"Альфу-ромео" мне было не догнать, поэтому я вернулся на Камино-Реал и остановился на стоянке, напротив конторы Мерримена. Вид у маленького домика был какой-то унылый, заброшенный.
Приближался вечер, а я не ел целый день и вдобавок, лежа на холодном плитняке, ужасно замерз. В ресторанчике при стоянке я заказал гамбургер и чашку кофе и стал слушать, как молодые люди за соседним столиком упражняются в выражениях, которые сделали бы честь самому отпетому преступнику. Ничего заслуживающего внимания в ресторане не произошло, если не считать того, что официант, который принес мне гамбургер, назвал меня "папашей".
Стэнли не появлялся.
Глава 18
В магазине его тоже не было, и я поехал в доходный дом "Конкистадор" и позвонил в квартиру № 1. Дверь мне открыл немолодой сухопарый мужчина в рубашке с засученными рукавами и с печатью неизбывной тоски на длинном лошадином лице.
- Мистер Гирстон?
- Я. - Голос у управляющего был ворчливый, как будто он не хотел ничего говорить, даже называть свое собственное имя. - Вы, надо понимать, тот самый джентльмен, о котором мне говорила жена. Интересуетесь верхней квартирой?
- Не столько квартирой, сколько квартирантами.
- Квартирантов нет. Квартира уже два месяца пустует.
- Как раз это меня и интересует. - Я сообщил ему свою профессию. - Есть здесь какая-нибудь комната, где мы могли бы спокойно поговорить?
- Смотря о чем. - Гирстон недоверчиво оглядел меня с головы до ног.
- Об этой девушке. - С этими словами я вынул из кармана фотографию Фебы. - Она пропала.
Он уставился на фотографию, которая постоянно видоизменялась в зависимости от того, кто на нее смотрел. Сейчас вид у девушки был какой-то рассеянный и немного побитый - точно у статуи, что много лет простояла под открытым небом.
- Что-то не припоминаю, - буркнул управляющий.
- А вот ваша жена ее сразу узнала. По словам миссис Гирстон, девушка в ноябре прожила несколько дней в квартире номер четырнадцать.
- Моя старуха любит сболтнуть лишнее.
- Она честный человек, как, надеюсь, и вы. Вы ведь честный человек, не правда ли, мистер Гирстон?
- Стараюсь быть честным, если только ради этого не надо в петлю лезть.
- Стало быть, вы узнаёте девушку?
- Кажется, да.
- Когда вы видели ее в последний раз?
- В ноябре, как вы и сказали. Она выезжала из квартиры, и я помогал ей выносить вещи.
- А куда она ехала?
- В Сакраменто, к матери. Я задал ей этот вопрос, так как обратил внимание, что чемоданы у нее материнские. Она себя неважно чувствовала, вот я и помог ей снести вещи вниз. - Вид у Гирстона был такой, словно за этот поступок он ждал от меня благодарности.
- А что с ней было?
- Не знаю, живот, может, болел. Лицо у нее опухшее было.
- Вы не могли бы назвать точную дату?
- Попробую. Это было на следующий день после того, как моя старуха в больницу загремела. Попала она туда одиннадцатого ноября, пролежала две недели и три дня и двадцать восьмого выписалась. Я, между прочим, еще не всю сумму за больницу выплатил. - Гирстон замолчал на мгновение и со значением добавил: - А у родителей девушки деньжата водятся, верно?
- Кое-что есть. А вы откуда знаете?
- По ее туалетам. Моя старуха говорит, у нее вещи от Маньяна - модные, дорогие. И потом, вы же видели, как ее мать здешнюю квартиру обставила. Вас, кстати, ее мать наняла?
- Вся семья.
- А вознаграждение за дочку назначено?
- Тому, кто поможет ее найти, награда, уверен, обеспечена.
Тут Гирстона как подменили. Уверяя, что вознаграждение его нисколько не интересует, он повел меня в свой кабинет, находившийся в конце коридора, под лестницей. Мебели в кабинете было немного: старый сейф, бюро с откидной крышкой и вращающийся стул со сломанной спинкой. Включив зеленую лампу под зеленым абажуром, управляющий пригласил меня сесть, однако я остался стоять, облокотившись на дверь, чтобы видеть, кто входит в дом.
