Бирюк помог выбраться Альфреду, потом они вдвоём втащили в тамбур Окрошку.
- А я сразу, как вы ушли, сюда определился, - рассказывал Бирюк, по дороге к кубрикам, - перетащил сюда кое-что из утвари, малость продуктов захватил, какие нашлись. Выбрал себе конурку, обустроился, вас дожидаючись. Проходите. Голодные, небось? Сейчас подхарчитесь. А где Сидоров?
- Нет больше Ляксеича, - горестно сказал Окрошка, усаживаясь на лежак, - убили его.
- Как убили?
- Напрочь. Взорвали.
- Ёшкин кот!
Окрошка горестно покивал:
- Нету больше нашего командира. Теперь придётся мне тут старшим быть.
- А ты не ошибаешься? Ты точно знаешь, что Сидоров мёртв?
- Точно. Мертвее не бывает. Всего осколками от гранаты посекло. Вот, - Окрошка вытащил из-за пазухи лакированный туфель на правую ногу, - всё, что от нашего Ляксеича осталось.
Бирюк принял из рук Окрошки туфель, подержал, вернул, сказал со вздохом:
- Да, дела… Жаль мужика. Правильный был. По понятиям жил.
- Да иди ты со своими понятиями! - Окрошка спрятал туфель на груди, - Ляксеич нам всем заместо отца родного был. Он… Он… Мы за него отомстить должны. Вот!
- Кому? Кому отомстить-то?
- Пархому.
- Пархому?..
- Ему, вражине!
- Теперь понятно, ёшкин кот, - сказал Бирюк задумчиво.
- Чего тебе понятно?
- Чеченские боевики. Ведь это Сидоров четверых замочил?
- Двоих, - поправил Бирюка Окрошка, - двоих я уделал. И ещё уделаю. Всех этих чернозадых! Всю их шайку-лейку! Во главе с вожаком ихним. Всех до единого, к едрене-фене!
- Где же это Сидоров Пархому дорогу перешёл? - спросил Бирюк с задумчивым видом, - Вроде бы разными путями они ходили. Где же пересеклись?
- Где, где, на бабе, где ж ещё? - ворчливо ответил Окрошка, - Хошь подробностей, Альф расскажет. У них там всё запутано было…
Пока Альфред рассказывал Бирюку о Катерине, о том, кем был ей Сидоров, не забыв поведать и о своих личных проблемах, Окрошка углядел на столике кусок засохшего чёрного хлеба и пустую консервную банку из-под шпрот с остатками масла и принялся грызть сухарь, обмакивая в масло. Зубов у Окрошки было маловато, поэтому дело продвигалось медленно.
- И какой у вас план? - поинтересовался Бирюк, выслушав рассказ Альфреда, - К Пархому не так легко подобраться. У него в доме сигнализация. По периметру камеры видеонаблюдения через каждые десять метров установлены. Хотя, непонятно, на кой хрен ему камеры и сигнализация, коли в доме сотня вооружённых до зубов боевиков?
- А ты откуда про всё это знаешь? - невнятно спросил Окрошка мусоля во рту сухарь.
Бирюк пропустил вопрос Окрошки мимо ушей.
- В его логове Пархома не взять, - продолжал он, - и по дороге не перехватить. Он, когда куда-нибудь выезжает, спереди и сзади его "мерса" два джипа с боевиками едут. И с ним рядом телохранители с автоматами. Останавливаются, коридор образуют, Пархом по этому коридору и идёт. Мерс свой без присмотра никогда не оставляет. И ни за что в машину не сядет, пока абреки её со всех сторон не обнюхают. Он вообще редко из дома выезжает. И никто не знает, когда в очередной раз, выезжать будет. Сложную вы задачу себе поставили, мужики. Не взять Пархома в лоб, он свою жизнь серьёзно охраняет.
- Ни фига не сложную, - Окрошка, наконец, доел сухарь. Весь его щетинистый подбородок был испачкан маслом, - и в лоб мы его бить не будем. Мы его в зад долбанём, да так, что говно из ушей брызнет.
- Как, это, в зад? - с усмешкой спросил Бирюк.
- В смысле, снизу. Из-под земли. Мы чё, зря, что ли, с Альфом подземелье исследовали? А пластида… - Окрошка взглянул на Альфреда и поправился, - пластита у нас - хоть жопой ешь.
