Волчок дернулся, будто об лоб затушили окурок.
- Спокойствие. Только спокойствие, - дружески похлопал Волчка по рывками вздымающейся груди Пиночет. - А теперь подскажи, касатик, зачем Вензелю понадобилось Верку затесать в мой отряд?
- Я эту кошку поймаю, хвост на шпроты почикаю, - запальчиво процедил Волчок.
?Вот и задал свой вопрос Пина, и получил недвусмысленный ответ, - мысленно потер руки Таныч Соков. - Ведь пуще всего Пину беспокоило, не заодно ли Вензель с цыганами. И кабы заодно, Пине ловить нечего, а так - еще побарахтается. А этот дурачок - Волчок - совсем рот на замке держать не умеет?.
- На нет и суда нет, - еще шире улыбнулся Паша Поляков, вытащил у пленника из-за пояса ствол "Ческа Збройовка" и, оправляя Волчку куртку, за плечо развернул к выходу. - Ну, ступай с Богом.
- В спину шмальнешь, ты - известный отморозок.
- Очень надо. - Пина взвесил на ладонях "беретту" и чешский ствол, "беретту" спрятал. - Я Верку рядом держал, чтобы самому на крайняк у цыган отсидеться. Держал я, а воспользовался - Пепел. Она, зараза, старую любовь в бизнес приплела. Так и передай папе Вензелю, что я ни при чем. А что в кабаке ноги сделал, пока вы с Тарзаном Пепла по проходнякам и сортирам ловили, так не очень торопился с вами, разгоряченными, объясняться. Решил вернуться к теме, когда остынете.
Волчок, ежа плечи, двинул из подворотни. Поневоле убыстряя шаг. Дав ему скрыться за углом, Пиночет хвастливо предъявил Танычу вместе со стволом тихо выуженную мобилу "Nokia 6650" со встроенной видеокамерой.
- Я этому тормозу на такую же модель подменил. Пусть думает, что пин-код забыл. Не пристало мне с папой Вензелем через третьи уши общаться.
Таныч улыбнулся самыми уголками губ. Ему понравилась многоходовая комбинация с мобильниками, ему даже понравилось, как Пина борется за лидерство в их паре, скоро должно случиться выяснение отношений. Пиночет пощелкал кнопкой, выходя на "записную книжку":
- Алло, здравствуй, Вензель, надеюсь, ты не в обиде, что я не через секретаря?.. А впрочем, обижайся, не обижайся, мне с новыми друзьями твои обиды не страшны… Кто, кто? За моей спиной Храм Голубя в полном составе, так сказать, законные владельцы золота Акелы.
- Решил, значит, поссорить Храм с Вензелем? - скривил рот Таныч. - А меня спросил?! - Хотя на самом деле только рад был Соков такому финту.
- А ты, грязь подноготная, нишкни. Я тут решаю! - не дослушивая гневные хрипы по мобиле, Пина навел ствол "Ческа Збройовка" на Сокова.
Взметнулась пыль, Таныч, играючи, ногой вышиб пистолет. Теперь уже "стечкин" целился Паше Полякову чуть выше переносицы. Пиночет неожиданно заржал, даже за живот схватился:
- Лихо, дядя. Высший класс. Только ты заметил, дядя, что если все по-моему выгорит, то золото нам на двоих делить останется? Ну, может, на троих, я Пепла имею в виду. Пусть у него земля под ногами от жара лопается. Пусть тогда и я, пардон, мы - в друзья сгодимся. А мне против этого друга напарник нужен.
- Это точно. - Таныч расслабленно сунул руки в карманы. - Одному даже в бане не складно мыться.
* * *
В двадцать один ноль-ноль все собрались в большом салоне. Говорили по-русски: слишком много цыганских диалектов сошлось на "Маршале Гречине", и слишком отличались друг от друга диалекты.
Пепел ощущал себя незваным гостем на чужой пьянке. Лиц нецыганской национальности в салоне наблюдалось раз-два и обчелся. Правда, в этих одиночек и в того же Пепла никто пальцем не тыкал, вопросов вроде "А ты что здесь делаешь, бледнолицая мразь?!" не задавал.
