– Я звоню потому, – сказал Святой, – что прошло уже два дня с тех пор, как я объявил тебя прелестнейшей и восхитительнейшей из девушек и признался тебе в своей любви. Ну а теперь о делах сегодняшних, старушка: когда ты возвращаешься домой?.. Нет, у нас будет не обычное свидание... Ну, это не важно. По правде сказать, не хотелось бы, чтобы ты приехала поздно, но чтобы и не слишком рано... Скажу, когда только увидимся. У телефонов, как известно, есть уши... Ну, если настаиваешь, дело в том, что мы с Роджером наслаждаемся пением птичек, а если приедешь слишком рано, можешь их спугнуть... впрочем, это легко уладить – если не возражаешь, я встречу тебя на вокзале. Минутку.
Он обернулся.
– Норман, пожалуйста, достань расписание поездов, оно под газетами...
Святой нетерпеливо схватил расписание.
– Когда можешь оттуда выехать?.. Да, вполне подойдет. Терри довезет тебя до станции, может, вы даже останетесь в живых и у вас будет куча времени до поезда в... А, черт! Я смотрю расписание для будней... А воскресные поезда медленны, как шотландец, прощающийся со своей милашкой. Слушай, ты успеваешь только на четыре пятьдесят восемь. Он прибывает в девять двадцать вечера. А следующий поезд приходит почти в четыре часа утра. Ты хотела бы остаться до завтра?.. Лучше не надо... Это очень важно... Вот и молодец, девочка. Жду на Брук-стрит около половины десятого. Пока, любовь моя. Благослови тебя Бог...
Он повесил трубку улыбаясь. В это время вернулся, закончив свой несложный туалет, Роджер Конвей.
– Ну а теперь, Роджер, мой мальчик, помчались!
– Все готово, шкипер!
– Вперед!
Святой вытянулся и улыбнулся. Темные волосы в безупречном порядке, голубые глаза блестят, загорелое лицо сияет каким-то мальчишеским энтузиазмом. Он взял Конвея под руку, и они вышли из комнаты.
Роджер шел к автомобилю, постепенно замедляя шаги, похоже, о чем-то догадался.
– Сам собираешься вести машину? – подозрительно спросил он.
– Да, – ответил Святой.
Конвей с грустной миной сел на место рядом с водителем. По прошлому горькому опыту он знал, что представления Святого о том, как следует управлять мощной скоростной машиной, были весьма оригинальны и у несведущих людей от его езды волосы вставали дыбом.
Через полчаса они были на Брук-стрит.
– Ты и обратно собираешься так ехать? – спросил Роджер.
– Да.
Мистер Конвей закрыл глаза.
– Только, сначала посади меня в самый медленный поезд, ладно? – попросил он. – И составь завещание, по которому все оставляешь мне. А потом я благословлю тебя на смерть.
Саймон рассмеялся и взял его за руку.
– Наверх, – сказал он, – там нас ждет пиво. А потом – работа. Пошли, сынок.
Три часа они трудились. Конвей помогал Святому и укладывал свои и Нормана вещи. Около восьми часов вечера он перегрузил багаж из такси, на котором приехал, в "айрондель". Святой добавил два больших чемодана на багажник и тяжелый саквояж – в кабину. Картина напоминала переезд на новое место жительства.
Конвей заметил, что Святой с несвойственной ему торопливостью осушил кружку пива.
– Ой! – с тревогой воскликнул Конвей.
– Доканчивай скорее свое, – показал Святой на вторую кружку, стоящую на столе. – Мы уходим.
– Уходим? – озадаченно повторил Конвей.
Саймон махнул пустой кружкой в сторону окна.
– На улице, – сказал он, – находится пара красавчиков, энергично ничего не делающих. Ты их просто не заметил, да и я увидел только что. Держу пари: они заступили на вахту сейчас, иначе я бы их заметил раньше, когда грузил машину.
Конвей подошел к окну и выглянул наружу:
– Не вижу ничего подозрительного.
– Это потому, что у тебя непорочная и чистая душа, мой маленький. Если бы ты был таким же старым грешником, как я, ты бы... Будь я проклят!