Бирюк посмотрел на Окрошку с восхищением:
- Молодца, Окрошка! Не ожидал от тебя такой изворотливости ума и глубины мышления.
Окрошка не знал, как ему реагировать на слова вечного оппонента и подначивателя, он не понимал: подшучивает над ним Бирюк, как всегда, или на этот раз хвалит по-настоящему. Огрызнулся на всякий случай:
- Знамо дело, не такой дурак, как ты.
- Это само собой. А как вы пластид взрывать будете?
- Как, как? Каком. Разберёмся, - Окрошка посмотрел на Альфреда, ожидая от него поддержки, - правда, Альф?
- Нужны взрыватели, - подал голос Альфред.
- Зачем нам взрыватели? - удивился Окрошка, не поняв, о чём говорит Альфред. - Мы сами Пархома взорвать должны! Без взрывателей. Это наше дело - моё и твоё, Альф. Им, взрывателям твоим, небось, ещё платить за работу придётся.
- Я имел в виду не людей. Взрыватели - это такие минибомбы. Капсюль-детонаторы. Они передают взрывчатке начальный импульс и взрывчатка… взрывается.
- А по-другому никак нельзя?
- Я не знаю…
- Ни хрена ты, Альф не знаешь! И где эти… - Окрошка попытался воспроизвести услышанный термин, - капсюли-дегенераторы взять?
- Не знаю, - Альфред сокрушённо пожал плечами, - я же только теоретически…
- Теоретик хренов, - зло проворчал Окрошка.
- Чувствую, мужики, без меня вам не обойтись, - вмешался Бирюк, - найду я вам детонаторы. Точнее, не найду, а сам смастерю из подручных средств. Я в этом деле кое-что понимаю.
- Ты? - удивился Окрошка.
- Да, я. Приходилось мне в жизни такие сейфы вскрывать, где отмычки - как мёртвому припарки. Эти сейфы только взрывчаткой открыть можно было. Так что можете рассчитывать на меня. И пархомовский особняк вместе с хозяином подорвать помогу.
- А тебе это на кой?
- У меня тоже счёт к Пархому имеется. Неоплаченный. Думал, помру, так и не смогу должок вернуть. Мне, ребята, ваше желание с Пархомом поквитаться - в ёлочку. Да и Сидорова я уважал. За такого мужика отомстить - святое дело.
- А что за должок? - с интересом спросил Окрошка. - Большой? Должок-то?
- Приличный, ёшкин кот.
- Расскажешь?
- В другой раз, - пообещал старый вор.
Мотовило сидел в кресле в своём кабинете и тупо смотрел на обшарпанную столешницу рабочего стола. Стол был прибран ещё вчера с вечера, все документы помещены в сейф, а канцелярские принадлежности и чистая бумага в ящики. Майор уважал порядок. На столе, кроме телефона лежали два пластиковых пакетика. В одном пакетике желтели фильтрами два окурка, в другом находился зелёный инсулиновый шприц. Это всё, что они со стажёром Петровским нашли на плоской крыше "бочки". Не густо. По остаткам крови в шприце, и по слюне на фильтрах можно определить группу крови того, кто курил и ширялся на крыше, но что это даст? Можно даже не только группу крови определить. И пальчики найдутся, и ещё масса всего. "Земляки", эксперты-криминалисты - асы своего дела.
Те, естественно, которых Малюткин не успел в прокуратуру переманить. И методики сейчас замечательные. Если сильно постараться, пошарить в картотеке (у Мотовило имелась личная картотека на кое-кого из пархомовских боевиков, этой информацией с ним поделился капитан из городского отделения ФСБ, его боевой товарищ по Чечне) и, если повезёт, можно вычислить личность любителя забираться ночью на крышу пиццерии…
Ну и что? Ну, забрался! Ну, покурил, укололся. Ну, любитель экстрима. Или лунатик. Случайно погулять вышел. Заодно и покурил, а потом ещё и укололся для полного кайфа. Уголовно ненаказуемо.
В номер Самсонова Гоша с операми не попал. Гондон Байкалов номер опечатал. А сегодня апартаменты наверняка в срочном порядке начнут ремонтировать. Во всяком случае, подчистую уничтожат все следы преступления, соберут осколки, по которым можно было определить, что стреляли из гранатомёта.
