- Потому что у тебя превратные представления обо всей системе. Да, все мы независимы друг от друга. Но, чтобы менты в один прекрасный день нас всех не повязали, мы всех их кормим. А чтобы наши продажные менты не получали от каждой группировки по куску ежемесячно, мы складываемся и проплачиваем им одну зарплату от всех. Так складывается ментовская касса. Затем, каждому из нас надо решать массу вопросов в мэрии. Это землеотвод, покупка домов и магазинов, отмазывание от торговых проверок, закармливание санэпидстанций - и всем чиновникам надо давать на лапу. Ты представляешь, какие это финансовые объемы, если вся Москва поделена на зоны влияния, все магазинчики и универсамы, рынки и торговые центры принадлежат кому-то из братвы? Ну представь себе, что где-то в Реутово парень Вася открывает свою лавку по продаже автозапчастей. Братва терпеливо пасет его и спустя две недели пара крепких ребятишек является к нему с предложением поделиться выручкой (если этот парень, конечно, не лох и заранее не познакомился с теми, кто опекает район). А тот говорит: "Пацаны! Какая на хрен выручка? Я закрываться собираюсь! Вы гляньте что происходит! Санэпидстанция влупила мне штраф за то что клиент разлил лужу масла перед входом, пожарник штрафанул за непокрашенную фанерную дверь, торгинспекция за то что номер на чеке не четко виден, а Москомимущество вообще заявило, что мне участок выдан неправильно и что на его месте должна быть детская площадка, и поэтому меня выселяют, и никто мне мои бабки возвращать не собирается!" И ведь таких магазинчиков по городу миллион! Ты себе представляешь, какие деньги делали эти "бедные" чиновники раньше, когда мы были разобщены и каждый греб под себя? Теперь же, когда у магазинщика возникают проблемы, он звонит своей братве, братва звонит "старшим", "старшие" звонят в нашу адвокатуру или риэлтерскую фирму, или в наш нотариат, и те моментально бегут к нашим людям в префектурах и все вопросы утрясают непосредственно с давно проплаченным начальством. Для этого мы держим взяточную кассу. Конечно, то что положено магазинщику уплатить, он уплатит, но уплатит уже нам.
Дальше, после того как грохнулся "Надым-голден-банк" и несколько общаков улетели как дым, нам пришлось согласовывать, где держать деньги и как и куда направлять инвестиции. Даже если держать общак в баксах, они все равно лежат без движения и омертвляются. Мы инвестируем их в недвижимость, в строительство, половина домов в этом городе строится сейчас на наши деньги. То есть, одного общака на проект застройки микрорайона - конечно маловато, и двух тоже. Но как только мы объединяем капиталы, мы тут же можем начать строительство и при себестоимости метра жилой площади 50 долларов, продаем его по 500. Так что твоя вшивая наркота и в подметки не годится легальному бизнесу. К тому за занятие этим бизнесом не сажают, а напротив благодарят. Вон как незабвенному Вано за строительство этого кошмарного Дворца молодежи выдали медаль и звание почетного гражданина…
Звонкая трель звонка прервала его разглагольствования, он поднес к уху "моторолу" и при первых же звуках голоса поморщился так, словно целиком разжевал лимон.
Затем он брезглибо отбросил свой телефон так, словно тот оказался заляпанным дерьмом.
- Он выжил, Тенгиз, мальчик мой! Его в тот момент даже не было в машине! Это звонит Мося и уверяет, что вся ментовка уже на ногах, мэр в курсе, а сам Мирза рвет и мечет и вот-вот объявит джихад.
Тенгиз потянулся за трубкой.
- Куда ты хочешь звонить?
- Ребятам.
- Никуда не надо звонить! - дядя решительно отобрал у него трубку. - Сейчас тебе надо выждать время. Давай съездим к Рантику и попросим его выступить посредником между нами и Мирзой.
- Но он организовал налет на трейлер.
- Это еще не доказано. Но даже если это и так, то убирать его надо было с первого удара и не так поспешно, как это сделали вы с Валико. Теперь вы встали в положение дичи, а он - охотника. Поедем к Рантику и попросим его содействия.
