом кулака разбить помидор. На татами Уин вселял почтение и страх. Он был истинным художником, лучшим бойцом из всех, кого когда-либо встречал Майрон.
Майрон прекрасно помнил тот день, когда Уин впервые продемонстрировал свое мастерство. Они только что поступили в колледж, и несколько здоровенных парней-футболистов задумали обрить светлые локоны Уина, потому что его внешность пришлась им не по вкусу. Поздно ночью они впятером проникли в комнату новичка - четверо должны были держать его за руки и ноги, а пятый - орудовать лезвием и кремом для бритья.
Короче говоря, в том году у футбольной команды колледжа выдался неудачный сезон. Очень уж многие игроки так и не смогли принять участие в соревнованиях.
Майрон и Уин завершили занятия легким спаррингом, потом улеглись на татами и сделали сотню отжиманий на кулаках - Уин вслух вел счет по-корейски. Покончив с отжиманиями, они еще раз погрузились в медитацию, на сей раз - на пятнадцать минут.
- Вагго, - сказал наконец Уин.
Они открыли глаза.
- Ну что, сосредоточился? - спросил Уин. - Обрел равновесие? Подзарядился?
- Да, кузнечик. Пожалуй, теперь я готов дробить камни руками.
Уин, сидевший в позе лотоса, одним плавным изящным движением легко поднялся на ноги.
- Ты принял решение? - спросил он.
- Да. - Майрон попытался последовать примеру Уина, но чуть не повалился на пол. - Я решил рассказать Джессике все, что знаю.
Глава 7
Желтые листки записок облепили телефон Майрона, словно осы, слетевшиеся на блюдечко с медом. Майрон смахнул их с аппарата и просмотрел сообщения. Ни Отто, ни Ларри так и не позвонили. Дурной знак.
Майрон надел наушники с микрофоном. Долгое время он пренебрегал наушниками, полагая, что они предназначены скорее для авиадиспетчеров, чем для спортивных агентов, однако вскоре понял, что человек его профессии напоминает собой плод, находящийся в утробе кабинета и соединенный с ним пуповиной телефонного шнура. Работать в наушниках было намного удобнее. Можно было свободно перемещаться по кабинету и избежать судорог, сводящих шею и плечи.
Первый звонок Майрон сделал рекламному управляющему "Бургер-Сити", новорожденной сети ресторанов быстрого обслуживания. "Бургеры" желали заполучить Кристиана, обещая немалые деньги, но Майрон продолжал сомневаться. "Макдоналдс" мог предложить что-нибудь получше. Иногда в работе агента труднее всего бывает дать отказ. Майрон обсудил с Кристианом все "за" и "против", оставив за ним окончательное решение. В конце концов, это его имя, его деньги.
Майрон уже обеспечил юноше несколько весьма выгодных рекламных предприятий. Так, в октябре портрет Кристиана должен был появиться на коробках с продукцией хлебопеков. Фирма "Пепси-Кола" уже готовила банки, на которых был изображен Кристиан, запускающий двухлитровые бутылки диет-пепси по хитроумной кривой. "Найк" вводил в строй конвейер по производству тренировочных костюмов "из гардероба Стила".
В будущем реклама должна была принести Кристиану миллионы - куда больше, чем он получал бы, выступая за "Титанов", до каких бы пределов ни простиралась щедрость Ларри Хэнсона. Странное дело: стремление спортсмена выжать из клубного контракта все, что возможно, приводит болельщиков в бешенство. Они называют своего кумира жадным и самовлюбленным эгоистом только потому, что тот вознамерился высосать побольше денег из преуспевающего хозяина клуба. Однако они нимало не возражают против крупных заработков в "Найке" и "Пепси" за рекламу продукции, которую спортсмен, возможно, никогда не наденет и не станет пить. Это выглядело полной бессмыслицей. За три дня фотосъемок, швыряя бутылку по воображаемой цели, Кристиан получал намного больше, чем за месяцы игр под неумолчный рев тысяч луженых глоток, требующих предельного напряжения всех его сил, и болельщиков это устраивало как нельзя лучше.
Впрочем, спортивные агенты не возражали против такой постановки дела. Как правило, они брали за свои услуги от трех до пяти процентов полной суммы контракта (Майрон брал четыре) и пятнадцать - двадцать процентов рекламных доходов (Майрон был новичком и удовлетворялся четырнадцатью). Иными словами, миллионный контракт с клубом приносил агенту около сорока тысяч, но стоило ему подыскать для своего подопечного рекламный приработок, и его доля возрастала до четверти миллиона.