Мотовило взял в руки пакетики, как бы взвешивая их. Не густо. Надо честно признаться: не густо. Почти ничего у него нет на Пархома. Нужно что-то другое, более весомое… И вообще, официально - по закону - трудно чего-нибудь добиться… А может, ну их нахрен, эти улики? Может взять, да и грохнуть? Тупо грохнуть, отомстить за Сидорова? Одним уголовником меньше будет. Ну, в самом деле, что у него есть, кроме подозрений и необоснованных обвинений уважаемого в городе человека? Не ехать же в Москву с использованным шприцем и двумя окурками. Засмеют. Правда, есть ещё Альфред Аркадьевич Молотилов. Бомж. Человек без паспорта. Но где он? Сбежал. Найти-то можно, конечно. Хотя бы для того, чтобы спрятать от Пархома.
Гоша снял трубку и позвонил жене. Наденька не спала, так как ответила быстро, и голос у неё был совершенно не сонный.
- Ну, что ты так долго не звонил, Гоша? - с места в карьер упрекнула его Наденька, она почему-то всегда знала, что звонит именно он. - Ты же знаешь, что я волнуюсь!
- Привет. Вот он я. Поздравляю тебя с добрым утром и с праздником, любимая.
- С добрым утром не поздравляют. Его желают.
- Тогда я желаю тебе доброго утра.
- Спасибо. И я тебе.
- Надюш!
- Что?
- А ты как знаешь, что это я звоню?
- То есть?
- Ну… всегда, когда я звоню, ты знаешь, что это я. Снимаешь трубку, я ещё слова не успел сказать, а ты уже знаешь, что это я. Как это у тебя получается?
Надя рассмеялась, но как-то грустно:
- Ты же из кабинета своего звонишь. У твоего телефона звонок особый. Печальный какой-то.
- А-а-а, понятно, - сказал Гоша и подумал про себя: "Лукавит. Когда я не из кабинета звоню, она всё равно знает, что это я".
- А ты почему не спишь?
- Не спится. Тебя жду.
- Альфред с Окрошкой не приходили?
- Не-ет, - удивилась Надя, - а что, должны были?
- Не знаю. Я им приказал из машины не выходить, а они сбежали.
- Нет, никто не приходил. Окрошка? Почему Окрошка? Смешное какое прозвище у этого Грохотова… Нет, не было ни Альфреда Молотилова, ни Грохотова-Окрошки.
"Куда же они делись? - подумал Гоша. - Неужто на "Искру" отправились? Да нет, вряд ли. Не такие же они дураки, чтобы прямиком в лапы к чеченам. Наверное, затаились в каком-нибудь другом бомжатнике. Надо срочно искать".
- И Сидоров не приходил, - продолжала Надя.
- А он больше не придёт, - вздохнул Гоша. - Погиб Сидоров.
- В гостинице? Где взрыв был?
- Да.
- Ты переживаешь?
- Хороший был мужик. Хотел Пархому за жену отомстить. Теперь… - Гоша вдруг замолчал.
- Гоша! - голос у Нади был обеспокоенным, - Алё, Гоша! Что ты молчишь? Ты что задумал?.. Не смей! Не ввязывайся в это дело! Слышишь меня? Гоша?
- Ну, что ты! Я и не думал даже…
- Не ври. Я же тебя знаю. Ввяжешься - всем плохо будет. Не только тебе. Обо мне подумай. О нашем… маленьком.
- О ком? О каком маленьком? - не понял Гоша.
- О том, который будет.
- Ты что?.. Ты… Ты просто так говоришь, гипотетически? Или…
- Или. Но я пока не уверена. Не хотела тебе говорить, хотела сначала убедиться… чтобы на сто процентов.
- Наденька! Родная! Да ты… Я не знаю, что сказать! Надюша…
- Ты не радуйся раньше времени. Может, опять ничего.
- А ты сумки тяжёлые таскаешь! С ума сошла! Чтобы с сегодняшнего дня ничего тяжелей стакана… молока не поднимала. Ясно?
- Слушаюсь, товарищ майор! Ты скоро домой?
Мысль о поисках Альфреда выветрилась из головы майора.
- Уже лечу! Целую тебя!
Мотовило положил трубку и снова взглянул на пакетики, сиротливо лежащие на столе. Потом перевёл взгляд на корзину для мусора, стоящую между столом и сейфом, подумал, и, открыв сейф, положил вещдоки на нижнюю полку.