- Откуда у Булгахтера силы защитить меня от Мирзы?
- Мы не просим его защиты. Тебя ведь надо только спрятать и помочь отстаивать твою сторону перед "старшими". Никто не будет искать тебя у него, это даст нам время переговорить со всеми. Мы скажем, что ты организовал нападение по своей инициативе, и поступил как настоящий мужчина, у которого похитили женщину. Хотя если честно, я бы постарался все это свести к шутке и с хохмочкой сказать: "он у меня увел шлюху, а я ему сжег машину. И все, мы квиты". А ведь это выход, Тенгиз! Представляешь, ведь именно сейчас подворачивается случай закончить это дело миром!
- А как ты замнешь новые обстоятельства по ростовскому делу? Значит, не Мирза подсылал на наш трейлер похитителей, не он сдал нас ОМОНу? Хотя Бог с ним. Он - гад, гадом и останется. Но как у него пасть открылась на Людку?
- Ну вот, опять двадцать пять…
- Знаешь, будь она даже совершенно не такой, какая она есть на самом деле, а самой обычной гостиничной шлюхой, - сказал Тенгиз, - в любом случае, я поступил бы так же. Он ведь знал, что она моя девушка. И поэтому вполне заслужил свою гранату.
- Бабы - кошки, Тенгизи, - сказал Дато. - А кошки гуляют сами по себе. Она тебе что - жена? Сестра? Невеста? Она - мотели; кто ей платит, перед тем она и раскрывается.
Тенгизи допил бокал.
- Но ведь тогда и ему не хрен из-за шалавы мочить меня?
- Да, но это уже его шалава, а не твоя. А это совсем другое дело.
- Лучше мне сейчас самому поохотиться за старым негодяем, чтобы убить его, чем сидеть здесь и ждать, пока он разыщет меня.
- Лучше усмири свой нрав, Тенгизи. Или мы уже никогда не выпутаемся из этого.
- Дядя Дато, я чувствую, что это будет нелегко.
- Мирза, какой бы сволочью ни был - нормальный рассудительный человек. Немало людей из его окружения хорошо относится к тебе. И он, как разумный человек, скоро поймет, что нет смысла из-за личных дел разрушать семью. - Он забрал пустой стакан из рук племянника. - Поехали, малыш.
На улице уже стемнело. Дато выключил свет в доме и пошел к выходу. В этом старом сталинской постройки доме, в просторной квартире, объединенной еще с двумя, он жил последние 20 лет в полном одиночестве. Его жена умерла десять лет назад, детей у них не было. Он остановился у подножья лестницы и посмотрел на Тенгиза.
- Ты знаешь, до чего одиноко жить здесь одному? Может быть, после того, как мы уладим это дело, ты переедешь ко мне? Комнат много. Можешь даже сюда приводить своих девчонок. Я не возражаю.
Тенгиз засмеялся.
- Может, мы пока займемся делом?
- Ладно, малыш. - Старый Дато открыл входную дверь.
Его машина его стояла у подъезда. Он ездил на "танке", как он любовно именовал свою старую "победу", сохранившуюся в прекрасном состоянии, сверкающую хромом и никелем, с которой не согласился бы расстаться ни за какие "кадиллаки" и мерседесы" мира. Он дал Тенгизу ключ и пошел к машине.
- Поведешь ты. Мои глаза уже неважно видят ночью.
Тенгиз пошел к машине.
Дато, идущий следом за ним, первым увидел японскую машину, внезапно стремительно выскочившую из-за угла. Дато был стар, но в ситуациях, когда нет времени на обдумывание, привык действовать быстро. Он схватил молодого человека рукой за затылок и с криком "Беги!" - с силой бросил его на землю. Тот упал в лужу воды у колес "победы". Это падение спасло ему жизнь.
В тот же момент загромыхала очередь из АКМ. Четыре пули разворотили грудь тучному старику, и тот, зашатавшись, тяжело осел на тротуар.
В то же мгновение Тенгиз привстал и, держа обеими руками пистолет, одну за другой выпустил в "мазду" пять пуль. Искры полетели от кузова. В машине кто-то заорал от боли. Затем машина прибавила ходу и скрылась за поворотом.