На эстраде, на которой в иных плаваньях зарабатывают копейку увеселительные ансамбли, сейчас возвышался полутораметровый старинный крупповский сейф с замком-колесом, а перед ним монументом стояло кресло красного бархата. К креслу подвели старца в восточном халате. Трость патриарха громко, на весь салон, стучала по подмосткам, будто щелкает метроном.
- Джафар Матибрагимов, основатель "джелем-джелем", - шепнула Верка, подходя к Пеплу с бокалом шампанского. Этим вечером она дразнила жадные мужские взгляды вечерним платьем с открытой спиной и глубоким вырезом. Правда, и спину, и вырез так просто не увидишь из-за наброшенной на плечи цветастой шали.
По салону, заставив поморщиться, пронесся оглушительный и неприятный радиотехнический визг - это к Джафару Матибрагимову поднесли микрофон.
- Братья! - Седобородый патриарх "джелем-джелем" распахнул халат, под которым оказался пиджак с выпущенным наверх воротом гавайской рубахи. Джафар достал из нагрудного кармана сигару, сунул в зубы. - Братья, начинаем. Я рад, что ромы верны традициям. Я рад видеть здесь всех вас, я рад, что таборы не обеднели за этот год. Как всегда, напоминаю правила. - Патриарх говорил, катая в зубах незажженную сигару. - Все вы знаете, как поступают с шулерами. Не забывайте об этом ни на минуту, ромалы…
Рокки, весь день скользящий за Пеплом тенью, услужливо пояснил, приблизив свои губы к уху Пепла:
- Шулера отправляют на дно с брюхом, набитым железом, а табор на десять лет отлучается от "джелем-джелем".
- И при таких строгостях кто-то еще пытается "катать"?
- Соблазн велик. Ящик-то всегда перед глазами, ящик-то большой. Поэтому, Серега, прошу как кровного брата, забудь про нечестные приемчики, даже про самые невинные из нечестных.
"Большой ящик", то есть сейф, в который цыгане загружали привезенные деньги, был набит под завязку. Это могли засвидетельствовать семьи, последними вносившие свои рубли и доллары в призовой фонд. И все содержимое сейфа достанется одному. Как это может не волновать сердце настоящего игрока? Кому не хочется урвать такой куш?
А Джафар со сцены продолжал перечислять правила:
- Помните, что проигравшие на пароходе сразу покидают пароход. Помните, что проигравшие на острове сразу покидают остров. Сейчас играем повременку, "сочинку".
- Для тех, кто впервые оказался за игральным столом, подсказываю, - обнажил старик золотые коронки в улыбке, - под игрока ходи с семака, под вистующего - с тузующего. Но это была первая и последняя дозволенная подсказка за "джелем-джелем". Все другие подсказки будут жестоко караться. Ну, все, кажется. Ромалы, я объявляю "джелем-джелем" открытым!
Радостно запели заждавшиеся струны, их тут же поддержали скрипка и бубен. В центр салона вышли музыканты. Цыганки, гоняя воздух юбками, завихрили удалую песню.
Ехал цыган на коне верхом,
Видит, девушка идет с ведром.
Заглянул - в ведре том нет воды,
Понял, что не миновать беды!
Под песню те, кому положено, стали рассаживаться за игровые столы. Пепел отыскал стол, где среди четырех табличек находилась табличка с фамилией Бронко. Затянутый зеленым сукном стол располагался возле окна, а стул, предназначенный Пеплу, - спинкой к окну. Сергею это совсем не понравилось. Он и просто так не любил сидеть спиной к окну, а уж при карточной игре подавно. Случайно ли именно его так посадили?
Ай, нэ-нэ-нэ-нэ-нэ-нэ! Нэ-нэ!
Понял, что не миновать беды!
