– Товарищ капитан! Старший группы наружного сообщил, что шайка в сборе. Сейчас воры находятся неподалеку от магазина.
– Предупредите группу захвата в банке! И поднимайте ОМОН. Я сейчас к ним спущусь.
– Будет сделано…
Свинцово-серые тучи повисли над городом, утонувшим в сыром, тяжелом тумане. Дождь лил вперемешку с ледяной крупой. Улицы были пустынны, насторожены.
Шел третий час ночи…
Тесленко, поглядывая на светящийся циферблат наручных часов, с нетерпением ждал донесений от группы наружного наблюдения. Рядом, кутаясь в плащ-палатку, топтался невозмутимый командир ОМОНа. За его парней капитан был спокоен – он видел их в действии. Это были профессионалы высокого класса. Наконец перед ними бесшумной тенью вырос связной группы наружного наблюдения.
– Ну! – поторопил его капитан.
– Они взломали дверь подсобки и спустились в подвал.
Тесленко уже был известен этот ход, который хитрый Кривой держал в запасе до последнего и никогда им не пользовался.
Анализируя поступки шайки, капитан удивлялся: как смогут они ночью проникнуть в подкоп через подвал магазина, если там достаточно надежная сигнализация? Будут грабить банк днем? Безнадежно. Тогда что? Вывод напрашивался сам собой. И оперативники постарались, обнаружив тайный ход в подвал под кучей хлама.
– Сколько их?
– Трое.
– Кто?
– Чемодан, Кривой и Зуб. Кроме них на стреме еще двое, нам не известных.
Это новость. Неприятная новость.
Но где Крапленый? Не пошел на такое дело? В это Тесленко поверить не мог – большие деньги он без своего присмотра не оставит ни на миг, не тот человек. Значит, Крапленый что-то задумал. Но что? На стреме это жошки, мелочь пузатая. Не исключено, что они вооружены, но, похоже, работают, не зная конечной цели старших воров. Видимо, они считают, что грабят магазин. Ладно, нужно решать…
– Вы, – обратился капитан к связному наружников, – оставайтесь на местах. Следите в оба. В любой момент может появиться Крапленый.
– Брать?
– Да. Только наверняка и без пальбы.
– Постараемся…
– Теперь будем держать только радиосвязь, – сказал Тесленко. – Но будьте осторожны и не говорите ничего лишнего. Вдруг они прослушивают эфир.
– Есть!
Связник растворился в ночи.
– Пора и вам браться за дело, – обернулся капитан к командиру ОМОНа.
– Давно пора, – посмотрел тот на часы. – А то меня, браток, такая клевая деваха в постели ждет, что ух!
А я тут мокну, как бездомный пес.
Он коротко и тихо хохотнул.
– Снимите тех воров, что на стрёме, и спускайтесь в подвал. Фонари взяли?
– Обижаешь…
Командир ОМОНа чуть слышно посвистел; возле него тут же появился подчиненный.
– Возьми Алехина и успокой двух гавриков возле подсобки. Только не на всю оставшуюся жизнь! Ладно, ладно, знаю я вас…
А Крапленый в это время сидел в одном из ответвлений главного канализационного тоннеля; по нему должны были идти его подручные к подкопу.
После сходняка он успел многое: справил одежонку, соответствующую его новой легенде, и перепрятал общаковые деньги и ценности в надежное место – с таким расчетом, чтобы захватить их с собой в нужный момент. Вот только Михея он так и не смог отыскать, а у того осталось добра Крапленого на весьма приличную сумму. Перехитрил-таки его этот сучий потрох…
После стычки на сходняке Крапленый решил твердо: все, никаких колебаний. После завершения дела нужно спрятать концы в воду, смыться подальше от этих мест и на время завязать, благо жить будет на что, и притом безбедно. Как это сделать, не вызывая подозрений, он уже знал.
Копаясь в архивных документах, добытых сявками Чемодана, он нашел то, на что не обратили внимание остальные члены шайки, – малоприметный кусок кальки с внесенными изменениями к плану канализационной системы. И там он обнаружил еще один, неизвестный ход, тянувшийся почти от подкопа до двора исторического музея.
Крапленый, не медля, проверил свою находку.