Когда он, уже полностью одетый, был готов выйти из кабинета, противно и настойчиво зазвонил телефон. Гоша поморщился, как от зубной боли, решив, что это звонит Пулин или какая-нибудь другая сволочь. Посмотрев на часы (десятый час утра), он поборол в себе желание плюнуть на всё и не снимать трубку и вернулся к столу.
И правильно сделал, звонил Эдик Эзау.
- Алло! Гоша, я не стал тебе домой звонить, уверен был, что ты на службе.
- Честно сказать, собрался уже уходить.
- А что так? Раскрыл преступление? Молодец! Лихо. Со спокойной совестью теперь можешь идти домой. Придёшь сейчас домой к любимой жене, ванну примешь, чашечку чаю выпьешь. Или кофе. А может, водочки? Завидую. А я только на работу пришёл. У меня ещё все дела впереди, сплошная… грыга и рутина. Но, ничего не поделаешь. Надо! Несмотря на праздничный день и огромное желание выпить с тобой водочки. Или коньячка. В честь праздника.
"Грыга"! Это их условный сигнал. Если "грыга", то Эдик желает сообщить ему нечто важное и не для посторонних ушей. Значит, надо перезвонить Эдику на мобильный. Не со служебного и не с домашнего. Бережёного бог бережёт.
- Так давай, вечером посидим, - предложил Мотовило, - втроём - ты, я и Наденька моя. Разбирайся со своей грыгой, - Гоша подтвердил, что условный сигнал он принял и обязательно перезвонит, - и давай ко мне. Ты парень неженатый, стало быть, свободный, как ветер. А моя Наденька свет Петровна с малой родины гостинец привезла. Из Холмов. Тесть кабанчика заколол к ноябрьским. Коньячок под свежанинку идёт - любо-дорого. Ну, как?
- Я обдумаю твоё предложение. До связи.
- До связи.
Второй сеанс связи состоялся через несколько минут. Гоша только отъехал от управления и остановился у первого таксофона.
- Алё! Что за грыга?
- Всем грыгам грыга. Ты говорил, что труп, который мы вывезли от гостиницы… ну, что этот человек мог бы стать твоим другом.
- Говорил, - мрачно ответил Гоша, хоть Эдик и не спрашивал, а просто напоминал ему его же слова.
- Так вот - тебе и ему такая возможность представилась.
- Не понял.
- Труп этот - вовсе и не труп.
- Что?
- Он жив и совершенно неплохо себя ощущает.
- Что? - заорал в трубку Гоша и от неожиданности выронил её.
Потом долго пытался поймать раскачивающуюся на металлическом шланге у самого тротуара трубку, наконец, поймал.
- Эй, Эдик! Повтори, что ты сейчас сказал!
- Я думал, что ты в обморок упал - молчал долго.
- У меня трубка из руки выскользнула… Ты что, серьёзно насчёт Сидорова?
- Так у него Сидоров фамилия? Живым твой Сидоров оказался.
- Но как же? Ты же сам смерть констатировал?
- Констатировал. А он взял и ожил. Бывает такое. Видно не все дела на этой грешной земле человек сделал. Видать, держит его что-то на ней. Или кто-то.
- Ты прав, есть у него здесь дела.
- Кому-то задолжал?
- Скорее, ему задолжали… И где он сейчас? В морге?
- Зачем живого в морге держать? Морг не больница. Я почему-то решил, что докладывать руководству о том, что труп ожил, не стоит.
- Ты правильно решил, Эдик.
- По-тихому перевёз его к своему корешу. Ну, ты его знаешь, к Трудникову Семёну.
- Во вторую городскую?
- Не совсем. В бывший профилакторий завода "Искра". Там есть всё, что нужно: койки, матрацы, одеяла, даже кое-что из медицинского оборудования сохранилось. Всё это богатство перешло на баланс второй городской, после того как завод развалили. Там у них сейчас что-то вроде склада. Они там профессиональные праздники и дни рождения отмечают. Кстати сказать, сегодня, вполне возможно, годовщину победы над поляками справлять будут.
- А Сидоров как?
- А Сидоров не будет. Ему ещё рано за стол садиться да спирт медицинский пить.
- Да я же не о том!
