- Просто музыканты. Томми они нравились.
- Сколько времени он с ними проводил?
- Только воскресные дни. Но я уверена, что он иногда ездил слушать их по ночам. Это он называл своей второй жизнью.
- Второй жизнью?
- Ах! Вы же знаете, дома он должен был мучиться над книгами и делать все, что положено, чтобы доставить удовольствие родителям. Когда я дома, и я должна делать то же самое. Но с того времени, как это произошло, все как-то плохо...
Я сел перед девочкой на корточки.
- Стелла, как ты думаешь, в ту субботнюю ночь Томми условился встретиться именно со своими музыкантами?
- Нет. Он бы мне сказал. Этот секрет был еще больший.
- Он так тебе сказал?
- Он не имел права ничего говорить. Это была какая-то тайна, ужасно важная. И он очень волновался.
- Был он угрюмым, подавленным?
- Подавленным?
- Да, эмоционально.
- Нет.
- Тогда почему отец отослал его?
- Вы думаете, он отослал его в клинику для душевнобольных? - Она наклонилась ко мне так близко, что я ощутил ее дыхание.
- Что-то вроде этого. Школа в "Проклятой лагуне". Я не хотел тебе этого говорить и прошу не проговориться родителям.
- Не беспокойтесь. Я никогда ничего им не скажу. Так вот где он! Вот лицемеры! - Глаза ее наполнились слезами.
- Но он сбежал оттуда позапрошлой ночью и попал в руки жуликов. Больше я пока ничего тебе не скажу. Мне надо идти.
- Постойте. - Она на мгновение снова превратилась в женщину, которой ей только предстояло стать. - Что бы ни случилось с Томми - это то же самое, как если бы это было со мной. - Она ткнула себя пальцем в грудь. - Вы сказали, он в руках жуликов? Кто они?
- Я постараюсь ответить на этот вопрос в ближайшее время. Это могли быть его друзья из бара "Фло". А может быть, тебе известны еще какие-нибудь знакомые Томми? Из его второй жизни? Из подпольного мира?
- Мне нечего вам сказать. На самом деле у него не было никакой другой жизни. Это были только разговоры, разговоры и музыка...
Ее губы совсем посинели. Я вдруг с ужасом увидел себя со стороны: массивная фигура взрослого человека, склонившегося над вконец измученным ребенком и терзающего его страшными вопросами. Хотя это делалось из лучших побуждений, результат мог оказаться печальным. Это потрясло меня.
- Тебе лучше идти домой, Стелла.
- Не раньше, чем вы расскажете мне все! Я не ребенок.
- Это конфиденциальные сведения. Я не должен сообщать их. Это может ухудшить дело.
- Вы уходите от ответа, как папа, - сказала она с презрением. - Тома держат из-за выкупа?
- Да, и я не убежден, что это обычное похищение. Есть предположение, что он пришел к этой публике сам, по своей воле.
- Это кто сказал?
- Один из них.
Она подняла брови.
- Тогда почему Тому грозит опасность?
- Если он знает их, они вряд ли отпустят его домой. Он их может опознать.
- Так... - Глаза ее стали совсем большими, прямо огромными, впервые вбирая в себя весь ужас и мрак окружающего ее мира. - Я так боялась, что он попал в какую-то ужасную компанию. Иначе его мать не стала бы меня расспрашивать. Я думала, что он, может быть, покончил жизнь самоубийством и они это скрывают...
- Что тебя заставило так думать?
- Сам Томми. Он вызвал меня, и мы с ним встретились в домике на дереве утром после происшествия. Я никому не должна этого говорить. Но вы были честны со мной. Он хотел увидеть меня в последний раз, как друг, понимаете, и попрощаться навсегда. Я спросила, не решил ли он уехать и что вообще собирается делать, но он не сказал мне ничего.
- Он считал, что погиб?
- Не знаю. Думаю, что так. И с тех пор я ничего не слышала о нем и волновалась все больше и больше. Я не понимаю и сейчас, зачем ему понадобилось убегать и становиться преступником или оставаться с ними?
- Это неясно. Он мог и не знать, что они преступники. Если бы ты могла вспомнить еще хоть кого-нибудь!
- Я стараюсь. - Она закрыла глаза и опять начала качать головой. - Не могу. Если это не те самые люди, с которыми он должен был встретиться в ту субботу вечером, когда взял машину...
- Говорил он о них хоть что-нибудь?
- Что ему ужасно нужно их видеть.