В соперники на сегодняшний вечер жребий выбрал Пеплу двоих цыган, по лицам которых сразу угадывалось, что их потолок удачной игры в преферанс - купе поезда или веранда дома отдыха. Последним за столом - вот прихоть жребия - сел Саша Володар, чуть не зарезанный давеча на корме.
За одним плечом Пепла встал Рокки, за другим - Верка. Пепел поманил пальцем баронова сынка с именем известного по кино боксера. Тот наклонился.
- Ты мне в карты не пялься. Я и без тебя справлюсь. Ты за окошком приглядывай.
К чести Рокки Бронко, тот отнесся к указанию Пепла серьезно:
- Пригляжу. А ты играй, не отвлекаясь.
- А ты, Верунчик, сходи, попляши, - приказал Сергей - ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из противников смог читать розданные масти по ее глазам.
Поплясать Верке не удалось. Скрипки и гитары, подчинившись приказу со сцены, стихли. И за всеми столами стартовала игра. Взяв в баре бутылку красного вина, Вероника отправилась на палубу.
Выиграть этот раунд Пеплу было так же просто, как дураку с горы скатиться. Пожалуй, лишь Саша Володар показывал кое-какой класс, и даже, похоже, не до конца выкладывался, четко ориентируясь на второе место и больше присматриваясь, чем играя. Остальные строили комбинации до зевоты посредственно. Этих, видимо, таборы прислали от полного безрыбья.
Сергей получал от игры такое же слабое удовольствие, какое ведомо гроссмейтеру с мировым именем, вынужденному проходить квалификацию. Пепел (бывают случаи, когда надо с одного слова начать два предложения подряд. Но это явно не тот случай.) больше занимался не игрой, а прихлебыванием текилы (коньяк - враг преферанса), разглядыванием цыганских женщин, которых немало прибыло на этот праздник, и обмозговыванием ситуации, что паутиной обволокла его в последние дни.
Играть (не шлепать картами по столу, а именно играть) Сергей обучился на зоне. Один из профессионалов старой одесской школы, скрюченный туберкулезом и уже не мечтавший увидеть волю, решил из Пепла сделать ученика, даже не спрашивая, желает ли того сам Сергей. Учеба длилась четыре года, пока сенсей не загнулся, а когда Пепел увидел волю, его искусство не очень-то и пригодилось. Уже наступило время казиношек, одиночке промышлять картами стало опасно, а работать на толстого дядю Пепел не пожелал.
По салону прохаживались парни в жилетках и лакированных штиблетах. Как показал случай на корме, служба безопасности "джелем-джелем" не страдает нерешительностью и медлительностью. Но вмешиваться во что-либо ей пока не приходилось - огонь под котлом страстей еще только разгорался, весь пожар впереди.
А за столом Пепла двое проигрывающих определились с первой раздачи. И не сказать, чтобы неудачники, которым теперь на первой пристани предстояло сойти с теплохода, прихватив с собой группы поддержки из родных таборов, очень уж расстраивались. Похоже, от них большего и не требовали. Друзья и родственники, наверное, давали напутствие типа: "На тебе денег, ром, пусть сообщество знает, что наша семья жива". Еще может быть, поручили с кем-то перевидеться, что-то обговорить. Многие цыгане за этим только и приезжают. "Нет, - заспорил сам с собой Пепел, - все-таки главное в другом. Главное - показать, что цыганское в цыганах никуда не подевалось, что они не дрожат над деньгами, что деньги для них, как и прежде, лишь материал для широкого жеста. Показать, что нет ничего важнее для цыгана, чем воля, удаль и веселье. Вот в чем истинный смысл "джелем-джелем". На выигрыш всерьез могут надеяться очень и очень немногие. Я, например, могу".
Рокки надежно нес вахту за спиной, попыток читать карты с той стороны стекла и условными сигналами - "маячками" - засылать подсказки игрокам не предпринималось. Также никто не норовил углядеть отражение Сергеевых козырей в самом оконном стекле. Впрочем, и Пепел держал карты, как обучен, по особому - или все в кулаке, так что масть самым краешком из-под большого пальца выглядывает, и сам ее скорее не видишь, а угадываешь. Либо - аккуратной стопкой на столе, демонстративно не глядя, вынимая для очередного хода из стопки именно нужную карту.