Потом Майрон позвонил Рики Лейну, полузащитнику "Нью-Йорк джетс" и бывшему партнеру Кристиана по команде колледжа. Рики был одним из самых важных клиентов Майрона, и, похоже, именно он уговорил Кристиана обратиться к услугам своего агента.
- Визит в лагерь бойскаутов, - сообщил Майрон. - Обещают пять кусков.
- Что ж, неплохо, - отозвался Рики. - Сколько я должен там проторчать?
- Пару часов. Пообщаешься с детишками, оставишь пару автографов, и все.
- Когда?
- В следующую субботу.
- А как дела с универмагом?
- В воскресенье, - ответил Майрон. - Универмаг "Ливингстон". Отдел спортивных товаров Морли. - Здесь Рики предстояло провести два часа, сидя за столом и подписывая свои фотографии. За эту работу ему заплатят еще пять тысяч долларов.
- Класс!
- Прислать за тобой машину?
- Сам приеду. А что слышно насчет контракта на следующий год?
- Почти готов, Рики. Подпишем не позднее той недели. Кстати, советую тебе на днях заскочить к Уину. Лады?
- Да, конечно.
- Ты в форме?
- Лучше не бывает. Хоть сейчас на поле.
- Продолжай тренироваться. И не забудь навестить Уина.
- Обязательно. Пока, Майрон.
- До свидания, Рики.
Звонки следовали друг за другом бесконечной чередой. Майрон позвонил в газеты и на телевидение. Журналисты хотели знать, как проходят переговоры об отложенном контракте Кристиана с "Титанами". Майрон вежливо уклонился от комментариев. Порой пресса является удобным орудием нажима в переговорах, но только не с Отто Верком. Дела идут так, как должны идти, сообщал Майрон. Соглашение будет Достигнуто в ближайшем будущем.
Потом он связался с Джо Норрисом, бывшим игроком клуба "Янки", который еженедельно появлялся на экранах в лотерее, где разыгрывались билеты на бейсбол. На склоне лет Джо зарабатывал за неделю больше, чем за целый сезон в свои звездные дни.
Потом настала очередь Линды Регал, профессиональной теннисистки, только что вошедшей в первую десятку ракеток мира. Линда была крайне обеспокоена собственным возрастом: один комментатор прилепил ей ярлык "заслуженного ветерана", хотя Линде едва исполнилось двадцать.
Прознав о том, что Эрик Крамер, один из лучших игроков любительского футбола и наиболее вероятный кандидат на место в национальной лиге, сейчас находится в городе, Майрон ухитрился пригласить его на обед. Этот удачный ход выводил Майрона в финальную пульку, в которой участвовало множество его коллег. Конкуренция была жестокая, так как на двести вчерашних игроков студенческих команд, а ныне кандидатов в НФЛ, зачисленных в запас в апреле, приходилось двенадцать сотен уполномоченных лигой спортивных агентов. Кто-то из них должен был проиграть. Таков закон.
Майрон связался с главным менеджером "Нью-Йорк джетс" Сэмом Логаном, чтобы обсудить контракт Рики Лейна.
- Парень находится в луч шей форме за все время своей карьеры, - с воодушевлением убеждал Майрон, расхаживая по кабинету. У него был просторный и уютный кабинет в здании на Парк-авеню между Сорок шестой и Сорок седьмой улицами. Контора Майрона производила благоприятное впечатление на людей, а это очень важно, если ты занимаешься делом, в котором так много подводных камней и скрытых шестеренок. - Я просто не верю своим глазам, - продолжал он. - Говорю тебе, Сэм, этот парень - второй Гейл Сэйерс, спортсмен, каких поискать.
- Рики маловат, - отозвался Сэм.
- Побойся Бога, Сэм! Вспомни Берри Сандерса и Эмита Смита. Рики Лейн крупнее их, вместе взятых. К тому же он продолжает расти. Поверь мне, это будущая знаменитость!
- М-да. Я согласен с тобой, Майрон, Рики хороший парень и упорно тренируется. Но я могу предложить лишь…
Названная сумма была не слишком крупной, хотя и превышала предыдущие предложения.
Майрон трудился без перерывов. Время от времени Эсперанса приносила ему бутерброд, и он проглатывал его не жуя.
В восемь вечера он набрал последний за сегодняшний день номер.
Ответила Джессика.
- Алло? - сказала она.
- Буду у тебя через час, - сообщил Майрон. - Надо поговорить.
Майрон внимательно следил за реакцией Джессики, но она продолжала листать журнал с пугающим равнодушием, как будто это был очередной номер "Ньюсуик". Просматривая страницу с фотографией Кэти, она кивнула и стала изучать обложку спереди и сзади. На ее лице застыло бесстрастное выражение, и Майрону показалось, что Джессика вот-вот удивленно присвистнет.