Конвей мрачно посмотрел на него и произнес:
– Это все пиво. Но ничего, через минуту почувствуешь себя лучше.
– Черта с два, – сказал Святой, поставил кружку на подоконник и схватил Роджера за плечи. – Не будь идиотом, Роджер! Ты меня знаешь. Говорю, за этой квартирой наблюдают. Полиция или Ангелочек. Да, почти наверняка это Ангелочек. Тил скорее всего еще не успел до нас добраться, готов держать пари. А Ангелочек вполне мог. Поэтому, от греха подальше, мы должны отсюда улетучиться. Насколько, я знаю Ангелочка, на Брук-стрит через час станет горячо, как в аду.
– Но Пат...
Саймон посмотрел на часы:
– Нам еще предстоит убить два часа. "Айрондель" вполне с этим справится – съездим в Мейденхед, выгрузим багаж и вернемся на Паддингтонский вокзал вовремя, чтобы встретить поезд.
– А если машина сломается?
– Черта с два!.. Но ты прав... Тогда внесем поправку: я высажу тебя на вокзале и поеду в Мейденхед один. Можешь развлекаться в баре, я тебя найду... Это хорошая идея – избавиться от багажа, ведь мы не знаем, как обернется дело к половине десятого, лучше это сделать сейчас, пока спокойно. Если я уеду сейчас, у них не будет времени сесть мне на хвост; и потом мы легко уйдем, если они не найдут средства уменьшить нашу скорость.
Слушая речь Святого, Конвей прыгал через ступеньку по лестнице. Похоже, эта речь началась на Брук-стрит, а кончилась на Паддингтонском вокзале. Такое впечатление сложилось единственно по причине чрезмерно богатого воображения Роджера и огромной скорости, с которой Святой претворял свои решения в жизнь.
В себя Роджер Конвей окончательно пришел только в вокзальном баре, а Святой в это время уже гнал "айрондель" на запад.
В мозгу Святого все время крутились вопросы. Не учинил ли Мариус налет на Брук-стрит? Или же он решил, когда ему шпионы доложили об отъезде груженой машины, что птички упорхнули? Как Мариус будет действовать? Ну а поскольку Мариус знал q6 участии Святого во вчерашней вечеринке в Эшере, почему бы ему сначала не вломиться в квартиру на Брук-стрит?.. Ответ: а) такое мероприятие требует хоть минимума подготовки; б) его легче осуществить, если дождаться темноты, которая в это время года наступит еще не скоро. И вполне можно успеть с поездкой в Мейденхед... Но Мариус определенно что-то замышляет. Надо поставить себя на место противника...
Святой домчался до Мейденхеда меньше чем за час и спустя пять минут уже ехал обратно.
Не его вина, что из-за засорившегося карбюратора на полпути пришлось простоять пятнадцать минут, устраняя неполадку.
Даже его самого удивило время, затраченное на остаток пути.
При входе в вокзал он едва не врезался в Роджера.
– Хэлло, – сказал Святой. – Куда это ты? Поезд прибывает точно по расписанию.
Конвей уставился на него. Потом молча показал на часы в кассовом зале.
Саймон посмотрел на них и побледнел.
– Но на моих, – начал он растерянно, – мои часы...
– Должно быть, ты забыл их завести вчера вечером.
– Ты встретил поезд?
Конвей кивнул:
– Может, я и пропустил ее, но скорее всего на этом поезде она не приехала. Наверное, не успела...
– Тогда на Брук-стрит должна быть телеграмма. Едем туда и пусть никто не встанет на нашем пути!
И они помчались. Впоследствии Конвей эту поездку вспоминал очень неохотно.
На Брук-стрит царил мир и покой. Уже стемнело, зажглись фонари. Небо покрылось тучами. Как и следовало ожидать, вечером в воскресенье здесь было мало пешеходов и машин. Никаких признаков беспокойства. К фонарному столбу небрежно прислонился мужчина, покуривавший трубку с таким видом, словно других занятий в этом мире для него не существовало. Именно в тот момент, когда "айрондель" затормозила, к нему подошел другой мужчина и что-то сказал. Святой видел, но проигнорировал это событие. Он вихрем влетел в подъезд и помчался вверх по лестнице. Конвей – за ним по пятам.
