Представляем читателю искрометный и зажигательный роман о происках этнической мафиозной группировки в Москве. Вконец обнаглевшие и распоясавшиеся мигранты подчинили себе ключевые точки города и диктуют свои права. Но в этот момент находится "человек со стороны", нанесший сокрушительный удар по бандитам. Удар, который расколол группировку, и за которым вскоре последует ее окончательный крах.
Содержание:
10 марта. 72-й км Симферопольского шосcе 20:45 1
Тот же день. Москва. Измайловский гостиничный комплекс, корпус "Дельта". 22:30 2
Тот же день. Балашиха. Дворец Молодежи. 22:15 3
Измайловский гостиничный комплекс, корпус "Дельта". 22:45 4
Горьковское шоссе. 00:32 6
Балашиха. Дворец молодежи. 3:30 7
Измайловский гостиничный комплекс. 6:14 11
Корпус "Дельта". 6:30 утра 11
МКАД-ЮГ. 12:00 15
14 марта. Москва. Спорткомплекс "Зарядье". 9:20 15
14 марта. Москва, Колонный зал дома Союза. 11:30 16
Москва. Ваганьковское кладбище. 12:15 17
14 марта. Москва, мэрия, 12:40 19
Тот же день. Окрестности Ваганьковского кладбища. 14:30 21
Москва. Тот же день. Лялин переулок, 16:43 24
2-мя днями позже. Москва. Улица Бутырский вал. 19:22 25
В ту же ночь на Каширском шоссе 28
19 марта. Трасса Ростов - Баку. 76-й километр. 18:15 29
Москва, Таганская площадь, 14:40 31
20 марта в тот же вечер 34
21 марта, особняк на Рублевке 34
22 марта, Грузия, Батуми 35
23 марта, Москва, Рязанский проспект, 11:15 35
В тот же день, спорткомплекс "Зарядье", 13: 20 35
25 марта, Грузия, Батуми, 15: 20 37
2 апреля, Москва, аэропорт Домодедово, 12:40 38
За 2 дня до этого 39
Вечер 2 апреля, Каширское шоссе 41
В ту же ночь в особняке на Рублевке 41
3 апреля, Москва, особняк на Симферопольском шоссе 42
32-й км Симферопольского шоссе, 9:47 43
В тот же день, мотель Солнечный, 13:22 43
В тот же вечер в доме на Каширском шоссе 45
В ночь на 6-е апреля. Мотель "Солнечный" 46
6-е апреля, 11:10 47
6-е апреля, вечер, окрестности Перовского шоссе 49
Вечер 8 апреля, окрестности Перовского шоссе 51
В тот же вечер. Владимир, 23:42 51
9-е апреля. Москва. Новослободская улица, 11:33 52
15:20, Москва, 52-й километр Рублевское шоссе 54
В тот же день, Москва, Проспект мира. 17:00 54
В тот же день, Каширское шоссе, 17:00 54
Москва, Комсомольская площадь, 18:50 55
10 апреля, Москва, Кузьминки утро… 56
Казино "Изумруд", 13:15 56
Мотель Солнечный, в то же время 56
11 апреля, Москва, улица Вавилова, институт Металла, 17:55 57
12 апреля, Открытое шоссе, плодо-овощная база, 18:00 58
В ночь на 14 апреля, кафе "Макдоналдс" на шоссе Энтузиастов 58
15 апреля, общежитие университета им. Патриса Лумумбы, 15:12 59
Московская область. Окрестности с. Слатыковка, 22:45 59
В ту же ночь на Ленинградском шоссе 60
15 апреля, аэропорт Домодедово, 11:45 61
Казино "Изумруд" В тот же вечер 61
В ту же ночь у общежития университета им Патриса Лумумбы 61
16 апреля, Казино "Изумруд", 9:56 62
В тот же день, 14:00, 30-й км Волгоградского шоссе 62
17 апреля. Мотель "Солнечный" 12:33 64
17 апреля. Особняк на Симферопольском шоссе, 18: 30 65
За 2 часа до этого, в окрестностях с. Крюково, Лениградское шоссе 66
Примечания 66
Виктор Галданов
Банка для пауков
10 марта. 72-й км Симферопольского шосcе 20:45
- Они появились опять! - с тревогой произнес Григорий, поглядывая на мигнувшие в отдалении за ними фары.
- Ты думаешь, это снова они? - спросил его сидевший рядом чеченец по имени Абди, заросший черной жесткой щетиной по самые глаза.
