Мальчик протянул Патчу шар. Тот положил его на пол - в это время мальчики позади него изобразили, как бы они ударили его ногой в зад, - и раздавил шар подошвой. И отдал сломанный шарик Дирингу.
- Прости меня, Диринг, но я вынужден подчиняться правилам точно так же, как и ты. - Он повернулся к остальным ребятам, лица которых мгновенно приняли выражение полной покорности, и мягко сказал: - Ну, друзья, что у нас на повестке дня?
- Думаю, я, - сказал я, поднимаясь с кушетки.
Я представился и спросил, не может ли он поговорить со мной наедине.
- Вероятно, - сказал он с тревожной улыбкой, словно я и впрямь был его преемником. - Пройдемте в мой кабинет. Диринг и Бронсон, я вас оставляю ответственными.
Кабинет представлял собой небольшую комнату без единого окна, отгороженную от общей спальни. Он закрыл за собой дверь и, вздохнув, сел.
- Вы хотите говорить о ком-нибудь из мальчиков?
- О Томе Хиллмане.
Это произвело на него неприятное впечатление.
- Вы представитель его отца?
- Нет. Доктор Спонти послал меня поговорить с вами. Я частный детектив.
- Так... - Он состроил недовольную гримасу. - Полагаю, Спонти, как обычно, обвиняет меня?
- Он сказал что-то о чрезмерной горячности.
- Какая ерунда! - Он стукнул кулаком по столу. Лицо его налилось кровью, а затем стало белым, как необработанная фотография. Только красноватые белки глаз сохранили свой цвет.
- Спонти не опустился до того, чтобы работать здесь, с этими животными. Я, и только я, следовательно, знаю, какое физическое воздействие необходимо. Я работаю с подростками двадцать лет.
- Возможно, вам следует уйти.
По его исказившемуся лицу было видно, что он с трудом сдерживает себя.
- О нет, я люблю эту работу, действительно люблю. Во всяком случае, это единственное, к чему я приспособлен. Я люблю мальчиков. И они любят меня.
- Это заметно.
Он не уловил иронии в моем голосе.
- Мы стали бы приятелями с Томом Хиллманом, если бы он остался. Но он сбежал. И знаете как? Украл ножницы у садовника и разрезал ширму на окне в спальне.
- Когда точно это произошло?
- В субботу ночью, где-то между одиннадцатью часами - временем, когда я ложусь, - и утренним подъемом.
- А что случилось еще раньше?
- Вы имеете в виду субботний вечер? Он пытался поднять бунт среди мальчиков, подстрекая их напасть на руководящий персонал. После обеда я ушел из столовой и из соседней комнаты услышал его речь. Он убеждал ребят, что их здесь лишили всех прав, а за них требуется бороться. Это подействовало на некоторых легко возбудимых. Но когда я приказал Хиллману замолчать, единственным, кто бросился на меня, был он.
- Вы ударили его?
- Да, и не стыжусь этого. Я должен поддерживать свой авторитет перед остальными.
Он потер кулак.
- Я ударил его не сильно. Надо стараться производить на них впечатление мужественного человека и заставить себя уважать...
- Что произошло после этого? - оборвал я поток его слов.
- Я помог ему дойти до его комнаты, а потом доложил о случившемся Спонти. Я считал, что мальчика надо было поместить в изолятор для психических больных. Но Спонти не последовал моему совету. Хиллман никуда бы не сбежал, если бы Спонти меня послушал. Только между нами, - добавил он, понизив голос, - в случившемся виноват Спонти. Но не надо ссылаться на меня в разговоре с ним.
- Хорошо.
Я начал терять надежду выудить из Патча что-нибудь полезное. Он был надломлен и никчемен, как мебель, что стояла в комнате отдыха. Он устало поднялся.
- Мне необходимо вернуться туда прежде, чем они сорвутся с места...
- Я бы еще хотел спросить - нет ли у вас каких-либо подозрений относительно того, куда отправился Том Хиллман?
Патч задумался. Он, казалось, с трудом представляет себе мир за порогом заведения, куда исчез мальчик.
