Дело Уичерли - Росс Макдональд

Содержание:

• Глава 1 1

• Глава 2 3

• Глава 3 5

• Глава 4 7

• Глава 5 8

• Глава 6 9

• Глава 7 10

• Глава 8 12

• Глава 9 14

• Глава 10 15

• Глава 11 17

• Глава 12 20

• Глава 13 22

• Глава 14 24

• Глава 15 26

• Глава 16 27

• Глава 17 29

• Глава 18 31

• Глава 19 33

• Глава 20 34

• Глава 21 36

• Глава 22 37

• Глава 23 39

• Глава 24 41

• Глава 25 43

• Глава 26 46

• Глава 27 48

• Глава 28 50

• Примечания 51

Росс Макдональд
Дело Уичерли

Глава 1

С дороги вся долина была как на ладони. Огромная, позолоченная утренними лучами солнца, да еще на фоне маячивших на горизонте гор, она казалась землей обетованной.

Впрочем, для кого обетованная, а для кого и нет, ведь на каждую виллу с кондиционером, бассейном и личным аэродромом приходится добрая дюжина лачуг из жести и сломанных автоприцепов, где ютится кочующее племя сезонных рабочих, А дальше, за орошаемыми землями, тянется бескрайняя пустыня, где вообще никто не живет. Из серой земли вместо деревьев там растут нефтяные вышки, а у их основанья, на манер заводных зверей, важно кивают головами гигантские помпы.

На самом краю этой богатой, но уродливой пустыни и примостился Медоу-Фармс. Издали он показался мне типичным захолустным городком, беспорядочно раскинувшимся у подножия совершенно лысых гор да вдобавок еще присыпанным едкой пылью. Однако, въехав в город под рекламным щитом "Мы строимся быстрее всех!", я обнаружил, что главная улица - чистенькая и заново асфальтированная, дома - новые и большие, многие еще строятся, а у прохожих бодрая походка и сытый вид.

Я остановился в центре на заправке - запастись бензином и необходимой информацией, и, когда служитель со сморщенным лицом залил мне полный бак, я спросил его, как проехать к дому Гомера Уичерли.

- Езжайте прямо, через город, - сказал он, показывая рукой на окраину, где грудой расплавленного серебра сверкали на солнце цистерны с нефтью. - У него большой каменный дом на пригорке - сразу увидите, Мистер Уичерли, говорят, только вчера вечером вернулся.

- Откуда же?

- В круиз ездил, в Австралию и по Тихому океану. Два месяца моря бороздил. Я-то, когда на флоте служил, на всю жизнь наплавался, мне этого Тихого океана даром не надо. А вы друг его будете?

- Мы незнакомы.

- А я его хорошо знаю. И родителя, мистера Уичерли-старшего, тоже знал. - Он быстрым, наметанным взглядом окинул меня и мою машину. Мы оба, и я и она, были не первой свежести. - Если что продавать собираетесь, к мистеру Уичерли лучше не ходите. Только время зря потеряете. Он у вас все равно ничего не купит.

- Тогда, может, я у него что-нибудь куплю.

- Считайте, уже купили. - Служитель хмыкнул. - Ведь этот бензин принадлежит Уичерли. С вас четыре сорок.

Я расплатился и выехал из города, оставив позади серебряные цистерны и нефтеперерабатывающий завод, от уходящих в небо башен которого пахнуло гнилыми яйцами. К стоявшему на холме мрачному каменному особняку подымалась извилистая асфальтовая дорога, и выглядел он словно какой-нибудь неприступный средневековый замок. Со старомодной веранды видны были и город, и раскинувшаяся за ним долина.

Дверь мне открыл крупный мужчина с брюшком и вьющимися волосами. По-видимому, он их красил: густо-каштановые волосы его возрасту никак не соответствовали. Нос мясистый, подбородок вялый, рот невыразительный. Костюм шерстяной, на животе топорщится, импортный, а вот застывшая на лице тревога, сразу видно, отечественного производства.