Подземный ход оказался в приличном состоянии, без завалов, правда, был немного узок. И тогда у него возник замысел ограбления банка, несколько отличавшийся от принятого ранее.
Крапленый переменил позу, помассировал затекшие ноги.
Все, пора – в дальнем конце тоннеля сверкнул огонек, затем другой, и лучи фонарей осветили мрачные осклизлые своды и вонючие лужи, застывшие, словно расплавленная смола. Еще неделю назад, когда уточнялись последние детали будущего дела, Крапленый объявил своим подручным, что войдет в подземелье вслед за ними, для страховки. Мало того, в целях безопасности все должны были добираться к продмагу по отдельности, чтобы не вызвать подозрений и вовремя обрубить "хвосты", если они будут, что гораздо труднее совершить группой.
Подельники дружно согласились с его предложением, только Кривой недоверчиво прищурился, но смолчал. И сегодня Крапленый добрался к подкопу раньше всех, спустившись в колодец во дворе исторического музея.
Наконец мимо него тяжело прошлепал Чемодан, за ним просеменил Кривой, вслед которому, наступая на пятки, шел нетерпеливый Зуб. Выждав, пока они отойдут метров на двадцать, Крапленый вышел из своего убежища и посигналил фонарем. Его подождали, облегченно вздыхая – долгое отсутствие главаря вызывало тревогу…
Стену хранилища взломали быстро, благо она была сложена из крупного нестандартного кирпича на известковом растворе. Крапленый посветил в пролом, принюхался, как легавый пес, и вдруг резко отшатнулся назад. В помещении пахло одеколоном! И запах был свежий, густой.
Это могло значить только одно…
– Назад! Все назад! – зашипел он, выхватывая "парабеллум".
– Почему назад? – забубнил недоумевающий Зуб. – Все на мази…
– Нишкни, дурак! Рвем когти!
Кривой первым сообразил, что и почем. Круто развернувшись, он побежал по тоннелю. Вслед за ним рванул и Крапленый.
Тугодум Чемодан немного замешкался, перекрывая своей тушей дорогу Зубу.
И в этот момент из пролома хлынул яркий свет мощного прожектора, высветив фигуры обезумевших от страха воров.
– Всем стоять! – проревел громкоговоритель. – Вы окружены! Сопротивление бесполезно!
Но многократно усиленное сводами тоннеля эхо только подхлестнуло Крапленого и его подельников. Они бежали изо всех сил, спотыкаясь и падая в зловонную жижу, ушибая колени и раздирая руки в кровь. Крапленый, рыча, как затравленный зверь, обернулся и выпалил несколько раз прямо в центр светового пятна. Прожектор погас. И тут же раздались выстрелы со стороны пролома. Пули, высекая искры, рикошетили от стен, звонко плюхаясь в лужи.
Вдруг Кривой ойкнул и упал, схватившись за колено.
– Что с тобой? – крикнул Крапленый.
– Нога… – простонал Кривой. – Я ранен. Не могу бежать. Помоги…
Крапленый осмотрелся. Чемодан и Зуб уже опередили их. Стрельба со стороны пролома утихла, потому что воров скрыл поворот. Там мелькали лучи фонарей и слышался топот погони.
– Не бросай, Федя… – протянул к нему окровавленные руки Кривой.
– Вставай!
Кривой попытался подняться на ноги, но тут же, скуля, упал.
– Федя, не бросай…
– Давай руку…
Спрятав "парабеллум", Крапленый подошел к нему вплотную.
– Держись… – сказал он, нагибаясь.
И неожиданно ударил Кривого ножом в сердце.
– Извини, старый кореш, – холодно и без эмоций сказал Крапленый. – Ты у меня давно поперек горла стоишь…
Крапленый побежал дальше, на ходу окликая Чемодана и Зуба. Он решил открыть им свою тайну, потому что там был единственный путь к спасению, так как подвал продмага тоже заблокировали менты. В этом он был уверен на все сто. Знать, не судьба сегодня свести счеты с подельниками, как он замыслил, чтобы его никто потом не искал и не требовал своей доли в награбленном. Похоже, они ему еще пригодятся…
Чемодан застрял в люке, и его едва вытащили на свет божий, изорвав в лохмотья одежду, а кое-где и содрав кожу. Грузовик стоял там, где его оставил Крапленый, – неподалеку от исторического музея, в каком-то угрюмом неухоженном дворе. Так как Крапленый не собирался после дела катать на нем своих подручных, место парковки грузовика было известно только ему. Ошалевший от неожиданных перипетий Зуб сел за руль, и грузовик, поднимая тучи брызг, помчался в сторону окраины.