- Вспомните, пожалуйста, на чем девушка в тот день уехала, - попросил я. - На такси?
- Нет, на машине.
- На зеленом "фольксвагене"?
- Нет, если не ошибаюсь, на старом "бьюике". Ее увез какой-то мужчина.
- Вы его знаете?
На этот вопрос Гирстон ответил не сразу: порылся в лежащих на столе бумагах, нашел скрепку, не торопясь разогнул ее. При свете зеленой лампы лицо его, казалось, отливало старинной бронзой, и я почувствовал себя археологом, который производит раскопки довольно еще свежих захоронений.
- Так сколько, вы говорите, готовы заплатить ее родственники?
- Не знаю, мистер Гирстон. Думаю, вознаграждение будет соответствовать оказанной помощи.
- О'кей, - решился он. - Да, я его знаю. У нас с ним... одно время были деловые связи. Зовут его Мерримен, он был агентом по продаже недвижимости. Сегодня по телевизору показывали дом, где его убили.
- Девушка уехала с Беном Меррименом в ноябре?
- Совершенно верно.
- Они дружили?
- Думаю, да. Сюда ведь тоже он ее привез.
- Когда это было?
- В первых числах ноября. Мне он сказал, что она дочка миссис Смит и мать не возражает, если дочь поживет у нее в квартире. А мне-то какая разница, пусть живет, - не моргнув глазом солгал управляющий. - Квартиру ведь не миссис Смит, а Мерримен снимал, за нее было до конца года заплачено.
- И сколько времени девушка в этой квартире прожила?
- Неделю, может, чуть дольше. Все это время она сидела запершись - тихо, как мышка. По-моему, и на улицу ни разу не вышла.
- А Мерримен к ней наведывался?
- Почти каждый день заходил.
- У них был роман?
- На этот вопрос, мистер, я вам ответить не могу, - сказал Гирстон через силу, еле ворочая языком, словно верблюд. - В частную жизнь квартирантов мы не вмешиваемся, - добавил он, поджав губы.
- И все-таки, как вам кажется, мог у них быть роман? Это важно.
- Мог, почему нет. Сидел он у нее допоздна, продукты ей носил. Да и уехали они вместе - это тоже не случайно.
- Вы говорите, они поехали к ее матери в Сакраменто?
- Так они мне сказали.
- А кто именно сказал, девушка или Мерримен?
- Кажется, он. Да, точно, Мерримен.
- А о своих дальнейших планах они не говорили?
- Со мной - нет.
- Девушке не терпелось увидеться с матерью?
- Ей, по-моему, вообще все было безразлично. Вид у нее был совсем невеселый.
- А что вы можете сказать про ее мать? Вы же ее знаете?
- Конечно, она ведь у нас больше полугода квартиру снимала. С перерывами, правда. Миссис Смит с ее дочкой не спутаешь.
- То есть?
- Мамаша - дамочка хоть куда, боевая. Богема, что ж вы хотите. Все художники такие.
- А она художница?
- По ее словам, да. Сниму, говорит, квартиру, чтобы было где порисовать на покое. Я, правда, ни разу не замечал, чтобы миссис Смит картины писала. Да и вообще я ее редко видел. Квартиру ведь ей снял Бен Мерримен, он со мной вел переговоры, а не она. Иногда, бывало, я ее по целому месяцу не видал. Приедет, поживет и опять уедет. Да и держалась она очень незаметно.
- Она одна жила?
- Приезжала и уезжала одна.
- А гости у нее бывали?
- Наверно. Я за этим специально не слежу, но, куда вы клоните, понимаю. Вы хотите знать, навешал ли ее мужчина? - Последние слова Гирстон произнес, опять поджав губы, отчего вся фраза сделалась неприличной.
- И что же, навещал?
- Точно сказать не могу.
- А вы сами когда-нибудь видели ее вдвоем с мужчиной?