- Шучу. Сидоров в процедурном кабинете лежит, а кабинет заперт. Кроме того, процедурная на втором этаже, а гулянки свои медицинские работники в холе на первом проводят. Да, и я же сказал: возможно. Может, и не будут. Праздник-то, сам понимаешь, не профессиональный. И вообще, я думаю, они его ещё вчера отметили.
- Я должен видеть Сидорова.
- Позже. Он сейчас спит. Я его только час назад прооперировал.
- Прооперировал?!
- Извлёк из спины четыре осколка. Один, самый здоровенный, рядышком с позвоночником торчал. Чуточку поближе к позвоночному столбу и ваша радостная встреча не состоялась бы. В лучшем случае, товарищ твой инвалидом неходячим на всю жизнь бы остался. И сотрясение мозга у него неслабое, хоть и голова крепкая.
- Ты осколки, надеюсь, не выбросил? - осторожно поинтересовался Мотовило, и ему сразу стало стыдно за вопрос.
- Эх, мент, мент! - пристыдил его Эдик Эзау. - Человек, можно сказать, с того света вернулся, а ты… "осколки не выбросил?". Не выбросил я осколки, у меня они. Только вряд ли они тебе пригодятся - я оперировал в одиночку без ассистентов. Без свидетелей, то есть.
- Да ладно, чёрт с ними, с осколками. Когда я смогу Сидорова увидеть?
- Слушай, Гоша, иди-ка ты… домой. Я его немного позже посмотрю, перевязку обновлю, потом тебе позвоню, и ты подъедешь. Ну, всё, бывай. До связи.
- До связи… Эдик!
- Что?
- Спасибо тебе… за Сидорова.
- Я, хоть и с трупами дело имею, но клятву врача тоже когда-то давал, - проворчал Эзау.
- И за то, что не доложил…
- Чего не сделаешь ради собутыльника.
- Спасибо.
7
- Вот эту приладу нужно будет воткнуть в пакет пластида…
- Пластита, - поправил Бирюка Окрошка, - сколько раз повторять: не пластид, а пластит. Правильно говорить надо.
- Пластита, - поправился Бирюк. - а потом… - он продемонстрировал слушателям старый мобильный телефон с перемотанным синей изолентой корпусом, - потом кнопку вызова абонента нажать и… ба-бах! - И нажал кнопку с изображённой на ней зелёной трубкой.
Окрошка отпрянул от Бирюка, как от чумного.
- Не боись, Окрошка! - усмехнулся старый вор. - Взрыватель-то, вот он. Если бы он был в пластит воткнут, тогда…
- Раз в год и палка стреляет!
- Да? - удивился Бирюк. - Ни разу о таком не слышал… Дело тут в том, что подача сигнала на капсюль-детонатор приводит к тому, что контакты взрывателя…
- Стоп! - остановил его Окрошка, - Мне поровну, как и что там срабатывает. Лишь бы рвануло, как надо. Чтобы дом этого супостата взлетел в воздух. Будет взрыв, гарантируешь?
- Гарантирую.
- А сколько пластита с собой возьмём? - поинтересовался Альфред доселе молчавший и думающий о чём-то своём, - Здесь важно не просчитаться. Чтобы уж наверняка. Дом у Пархома большой.
- Думаю, двух-трёх пакетов будет достаточно.
- Ну, уж хрен там! - запротестовал Окрошка. - Пластит халявный, чего жалеть? Возьмём ящик, мало - два. Допрём, ничего. Ты, Бирюк, обещал помочь? Значит, поможешь Альфу до места столько пластита допереть, сколько надо, чтобы всё это осиное гнездо к чертям. А дальше уже наше дело.
- Ты ящиком полгорода взорвёшь. И сам на тот свет улетишь.
- Так уж полгорода? - не поверил Окрошка.
- Ну, если не полгорода, так всему коттеджному посёлку конец придёт. А там не только Пархом обитает, там простых людей полно.
- Это кто там из простых живёт? - ехидно поинтересовался одноногий бродяга, - В таких домищах-то?! Нет, Бирюк, простых людей в этом посёлке нет. Одни сложные.
- Ну, неправильно выразился. Просто богатые люди там обитают. Они к Пархому, может, и отношения никакого не имеют. Они-то перед тобой в чём провинились? Их зачем взрывать?