В случае надобности они могли прорваться сквозь полицейский кордон или даже батальон "ангелочков". Но в данном случае прорываться не пришлось. В квартиру, судя по всему, никто не проникал. Все было так, как они оставили уходя.
Но телеграммы не было.
– Наверное, я проглядел Пат, – беспомощно сказал Конвей. – Она, должно быть, едет сюда. Такси могло сломаться... или попасть в аварию...
Он резко замолчал, увидев, как сверкнули глаза Святого.
– Посмотри на часы! – сдерживая ярость, произнес Святой.
И опять Роджера заворожило ужасное выражение лица Святого. Прежде с Конвеем ничего подобного не случалось, сейчас он был похож на гребца утлой лодочки в океане, застигнутой шквалом.
Он лишь сумел, взглянув на настенные часы, беспомощно констатировать:
– Без четверти десять.
– Если бы она не успела на этот поезд, то меня бы известила, – сказал Святой.
– Может быть, она дожидается следующего поезда.
– Ради Бога! – огрызнулся Святой. – Ты же слышал мой разговор с ней из Мейденхеда? Я тогда все искал подходящий поезд и выяснил, что следующий приходит в Лондон только в три пятьдесят завтра утром. Неужели ты думаешь, что она отправилась бы этим поездом, не предупредив меня?
– Вдруг я просто упустил ее на вокзале, а с такси что-нибудь приключилось...
Святой достал сигарету и прикурил. Руки его не дрожали, лицо превратилось в застывшую маску, через какое-то время он предложил:
– Давай-ка выпьем пива.
Роджер двинулся к буфету.
– И, пожалуйста, попробуем, – сказал Святой, – поговорить спокойно и разумно. Дурацкие предположения делу не помогут. Я не стану звонить Терри и спрашивать, успела ли Патриция на этот поезд, потому что я знаю: успела. Не стану спрашивать, не мог ли ты упустить ее на вокзале, потому что я знаю: не мог... – Он отламывал от спички маленькие кусочки и бросал их в пепельницу. – И не говори мне, что я волнуюсь по пустякам. Она ехала этим поездом, у которого несколько остановок до Лондона. Я знаю: Патрицию похитил Мариус. Он хочет заставить меня вернуть ему профессора Варгана. А я хочу разыскать доктора Рэйта Мариуса и убить его. Так что говори со мной очень спокойно и разумно, Роджер, иначе я совсем сойду с ума.
Глава 6
Как Роджер Конввй вел "айрондель", а Святой сжимал в руке кинжал
Конвей в обеих руках держал по кружке пива, глядя на них так, как смотрел бы человек на двух Небольших дракончиков, забредших в его гостиную. Ему почему-то безотчетно показалось, что это очень смешно – стоять Посреди комнаты с кружками пива в руках. Наконец он откашлялся:
– А ты уверен, что не многовато будет?
Произнеся эту фразу, он поняла она совершенно бесполезна, а скажи ее кто-нибудь другой – первым бы с удовольствием рассмеялся. Он поставил кружки на стол и закурил.
– И это спокойные и разумные слова? – возмутился Святой. – Это пустая трата времени. Черт побери, старина, тебе же известны наши отношения с Патрицией! Я всегда знал, что если с ней что-нибудь случится, я это сразу почувствую, будь она хоть за тысячу миль от меня. Я знаю.
На мгновение ледяная выдержка изменила Святому. Только на мгновение. Он и не сознавал, с какой силой схватил Роджера. Тот чуть не вскрикнул от боли, но все-таки не издал ни звука.
– Я все понял, – произнес Святой с дьявольским холодком в голосе. – Понял еще тогда, когда ты уставился на часы. Если бы ты дал себе труд подумать, тоже все бы понял. Но мы не очень-то задумывались.
– Но как Мариус мог?..