- Уверен, - Григорий прибавил газу, хотя их "Супермаз" с фурой, на которую был установлен сорокафутовый контейнер, и без того несся под сто. Это был внешне ничем не примечательный грузовик, по документам набитый турецким "сэконд-хэндом". Однако в недрах своих он таил куда как более интересное и ценное содержимое.
- Главное - не ссы. Пусть они нас ссут, суки.
Достав короткий автомат "борс", чеченец передернул затвор и вновь уставился в зеркальце.
И снова Григорий проклял в душе все подряд: и проклятую жизнь, заставившую его согласиться на этот рейс, и эти проклятые деньги. Его худые жилистые руки вспотели и скользили по рулевому колесу, сердце глухо стучало, желудок горел. Наверняка, результатом долгого и тяжелого путешествия из Осетии будет язва желудка с прободением двенадцатиперстной кишки. Григорий читал, что такое случается после долгой и изматывающей нервотрепки. А нервы у него были на пределе. Да что нервы! Он чувствовал, что стареет на год за каждую минуту и за каждый километр пути. После первого же блок-поста и таможенного досмотра он, взмолившись всем богам, поклялся, что если в этот раз не угодит в тюрьму, то никогда в жизни больше не сядет за руль. А впрочем, если у них получится подзаработать, то выручка будет для него целым состоянием, несмотря на все потери и расходы. На эти деньги можно будет купить целый новый дом, с садом, огородом… Приодеться самому, сколотить приданое для дочки… Нет, определенно, напрасно он согласился. Лучше вернуться к прежней работе - гонять в жаждущую матушку-Россию спиртовозы, удовлетворившись меньшей прибылью, но без такой нервотрепки.
Григорий встряхнул головой, отгоняя сонные иллюзии. Преследователи держались в полукилометре от них, видно дожидаясь более пустынного участка дороги. Преследование началось сразу же после Ростова, однако можно было биться об заклад, что следили за ними еще от Моздока, терпеливо передавая один другому. Наверняка у них есть радиотелефоны, и где-то впереди их ждет засада… Поэтому старая сигарообразная "ауди" не прибавляла ход и не убавляла, а держалась в отдалении, не особенно, впрочем, скрываясь.
Неожиданно из за поворота вынырнула стоявшая на обочине милицейская машина и двое гаишников в канареечной робе пошли к ним, указывая на обочину жезлами. Григорий сбросил газ.
- Не останавливайся! - прошипел Абди, крепко сжимая руки на автомате.
- Послушай, это ГАИ! - закричал Григорий, - Если не остановиться сейчас, то они по рации сообщат вперед, и там нам устроят пробку…
- А ты этой пробки не увидишь, потому что я прострелю тебе брюхо! - заорал в ответ Абди. - Не останавливайся!..
Григорий снова нажал педаль газа, проклиная все и вся.
И тут неожиданно с извилистого выходящего на шоссе поселка выскочил потрепанный старенький "форд-эскорт" и попытался пристроиться справа от них.
- Не давай ему дороги! - рявкнул Абди.
Григорий крутанул руль и фура прошлась по дороге как помело, едва не смахнув чудом увернувшийся от махового движения прицепа "жигуленок".
Но к тому времени их уже нагнала "ауди" и предпринимала отчаянные усилия зайти с правого бока, в то время как "форд" норовил обогнать слева.
- Так! - сказал Абди. - Значит, твоя задача - этот "форд". Что хочешь делай, но не пропускай его мимо себя. А я займусь этими кашкалдаками… Смотри, наверно 89-года тачка, а как новая. Эх, люблю я красивые машины…
"Ауди" между тем неслась по обочине справа от них, чем то похожая на стремительно распластавшуюся гончую, устремившуюся за вожделенной добычей - большущим жирным медведем. А тот знай себе - улепетывает без оглядки. Открыв окно. Абди высунулся наружу, и тут же из "ауди" показалась рука с пистолетом. Пуля со звоном пробила крышу кабины, пройдя в сантиметре от носа чеченца. Следующая пуля разбила зеркало заднего вида.
- Ну делай же ты чего-нибудь! - закричал водитель. - Они нам сейчас по скатам начнут лупить, и тогда нам киздец!
- Ладно, начинай тихо-тихо тормозить, - распорядился чеченец и, достав из бардачка белую тряпку, помахал ею в окно.
Рука с пистолетом спряталась. "Форд" с ревом пронесся мимо них и перегородил дорогу метрах в ста от них.
"Ауди" тоже дали дорогу и она стала плавно обходить их справа. Но в тот момент, когда она поравнялась с кабиной, Абди одним толчком ноги распахнул дверцу и влепил пол-рожка из "борса" в бочину автомобиля преследователей. Как раз в то место где виднелась аккуратно зализанная под обводы корпуса крышка бензобака. "Ауди" моментально отстала, и остаток рожка Абди послал в водителя и человека, сидевшего рядом с ним.