Глава 30. ЛИЦОМ К ЛИЦУ
Снегирев застонал и открыл глаза. Кромешная тьма окружала его со всех сторон, давила сверху многопудовым грузом. Мишка в страхе дернулся и с трудом повернулся на бок. С груди свалились камни, стало легче дышать.
"Где я? Что со мной?" – мучительно пытался он вспомнить, поднимаясь на дрожащие ноги.
Прислонился лбом к влажным и холодным камням стены – немного полегчало. Вспомнил! Лиговка, старый монастырь, подземелье… А дальше? Провал памяти…
Мишка пошарил в карманах и от радости едва не закричал: спички! Чиркнул о коробок, осмотрелся. Он стоял в подземном коридоре, которому не было ни начала, ни конца. Вверху, в потолке, зияла обширная дыра, щерившаяся почерневшими зубьями раскрошенного от времени кирпича. Значит, он провалился с верхнего яруса в нижний…
Интересно, что там со временем? Мишка посмотрел на часы и разочарованно ругнулся – стекло разбилось, а стрелки отвалились. Они еще тикали, как ни странно, но толку от них было мало.
В какую сторону идти?
Мишка размышлял недолго: куда глаза глядят. Придерживаясь за стены, и время от времени зажигая драгоценные спички, он пошел по коридору в ту сторону, откуда, как ему показалось, тянуло свежим воздухом.
Блуждал Мишка долго, часто сворачивая, потому как бесчисленные коридоры заканчивались тупиками. Наконец, уже совсем отчаявшись, он наткнулся на изгрызенные безжалостным временем ступени, ведущие куда-то вверх. Последнюю спичку Мишка потратил в просторном сводчатом коридоре с многочисленными нишами. Теперь он уже явственно ощущал дуновение прохладного воздуха. Медленным шагом, осторожно пробуя дорогу впереди ногой, он продвигался по коридору, постепенно сворачивающему влево…
Неожиданно впереди загорелся трепещущий огонек. Мишка едва не заорал от радости, но тут же прикусил язык. Там явно были люди, но кто?
Понятно, что вовсе не сотрудники угрозыска, понятия не имевшие, где искать Снегирева…
Осторожно приблизившись к источнику своих радужных надежд, Мишка наконец разобрал, что это был обыкновенный фонарь "Летучая мышь" с изрядно закопченным стеклом. Возле него, спиной к юноше, на глыбе отесанного камня сидел человек, что-то задумчиво мурлыча себе под нос. Сторожа оставили, понял Снегирев. Значит, остальные ушли…
Но где же Зарубин и Лялька? Их не было видно.
Опять бродить по подземелью в поисках выхода Мишка не желал, а путь на поверхность перекрывал этот музыкальный сторож.
И Мишка решился. На цыпочках, тая дыхание, он двинулся вперед, мысленно прикидывая, может ли этот человек быть вооруженным, а если да, то как с ним справиться. Мишка был уже в шагах в пяти от сторожа, когда тот, видимо, что-то учуял. Он резко поднял голову и с беспокойством стал оглядываться по сторонам.
"Была не была"!" – мысленно вскричал Снегирев и ринулся в освещенный фонарем круг.
Человек услышал звуки шагов, вскочил, но Мишка схватил его сзади за шею и с силой швырнул через бедро, нимало не волнуясь о последствиях. Сторож сдавленно вскрикнул и потерял сознание. Не мешкая, Мишка снял его брючный ремень и связал руки. Затем торопливо обыскал. На удивление, у сторожа в кармане не было даже ножа. Перевернув бесчувственное тело навзничь, Мишка присвистнул от удивления: перед ним лежал
Профессор!