– Очень просто! Он засек нас здесь. За домом следили. Мариус совсем не дурачок. Естественно, он приказал следить за всеми, кто приходил ко мне. Конечно же, в это число попала и Патриция... Возможно, кто-то из его людей последовал за ней в Девоншир. После происшествия в Эшере Мариус с этим человеком связался. Ее свободно могли захватить в поезде, скажем, в Ридинге, одурманив чем-нибудь... Она не была настороже. С этим мог справиться и один человек... А машина могла ждать его в Ридинге... И Мариус собирается использовать ее как заложницу в борьбе со мной, против любых наших действий. Выставит мою любимую впереди своих позиций – осмелюсь ли я открыть огонь. И, прикрываясь ее нежным телом, подожжет фитиль, ведущий к началу массовой бойни. Сам примется хохотать...
Тут Роджер стал лучше понимать ситуацию. Он завороженно смотрел на Святого, через мгновение, словно пробудившись от сна, сказал:
– Если ты прав, наша песенка спета.
– Я прав, – сказал Святой, – да и ты так же думаешь, – вдруг осознав, что он все еще сжимает руку Роджера, отпустил ее.
Потом в три прыжка Святой очутился у окна, и Конвей только тогда начал понимать его намерения, когда услышал одно лишь слово:
– Ушли.
– Ты имеешь в виду...
– Их обоих. Разумеется, Мариус приказал наблюдать за домом на тот случай, если Мы что-нибудь выкинем. Человек, появившийся в момент, когда мы подъехали, пришел на смену. Или же посланец Мариуса, сообщивший, что к тому пришла козырная карта и наблюдение можно снимать.
– Но они, наверное, только что ушли...
– Именно! – воскликнул Святой. – Ушли только что. Наша машина у подъезда. Ты сможешь их узнать?
– Одного смогу – стоявшего у столба с трубкой.
– А я узнаю второго. По виду они иностранцы, с мерзкими рожами. Не слишком сложно узнать. Пошли!
Для Роджера это было слишком, он был убежден, что Святой делает из мухи слона. Он не мог отделаться он него даже теперь, когда каминные часы тиканьем уличали его в напрасной трате времени. Он встал перед дверью, к которой направлялся Святой, совершенно растерянный.
– Может, лучше сначала сесть и подумать, а уж потом нестись куда-то?
– Может, лучше тебе повеситься? – резко оборвал Святой. Потом голос его смягчился, он положил свои руки на плечи Роджеру. – Помнишь, как некоторое время назад в этой же самой комнате мы с тобой пытались добраться до Мариуса, правда, по другим причинам. Смогли узнать лишь номер его телефона. И это все, чем мы располагаем. Нам необходимо поймать одну из птичек, следивших за нами, и заставить ее сообщить побольше, чем номер телефона. Они должны знать больше – за нами уже следит не мелкая сошка. Есть лишь один шанс из ста, что это нам удастся, но я ставлю на него! Вперед!
Он отстранил Конвея и вылетел из квартиры. Конвей – за ним.
– Ты поведешь! – скомандовал Святой, открывая дверцу, затем уселся на место рядом с шофером.
– Мы же абсолютно не имеем представления, куда ехать, – беспомощно произнес Роджер, включая стартер.
– Двигай! В этом районе не так уж много улиц. Возьмем нашу за центр круга. Сначала на Риджент-стрит, потом назад по Кондуит-стрит до Нью-Бонд-стрит, потом на Оксфорд-стрит и назад по Ганновер-сквер. Гони, сынок, гони!
В этом районе улицы изгибались под самыми неимоверными углами, и поскольку друзья не знали точного места назначения, то сворачивали почти за любой угол. Задача прочесать такой район показалась Роджеру даже более безнадежной, чем поиск иголки в стоге сена. Но сказать это Святому у Роджера не хватило духу. Тот считал иначе.