- Я - Гомер Уичерли. А вы, надо полагать, мистер Арчер?

Я утвердительно кивнул. Выражение его лица не изменилось, только в глазах и в складках рта мелькнула едва заметная улыбка. Улыбка человека, который хочет понравиться, но которому это далеко не всегда удается.

- Вы быстро доехали. Из Лос-Анджелеса я вас так рано не ждал.

- Я выехал затемно, вы же сами сказали по телефону, что дело срочное.

- Очень срочное. Что ж мы стоим в передней, пожалуйста, заходите.

Полутемный коридор, украшенный оленьими рогами, вел в гостиную. Хозяин не замолкал ни на минуту.

- Простите, - тараторил он извиняющимся тоном, - но мне даже нечем вас угостить. Дом долгое время пустовал, а прислуги я не держу. Я, собственно, сюда и вернулся только потому, что рассчитывал застать Фебу. - Он вздохнул: - А ее нет.

В комнате царила затхлая атмосфера викторианской гостиной. Мебель стояла в основном зачехленной, а окна были задернуты тяжелыми портьерами. Уичерли включил было верхний свет, но поморщился, подошел к окну и с каким-то остервенением, точно вешал кошку, дернул за шнур, раскрывая шторы.

В гостиную ворвался солнечный свет и, пробежав по стенам, осветил небольшую абстрактную картину, висевшую над мраморной каминной полкой. Что означают все эти разноцветные кляксы и брызги, я, честно говоря, не понимаю; никогда yе известно, то ли это великое произведение искусства, то ли просто мазня.

- Моя жена рисовала, - пробурчал Уичерли себе под нос, посмотрев на картину с таким видом, словно это был тест Роршаха , да еще очень заумный. - Надо будет ее снять.

- Значит, ваша жена пропала?

- Да нет же, пропала Феба, моя единственная дочь. Садитесь, мистер Арчер. Попробую объяснить, что произошло. - Он опустился на стул и жестом пригласил меня сесть рядом. - Вчера вечером, вернувшись домой после продолжительного морского путешествия, я обнаружил, что Феба с ноября не посещает занятий в колледже. Как сквозь землю провалилась. Разумеется, я себе от волнения места не находил.

- В каком колледже она училась?

- Болдер-Бич. Вы просто обязаны найти ее, мистер Арчер. Она ведь еще совсем девочка, домашний ребенок...

- Сколько ей лет?

- Двадцать один, но это ничего не значит.

- Скажите, она впервые вот так, бесследно исчезает или это случалось и раньше?

- Нет, впервые. Феба вообще вела себя безупречно. И с ней, конечно, бывало нелегко, но я с дочерью ладил всегда. Она мне доверяла, мы были друзьями.

- А кто с ней не ладил?

- Ее мать. - Уичерли взглянул на абстрактную картину и насупился. - Но этой темы мы касаться не будем.

- А мне бы хотелось поговорить с матерью Фебы, если это возможно.

- Это невозможно, - сухо возразил Уичерли, поджав губы. - Я понятия не имею, где сейчас Кэтрин, и, откровенно говоря, меня это мало интересует. Прошлой весной мы решили разойтись. Почему - уточнять не стоит. К исчезновению Фебы наш развод никакого отношения не имеет.

- А вы не допускаете, что девушка может скрываться у матери?

- Исключается. После скандала, который устроила Кэтрин... - Он запнулся.

- И сколько же времени Феба не дает о себе знать? Сегодня восьмое января. Вы говорите, что из колледжа она ушла в ноябре?

- Да, в начале ноября. Точной даты назвать не могу. Это уж предстоит вам выяснить. Я же вчера вечером связался по телефону с соседкой Фебы по комнате. Бывшей соседкой. Но от нее, по-моему, толку нет.

- Два месяца - срок немалый. Это ваша первая попытка найти дочь?

- Да, раньше у меня просто не было такой возможности.