- Сейчас и не вспомню. Здесь ведь, знаете, сколько людей ходит. И днем, и ночью... Я за своими жильцами шпионить не нанимался.
- А мог этот человек быть Беном Меррименом?
- А почему бы и нет? - Управляющий отвел глаза, уставившись куда-то в угол, а потом вдруг спросил: - Скажите, а что случилось с Беном, мистер? По телевизору сказали, что его забили насмерть.
В это время хлопнула входная дверь, но вместо Стэнли в подъезд вошла молодая женщина в темной шляпе и в строгом костюме. Она закрыла за собой дверь, с минуту постояла, устало облокотившись на притолоку, а затем, встретившись глазами со мной, стала подыматься по лестнице. В кабинете у нас над головой застучали ее быстрые шаги.
- Так кто же убил Бена Мерримена? - повторил управляющий свой вопрос.
- А я вас хотел об этом спросить. Вы же его лучше знали, чем я.
- Друзьями нас с ним не назовешь, в гости мы друг к другу не ходили. Мне вообще, если честно, многое в нем не нравилось.
- Что именно?
- Он ведь был картежник, бабник, выпить любил. А я денег попусту не трачу и от таких, как он, стараюсь держаться подальше. У нас с Беном были сугубо деловые отношения.
- И как он в деле?
- Смышленый, может, даже чересчур. Чего он только не придумывал. Пару лет назад, например, когда квартир не хватало, он брал взятки с будущих квартиросъемщиков. Потом ему пришла в голову мысль приманивать квартирами потенциальных покупателей домов. Сдаст им квартиру, а потом говорит: если купите дом, квартплаты можете не платить.
- Он и с миссис Смит так поступил?
- Нет, ее квартира была оплачена до конца года.
- Она, кажется, оставила здесь свою мебель?
- Да, Мерримен сказал, что мебель ей не нужна. Такая мебель якобы не годилась для нового дома, который он ей присмотрел.
- Когда он вам об этом сообщил?
- Где-то в начале декабря. Позвонил и сказал, что миссис Смит с мебелью возиться не станет и я могу, если хочу, сдавать квартиру вместе с обстановкой. Тогда я и узнал, что после Нового года миссис Смит у нас жить не будет.
- А вы видели миссис Смит после отъезда ее дочери?
- Вроде бы нет. Но квартирой она могла воспользоваться и без моего ведома - до конца года она ведь принадлежала ей.
Странно. Получается, что миссис Уичерли переехала в отель "Чемпион", хотя в это время в ее распоряжении были и прекрасная квартира в Сан-Матео, и еще не проданный дом в Атертоне.
- А вы не знаете, почему она отсюда уехала, мистер Гирстон?
- Кто? Миссис Смит? Мать?
- Да. У нее были здесь какие-то неприятности?
- Да, действительно, теперь я припоминаю, она не поладила со своим соседом. Но это было еще весной.
- В каком месяце?
Управляющий наморщил лоб, а потом расправил морщины пальцами.
- В марте, кажется. В марте или в апреле. Обычно мы ведь с ней не разговаривали, раскланивались только, а тут врывается она ко мне в кабинет и заявляет, что мистер Квиллан за ней шпионит. У немолодых женщин, особенно если они на мужиках сдвинуты, это бывает. Она потребовала от меня, чтобы я его выгнал. А я ей говорю: не могу, права не имею, вам, дескать, показалось, можно подумать, у мистера Квиллана других дел нет. Слава богу, образумилась.
- Откуда вы знаете?
- Да она сама мне сказала. Подходит ко мне на другой день как ни в чем не бывало и говорит: "Я ошиблась, забудьте об этом". "А я уж и так забыл", - отвечаю. Нужна она больно мистеру Квиллану. У него и без нее девиц хватает.
- Что вы вообще можете о нем сказать?
- Жилец он тихий. Раньше, случалось, пластинки по ночам крутил, но я с ним переговорил, он и перестал. Нормальный, хороший парень, собственный магазин открыл.
Собственный магазин был и у Аль-Капоне.
- Квиллан сейчас дома?
- По-моему, еще не возвращался.