В тот же вечер в доме на Каширском шоссе
Гостиная в доме Тамаза Сулаквелидзе была освещена только экраном телевизора. У экрана сидели трое взрослых. Тамаз восседал в большом кожаном кресле, которое когда-то принадлежало его отцу. Ботинки он сбросил, но тапочки не надел, и ноги отмокали в тазу с горячей водой. Его жена Нелли сидела на диване, подложив под себя обнаженные ноги.
Валико, сидевший на другой половине дивана, откинулся на спинку и потягивал холодное белое вино, которое Нелли всегда хранила для него. Тамаз и его жена были увлечены "мыльной оперой". Валико - нет. По некоторым причинам телевидение не могло его увлечь надолго, разве только новости. Но он не думал об этом. Он чувствовал себя хорошо с Тамазом и особенно с Нелли. Это был его дом, его семья, он начал чувствовать себя чересчур удовлетворенным, чтобы идти и проводить время с какой-нибудь алчной сучкой с "уголка". Постоянной женщины у него не было. Как только он добивался своего у девушки, его уже больше не интересовало получить то же самое. Кроме того, сегодня он обленился. Сегодня, он чувствовал, в его биографии произошел некий этап. Из обычного работника, водилы, с функциями охранника, он перешел в разряд киллеров, стал особо доверенным лицом "семьи". Порученное ему задание - убить обидчика Тенгиза и врага номер один семьи Марагулия, он воспринял без особых внешних эмоций. Он сделал все, что от него требовалось. Каким-то особо почтительным стало вдруг и обращение с ним Тамаза. До сих пор старший мужчина - Тамаз был главой семьи и фирмы и вел себя соответственно, мог нахамить, покричать, выругаться. Теперь же и голос его стал тише, и даже при разговоре с женой от перестал выражаться, и время от времени поглядывал на Валико, словно ожидая его поддержки или молчаливого одобрения своим претензиям.
Валико мог бы не обращать на это внимания, но отчего-то жена Тамаза стала вести себя с мужем совершенно наплевательски. Она после принятия ванны вышла в ужасно коротком махровом халатике и с тюрбаном из полотенца на голове. Усевшись на диване возле Валико, подобрав под себя ноги, она уставилась в экран, лузгая семечки. Халатик ее при этом задрался чуть ли не до самого зада. Единственное, что прикрывало ее, была расстеленная на коленях газетка, на которую она плевала шелуху.
- Вода для тебя еще не слишком холодная! - спросила она.
- Да, холодная, - буркнул Тамаз, - но я больше не буду парить!
- Вот еще! - возразила она. - У тебя же жуткий насморк! Давай я еще ведерко горячей воды подолью. - Она убрала с колен газетку и встала с дивана. - Кошмар! Представляешь, у нас первыми во всем квартале горячую воду отключили. Нам теперь месяц предстоит мыться у друзей. Идем, Валико, поможешь мне ведро снять с газа.
Валико отправился на кухню и потянулся к ведру, стоящему на плите. Но Нелли дернула его за локоть, и, когда он обернулся, кинулась ему на шею и впилась в его рот жадными губами.
Он оттолкнул ее, но она продолжала прижиматься к нему, шепча:
- Когда он заснет, я приду к тебе!
- Ты - сумасшедшая.
- Я дала ему снотворное. Он будет до утра спать как убитый. Посмотри на меня, я тебе нравлюсь? - Она распахнула халатик. - Чтобы больше тебя нравиться, я побрила это место…
- Не будь идиоткой.
Будь проклята та ночь, когда она впервые явилась к нему! Теперь, вкусив ранее запретного плода и обнаружив, что от нее на протяжении тридцати лет скрывали тайну женского счастья, прежде целиком и полностью погруженная в хозяйственные заботы и воспитание детей, Нелли вдруг ударилась в противоположную крайность. Она доняла всех своих подруг разговорами "об этом", она пересмотрела все порнокасеты из их интимных коллекций и перечитала все эротические книжки от "Философии в будуаре" де Сада до сочинений Эдички. И добро бы она только читала, все это она стремилась немедленно проверить на практике, и единственным способом сделать это, было, уложив детей, явиться к Валико. Вначале его это развлекало, затем стало утомлять и наконец - достало!