Он вскочил и стал мерить шагами комнату. Прямо зверь в клетке!

- Поймите, я был в отъезде, обо всем, что произошло, узнал только вчера. Плавал себе по Тихому океану и даже не подозревал, что здесь творится.

- Когда вы видели Фебу в последний раз?

- В день отплытия. Она приехала в Сан-Франциско со мной попрощаться. Если верить ее соседке по комнате, оттуда в Болдер-Бич дочь уже не вернулась. - Он остановился и окинул меня угрюмым взглядом. - Я ужасно боюсь, что с ней что-то случилось. И ругаю себя, - добавил он. - Я действительно виноват: эгоист несчастный, отправился отдыхать, хотел поскорее забыть про семейные невзгоды, а Фебу бросил на произвол судьбы.

Всякий раз, когда он произносил ее имя, в его голосе слышались слезы, и я решил его утешить:

- По-моему, вы напрасно так уж себя ругаете. Обычно если девушки убегают из дому, то вовсе не по вине родителей. Каждый год тысячи девиц бросают свои семьи, школы и...

- И никого не посвящают в свои планы?

- Разумеется. Впрочем, вы же все равно были в отъезде. Даже если бы она попыталась с вами связаться, вы бы все равно ничего не узнали.

- В случае крайней необходимости со мной всегда можно было установить контакт.

- Но может быть, такой необходимости просто не было?

- Дай-то бог. - Он тяжело, словно устав от бурных эмоций, опустился на стул. - Но объясните мне, зачем ей понадобилось убегать? У нее ведь все было.

- Всегда хочется чего-то еще. - Я пробежал глазами по стенам викторианского склепа и выглянул в окно: вдали виднелся городок, а за ним бескрайняя пустыня. - Как ей жилось дома?

- Последние годы она здесь редко бывала. Лето мы всегда проводили в Тахо, а зимой Феба училась в колледже.

- Как она успевала?

- Вроде бы вполне прилично. Правда, в прошлом году у нее возникли кое-какие сложности чисто академического свойства, но их удалось уладить.

- Расскажите.

- Видите ли, ей пришлось уйти из Стэнфордского колледжа. Ее не выгнали за неуспеваемость, но дали понять, что в другом месте ей будет легче. Поэтому прошлой весной она перевелась в Болдер-Бич, чему я был не очень-то рад, поскольку сам в свое время кончал Стэнфорд.

- А как отнеслась к новому колледжу ваша дочь?

- По-моему, ей там понравилось. Насколько мне известно, в Болдер-Бич у нее появился поклонник.

- Как его зовут?

- Бобби, если не ошибаюсь. В женской психологии я разбираюсь неважно, но, кажется, парень здорово вскружил ей голову.

- Ее сокурсник?

- Да. Его я не знаю, но я был рад, что Феба влюбилась. Раньше-то она мальчиками не особенно увлекалась.

- А она хорошенькая? - спросил я, а про себя подумал, что если девушка первый раз влюбляется в двадцать один год, то дело плохо.

- По-моему, да. Впрочем, мне, как отцу, судить трудно. Посмотрите сами.

Он вытащил из кармана бумажник крокодиловой кожи и раскрыл его. Из-под прозрачного пластика на меня глянуло миловидное, хотя и несколько необычное личико: густая копна темно-русых волос, огромные, точно фары, синие глаза, большой, довольно чувственный рот, плотно сжатые губы. Тонкая натура. Такая может стать либо писаной красавицей, либо старой девой с постной физиономией. Впрочем, до старой девы еще дожить надо.

- Можно взять эту фотографию?

- Нет, - отрезал Уичерли. - Только не эту. Она самая лучшая. Любую другую - пожалуйста.

- Ее фотографии могут мне пригодиться.

- Давайте тогда я сейчас же разыщу их, а то потом забудем.

С этими словами хозяин дома вскочил и бросился вон из комнаты. Слышно было, как он, перескакивая через две ступеньки, взбегает по лестнице, как хлопает дверью на втором этаже. Наверху упало что-то тяжелое и качнулась люстра.