"Вот так штука! Он хоть живой? – подумал Мишка, нащупывая пульс. – Нормально. Пусть позагорает…" – решил он и, захватив фонарь, принялся исследовать подземелье.
Грубо сколоченную из толстенных брусков дверь он заметил рядом с грудой битого кирпича, перекрывающего вход в боковой коридор. Отодвинув массивный металлический засов, Мишка осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь сырого каменного мешка, стены которого сплошь покрывал серый мох. Неподалеку от входа, на куче гнилой соломы, лежали связанные по рукам и ногам Зарубин и Лялька.
– Привет, ребятки! – весело сказал Мишка, поднимая фонарь повыше.
– Заткнись, сволочь! – зло огрызнулась Лялька.
– Вот те раз… – удивился Мишка, поставил фонарь и опустился рядом с ними на колени. – А я думал, спасибо скажешь.
– Ты кто? – глухо спросил Зарубин, обжигая Снегирева неистовым взглядом.
– С этого и надо было начинать. Сейчас я вас рассупоню…
Мишка принялся распутывать узлы на ногах Кости и Ляльки.
– Очень приятно познакомиться, Михаил, – церемонно поклонился он Ляльке. – Давайте руки, – обратился он к девушке. – Все.
– А мне? – сделав усилие, Зарубин сел.
– Понимаешь, Костя (да, да, я с тобой давно знаком; правда, заочно), прежде, чем я тебя развяжу, дай слово, что не будешь делать глупости. Идет?
– Как это?
– Дело в том, что я сотрудник угрозыска и знаю о тебе достаточно много. Поэтому извини, Зарубин, но мне нужны определенные гарантии. Знаешь ли, своей жизнью я дорожу, а ты парень честный, насколько я знаю, так что мне придется поверить тебе на слово. Да и выхода иного у нас нет – отсюда нужно сматываться и побыстрей.
– Ясно… – Костя нахмурился. – Обещаю. Но Крапленый мой!
– Вот заладил… Твой так твой. Мне он до лампочки.
Мишка развязал ему руки.
– Не волнуйся, от расплаты он не уйдет, – сказал Мишка. – Пожизненное ему обеспечено.
– К черту пожизненное! Крапленый мой!
Костя морщась массировал занемевшие руки.
– У меня к нему свой счет, – сказал он, сверкая бешенными глазами.
– Ладно, поживем – увидим, – не стал спорить Мишка. – А сейчас нам не до жиру…
Профессор уже очнулся. Ворочаясь, стоная и охая, он пытался встать на ноги. Завидев Костю, старый вор обмер.
– Это не я, не я! – вскричал он; из его глаз неожиданно хлынули слезы. – Все Крапленый. Пощади! Я старый немощный человек…
– Помолчи, дед… – Мишка прислушался.
Со стороны входа в подземелье послышались неясный говор, звуки шагов, а затем показался и прыгающий фонарный луч. Времени на раздумья не оставалось.
– Помоги! – скомандовал Снегирев Косте, подхватывая Профессора под мышки. – Сюда! – показал он на черный зев камеры.
Они затащили Профессора в темницу, закрыли дверь на засов и поспешили спрятаться в одном из ответвлений коридора…
Зуб гнал машину, особо не выбирая дороги. Страшный в ярости Крапленый сыпал проклятиями вперемешку с бранью, кусая губы до крови. Лишь Чемодан казался спокойным и апатичным. Его и впрямь волновал в этот момент лишь несостоявшийся ужин, и он изредка вздыхал с сожалением, вспоминая аппетитно зажаренную курицу в холодильнике и четверть ароматного домашнего вина в погребке. Они торопились укрыться в подземелье монастыря, план которого Крапленый изучил еще лет десять назад.
Это было самое надежное убежище, где отыскать их было практически невозможно. Чрезвычайно запутанная система подземных коридоров и лабиринтов соединялась с заброшенными штольнями соляных выработок, тянувшихся десятки километров под землей и имеющих несколько выходов на поверхность. В тайниках подземелья у Крапленого было припасено вдоволь продуктов, а также хранились награбленные деньги и ценности.