- Да, - сказал он наконец, - обычно они бегут на юг, в сторону Сан-Диего и границы, либо в Лос-Анджелес. А один мальчик украл тридцатифутовый баркас и направился на острова.
- Видимо, у вас часто убегают?
- Последние годы Спонти возражал против строгих мер безопасности. Учитывая количество побегов, меня это удивляло...
Патч говорил уныло, словно не видел никакой перспективы.
В дверь тихо постучали, и женский голос позвал:
- Мистер Патч!
- Да, миссис Маллоу?
- Мальчики совсем отбились от рук. Меня они не слушают. Что вы делаете?
- Беседую с человеком, которого прислал доктор Спонти.
- Хорошо. Нам тоже нужен этот человек.
- Вот как! - Он быстро прошел мимо меня и распахнул дверь. - Придержите, пожалуйста, неуместные замечания при себе, миссис Маллоу. Я знаю что-то такое, что доктору Спонти хотелось бы узнать до смерти.
- Так же, как и я, - ответила женщина.
Она была обильно нарумянена. Крашеная рыжая челка падала на лоб. Синее форменное платье, сшитое по моде десятилетий давности, украшали несколько ниток искусственного жемчуга. Лицо довольно приятное, несмотря на затуманенные злостью глаза. Но они сразу засияли, когда она увидела меня.
- Здравствуйте, - сказала она дружелюбно.
- Мое имя Арчер, - представился я. - Доктор Спонти пригласил меня расследовать обстоятельства исчезновения Тома Хиллмана.
- Он очень милый мальчик, - заметила она. - Во всяком случае, был им до того, как наш местный маркиз де Сад не обработал его.
- Я действовал в порядке самозащиты! - закричал Патч. - Мне вовсе не доставляет удовольствия причинять боль. Я руководитель Восточного корпуса. Напасть на меня - то же самое, что убить собственного отца!
- Лучше пойдите и продемонстрируйте свой авторитет, отец. Но если вы еще кого-нибудь ударите, я вырву у вас сердце из груди!
Патч посмотрел на нее так, словно поверил, что она может это сделать, затем резко повернулся и направился к комнате, откуда раздавались крики. Они оборвались так резко, будто он закрыл за собой звуконепроницаемую дверь.
- Бедный старый Патч, - сказала миссис Маллоу, - он слишком задерган.
- Почему он не уйдет?
- Мы уже не можем жить во внешнем мире, как старые каторжники, в этом-то весь ужас! Мы привыкаем к здешней атмосфере психоза.
- Но, - заметил я, - мне никто не может объяснить того, о чем я прошу. Может быть, вы поможете мне составить более ясное представление о Томе Хиллмане?
- Я могу передать только мое впечатление. Том Хиллман, - она говорила медленно, подыскивая слова, - очень приятный мальчик. Но это место не для него. Он это почти сразу понял и сбежал.
- Почему не для него?
- Вам нужны подробности? Восточный корпус, в сущности, место для детей с личными невзгодами, со сдвигами в характере, с социально обусловленной патологией в развитии. Большинство здешних мальчиков и девушек духовно искалечены.
- И Том принадлежал к их числу?
- Едва ли. Его вовсе не надо было посылать в "Проклятую лагуну". Это всего лишь мое мнение, но оно кое-чего стоит. Я была вполне приличным клиническим психиатром.
- По-видимому, доктор Спонти думает, что Том страдал душевным расстройством?
- Доктор Спонти никогда не думает иначе, - ответила миссис Маллоу. - По крайней мере, об этом. Знаете, сколько платят обманутые родители? Тысячу долларов в месяц. Плюс разные доплаты. Музыкальные уроки. Групповая терапия.
Она неприязненно засмеялась и продолжала:
- Половина этих родителей должна была бы находиться здесь или в месте еще похуже. Тысяча долларов в месяц. Так называемый доктор Спонти может позволить себе получать свои двадцать пять тысяч в год. Это в шесть раз больше того, что он платит мне за молчание.
Она выглядела обиженной. Обида иногда способствует откровенности. Но, к сожалению, не всегда.