Уичерли раздражал меня. Он был хорошо воспитан, что в наше время редкость, и вместе с тем в нем чувствовалась какая-то ожесточенность. Тяжело топая ногами, он сбежал с лестницы и, с грохотом распахнув дверь, ворвался в комнату. Лицо его побагровело.

- Черт бы ее побрал! Увезла все фотографии Фебы! Ни одной не оставила.

- О ком вы?

- Жена моя. Бывшая жена.

- Вот видите, значит, она все-таки любит дочь.

- Будет вам! Кэтрин любящей матерью никогда не была. Просто она знала, что мне эти фотографии дороги - вот их и забрала.

А когда?

- Скорее всего, когда уехала в Рино. В прошлом апреле. С тех пор мы виделись всего один раз. Нечего сказать, отряхнула прах Медоу-Фармс со своих ног...

- Она до сих пор живет в Рино?

- Нет, туда она поехала разводиться. А где моя бывшая супруга сейчас, понятия не имею. Надо думать, обретается где-нибудь здесь, в этих краях.

- Должны же вы знать, где она. Вы ведь платите ей по разводу?

- Этим занимаются юристы.

- Прекрасно, в таком случае назовите мне юриста, который знает ее адрес.

- И не подумаю. - Он засопел, словно рассвирепевший бык или по крайней мере откормленный боров. - Я не желаю, чтобы вы вступали в контакт с миссис Уичерли. Она только еще больше запутает дело, да еще Фебу очернит. И меня заодно. У Кэтрин злой язык... - Он облизнул свои тонкие, нервные губы и на мгновение умолк, причем, судя по выражению его лица, очень вовремя. - Слышали бы вы, что она несла!

- Когда?

- Она явилась на мой пароход в день отплытия - ворвалась в каюту и набросилась на меня. Пришлось ее выставить.

- "Набросилась"?!

- Да, с руганью. Стала обвинять меня в том, что я, видите ли, оставил ее без гроша. Какая несправедливость! Наоборот, я поступил с ней в высшей степени благородно: сто тысяч долларов единовременного пособия и более чем щедрое содержание - разве плохо!

- Вы говорите, развод состоялся в апреле?

- Вступил в силу в конце мая.

- И с тех пор Феба ни разу не виделась с матерью?

- Нет. Феба считала, что Кэтрин очень нам обоим навредила.

- Стало быть, инициатором развода была Кэтрин?

- Конечно. Она ненавидела меня, ненавидела Медоу-Фармс, не заботилась даже о собственной дочери. Я точно знаю, что после развода мать и дочь виделись всего один раз, в моей каюте, когда Кэтрин устроила мне эту отвратительную сцену.

- Значит, Феба поднялась на борт одновременно со своей матерью?

- Да, к сожалению.

- Почему "к сожалению"?

- Потому что Феба была потрясена услышанным. Она, естественно, пыталась мамашу урезонить, но не тут-то было. Феба вообще к ней хорошо относилась. Лучше, чем та того заслуживала, - поспешил добавить он.

- А с парохода они ушли вместе?

- Конечно, нет. Как они уходили, я, правда, не видел -откровенно говоря, после разыгравшегося скандала мне было не до этого. Я заперся в каюте, но никогда не поверю, чтобы Феба уехала вместе с матерью. Никогда не поверю.

- У Фебы были сбережения? Она могла купить билет на самолет или на поезд?

- Думаю, да. В день отплытия, кстати сказать, я сам дал ей довольно крупную сумму, - припомнил Уичерли и опять стал оправдываться: - Понимаете, в колледже у нее были довольно большие расходы. Ей, например, пришлось купить машину, и это пробило довольно значительную брешь в ее бюджете. Я дал ей лишнюю тысячу, чтобы она себе ни в чем не отказывала.

- Наличными?

- Да. У меня было с собой довольно много наличных денег.