Ее волнение выдавали только побелевшие костяшки пальцев, впившихся в страницы журнала.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Майрон.
- Хорошо, - отозвалась Джессика спокойным, едва ли не умиротворенным голосом. - Говоришь, Кристиан получил журнал по почте?
- Да.
- А вы с Уином встречались с человеком, который издает эти… - Джессика запнулась, брезгливо поморщившись, - эти штуки?
- Да.
- Он назвал адрес рекламодателя?
- Только номер почтового ящика. Завтра я отправлюсь туда, чтобы выследить человека, который получает корреспонденцию.
Джессика впервые за время разговора взглянула ему в глаза.
- Я поеду с тобой.
Майрон хотел было возразить, но промолчал. Отказаться от поездки в обществе Джессики было выше его сил.
- Ладно.
- Когда Кристиан передал тебе журнал?
- Вчера.
Джессика встрепенулась.
- Так ты уже вчера знал об этой фотографии? - спросила она.
Майрон кивнул.
- И не сказал мне? - воскликнула Джессика. - Я изливала тебе душу, чувствуя себя не то шизофреником, не то параноиком, а ты все это время знал и молчал?
- Я не знал, как сообщить тебе об этом.
- Может быть, ты скрываешь что-то еще?
- Вчера ночью кто-то названивал Кристиану в комнату. Он полагает, что это была Кэти.
- Кэти?
Майрон вкратце изложил ей события прошлого вечера. Когда он рассказывал о том, что Кристиан узнал голос Кэти, лицо Джессики стало бледным как бумага.
- Удалось ли твоему приятелю с телефонной станции что-нибудь узнать? - спросила она.
- Нет. Мы лишь выяснили, что "обратный вызов" работает только в городах с кодом 201.
- Сколько их?
- Почти три четверти всех населенных пунктов этой части штата.
- Иными словами, три четверти городов севера Нью-Джерси, самого густонаселенного района Штатов. В них проживает никак не меньше двух-трех миллионов человек.
- Да, эти сведения вряд ли облегчают нашу задачу, - признал Майрон. - И все же мы получили хоть что-то.
Джессика вновь посмотрела на журнал.
- Я вовсе не собиралась цепляться к тебе с придирками, просто…
- Ничего страшного.
- Ты лучший из всех людей, которых я когда-либо знала. Честно.
- А ты самая толстая заноза в моей заднице.
- Что ж, с этим трудно спорить, - отозвалась Джессика с чуть заметной улыбкой на губах.
- Намерена ли ты поставить в известность полицию? - спросил Майрон. - Или Пола Дункана?
Джессика на мгновение задумалась.
- Не знаю.
- Пресса проглотит наживку вместе с крючком, - продолжат Майрон. - Они протянут Кэти по всем кругам ада.
- Начхать мне на прессу.
- Мое дело предупредить, - отозвался Майрон.
- Пусть Кэти называют кем угодно и как угодно. Мне безразлично.
- А вашей матери?
- Начхать мне на ее реакции. Я хочу одного - чтобы Кэти наконец нашлась.
- Значит, ты собираешься сообщить в полицию, - подвел черту Майрон.
- Нет.
Майрон бросил на нее озадаченный взгляд.
- Что-то я тебя не пойму.
Джессика медленно произнесла, взвешивая слова, будто размышляла вслух:
- Кэти пропала полтора года назад. Все это время полиция и пресса суетятся, как наскипидаренные, а толку нет. Ни малейшей зацепки. Никакого следа.
- Ну и?..
- И вот появляется этот журнал. Кто-то посылает его Кристиану, а значит, этот кто-то - может быть, Кэти, может быть, нет - стремится установить связь. Посуди сам. Впервые за полтора года появляется хоть какая-то ниточка, и я не хочу, чтобы она оборвалась. Я не хочу привлекать к этому делу излишнее внимание, чтобы не спугнуть того, кто пытается до нас достучаться. Кэти может вновь исчезнуть. Эта штука, - Джессика взмахнула журналом, - эта штука вселяет не только отвращение, но и надежду. Это уже что-то. Пойми меня правильно, я и сама потрясена, но все же это ясный след; он может завести куда угодно, и тем не менее я вижу здесь обнадеживающий знак. Газетчики или полиция могут испугать человека, отправившего этот журнал, и он исчезнет, на этот раз навсегда. Я не желаю рисковать. Нам придется держать эти сведения в секрете.
Майрон кивнул.
- Что ж, разумно, - согласился он.
- Что будем делать дальше?
- Отправимся в Хобокен на почту. Я заеду за тобой рано утром. Скажем, в шесть часов.