- Что вы имели в виду, сказав, что Спонти - "так называемый доктор"?
- Он не врач и вообще не имеет отношения к какой-либо науке. Он получил степень на одной из южных фабрик дипломов за административную работу. Знаете, какая у него была диссертация? "Организация питания в пансионатах средней ступени".
- Вернемся к Тому. Почему же отец отдал его сюда, если он не нуждается в лечении?
- Не знаю. Я не знакома с его отцом. Он, возможно, просто хотел убрать его с глаз.
- Почему? - настаивал я.
- Мальчик создавал определенные неудобства.
- Том сам рассказывал вам?
- Нет. Он не стал бы. Но были намеки на это.
- Вы не слышали о том, что он украл машину?
- Нет, но, если бы мы знали подробности, это могло бы помочь понять его. Он несчастный, одинокий мальчик, совсем не закоренелый преступник. Да и кто из них таков?
- Видимо, Том вам понравился?
- Я мало его знала. Он всю неделю не подходил ко мне, а я никогда не действую силой. Большую часть времени он проводил в комнате, за исключением классных часов. Думаю, он старался найти выход.
- И разработал план революции?
В ее глазах сверкнула насмешка.
- Вы уже слышали об этом? Да, мальчик оказался более смышленым, чем я могла предположить. Не удивляйтесь. Я на его стороне. Иначе зачем бы я вообще была здесь?
Миссис Маллоу начинала мне нравиться. Почувствовав это, она подошла и притронулась к моей руке.
- Надеюсь, вы тоже на стороне Тома?
- Мне придется подождать, пока я не познакомлюсь с ним. Это, во всяком случае, не имеет особого значения.
- Да, да. И все-таки это важно!
- Так что же произошло между Томом и мистером Патчем в субботу вечером?
- Я этого действительно не знаю. В субботу вечером меня не было. Вы можете об этом доложить, мистер Арчер. Если захотите.
Она улыбнулась, и передо мной как-то сразу раскрылся смысл ее жизни. Она заботилась обо всех людях, но никто не заботился о ней.
Глава 3
Она вывела меня через внутреннюю дверь, которая была уже закрыта. Дождь за это время усилился. Потемневшие тучи скопились над холмами, и это, наверное, означало, что конца ненастью не предвидится.
Я направился к административному корпусу. Надо было сообщить Спонти, что я намерен повидать родителей Тома Хиллмана, нравится ему это или нет.
Сведения о Томе, которые были получены мной от его недоброжелателей и тех, кому он нравился, не давали мне ясного представления ни о его привычках, ни о его личности.
Он мог быть и обиженным подростком, и психопатом, знавшим, как нравиться женщинам старше себя, а мог находиться между этими двумя состояниями, как Альфред Третий.
Я не смотрел по сторонам и чуть-чуть не был сбит желтым такси, въезжавшим на стоянку. Мужчина в твидовом костюме, сидевший на заднем сиденье, вышел из машины. Я полагал, что он извинится, но он даже не обратил на меня внимания.
Это был высокий седой респектабельный человек. Возможно, он выглядел бы еще более внушительно, если бы не был так разъярен. Он вбежал в административный корпус, я прошел следом и нашел его спорящим с секретарем Спонти.
- Извините, мистер Хиллман, - говорила она, - доктор Спонти ведет переговоры, которые я не могу прервать.
- Я думаю, для вас будет лучше сделать это, - резко ответил Хиллман.
- Извините, но вам придется подождать.
- Но я не могу ждать. Мой сын в руках преступников. Они пытаются вымогать у меня деньги.
- Это правда? - Голос ее потерял профессиональную предупредительность.
- У меня нет привычки лгать.
Девушка извинилась и вошла в кабинет Спонти, плотно прикрыв за собой дверь. Я заговорил с Хиллманов, назвав свое имя и род занятий.
- Доктор Спонти пригласил меня разыскивать вашего сына. Мне хотелось бы поговорить с вами. Сейчас, видимо, самое время.
- Да, несомненно.
