- Я не заключаю сделок с подозреваемыми.
- В чем же вы меня подозреваете? В незаконном употреблении слова "чушь"?
- Не смешно. Тебя взяли вместе с Макги. Я имею полное право задержать тебя.
- Ну, а я имею право пригласить адвоката. И только попробуйте пренебречь моими правами, посмотрим, чем это для вас кончится. У меня есть друзья в Сакраменто.
Среди моих друзей не было ни окружного прокурора, ни кого бы то ни было из его команды, но мне понравилась эта фраза, чего нельзя было сказать о шерифе. Он был наполовину политик, а такие люди всегда чего-нибудь боятся.
- Можешь вызывать, - после минутного размышления произнес он.
Шериф открыл дверь, и я увидел опущенную седую голову Макги. Мой охранник отвел меня в соседнюю комнату и удалился, оставив меня наедине с телефоном. Я позвонил Джерри Марксу. Он как раз собирался ехать к доктору Годвину и Долли, но сказал, что сейчас же будет в суде и попробует захватить Джила Стивенса, если ему это удастся.
Меньше чем через пятнадцать минут они появились оба. Стивенс бросил на меня взгляд из-под нависшей седой шевелюры, который, судя по всему, означал, что для протокола мы не знакомы. Думаю, что это все-таки он посоветовал Макги переговорить со мной и организовал эту встречу. Я мог использовать сведения Макги, которыми он не мог воспользоваться.
При помощи мягких угроз и умелого манипулирования процессуальным кодексом Джерри Марксу удалось меня вытащить. Стивенс остался с шерифом и представителем окружного прокурора. Вытащить его клиента было сложнее.
Луна, как созревший плод, вопреки всем законам физики медленно всплыла над крышами. Она была огромной, но слегка ущербной.
- Красиво, - сказал Джерри, когда мы вышли.
- Похожа на подгнивший апельсин.
- Сами по себе вещи не бывают ни хорошими, ни дурными, а только в нашей оценке. - Джерри всегда очень любил произносить сентенции, почерпнутые на студенческой скамье. Он пружинящим шагом подошел к машине и завел мотор. - Мы уже опаздываем к Годвину.
- Ты что-нибудь разузнал об алиби Брэдшоу?
- Да. По-моему, оно неуязвимо. - Пока мы ехали через город, он рассказал мне подробности. - На основании температуры тела, степени свернутости крови и т. д. и т. п. медицинский эксперт считает, что смерть мисс Хагерти наступила не позднее половины девятого. С семи до половины десятого декан Брэдшоу сидел или выступал в присутствии нескольких сотен свидетелей. Я разговаривал с тремя из них, выбранными более или менее наугад, и они все подтвердили, что за это время он не покидал место председательствующего. Это полностью его исключает.
- Вероятно, да.
- Ты расстроен этим?
- Частично да, а частично обрадован. Мне симпатичен Брэдшоу. Но я был почти уверен, что он тот, кто нам нужен.
В оставшееся время я рассказал ему, что мне удалось узнать от Макги и от шерифа. Джерри присвистнул, но оставил мое сообщение без комментариев.
Дверь нам открыл доктор Годвин. На нем был свежий халат, выражение лица было удрученным.
- Вы опаздываете, мистер Маркс. Я уже собирался все отменить.
- У нас было срочное дело. В семь вечера был арестован Томас Макги. Поскольку с ним в момент ареста оказался мистер Арчер, его тоже арестовали.
Годвин повернулся ко мне:
- Вы видели Макги?
- Он просил меня встретиться с ним и поговорить. А теперь я очень хочу сравнить его версию с версией его дочери.
- Но ведь вы, кажется, не приглашены на этот сеанс, - с легким раздражением произнес Годвин. - Вы не обладаете профессиональной непредвзятостью - я вам уже говорил об этом.
- Я буду вести себя, руководствуясь исключительно указаниями мистера Маркса.
- По-моему, мистер Арчер прав, - сказал Джерри.
Годвин с неохотой впустил нас. Мы были чужаками, вторгшимися в его призрачное царство. За истекшее время у меня несколько поколебалась вера в благонамеренность его деспотизма, но я предпочел пока это не обнародовать.