Поездка в Аджарию явилась для молодого человека долгожданным отдыхом от чересчур интенсивного исполнения обязанностей неллиного мужа. В командировке он о ней почти не вспоминал, и лишь вернувшись и взглянув на нее, понял, насколько она по нему изголодалась.
Оттолкнув женщину, он вернулся в гостиную. Когда он вошел, Тамаз, держа в руках телефонную трубку, встал и посмотрел на Валико.
- Ты знал, что Мирза-ага остался жив?
Валико покачал головой.
- Нет. Как ему удалось спастись? Граната-то была кумулятивной, такой танк можно поджечь.
- Его вообще не было в той машине.
- Но ведь все же знают, что он ездит только в ней, в своем бронированном "линкольне" и никому его не дает!
- На этот раз дал.
Вновь зазвенел телефон. Тамаз поднес трубку к уху.
- Да?
Его лицо мрачнело по мере того, как он слушал. Потом он сказал:
- Ладно, - и повесил трубку.
Он посмотрел на свою жену, растерянно стоявшую в дверях.
- Свари-ка ты мне кофе, а то я что-то спать ужасно хочу, глаза слипаются…
Нелли заторопилась на кухню. Разговоры братьев - это не ее дело. Тамаз взглянул на Валико и сказал:
- Это звонил Рантик Булгахтер. Он хочет, чтобы мы приехали к нему в мотель.
- Для чего?
- Там Тенгиз. Нашего Дато только что убили.
В ночь на 6-е апреля. Мотель "Солнечный"
Полчаса говорил, в основном, Булгахтер. Они сидели в его конторе: Эсмира, Тамаз, Валико и Тенгиз. Меновазян обрисовал ситуацию мягким спокойным голосом.
Валико следил за Тенгизом, который был мало похож на того улыбчивого сексапильного паренька, которого он знал. Этот юноша, ожидая конца речи, спокойно сидел, держа себя в руках.
Сначала Валико был удивлен его видом. Затем он понял, где он видел такое. Отец молодого человека, покойный Вано, всегда выглядел так же спокойно и уверенно, когда случалась большая беда.
Тамаз перебил Булгахтера, обращаясь к Тенгизу:
- Ты уверен, что это были люди Мирзы?
- Да, уверен, - спокойным голосом сказал Тенгиз.
Тамаз покачал головой.
- Хан Шушинский, должно быть, совсем постарел. Выжил из ума. Делать это так открыто! Зачем ему вся эта война?.
Грант Меновазян сказал ему сердито:
- Он стареет, здесь ты прав. Когда старик сходит с ума из-за молоденькой девушки… - Он покачал головой. - Это означает только одно. Он больше не может занимать то положение, какое он занимает. Вы согласны?
Тамаз быстро взглянул на него и потом сказал:
- Продолжай.
- Я думаю, что пришла пора взять город в свои руки более молодым людям, вроде вас, которые имеют энергию и мозги. Сейчас для этого самое время. Даже сходка "старших" согласится, что начал все это Мирза, а не вы. Он скорее всего организовал убийство Вано, убил Дато, пытался убить Тенгиза.
- И не надо акцентировать на том, - назидательно сказала Эсмира, - что киллера вы ему подослали в общем-то из-за какой-то девки, даже не жены.
Валико повернулся в кресле и посмотрел на женщину, которая сидела, высоко задрав ногу на ногу и курила кубинскую сигариллу.
- Она не должна здесь находиться, когда мы говорим о подобных вещах.
Эсмира гневно заявила:
- Бога ради, Валико, не стоит казаться большим мудаком, чем ты есть. У мужа от меня нет никаких секретов, ты это знаешь.
- Это неправильно, - настаивал Валико. - Женщина не должна слышать таких разговоров.
- Валико… - Булгахтер посмотрел на Тамаза. - Эсмира уже знает, что произошло. Она знает, что Тенгиз здесь.
Тамаз медленно кивнул.