Хиллман безусловно производил впечатление на окружающих. Худое лицо патриция говорило о тонком уме и воспитании, но таком, которое обычно приходит вместе с деньгами. Внушительная фигура заставляла подозревать в нем силу, однако рукопожатие было слабым. Он заметно дрожал, как испуганная собака.
- Вы говорили о преступниках и вымогательстве... - начал я.
Но его стального цвета глаза опять уперлись в дверь кабинета Спонти. Он хотел поговорить с тем, кого считал виноватым.
- Что мне предпринять? - спросил он с нескрываемым раздражением.
- Это трудное дело. Если ваш сын похищен, здесь вряд ли могут вам помочь. Это дело полиции.
- Нет, только не полиция. Меня предупредили, чтобы я держался от нее подальше. - Его глаза первый раз сфокусировались на мне. Взгляд был тяжел и подозрителен. - А вы не полицейский?
- Я сказал вам, что я частный детектив. Прибыл из Лос-Анджелеса час назад. Каким образом вы узнали о Томе и кто угрожал вам?
- Один из гангстеров. Он позвонил мне домой, мы как раз только сели за ленч. Он посоветовал мне все держать в тайне, иначе Том никогда не вернется.
- Он так и сказал?
- Да.
- А что еще?
- Они намерены сообщить мне местонахождение Тома, но только за выкуп.
- Какой?
- Двадцать пять тысяч долларов.
- У вас есть эти деньги?
- Будут во второй половине дня. Я продаю часть акций. Перед тем как ехать сюда, я побывал у брокеров.
- Вы действуете очень оперативно, мистер Хиллман. Но я не совсем понимаю, зачем вы приехали сюда?
- Я не доверяю здесь никому, - сказал он намеренно громко. Видимо, он забыл или не расслышал, что я работаю на Спонти. - Я убежден, что Тома выманили отсюда, возможно, не без помощи персонала. Они это скрывают!
- Весьма сомневаюсь. Я говорил с членом правления школы, который сам совершенно обескуражен. Обстоятельства бегства Тома подтверждают и учащиеся...
- Учащиеся могут бояться отрицать официальную версию...
- Только не те, с которыми я говорил. Если вашего сына похитили, мистер Хиллман, то это произошло после того, как он вышел отсюда. Скажите, у Тома были какие-нибудь преступные связи?
- У Тома? Вы, должно быть, сошли с ума!
- Я слышал, он украл автомашину?
- Спонти вам рассказал об этом? Он не имел права!
- Я узнал это из других источников. Ребята обычно не крадут автомобилей, если у них нет опыта нарушения законов или, возможно, связи с гангстерами-подростками.
- Он не воровал машины! - Глаза Хиллмана забегали. - Он взял ее на время у соседа. То, что он разбил автомобиль, - чистая случайность. Он был слишком возбужден!
Сам Хиллман тоже заметно нервничал. Он буквально захлебывался словами. Рот его судорожно открывался и закрывался, он напоминал большую красную рыбу, попавшуюся на крючок обстоятельств и дергающуюся в воздухе.
Я спросил:
- Что вы намерены делать с этими двадцатью пятью тысячами? Следовать дальнейшим указаниям гангстеров?
Хиллман кивнул и, подавленный, опустился в кресло. Дверь кабинета доктора Спонти открылась. Он, видимо, кое-что слышал. Не знаю только, что именно. Доктор вышел в приемную, сопровождаемый секретаршей и человеком со смертельно бледным лицом.
- Что это за похищение? - спросил он, не слишком естественно понизив голос. - Простите, мистер Хиллман.
Хиллман вскочил и ринулся в атаку:
- Вы все продолжаете притворяться? Я желаю знать, кто взял отсюда моего сына, при каких обстоятельствах и с чьей помощью?
- Ваш сын сбежал отсюда по своей собственной воле, мистер Хиллман.
- И вы умываете руки, не так ли?
- Мы никогда не забываем никого, кто был на нашем попечении, каким бы коротким ни было его пребывание здесь. Я нанял мистера Арчера для того, чтобы помочь нам. Я только что разговаривал с мистером Скуэри, нашим инспектором.