Я поднялся наверх, в квартиру Квиллана. Дверь мне открыла Джесси Дрейк. Увидев меня, она улыбнулась:
- Ну что, берете квартиру?
- Еще не решил. Сначала со Стэнли хочу поговорить.
- А разве он не в магазине?
- Нет, я проезжал мимо, его не было. Можно я его тут подожду?
- Мне бы не хотелось, чтобы он вас здесь застал. - Джесси потерла ушибленное плечо. - Прошлый раз я пустила сюда мужчину, и мне досталось.
- Бена Мерримена?
- Да. - Тут она напряглась и, подозрительно прищурившись, спросила: - А вы откуда знаете? Вам Стэнли сказал?
- От него дождешься.
- Вы сыщик?
- Частный. Не беспокойся, Джесси. Меня не ты интересуешь. Вчера, я слышал, Мерримен показывал тебе какие-то деньги?
- Они были краденые, я сразу догадалась, - прошептала она. - Я даже к ним не прикоснулась. Мне они не нужны. Ни он, ни деньги его.
- Мне безразлично, касалась ты их или нет. По мне, хоть ноги об них вытирай. Меня интересует другое: откуда эти деньги взялись. - "И куда делись", - добавил я, но про себя.
- А меня, думаешь, не интересует? Приходит Бен, значит, вчера ко мне, в стельку пьяный, и говорит: "Поехали в Мексику". Как будто это так просто: взял да поехал. "Мы, - говорит, - заживем там с тобой по-королевски". "На что?" - спрашиваю. Просто чтобы разговор поддержать. Тут он деньги мне и показал. Пачка такая, что слон бы поперхнулся, сотни банкнотов по сто долларов каждый. Целая сумка. - На лице у нее застыло испуганное выражение.
- Какая сумка?
- Небольшая черная кожаная сумка с его инициалами. "Я, - говорит, - только что из Сакраменто". И рассказывает, что по поручению одной женщины - я ее знать не знаю - он продал в Сакраменто дом и якобы так ей понравился, что она ему отвалила всю сумму, что ей за этот дом выплатили. "Мне, - Бен говорит, - дала наличные, а себе чек оставила". Чудеса какие-то! Что-то я не припомню, чтоб люди просто так деньги раздавали. Деньги ведь не дают, их берут, а если надо, с потрохами вырывают. Тут я и смекнула, что деньжата у него ворованные. То-то он вдруг в Мексику собрался! "Будем, - говорит, - всю жизнь там жить".
- Он собирался остаться в Мексике навсегда?
- Так он сказал. Впрочем, Бен пьян был, и я к его словам не очень прислушивалась. Он ведь вообще приврать любил.
- А раньше Мерримен звал тебя с ним убежать?
- Убежать - нет. Но приударил он за мной основательно. Первый раз Бен пристал ко мне на Новый год, прямо у себя дома. Вязался с какими-то глупостями. "Давай, - предложил, - голыми танцевать". Я отказалась, а он все свое. Отговорить его невозможно было. Упрямый... был.
- А ты Меррименов давно знаешь?
- Салли - тысячу лет, а с Беном мы раньше были едва знакомы, я его всего несколько раз видела. Он ведь себя сердцеедом считал и на меня сразу глаз положил - я таким почему-то нравлюсь, поэтому и с Салли после ее замужества мы почти перестали общаться.
- А чем она занималась до того, как вышла за него замуж?
- Актрисой была, как и я. Мы с ней познакомились, когда конкурс в кордебалет проходили. Я прошла, а она нет. Возраст, сказали, уже не тот. После этого Салли долгое время сидела без денег, и я ее выручала. Долг она мне вернула, уже когда на работу устроилась. Бен Мерримен взял ее к себе в контору, а потом женился на ней.
- Когда все это было?
- Точно не помню. Лет пять назад. Потом мы с Салли долго не виделись, я ведь целый год или даже два в Неваде прожила.
В комнате у нее за спиной раздался телефонный звонок. Вздрогнув, она опрометью, словно по сигналу тревоги, бросилась к телефону.