Он отвел нас в смотровую комнату, где нас дожидалась Долли. Она сидела на столе, обитом войлоком, свесив ноги, в одной больничной рубашке. Рядом стоял Алекс, держа ее за руки. Он неотрывно глядел на нее с восторгом и мольбой, словно она была богиней или жрицей какого-то призрачного культа.
Ее волосы были гладко причесаны, и лишь взгляд оставался тревожным. Он скользнул по мне, но она не узнала меня.
Годвин дотронулся до ее плеча:
- Ты готова, Долли?
- Думаю, да.
Она легла на стол. Алекс встал рядом, держа ее за руку.
- Мистер Кинкейд, вы можете остаться, если хотите. Но лучше было бы, если бы вы ушли.
- Только не для меня, - произнесла девушка. - Я чувствую себя лучше, когда он рядом. Я хочу, чтобы Алекс знал все обо всем.
- Да. Я хочу остаться.
Годин набрал лекарство в шприц, ввел иглу ей в руку и укрепил ее на коже пластырем, потом попросил Долли считать в обратном порядке, начиная с сотни. На девяносто шести ее тело расслабилось, и внутренний свет, озарявший лицо, погас. Правда, при каждом вопросе он потом снова возвращался.
- Ты слышишь меня, Долли?
- Я слышу вас, - пробормотала она.
- Говори громче. Я тебя не слышу.
- Я слышу вас, - повторила она. Говорила она не совсем внятно.
- Кто я?
- Доктор Годвин.
- Помнишь, когда ты была маленькой, ты приезжала ко мне?
- Помню.
- Кто привозил тебя ко мне?
- Мама. Мы приезжали в машине тети Алисы.
- Где ты тогда жила?
- В Индиан-Спрингс, в доме тети Алисы.
- Мама тоже жила там?
- Мама тоже там жила. Она жила там тоже.
Она раскраснелась и говорила, как пьяный ребенок. Доктор повернулся к Джерри Марксу, показывая ему жестом, что он может приступать. Со скорбным видом Джерри начал:
- Ты помнишь вечер, когда была убита твоя мама? - спросил он.
- Помню. Кто вы такой?
- Я - Джерри Маркс, твой адвокат. Ты можешь спокойно разговаривать со мной.
- Не бойся, - подхватил Алекс.
Девушка лениво посмотрела на Джерри:
- Что вы от меня хотите?
- Правды. Рассказывай все, что помнишь.
- Постараюсь.
- Ты слышала выстрел?
- Да. - Ее лицо сморщилось, словно она только что услышала его снова. - Я... я испугалась.
- Ты кого-нибудь видела?
- Я не сразу спустилась вниз. Мне было страшно.
- А из окна ты кого-нибудь видела?
- Нет. Я слышала, как отъехала машина. А перед этим я слышала, как она бежала.
- Кто бежал? - спросил Джерри.
- Сначала, когда они разговаривали с мамой у двери, я думала, что это тетя Алиса. Но это не могла быть тетя Алиса. Она не стала бы стрелять в маму. Кроме того, у нее потерялся револьвер.
- Откуда ты знаешь?
- Она сказала, что это я взяла у нее револьвер. Она отшлепала меня расческой за это.
- Когда она тебя отшлепала?
- В воскресенье вечером, когда вернулась из церкви. Мама сказала ей, что она не имеет права шлепать меня. Тогда тетя Алиса спросила маму, не брала ли она револьвер.
- И что?
- Она не сказала... при мне. Меня послали спать.
- Ты брала револьвер?
- Нет. Я никогда его не трогала. Я боялась.
- Чего?
- Я боялась тети Алисы.
Она вся вспотела и явно начинала беспокоиться, пытаясь подняться на локтях. Годвин уложил ее обратно и ввел еще лекарство. Девушка снова расслабилась.
- У дверей с мамой разговаривала тетя Алиса? - продолжил Джерри.
- Сначала я подумала, что да. Голос был похож на ее. У нее такой страшный голос. Но это не могла быть тетя Алиса.