Святой сидел рядом с Роджером и как бы вел машину его руками. Святой знал: люди в городах привыкают двигаться по нахоженному маршруту, особенно в незнакомых городах из-за боязни заблудиться. Точно так же заблудившийся в высоких зарослях человек скорее пойдет пусть по очень трудному, но следу, чем пересечет открытое пространство. И еще – наблюдавшие за ними выглядели как иностранцы и, возможно, таковыми и были, а люди в незнакомых местах предпочитают длинные, прямые и хорошо освещенные пути, хотя по отношению к цели их движения эти пути могут быть окольными. Если, конечно, эти иностранцы не нашли себе местного гида, например водителя такси.
– Сюда, – показал Святой, – и не обращай внимания на то, что я говорил раньше. Теперь давай круто направо, на Виго-стрит.
Роджер резко повернул руль, и "айрондель" пересекла улицу, проскочив перед самым носом автобуса. В одно прекрасное мгновение в сужающейся как бутылочное горлышко Виго-стрит какой-то таксист вздумал было настаивать на праве преимущественного проезда, но, к счастью для всех, участников инцидента, немедленно отказался от своей затеи.
– А теперь вверх по Бонд-стрит. И побыстрее!
– Пока мы будем так ездить, нам выпишут с полдюжины штрафов, – сказал Роджер.
– Черт с ним, – ответил Святой, и они пулей пронеслись мимо констебля, предпринявшего попытку задержать их, но его гневный окрик утонул в реве мотора и выхлопных газах.
Эта езда потом снилась Роджеру в кошмарных сновидениях, особенно последняя гонка.
Он слепо повиновался Святому. Машина была не Роджера, и он никогда бы не поверил, что на лондонских улицах можно устраивать такие автогонки, если бы не участвовал в них лично.
Но похоже, все было бессмысленно; когда позволяли условия, он отрывал глаза от дороги и всматривался в лица прохожих, не находя среди них тех, кого искали. "Ну ладно, предположим, – думал он, – мы найдем этих двоих. Но что можно предпринять в центре Лондона? Разве только вызвать полицию. Это совсем не подходит".
Но Святой не терял присутствия духа.
– А теперь поездим по боковым улицам, – упрямо сказал он. – Давай сюда...
Роджер словно автомат повернул за угол.
И вдруг в конце Джордж-стрит он указал на двух мужчин, шагающих рядом по тротуару:
– Вот эти двое!
– Слава Богу! – мрачно сказал Святой.
Роджер прибавил газу, и машина рванулась вперед, словно пришпоренная лошадь.
Оглядываясь по сторонам, Святой приподнялся с сиденья.
На Кондуит-стрит было большое Движение, но на Джордж-стрит в данный момент только одна пустая машина стояла у тротуара, трое пешеходов шли в другом направлении и – эти двое...
– Я думаю... – сказал Святой.
– Уверен, – ответил Роджер. В этот момент они обогнали пару, и "айрондель", вылетев на тротуар, скрипнула тормозами и остановилась метрах в трех перед ними.
– Прикрой меня! – крикнул Святой, выпрыгнул из машины и преградил путь двум незнакомцам. Они смотрели на него с интересом и без подозрений.
Святой схватил одного за лацканы пиджака, тот удивился, однако секунду спустя перестал удивляться и вообще чувствовать что-либо, поскольку Святой посмотрел в одну сторону и увидел, что Роджер Конвей двигается следом за ним, потом посмотрел в другую сторону – и ударил незнакомца в челюсть. Его голова дернулась назад так, словно в нее угодило пушечное ядро; правду сказать, разница в силе и скорости между пушечным ядром и кулаком Святого была невелика.
Но упасть на землю побежденному не пришлось. Святой обхватил его за талию, оторвал от земли и швырнул через тротуар так, что тот свалился прямо на руки Роджеру.
– Домой! – скомандовал Святой и развернулся на каблуках. Крик еще не вырвался изо рта второго мужчины, а в глазах его появилось нечто похожее на страх, подозрение или своего рода испуганную растерянность. Но все эти чувства так и остались несформировавшимися, не достигли зрелости, поскольку Святой мгновенно развернул его за плечо и взял в "замок" шею так, что тот не мог ни крикнуть, ни как-либо иначе выразить свои чувства, потому что задыхался.