Из-под багажника "ауди" вырвалось пламя; еще секунда и оно охватило всю машину. Какой-то человек вывалился оттуда и побежал - спина его была охвачена пламенем. Он упал на обочину и стал кататься по земле, чтобы сбить с себя языки пламени.
- Не сбавляй газ! - рявкнул Абди, сменив рожок и передернув затвор. Автомат в его широкой и крепкой руке казался игрушкой. Высунув руки наружу, Абди стал в упор расстреливать стремительно приближавшийся "форд". Там моментально вылетело лобовое стекло и фары, пули зацокали о капот, так что у сидевшего за рулем (а всего там сидело двое) попросту не выдержали нервы, и сознавая, что через секунду приближающийся "Супермаз" сомнет их в лепешку, он резко сдал назад и влево, объехал фуру и помчался к своему сотоварищу, которому уже удалось сбить пламя и он выползал из кювета на обочину. "Форд" подобрал его и быстро скрылся из виду". Красавица "ауди" полыхнула еще раз, и раздался взрыв. Наверное у кого-то из ребят, решивших поживиться чужим товаром, была припасена граната.
- Да, - усмехнулся Абди. - Держал он гранат для нас, а пригодился ему самому. Ну-ка, ты номер этого сволоча запомнил? - спросил он. - Запиши.
- "Форда"-то запомнил, а вот ентого…
- Давай-давай назад, я сам посмотрю.
Фура задним ходом подъехала к объятой пламенем "ауди". Григорий не мог без содрогания смотреть на три обугленных тела в салоне. Его стошнило. Чеченец же индифферентно походил вокруг машины, записал номера, найденные на отлетевшей крышке багажника и забрался в машину.
- Ну ты, мля, мужик - без нервов, штоп твою мать! - нервно сказал Григорий садясь за руль и включая зажигание.
- Еще один слово про моего мать скажешь, пулю получишь, - нейтрально обронил Абди.
Григорий хотел было возмутиться, но прикусил язык. Слова у этого угрюмого типа с делом явно не расходились. И какой черт понес его в этот рейс?
Тот же день. Москва. Измайловский гостиничный комплекс, корпус "Дельта". 22:30
Ночь была безлунной, темной и ничто не говорило за то, что принесет она больше радостей, чем приносила обычно.
Молодой человек тридцати с лишним лет от роду по имени Валико Сулаквелидзе, не зажигая света, сидел в гостиничном номере и пристально следил за ночной улицей и за всем прилегающим к ней пространством. При этом пальцы его машинально и бережно, как холку любимого пса поглаживали маслянистый металл и дерево винтовки, лежавшей перед ним на ручках кресла.
В этой ночи, обычной, безмятежной московской ночи была разлита тревога. Кто знает, сколько пьяных драк, убийств и ограблений совершается в эту минуту за стильными металлическими рамами гостиничных окон? Люди в этом мегаполисе поминутно колются, обворовывают друг друга, играют и убивают. Какие только хищники не таятся в этих джунглях из стекла и бетона. И все это ночью. Днем же столица вновь приобретает цивильный вид и те, кто ночью норовил вцепиться тебе в глотку, днем улыбаются тебе.
Валико постарался максимально расслабиться, с комфортом разместившись в кресле возле приоткрытого окна. Свои привычные кроссовки он снял и отложил в сторону. Его расстегнутая спортивная рубашка обнажала крепкую жилистую шею тяжелоатлета, не скрывая стальных мускулов и заросшей густой порослью волос груди. На полу позади него лежала небрежно брошенная кожаная сумка, застегнутая на все замки. Несмотря на кажущуюся небрежность, сумке этой (а вернее ее содержимому) отводилась весьма значительная роль во всем предстоящем мероприятии.
За стеной послышался тягостный стон и кряхтение. Бойко заскрипела и задвигалась кровать. Не бесстрастном лице молодого человека не дрогнул ни единый мускул, а в глазах его не отразилось ни единой мысли.
Несмотря на вынужденное бездействие, Валико не скучал, поскольку не умел скучать. Чем бы он ни занимался, ожидал ли чего, вырезал ли по дереву или вел машину, мозг его был постоянно занят некой напряженной работой, и ему всегда находилась пища для размышлений. Вот и сейчас он машинально, но бережно водил рукой по цевью винтовки Драгунова новейшей модели, грозному оружию со складным прикладом, способному работать и как снайперская винтовка, и как десантный автомат. Его двоюродный брат Тамаз посмеивался над страстью Валико к столь неудобному оружию (сам он предпочитал такое, чтобы умещалось в ладони и могло свалить слона), но с советами не совался, во-первых потому, что Валико давно вышел из возраста, когда слушают советы родных, а во-вторых потому, что как выяснилось из разговоров, в оружии он разбирался гораздо лучше Тамаза.