- Почему?
- Просто не могла.
Она повернула голову, словно прислушиваясь к чему-то. Прядь волос упала на ее полузакрытые глаза. Алекс аккуратно поправил ее прическу.
- Эта женщина у дверей сказала, что она знает правду о маме и мистере Брэдшоу. Она сказала, что ей сказал об этом папа, а папе сказала я. А потом она выстрелила в маму и убежала.
В комнате стояла полная тишина. Было слышно только тяжелое дыхание девушки. Из одного ее глаза выкатилась медленная тяжелая слеза и побежала по щеке к виску. Алекс вытер ее своим платком. Джерри наклонился к ней с другой стороны стола.
- Почему ты сказала, что маму убил твой папа?
- Так хотела тетя Алиса. Она не говорила, но я чувствовала. А еще я боялась, что она подумает на меня. Она ведь отшлепала меня расческой, хотя я и не брала револьвер. И я сказала, что это сделал папа.
Теперь слезы бежали ручьем. Она оплакивала в себе перепуганного изолгавшегося ребенка, который на наших глазах мучительно превращался во взрослую женщину. Алекс вытирал ей слезы. Казалось, еще немного, и он сам заплачет.
- Почему же ты говорила, что убила свою мать? - спросил я.
- Кто вы?
- Я - друг Алекса, меня зовут Лу Арчер.
- Не бойся его, - добавил Алекс.
Она приподняла голову и снова опустила ее.
- Я забыла, о чем вы меня спросили.
- Почему ты говорила, что убила свою мать?
- Потому что это я во всем виновата. Я сказала папе о ней и мистере Брэдшоу, с этого все и началось.
- Откуда ты знаешь?
- Так сказала женщина у дверей. Она убила маму из-за того, что ей передал папа.
- Ты ее знаешь?
- Нет.
- Это была тетя Алиса?
- Нет.
- Может, кто-то из тех, кого ты знаешь?
- Нет.
- А твоя мама ее знала?
- Я не знаю. Может быть.
- Она разговаривала с ней, как со знакомой?
- Она называла ее по имени.
- Как?
- Ти. Она называла ее Ти. Я уверена, маме она не нравилась. И еще мама ее боялась.
- Почему ты раньше никому не говорила об этом?
- Потому что я во всем виновата.
- Нет, - вмешался Алекс. - Ты же была маленькой. Ты не виновата в том, что сделали взрослые.
Годвин прижал палец к губам. Долли замотала головой:
- Это я во всем виновата.
- Заканчивайте, - прошептал Годвин Джерри. - Она вам уже достаточно рассказала.
- Но мы даже не подошли еще к делу Хагерти.
- Ну тогда поторапливайтесь. - Он обратился к девушке: - Долли, ты хочешь рассказать подробнее о прошлой пятнице?
- Только не о том, как я на нее наткнулась. - Лицо ее страдальчески сморщилось, так что глаза полностью спрятались в складках кожи.
- Не надо о том, как ты нашла тело, - произнес Джерри. - Скажи, как ты там оказалась?
- Я хотела поговорить с Элен. Я часто ходила к ней на гору разговаривать. Мы с ней дружили.
- Как вы подружились?
- Я втерлась к ней в доверие, - произнесла она с удивляющим прямодушием. - Сначала я думала, что, может, она та женщина, которая застрелила маму. В колледже ходили слухи, что они близки с деканом Брэдшоу.
- А в колледж ты пошла, чтобы найти ту женщину?
- Да. Но это была не Элен. Я узнала, что она недавно в городе, а кроме того, она сама сказала мне, что между ней и Брэдшоу ничего не было. Я не имела никакого права втягивать ее в это дело.
- Как ты ее втягивала?
- Я рассказала ей все о моей маме и Брэдшоу, об убийстве и той женщине в дверях. Элен убили, потому что она слишком много знала.
- Может быть, - сказал я, - но узнала она это не от тебя.
- От меня! Я ей все рассказала.
Годвин дернул меня за рукав:
- Не спорьте с ней. Она действует на подсознательном уровне.
- Элен расспрашивала тебя о чем-нибудь? - спросил я.