И, кстати, все едино в честную игру Сергей не верил. Если один из игроков фигово закрывается, другой станет подглядывать. Стопудово. Это честная игра? Вот и на зоне Пепла учили, что среди профиков честной игры не бывает, бывают игры, в которых катал не могут поймать за руку.
Оставалось три минуты, пуля Пепла приближалась к "колесу" при десятке в горе, у Володара всего к тридцати, зато гора оставалась чистой. Два других игрока при одиннадцати и двенадцати в горках в пулях имели смешные результаты. Пеплу сдали две малки в пике, туза и короля треф, туза, даму и семерку бубей, и туза, даму, десятку, восьмерку и семерку в червах. Пепел объявил "раз", и остальные пропасовали.
Сергей мог бы спокойно отыграть шестерную, но язык сам повернулся заявить семь червей - при любом исходе выигрыш этой партии за ним. Снеся пиковых валета и семерку, Пепел зашел с трефы - забрать отходы.
Володар вистанул, третий игрок паснул, и по решению Володара они "легли"
У Володара оказались король и девятка в пиках, валет, девять по трефе, Король, валет, десять в бубнах и король, валет, девять в червях.
- Разыграв трефу, выйду с десятки червей. Вы ответите с пик. Дальше я играю с козырных туза и дамы. Последнюю пику бью оставшимся козырем и выхожу с восьмерки бубен, - равнодушно объяснил Сергей.
- Финита, - промычал Саша Володар, будто всерьез переживая, скрипнул зубами и бросил карты рубашкой вверх.
- Финита, - без улыбки согласился Пепел.
Третий игрок и игрок на прикупе согласно закивали, будто спешили с помпой отметить проигрыш.
Первый день "джелем-джелем" закончился. Надвигалась первая ночь "джелем-джелем". Игроков ждала ночная игра, а новобрачных - свадьба.
* * *
В тесном кабинете бывшего руководителя службы безопасности царил дурдом. Пыль стояла столбом в просвечивающем шторы в солнечном неистовстве. Присутствие Станислава Анатольевича только усугубляло бардак. Отцу безгрешному в голову ударила кровь, и подчиненные старались не смотреть на азартно побагровевшие щеки и выпученные глаза.
- Ищите! Переройте все! - подгонял двоих бойцов генеральный магистр, размахивая зажатой в руке видеокассетой с телеверсией осмотра трупа Акелы.
Боец у окна изо всех сил стремился выслужиться, он лихорадочно листал найденную в столе записную книжку:
- Шеф, здесь только четырехзначные числа! Как в "Семнадцать мгновений весны". Шифровался, гад!
- Мне нужна любая запись, начинающаяся на "А" и "З"!
Второй воин угодливо распихивал по полкам стеллажа рассыпанные видеокассеты:
- "Зыкин"?
- Это из другой оперы.
- "Айдар Павлов"?
- Холодно.
- "Черный ворон"?
- Отложи, просмотрим.
Боец послушно положил кассету в стопку на краешек стола, туда, где прежде пылился молитвенник. Физиономию рекрута украшал наливающийся синькой фингал. Передняя правая ножка во время стычки с беглым хозяином кабинета сломалась, и стол подперли стопкой журналов "Бди" за 98-й год.
- А оружия-то, на арсенал: "глок", "астра", "люгер"… - от жадности задрожали руки у второго пехотинца.
- А может, у него что-то зашифровано в молитвеннике? - проявил инициативу боец, уставший искать истину в записной книжке, и пнул носком высокого шнурованного ботинка лежащий на полу том.
- Ты видел, какой пылью он оброс? Соков в него никогда не заглядывал. А ведь это мой подарок ему на день рождения.
- "Источники" откладывать? - подобрал и завертел в руках очередную кассету второй воин. - Тяжелая - наверное, пятичасовка.
- "Источники"? Конечно, откладывай, узнаем его источники, - обрадовался генеральный сектант.