Бледнолицый человек торжественно поклонился. Редкие темные волосы были тщательно зализаны на его почти голом черепе. Он заговорил ясным, ровным голосом:
- Доктор Спонти и я решили полностью вернуть деньги, которые вы заплатили нам на прошлой неделе. Вот чек!
Он протянул листок желтого цвета. Хиллман скомкал чек и швырнул его в мистера Скуэри. Я поднял бумагу с пола и расправил ее. Чек был на две тысячи долларов.
Хиллман выскочил из комнаты. Последовав за ним так быстро, что Спонти не успел преградить мне путь, я окликнул Хиллмана в тот момент, когда он садился в такси:
- Куда вы едете?
- Домой. Жена плохо себя чувствует.
- Подвезите меня.
- Нет, если вы человек Спонти.
- Я сам себе хозяин. А Спонти нанял меня, чтобы найти вашего сына. И я отыщу его, если это в человеческих силах. Но мне нужно ваше содействие. Ваше и миссис Хиллман.
- Что же мы можем сделать? - беспомощно всплеснул он руками.
- Расскажите, что представляет собой ваш сын, кто его друзья, где он живет...
- Какая от этого сейчас польза? Он в руках гангстеров. Они хотят денег. И я решил заплатить.
Шофер, который вышел из машины, чтобы помочь Хиллману сесть, слушал, широко раскрыв рот.
- Все это не так просто, как вы себе представляете, но не будем говорить об этом здесь!
- Вы можете полностью доверять мне, - хриплым голосом сказал шофер, - у меня деверь в патрульной службе. Кроме того, я никогда не болтаю о своих пассажирах.
- Вы больше не нужны, - сказал Хиллман, заплатил шоферу и пошел вместе со мной к моей машине.
- Кстати, о деньгах, - сказал я. - Вы что, действительно намерены выбросить две тысячи долларов?
С тяжелым вздохом Хиллман положил чек в бумажник из крокодиловой кожи, потом закрыл лицо руками, прижался лбом к щитку. Каркающие звуки вырвались у него из груди, будто неистовый ворон разрывал его внутренности.
- Мне не следовало отдавать его сюда, - сказал он наконец, и голос его потеплел.
- Не расстраивайтесь, мистер Хиллман. Давайте посмотрим, что можно сделать. Где вы живете?
- В Эль-Ранчо. Это на полдороге к городу. Я покажу вам, как добраться туда кратчайшим путем.
Из будки вышел сторож, мы обменялись приветствиями. Он распахнул ворота. Следуя указаниям Хиллмана, я поехал по дороге, проходящей сквозь тростниковые заросли, где прижились лишь черные дрозды, затем через безлюдный пригород, загроможденный новыми постройками, и по периметру вокруг университетского городка. Мы проехали мимо аэропорта, с которого только что взлетел самолет. Хиллман взглянул на него так, будто его единственным желанием сейчас было оказаться его пассажиром.
- Почему вы отдали сына в школу в "Проклятой лагуне"?
Он ответил очень тихо и неуверенно:
- Я боялся... Мной, видимо, руководила тревога. Я чувствовал, что должен это как-то предотвратить... Надеялся, что его смогут исправить... что он вернется в нормальную школу через месяц... Предполагалось, он будет учиться на старшем курсе в школе высшей ступени.
- Было ли что-то особенное в той тревоге, которую он вам внушал? Что вы имели в виду, говоря о краже автомобиля?
- Это как раз и был один из его проступков. Но это, как я уже объяснял, не была настоящая кража.
- Вообще-то вы ничего не объяснили...
- Он взял машину Реи Карлсон. Рея и Джей Карлсоны - наши ближайшие соседи. Когда вы оставляете новенький "додж" с открытой кабиной и ключом зажигания, это практически выглядит как приглашение покататься. Я говорил им об этом. Джей согласился бы со мной, если бы не имел на Тома зуб или если бы Том не разбил машину. Все полностью было бы покрыто страховкой, но они отреагировали очень бурно.