- Да. Она задавала мне вопросы.
- Значит, ты ничего ей не навязывала?
- Нет. Ей было интересно.
- А что ей было интересно?
- Все о декане Брэдшоу и моей маме.
- Она не говорила - почему?
- Она хотела помочь мне в расследовании. После разговора с папой в гостинице я решила заняться расследованием. Детское расследование. - Она попробовала рассмеяться, но получился лишь всхлип. - Единственное, чего я добилась, - смерти Элен. А когда я увидела ее тело...
Глаза ее широко открылись, потом открылся рот. Все тело напряглось, словно в предсмертной судороге. Секунд пятнадцать - двадцать она оставалась неподвижной.
- Это было как тогда, когда я увидела маму, - произнесла она слабым голосом и проснулась. - Все в порядке?
- Все в порядке, - ответил ей Алекс.
Он помог ей сесть. Она прильнула к нему, и ее волосы упали ему на плечо. Несколькими минутами позже, все так же опираясь на его руку, она выходила из комнаты. Добродетельная семейная пара!
Годвин закрыл дверь.
- Надеюсь, джентльмены, вы узнали все, что хотели, - произнес он с некоторой брезгливостью.
- Она говорила очень свободно, - сказал Джерри. После этого эксперимента он тоже выглядел абсолютно опустошенным.
- Не случайно. Все три дня я готовил ее к этому. Как я вам уже говорил, пентотал не является гарантией правды. Если пациент намерен лгать, инъекция не сможет воспрепятствовать этому.
- Вы намекаете на то, что она могла солгать?
- Нет. Я уверен, что она говорила правду, насколько она ей известна. Моя задача сейчас заключается в том, чтобы закрепить это в ее сознании, чтобы эта правда стала осознанной. Поэтому, джентльмены, если вы не возражаете...
- Минуточку, - сказал я. - Вы не могли бы уделить мне минуту, доктор? Я провел три дня и истратил кучу денег Кинкейда для того, чтобы собрать факты, которые вам были известны.
- Да? - холодно осведомился он.
- Действительно так. Вы бы значительно облегчили мне жизнь, если бы своевременно рассказали об отношениях между Брэдшоу и Констанцией Макги.
- Не думаю, что в мою задачу входит облегчение жизни следователей. Здесь замешаны этические вопросы, которые вам вряд ли понятны. Мистер Маркс, может быть, понял бы меня.
- Не очень понимаю, о чем речь, - произнес Джерри, но, вероятно, догадываясь о нашей взаимной неприязни, на всякий случай вклинился между нами. - Пошли, Лу, - он тронул меня за плечо, - у доктора еще есть дела. Он очень помог, и ты прекрасно понимаешь это.
- Кому помог? Брэдшоу?
Годвин побледнел:
- Это мой первый долг перед пациентами.
- Даже если они убивают людей?
- Даже если так. Но я хорошо знаю Роя Брэдшоу и могу заверить вас, что он не способен на убийство. Тем паче он не убивал Констанцию Макги. Он был страстно влюблен в нее.
- У страсти есть два конца.
- Он не убивал ее.
- Еще два дня тому назад вы убеждали меня, что это сделал Макги. Вы тоже можете ошибаться, доктор.
- Знаю, но не относительно Роя Брэдшоу. Этот человек прожил трагическую жизнь.
- Расскажите мне о ней.
- Он сам вам расскажет. Я не справочное бюро, мистер Арчер. Я, как вам известно, врач.
- Что вам известно о женщине, с которой он недавно развелся, Летиции, или Ти? Вы ее знаете?
Он молча посмотрел на меня. Его взгляд был печально мудрым.
- Спросите о ней Роя, - наконец с усилием вымолвил он.
Глава 28
Джерри поехал в суд допросить Макги. По дороге он завез меня в порт, где осталась моя машина. Луна поднялась выше и приняла более естественные размеры и окраску. В ее мертвенном свете яхты на причале походили на призрачный флот Летучего Голландца.
Я поехал обратно в мотель переговорить с Мадж Герхарди. Но она уже испарилась вместе с остатками виски в моей бутылке. Я сел на кровать и набрал ее номер, но к телефону никто не подошел.