В распахнувшуюся дверь вдвинулся, бережно неся перед собой новый телевизор взамен угроханного, третий боец.
- Ставь прямо на стол. Видик сюда. Подсоединяй! - командовал шеф.
- Хорошо бы дверной косяк простучать.
- И углы. И стены. Пол и потолки тоже… Не верю, что этот медведь никаких концов не держал в кабинете. Потом еще всю аппаратуру вскрывать придется, черт бы побрал этого Таныча. Сплошные расходы.
- Подсоединил.
- Кстати, что там с раненным неофитом?
- Баба Марья сказала, что кость не задета.
- И то хорошо. Ах, как нас Таныч вокруг пальца-то… придурков молодых вместо себя подставил. Ладно, злее будем. Объявите кадету, что переводится в послушники за геройство. И пусть все продолжают считать, будто учебная тревога была.
- Работает, - доложился третий боец, кивнув на замерцавший телеэкран.
- Начнем с "Источников", по горячим следам. - Станислав Анатольевич чуть не опрокинул гору аппаратуры, задев болтающиеся шнуры, сунул видеокассету в прорезь видака.
Третий боец услужливо нажал "play"… И тут полыхнуло с душераздирающим треском. Взрыв растопырил языки пламени, как бандит пальцы на стрелке. Видак рассыпался на тысячу осколков и иссек в кровавое мясо незащищенные лица и руки. Это был сюрприз предусмотрительного Таныча - кассета "Источники" оказалась начиненной пластиковой взрывчаткой.
Затылком бойца с записной книжкой высадило оконное стекло, и съехавшая вниз оставшаяся плоскость гильотиной рубанула по горлу. Выроненную книжку на лету обдал горячий темно-красный фонтан. Второго бойца впечатало в стеллаж и смяло, как промокашку. Третьему раздавило грудную клетку отброшенным взрывной волной телевизором. Взрывом также вынесло дверь, и горький кудрявый дым поплыл по коридору.
- Слыхал, как бабахнуло? - спросил Толик Рубль у Кактуса. Оба дозорных прятались в подъезде давно расселенного дома напротив сектантской цитадели. - Чего это они без нас взрываются?
Кактус тут же изготовил мобилу:
- Алло, Кактус докладывает. Там у подопечных какой-то шухер раньше времени. Вроде бы чего-то взорвалось. - Кактус нервничал, несколько раз за короткий доклад переступил с ноги на ногу, хрустя мусором, поскреб небритую щеку.
- Чего взорвалось? - скрипнул зубами обеспечивающий прибытие Вензеля Тарзан. - Что там могло еще взорваться?! Я же сказал: никого не взрывать без команды!!! - Тарзан топтался посреди пустыря, засеянного водочными пробками и бутылочным стеклом. Когда в окружающих пустырь домах еще обитали граждане, здесь процветал пивной ларек.
- Да мы, как рыбы, тут в тряпочку молчим! Никого не трогали!
А уже из-за облупленного угла зияющей пустыми рамами пятиэтажки появилась процессия с машиной Вензеля, и Тарзану стало совсем не до телефонной беседы.
- Ладно, потом разберемся, кто кого надинамитил, продолжайте тихо сидеть!
Первой на узкую улочку втиснулась обыкновенная такая черная "волга", за ней микроавтобус, последним - "мерседес" с непроглядно тонированными стеклами. Кортеж дал ленивый круг по пустырю и тихо тормознул. Из "волги" выбрались три телохранителя с квадратными челюстями, в одинаковых мышино-серых тесных костюмах, и каждый посчитал долгом не только пропеленговать взглядом окрестности, но и со значением заглянуть в глаза Тарзану. Из микроавтобуса трое бойцов рангом пониже по очереди вынесли: большой раскладной зонт от солнца, оранжево-золотистое кресло-качалку, журнальный столик, серебряный поднос с играющим на солнце виски "Краун Роял" ведерком колотого льда и хрустальным четырехгранным стаканом, и серебряный поднос со сладко дрыхнущим персидским котом.