- Полегче, Валико. Все в порядке. Эсмира сейчас не женщина. В смысле, не просто женщина. Она часть организации.
Валико пожал плечами и замолчал.
Булгахтер подвел итоги дискуссии.
- Дело в том, Тамаз, что я не могу защитить Тенгиза, а вы можете.
- Почему мы? - спросил Тамаз, с любопытством глянув на Валико. - Мы же не главные в семье. Существуют еще "старшие", Зураб, Автандил, мама-Рена…
- Тамаз, - мягко сказал Тенгиз, - если тебе нравится быть водилой и слесарем, будь им. Пока у власти будет находиться мама и ее братья, ты так и будешь тем, что ты есть сейчас, хозяином автосервиса, а по сути главным слесарем. И ты будешь всегда чинить наши машины за бесплатно.
- Послушай, я никогда не метил в президенты. У меня в руках есть свой кусок хлеба и мне этого достаточно, - заявил Тамаз. - Мне нравится, что мы с братом вполне самостоятельны и делаем свой маленький бизнес… И я не против чинить ничьи машины, если только за это, конечно, платят. В общем-то ты - сын Вано и это для меня главное. Любой, кто на тебя зубы оскалит, будет мне враг. И Валико тоже, правда, брат? Но, - Тамаз вдруг воздел свой толстый как сосиска указательный палец, - Если я тебе помогаю, то мне не нравится, что я еще должен выполнять приказы какого-то там Зураба, или Автандила, или в тот день Моська мне свой "мерс" пригнал, там у него компьютер полетел, три дня с ним провозился, а он еще не доволен, я про деньги говорю, а он мне: "за деньгами к Вано обращайся"…
- Если ты будешь работать со мной, у тебя в подчинении будут все автосервисы города. Больше того, к тебе перейдут все бензоколонки Дато, и можешь разливать там любой бензин, какой захочешь. В этом вопросе "старшие" мне не указ. До сих пор в городе было три основных группировки, - говорил Тенгиз. - Сейчас - это армии, оставшиеся без полководцев. Если мы будем действовать быстро и решительно, то я получу бригаду моего отца и захвачу все рынки Мирза-аги. Грант - всю империю Мурадяна, а ты - получишь весь бизнес того же Моси Фраэрмана.
Тамаз рассмеялся, но глаза выдавали его заинтересованность.
- Легко сказать.
- Никогда не было легче получить власть над людьми, чем сейчас. Мой отец умер, Мурадян - в тюрьме, а с Мирзой можно расправиться. Остается только Моська, но он трус, его останется лишь припугнуть.
Булгахтер согласно кивнул:
- Мирза остался совсем один.
Тамаз взглянул на него с сомнением.
- Азербайджанцы не будут подчиняться грузинам.
- Послушай, рыночные торговцы своего Мирзу и в глаза ни разу не видели. Им все равно кому платить дань, лишь бы им никто не мешал торговать.
- У него довольно большая армия… - продолжал сомневаться Тамаз
- Ты со своим братом - стоите ста человек.
- Может быть. Но это означает войну. У мирзы много денег, чтобы нанять больше людей, а я таких денег не имею. И если дойдет до сражения, большая часть нашей организации придет в упадок. Упадут доходы.
Булгахтер прочистил горло.
- Я могу помочь деньгами. У меня есть один банкир. Он может дать примерно полмиллиона баксов. Под приличный залог, разумеется.
- Недостаточно. А кроме того у нас нет залога на такую сумму.
- Я могу внести залог, - спокойно сказал Тенгиз.
Тамаз и Булгахтер посмотрели на него. Он рассказал им о своих достижениях в Аджарии.
- Ни Фраэрман, ни Мирза, никто, кроме Дато не знал об этом. Если кто и узнает, его доли здесь не будет. Через месяц, когда установка будет смонтирована и придут препараты, у меня будут огромные деньги. Если ты, Грант, дашь мне деньги, я согласен на год заложить одну треть прибыли. Вы с Валико тоже получите одну треть, если поможете мне подняться.
- Третья часть - это, конечно, вдохновляет, - сказал Рантик, слегка прочистив горло, - но сколько это может быть в суммарном выражении?