"Седой… Его работа. Сдал нас ментам, сука… – ярился бандит, до судорог в пальцах сжимая рукоятку "парабеллума". – Что я с ним сделаю! У-у-у… По кусочкам резать буду, кровь по капле выцежу…"
Когда Профессор сказал, что вычислил виновника гибели Валета и Щуки и что это Седой, он вначале не поверил ему и посмотрел на него, как на сумасшедшего, – спятил дед на старости лет, с того света еще никто не возвращался.
"Ты что, того… – покрутил он пальцем у виска. – Лупатому не веришь?"
"Лупатого, хе-хе-хе, уже не спросишь, – рассмеялся довольно Профессор. – Кранты ему пришли, сердечко не выдержало. Пить надо было меньше. Тебе тоже советую, по старой дружбе – попридержись…"
"Да пошел ты, советчик хренов!" – вызверился Крапленый.
"Конечно, пойду. Понаблюдаю. Седой жив, голову даю на отсечение. Попомнишь меня. Только он один мог так…"
Да, Профессор оказался прав, что и доказал на последнем сходняке. Он сумел разыскать и рыбаков, которые спасли Костю, и даже его тайную квартиру.
"Тот-то я заметил, что Краля запорхала. С чего бы, думаю? В гости напросился, а на вешалке курточка, хе-хе, нашего покойничка. Правда, прикрытая плащом Лялькиным, но меня-то не проведешь. На кухню не пустила, вытолкала за дверь. А я туда особо и не рвался, хе-хе…" – Профессор прямо-таки лучился от злобной радости…
Грузовик на скорости они загнали в глубокий отстойник на окраине Лиговки. Тяжело перевалившись через невысокую земляную насыпь, он с шумом плюхнулся с высоты пяти метров в маслянисто-черную гладь. А еще спустя десять минут они нырнули в подземелье, щедро посыпая свои следы махоркой…
Ляльки и Седого в камере не было. Там находился лишь потерявший способность что-либо соображать Профессор; он ерзал по соломе, нечленораздельно мыча. Во рту у него торчал кляп.
– Где они?! Отвечай, старое падло! – затряс его Крапленый, подняв, словно перышко, с пола.
– Погоди… – сказал Чемодан. – Задушишь…
Он подхватил сухое легкое тело Профессора, вынес его из камеры, положил возле фонаря и развязал.
– Узнаешь меня? – спросил он, присаживаясь на корточки.
– М-м… Д-да…
Округлившиеся глаза Профессора, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
– Б-болит… – потрогал он здоровенную шишку на голове.
– Рассказывай, мать твою! – снова заорал Крапленый.
Они сгрудились вокруг Профессора – тот никак не мог прийти в себя.
Мишка неожиданно почувствовал, как пальцы Зарубина крепко сжали его локоть. Он понял – последний шанс…
Костя тенью выскользнул в главный коридор. Он передвигался какими-то странными шагами, мелкими и быстрыми, но, в то же время совершенно бесшумными.
"Нужно ему помочь!" – мелькнула мысль, и Мишка поспешил за Костей. Небольшой обломок кирпича попался ему на пути и, отброшенный носком, откатился в сторону.
Крапленый услышал. Он резко обернулся. Луч его фонарика высветил Костю. Крапленый ощерился, поднимая пистолет, но Зарубин уже распластался в воздухе в неистовом прыжке. Яростный крик слился с громом выстрела. Фонарик Крапленого отлетел в сторону, кто-то опрокинул "Летучую мышь", и фонарь погас. В кромешной тьме раздались звуки ударов, чей-то сдавленный крик. Мишка уже добежал к месту схватки, как раздался дикий вопль, оборвавшийся глухим стоном. Споткнувшись о распростертое на полу тело, Мишка упал. Перекатившись на бок, он неожиданно нащупал какой-то круглый длинный предмет. Фонарик!
Мишка нажал на кнопку и яркий луч высветил картину, от которой ему едва не стало дурно. Профессор, обхватив голову руками, лежал под стеной и что-то чуть слышно бормотал – похоже, молился. Зуб валялся с неестественно повернутой головой. Из его приоткрытого рта стекала тонкая струйка крови, выпученные глаза постепенно теряли осмысленность, превращаясь в пустые стекляшки. А в двух шагах высилась громадная фигура Чемодана. По-медвежьи мотая головой, он надвигался на Мишку.