Терпеливо ожидая намеченного часа, он наблюдал за лежащей внизу улочкой, по которой поминутно несмотря на позднее время проносились автомобили. В руке он вертел колоду неновых карт, лениво тасовал их и выбрасывал на подоконник по три. Короткий пасьянс не требовавший много места на столе, но требовавший внимания и памятливости, не складывался. Вот четыре короля, главы четырех основных мастей, вокруг которых лежали кучки карт, таивших в себе массу значений. Вот дамы - советчицы, вот валеты-воины, вот десятки, девятки - поддерживающие пирамиду, вот восьмерки и семерки, финансовая подпитка, вот шестерки, которым суждено молча служить и погибать. И все они должны лечь одна на другую, красненькое на черненькое, а потом разбрестись по своим тузам-основам и выстроиться основанием колодезного сруба в четыре масти, которое ничто не могло поколебать. Кроме разве что двух джокеров, которые должны были выступить в надлежащий момент, и если лягут удачные карты, то мирно лечь рядом, а если неудачно - то побить друг друга. И выскочивший некстати черный джокер вдруг лег на черного же короля, что моментально смешало всю игру. Валико смешал карты, отбросил их в сторону и, скрестив руки, уперся взглядом в окно.
Справа от него по Щелковскому шоссе несся один сплошной поток огоньков автомобильных фар, после напряженного рабочего дня горожане направлялись в спальные районы Щелково и Гольяново. Теперь кого-то там ждет привычный ужин, телевизор, выпивка, а кого-то порция наркоты, ночной промысел и пробуждение в милицейском "обезьяннике". И к той и к иной участи Валико относился бы стоически (если бы имел в своем лексиконе такое слово). В невозмутимости его ожидания проглядывало что-то крестьянское. И несмотря на то, что в Москве он жил уже почти два года, ничто не могло разбавить в его жилах кровь горских пастухов. Он был чужим в мире бетонных высоток и асфальтовых проспектов, по которым носились стада разномастных автомобилей. Это было ясно написано на его грубом, словно из камня высеченном лице с хищным ястребиным носом; привычка к грубой физической работе сквозила во всей его низкорослой коренастой фигуре, коротких и сильных руках и ногах.
Большая часть из тридцати двух лет его жизни прошла в основном в ожидании. И чем как не ожиданием можно назвать перегон многотысячной отары овец с одного пастбища на другое, когда дни наполнены зноем, блеяньем овечьих глоток и вонью помета, а ночи изливают с небес сверкание мириадов звезд? Таким же ожиданием были наполнены месяцы учебы в автошколе, когда сельский сход решил, что пастухов в деревне достаточно и надо одного парня отправить в Большой мир - и коренастый мальчонка спустился с гор и покорно явился в военкомат. Армия тоже оказалась сплошным ожиданием, а война научила Валико не просто ожидать, но еще и ценить мгновения, отведенные жизнью на ожидание.
Он стал снайпером. И не просто снайпером, а охотником на снайперов. Возможно, в этом было его призвание. Когда идет противоборство снайперов, обычно тот, кто пошевелится первым и обнаружит себя, живет недолго. Как правило после того как он пошевелится, срок его жизни исчисляется секундами. Про Валико говорили, что "этот парень будет лежать неподвижно, даже если мимо него проедет танк и отдавит ему ногу". Наверное, сложись обстоятельства иначе, он мог бы стать хорошим наемным киллером. Он не испытывал страха или смущения при мысли о том, что ему предстоит убить человека. Мир и все живые существа в нем делились для Валико на "ядущих и ядомых" и он как непреложный принимал тот факт, что работает на лиц первой категории. Но он и не испытывал удовольствия при виде крови и страданий другого существа, будь то ягненок, идущий на шашлык или человек с пистолетом, случайно выросший у него на пути. Первый вид его деятельности не допускал проявлений страха, нужно было разве лишь воображение. Но он обладал тем терпением, которое проявляют рыбаки, долгие часы просиживающие над поплавком - не только ради поимки рыбы, но и испытывая удовольствие от игры в ожидание.
За стеной теперь слышались короткие тонкие вскрики-всхлипы, женщина словно захлебывалась, на мгновение выныривая из омута и вновь с головой уходя в перипетии любовной схватки.