- Это были мужчины или женщины?
- Я не знаю этого.
- Говорил ли он тебе в воскресенье утром, когда вы здесь встретились, о предыдущей ночи?
- Нет. После этого случая и скандала с родителями он был какой-то притихший. И я ни о чем не спрашивала его. А должна была! Я знаю, должна была... Или нет? Я всегда делаю все только во вред... Все плохо: сделаешь - плохо, не сделаешь - тоже плохо!
- Я уверен, ты поступаешь правильно гораздо чаще, чем большинство других людей.
- Ни мама, ни папа так не думают.
- Родители могут ошибаться.
- А вы - папа?
Этот вопрос напомнил мне грустных ребят в школе в "Проклятой лагуне".
- Нет. И никогда не был. У меня чистые руки.
- Вы смеетесь надо мной, - мрачно сказала она.
- Нет, не смеюсь, и едва ли когда-нибудь буду.
- Я не знаю детективов, которые были бы похожи на вас, - подарила она мне с улыбкой.
- Я не копирую других... - Наши отношения, которые то рушились, то восстанавливались, теперь вовсе расцвели. - И еще одно, о чем хотел спросить тебя, Стелла. Твоя мать, кажется, убеждена, что Том разбил машину умышленно?
- Да, я знаю, что она так думает.
- Нет ли в этом доли истины?
Она задумалась.
- Не думаю, он не стал бы делать этого, если только он не... - Ее поразила ужасная догадка.
- Продолжай.
- ... если только он не пытался покончить жизнь самоубийством. А больше незачем.
- Покончить с собой?
- Да. Он мог. Он не хотел возвращаться домой, он часто говорил мне об этом. Но не говорил почему.
- Кое-что я смог бы выяснить, осмотрев машину. Ты не знаешь, где она?
- Внизу, на кладбище разбитых машин Ринго. Мама ходила туда через день.
- Зачем?
- Я убеждена, что это помогает ей поддерживать в себе злость. Мама действительно помешалась на Томе или еще помешается, как папа. Эта история ужасно подействовала на них. Да и я не облегчаю положения, уйдя сейчас из дома. - Она топнула ногой. - Мама вызовет полицейских. А потом убьет меня.
- Нет, не убьет.
- Убьет. - Похоже, она совершенно не боялась за себя, так спокойно это произнесла. - Если вы узнаете что-нибудь о Томе, дадите мне знать?
- Это может оказаться трудновыполнимым, имея в виду отношение ко мне твоей матери. Почему бы тебе самой не позвонить мне, когда понадобится? По этому номеру ты всегда можешь разыскать меня. Это служебный телефон. - Я дал ей свою визитную карточку.
Она спустилась по лестнице и бесшумно умчалась, скрывшись за деревьями, - одна из тех девушек, которые заставляют вновь поверить в этот мир...
Глава 6
Я направился к дому Хиллманов, чувствуя, что наконец-то овладел инициативой - инициативой, которую мог бы уступить мне и Хиллман, если бы захотел.
Прежде чем сесть в оставленную возле дома машину, я взглянул на окно комнаты Тома. Хиллман с женой сидели у окна, тесно прижавшись друг к другу, и он коротко кивнул мне.
Я поехал в сторону городка и вскоре был уже на главной улице. Мокрые тротуары были почти пустынны, народу не было, как и всегда, когда в Калифорнии идет дождь.
Поставив машину перед магазинчиком спортивных товаров и заперев ее, я спросил хозяина, где находится бар "Фло". Тот указал на запад, в направлении океана.
- Не думаю, что они работают в это время. Но есть немало и других подобных мест, которые открыты.
- А где мастерская Ринго?
- Три квартала на юг по Санджер-стрит. Первый стоп-сигнал после железной дороги.
Я поблагодарил его. Это был средних лет мужчина, весело несущий бремя своих неудач.
- Я могу продать вам чехол для вашей шляпы, - предложил он.
- Сколько?
- Девяносто восемь центов и доллар-другой - пошлина.
Я купил. Он сам надел чехол на шляпу.
- Не много для первого раза. Но...
- Красота - в пользе.
Он улыбнулся и кивнул.
- Вы сказали то, что я хотел сказать. Представляю, какой вы ловкач. Между прочим, моя фамилия - Боткин. Джозеф Боткин.
- Лью Арчер.
Мы пожали друг другу руки.