- Алло, это ты, Стэнли? - раздался из комнаты ее взволнованный голос.
Мы оба на некоторое время замолчали: она слушала Стэнли, а я - ее. Джесси медленно повернула голову в мою сторону и покосилась на меня своими густо подведенными глазами. В этот момент она очень походила на маленькую обезьянку.
- Хорошо, - прошептала она наконец. - Все поняла, любимый.
Трубку на рычаг Джесси положила бережно, как будто боялась ее разбить.
- Извините, - сказала она, - но Стэнли попросил меня выполнить одну его просьбу.
- Что именно?
- На этот вопрос я отвечать не обязана. И не буду.
- А где Стэнли сейчас?
- Он не сказал. Правда, - соврала она.
Выводить Джесси на чистую воду никакого смысла не имело, и я спустился вниз. Гирстон стоял у входа в свой кабинет с таким видом, будто я по меньшей мере пообещал ему рай, а отправил в прямо противоположную сторону. Когда я проходил мимо, он вцепился мне в локоть и, дыша в ухо, прошептал:
- А как же вознаграждение?
- Если сведения, которые вы мне дали, помогут отыскать девушку, я похлопочу за вас, - отчеканил я.
- А на какую сумму я могу рассчитывать?
- Это не в моей компетенции.
- А вы не могли бы выплатить мне сейчас небольшой процент от этой суммы?
Я швырнул в лицо управляющему двадцать долларов, как швыряют собаке кость, и вышел на улицу. Небо над крышами было какого-то непонятного зелено-желтого цвета, точно старый синяк. Смеркалось. Большинство машин ехало уже с включенными фарами.
Влившись в поток транспорта, я заметил, что Джесси провожает меня глазами, стоя в окне второго этажа. На первом же перекрестке я свернул направо, развернулся и, проехав футов сто, остановился. Вдоль переулка росли какие-то неизвестные мне деревья с широкими листьями, под которыми шныряли ребятишки.
Я вернулся пешком на угол и стал следить за входом в "Конкистадор". Я уже докуривал вторую сигарету, когда к подъезду подкатило зеленое такси с мигающим фонарем на крыше. Из дома в пальто и с двумя чемоданами, коричневым и белым, вышла Джесси, таксист вылез из кабины, уложил чемоданы в багажник, дверца хлопнула, и машина отъехала.
Я поехал за ними, ни на минуту не теряя из виду мигающий фонарь в плотном потоке транспорта. Миновав Берлингэм, машина повернула на Бродвей; когда же впереди показался подземный переход в Бейшоре, у которого два месяца назад стояла под дождем Феба, я такси догнал. При свете ослепительных огней международного аэропорта за задним стеклом видна была головка Джесси.
Обогнув стоянку, такси затормозило у главного входа в аэропорт, и Джесси со своими чемоданами скрылась внутри. Я остановился поодаль, на зеленой разметке, и последовал за ней.
Она поднялась на лифте на второй этаж и там потерялась. Отыскал я ее только минут через десять: выйдя из уборной, она прошла буквально в пяти футах от меня. Губы накрашены, в глазах лихорадочный блеск. Меня она не заметила. Впрочем, она, по-моему, не замечала ничего вообще.
Впереди в толпе мелькала ее рыжая головка. Мужчины провожали ее глазами. Я шел за ней следом, держась на почтительном расстоянии. Джесси подошла к газетному киоску, купила журнал с меланхоличной девицей на обложке и села, положив ногу на ногу, на скамейку рядом с киоском. Она была в чулках, туфлях на высоком каблуке, а из-под расстегнутого пальто виднелось черное вечернее платье с глубоким вырезом.
Я купил "Кроникл" и сел по другую сторону киоска. На третьей странице газеты мне попалась на глаза фотография Мерримена - та самая, что и на его блокнотах. Все остальное я уже знал. Заканчивалась заметка заявлением капитана полиции Леймера Ройала, который заверял читателей, что силами шерифа округа Сан-Матео и местной полиции обвиняемые в зверском убийстве бандиты будут в скором времени схвачены. "Аресты последуют незамедлительно", - говорилось в заключение.