Я позвонил Брэдшоу. Судя по всему, старая миссис Брэдшоу плотно оккупировала место у телефона. Она подняла трубку после первого же гудка.
- Кто это? - дребезжащим голосом спросила она.
- Это всего лишь Арчер. Рой еще не вернулся?
- Нет, и я очень беспокоюсь о нем, очень. Последний раз я видела его в субботу утром. Я уже звонила его друзьям...
- Я бы не стал этого делать, миссис Брэдшоу.
- Но должна же я была что-то делать.
- Иногда лучше ничего не делать. Подождите, не волнуйтесь.
- Не могу. Случилось что-то ужасное, да?
- Я думаю, вам это известно.
- Это связано с этой ужасной женщиной, Макреди?
- Да. Необходимо выяснить, где она находится. Я уверен, что ваш сын мог бы мне помочь, но я не знаю, где он. Вы уверены, что не встречались с этой женщиной после Бостона?
- Абсолютно уверена. Я виделась с ней один раз, когда она приходила ко мне за деньгами.
- Не могли бы вы ее описать?
- Я чувствую, что это мой долг.
- И пожалуйста, в мельчайших подробностях. Это очень важно.
Она задумалась. Я слышал звук ее дыхания - ритмичный легкий хрип.
- Она была высокого роста, выше меня, с рыжими волосами. Волосы короткие, искусственная завивка. У нее была неплохая фигура, разве что чересчур пышная, правильные черты лица и зеленые глаза, темно-зеленые - они-то мне и не понравились. На лице очень много косметики, подходящей скорее для сцены, чем для обычной жизни. Она была отвратительно одета.
- Опишите ее туалет.
- Ну, сейчас, через двадцать лет, трудно вспомнить. Но на ней была леопардовая шкура - искусственное пальто, насколько я помню, и под ним что-то полосатое. Прозрачные чулки со спущенными петлями. До смешного высокие каблуки. Масса бижутерии.
- Манера говорить?
- Как у уличной женщины. Жадная, настырная, похотливая. - Меня не удивило негодование, звучавшее в ее голосе. Она ведь чуть не потеряла Роя из-за этой женщины.
- Вы бы узнали ее, если бы увидели снова - может быть, в другой одежде и с перекрашенными волосами?
- Думаю, узнала бы, если бы пригляделась.
- Мы вам предоставим эту возможность, когда найдем ее.
Я подумал, что цвет глаз изменить несколько труднее, чем цвет волос. Единственная зеленоглазая женщина, имеющая отношение к этому делу, была Лаура Сазерленд. У нее были подозрительно хорошая фигура и привлекательные черты лица, все остальное не соответствовало описанию Макреди. Хотя она, конечно, могла измениться. Я встречал женщин, которые менялись до неузнаваемости и за более короткое время.
- Миссис Брэдшоу, вы знакомы с Лаурой Сазерленд?
- Да, немного.
- Она не напоминает вам Макреди?
- Почему вы спрашиваете об этом? Вы что, подозреваете Лауру? - спросила она, повысив голос.
- Ну, не надо преувеличивать. И все же вы не ответили на мой вопрос.
- Нет, это невозможно. Это совершенно разные женские типы.
- А физические данные?
- В этом смысле между ними есть что-то общее, - с сомнением произнесла она. - Роя всегда привлекали женщины с ярко выраженным женским началом.
"Напоминающие маму", - подумал я.
- Я хотел бы задать вам еще один вопрос, более интимного свойства.
- Да? - она затаила дыхание.
- Вы знали, что Рой был пациентом доктора Годвина?
- Пациентом доктора Годвина? Не может быть. Он не мог скрыть это от меня. - Несмотря на ее полуциничное знание внутренней жизни Роя, выяснялось, что ей не так уж много о нем известно.
- Мне сказал об этом доктор Годвин. И, судя по всему, Рой лечился у него в течение нескольких лет.
- Это ошибка. Рой абсолютно здоров. - Она замолчала, и в трубке повисла напряженная тишина. - Не правда ли?