- Мое почтение, мистер Арчер. Если я не слишком назойлив, то позвольте узнать, откуда у такого человека, как вы, появилось желание выпить в баре "Фло"?
- А почему бы и нет?
- Мне не нравится, как они ведут дела, вот и все. Они сбивают у соседей цены, которые и так упали бог знает до чего...
- Как же они этого добиваются?
- Во-первых, они разрешили свить у себя гнездо молодым парням, которых вообще и пускать-то не следовало. И крепкие напитки им подают...
- А во-вторых?
- Я и так слишком разболтался, а вы задаете много вопросов. Уж не из ФБР ли вы?
- Нет, хотя, конечно, я не сказал бы вам, если бы оно так и было. А что, бар "Фло" под наблюдением?
- Не удивился бы. Я слышал, на них была подана жалоба.
- От человека по имени Хиллман?
- Да. Вы из бюро, а? Если вам хочется взглянуть на это место самому, они открываются в пять.
Было двадцать минут пятого. Я дошел до бара "Фло", который и в самом деле был закрыт. Он выглядел так, будто вообще никогда не открывался. В щелку между занавесками я заглянул в темное нутро бара. Стол и стулья в ту же красную клетку, что и занавески, были расставлены вокруг площадки для танцев. Поглубже, в полумраке, виднелось место для оркестра, украшенное яркими бумажными цветами. Все вместе взятое выглядело таким заброшенным, что можно было подумать, будто оркестранты забрали свои инструменты и уехали отсюда много лет тому назад.
Я вернулся к машине и поехал вниз по Санджер-стрит к мастерской Ринго. Она была окружена высоким дощатым забором, на котором огромными белыми буквами было выведено его имя. Черная немецкая овчарка выскочила из открытых дверей будки и деликатно схватила меня за запястье огромными желтыми зубами. Она не рычала и вообще не издала ни звука. Едва ощутимо она удерживала меня, глядя мне прямо в глаза. Толстый, даже тучный человек с круглым, как мяч, животом, едва прикрытым клетчатой рубашкой, вышел мне навстречу.
- Все в порядке, Лев!
Собака отстала от меня и направилась к толстяку.
- У него грязные зубы, - сказал я. - Вам следует давать ему побольше костей. Я не имею в виду, конечно, мое запястье.
- Мы не ждали посетителей. Простите. Но он же не сделал вам больно, а, Лев?
Лев завращал глазами и вывалил язык почти в фут длиной.
- Подойдите, приласкайте его.
- Я-то люблю собак, - сказал я, - но вот любит ли он людей?
- Конечно. Подойдите, ну...
Я подошел и погладил его. Лев повалился на спину, поднял лапы в воздух и улыбнулся мне всеми своими клыками.
- Чем могу быть полезен, мистер? - спросил Ринго.
- Хочу взглянуть на машину.
Он указал рукой в сторону двери.
- У меня их сотни, но нет ни одной, на которой вы смогли бы выехать отсюда. Или вы хотите одну из них на съедение?
- Та машина, которую я хочу осмотреть, особая. - Я предъявил свое удостоверение монтажника. - Думаю, это почти новый "додж", принадлежащий миссис Карлсон, который разбили неделю назад или что-то около этого.
- Да, да. Я вам его покажу.
Он надел черный прорезиненный плащ. Лев и я последовали за ним. Мы вошли в узкий проход между двумя рядами разбитых машин. Их перекрученные решетки и капоты двигателей, разбитые вдребезги ветровые стекла, сорванные крылья, выпотрошенные сиденья и лопнувшие шины - все это привело меня к мысли о своеобразном итоге нашего свободного образа жизни. "Кто-нибудь, более внимательный к мелочам, - подумал я, - мог бы сделать изучение автомобильного кладбища таким же почтенным занятием, как и изучение руин и черепков исчезнувших цивилизаций. Это могло бы дать ключ к пониманию того, почему гибнет цивилизация".
- Все машины с этой стороны, понятно, вышли из игры, - сказал Ринго. - Автомобиль Карлсона второй от края. Тот "понтиак" пришел уже позже. Лобовое столкновение - двое погибших. - Он вздрогнул. - Я никогда не выхожу на шоссе, даже когда могу и помочь.
- Что случилось с машиной Карлсона?
- Ее взял для прогулки один из соседних молодчиков, парень по фамилии Хиллман. Судя по следам, он проходил поворот, выскочил с полотна дороги и, пытаясь вернуть машину на шоссе, перевернулся. Перевернулся он несколько раз, потом ударился о дерево.