- А какие у нее были в тот день планы?

- Она собиралась вернуться в отель. Я остановился в "Святом Франциске" и перед отъездом заплатил за сутки вперед, чтобы Феба могла переночевать в моем номере.

- Она была на машине?

- Нет, ее машина осталась в гараже на Юнион-сквер. Феба хотела сама отвезти меня на пароход, но я боялся, что мы попадем в пробку, и уговорил ее взять такси.

- В отель она должна была вернуться на том же такси?

- По идее да. Она попросила водителя подождать. Уж не знаю, дождался он ее или нет.

- Как выглядел таксист, не помните?

- Помню только, что довольно смуглый. Невысокий смуглый мужчина.

- Чернокожий?

- Нет, вроде бы итальянец.

- А на какой он был машине?

- Увы, не помню. Я вообще не наблюдателен. - Уичерли закинул ногу на ногу. Шерстяные брюки обтягивали его толстые ляжки.

- Тогда опишите мне машину вашей дочери или хотя бы назовите ее номер.

- Я ее ни разу не видел. Кажется, Феба купила в Болдер-Бич подержанную импортную малолитражку.

- Ладно, это я сам выясню. Во что Феба была одета?

- Бежевая юбка и бежевый свитер, - после паузы ответил Уичерли, устремив взгляд на карниз под потолком. - Светлое пальто свободного покроя из верблюжьей шерсти. Коричневые туфли на высоком каблуке. Коричневая кожаная сумка. Она вообще одевается скромно. Шляпы не было.

Я достал ручку и черный кожаный блокнотик и на чистой странице написал сверху "Феба Уичерли", а ниже, с вопросительным знаком: "Мать - Кэтрин", "Друг - Бобби", после чего перечислил предметы ее туалета.

- Что это вы там пишете? - с недоверием спросил мой клиент. - Зачем вам Кэтрин?

- Да вот, решил чистописанием заняться, - не удержался я. Уичерли действовал мне на нервы.

- Как вас прикажете понимать?

- Понимайте как знаете.

- Как вы смеете?

- Простите, мистер Уичерли, но вы слишком многого от меня хотите. Я ведь не могу расследовать дело, подробности которого от меня тщательно утаиваются, Я должен располагать фактами.

- Но вы же на меня работаете.

- Вы мне еще ничего не платили.

- Извольте. - Уичерли сунул руку в нагрудный карман и со зловещей улыбкой, словно собирался достать оттуда очковую змею, вынул свой кожаный бумажник. - Сколько? - спросил он, хлопнув бумажником по ладони.

- Это зависит от того, что от меня потребуется. Обычно я работаю один, но в зависимости от обстоятельств могу привлекать и других людей. В принципе я могу обращаться за помощью к официальным лицам и организациям по всей стране.

- Нет, с этим лучше не торопиться.

- Решайте сами. Деньги ваши и дочь тоже ваша. В полицию обращаться будете?

- Вчера вечером я говорил об этом с местным шерифом. Хупер - старый друг нашей семьи, в свое время он работал на отца. По его мнению, на заявление о пропаже полиция вряд ли откликнется - если нет преступления, эти болваны пальцем не пошевелят. - Эту тираду он произнес довольно мрачно и столь же мрачно добавил: - Шериф Хупер рекомендовал мне вас.

- Очень тронут.

- Он сказал, что вы умеете держать язык за зубами. Надеюсь, так оно и есть. Я не хочу никакой огласки, а в так называемых "сыскных агентствах" я уже имел случай разочароваться.

- А что случилось?

- Неважно. Это к делу не относится. - Бумажник он прижимал к животу, словно грелку. - Так сколько же для начала вы хотите?

- Пятьсот, - выпалил я, удвоив тариф.

Не сказав ни слова, он отсчитал десять пятидесятидолларовых банкнотов.

- Только напрасно вы думаете, что меня можно купить, - предупредил я. - Я буду действовать по своему усмотрению.