Я осмотрел машину со всех сторон. На крыльях, крыше и капоте были порядочные вмятины, будто по ним старательно били кузнечным молотом. Ветровое стекло было выбито, двери отскочили. Заглянув внутрь, я заметил овальный кусочек белого пластика с выдавленной блестящей печатью, зажатый между сиденьями. Я влез внутрь и достал его. Это был латунный ключ от дверей. Надпись на пластиковом ушке гласила: "Автомотель Дака, 7".
- Осторожно, там стекла, - сказал у меня за спиной Ринго. - Что вы нашли?
Перед тем как обернуться, я положил ключ в карман.
- Не могу себе представить, как мальчишка остался цел...
- Он, помнится, вцепился в руль... И руль, к счастью для него, не сломался.
- Нет ли каких-нибудь намеков на то, что он разбил машину умышленно?
- Нет, для этого надо сойти с ума. Хотя, конечно, эти нынешние на все способны. Согласен, Лев?
Он наклонился к собаке, продолжая разговаривать то ли с ней, то ли со мной.
- Мой собственный сын, которого я растил, приучая к работе, бросил колледж и вот уже несколько лет не появляется дома даже на Рождество. Мне некому передать дело.
Он выпрямился и осмотрел свои руины со строгой торжественностью, властитель империи железного лома.
- Не мог бы кто-нибудь еще быть с ним в машине?
- Нет. Без привязных ремней они бы наверняка разбились. А их не было. И вцепиться было не во что.
Он посмотрел на небо и сказал как бы между прочим:
- Пожалуй, хватит отвечать на ваши вопросы. Но если вам действительно нужны секретные сведения об этом происшествии, поговорите с дорожной службой. Я закрываюсь.
Было без десяти пять. Я еще раз добрался до бара "Фло". Кто-то уже включил внутри несколько лампочек, но входная дверь была еще на замке. Я вернулся к машине и стал ждать. Достав найденный ключ, я внимательно осмотрел его, недоумевая, что бы это могло значить. А значить это могло, среди прочих притянутых за волосы предположений, что статная миссис Карлсон была неверна мужу.
Сразу же после пяти невысокий смуглый мужчина в красном свитере открыл замок на дверях и занял свое место за стойкой бара. Я вошел и сел перед ним на табурет.
Взглянув на часы, он спросил:
- Что будете пить?
- Виски подешевле. Это ваше собственное заведение?
- Мое и моей жены. Меня оно устраивает.
- Приятное место, - сказал я, хотя ничего приятного здесь не было. Старый официант, казалось, стоя спал, прислонившись к стене.
- Вы никогда не бывали здесь раньше, я не помню вашего лица, - сказал он, готовя мне выпивку.
- Я из Голливуда. Слышал, что у вас небольшой, но очень приятный джаз.
- Да.
- Сегодня они играют?
- Они играют только по субботам и по пятницам вечерами. Выручки от торговли в обычные дни не хватает, чтобы их содержать.
- А воскресные закрытые представления, они что, еще продолжаются?
- Да. Вчера было. Ребята в прекрасной форме. Жаль, вы пропустили их.
Мой виски проскользнул ко мне по стойке.
- У вас музыкальный бизнес?
- Я время от времени открываю музыкантов. У меня контора на Стрип.
- Сэм захотел бы переговорить с вами. Он руководитель.
- А где бы я смог повидать его?
- У меня где-то есть его адрес. Минутку, пожалуйста.
Двое молодых парней в рабочей одежде и дождевых плащах заняли место в дальнем конце бара. Видимо, торговцы. Они заговорили о миллионной сделке на недвижимость. Им, судя по всему, доставлял удовольствие этот разговор, хотя сами они отношения к сделке не имели.
Не дожидаясь заказа, официант поставил перед ними по маленькой порции виски.
Вошла прекрасно сложенная молодая женщина и с трудом освободилась от прозрачного плаща, который скинула у стойки. На шее у нее висело столько драгоценностей, словно она была местной принцессой.
Бармен строго взглянул на нее.
- Опаздываешь, Я не могу работать без женщин.
- Прости, Тони. Рашель опять задержалась.
- Найми другую сиделку для ребенка.
- Но она так ласкова с детьми! Ты бы ведь не хотел, чтобы его кормил кто-нибудь другой.
- Сейчас не время говорить об этом. Ты знаешь, где тебе надлежит быть!
- Да, мистер Наполеон.
Насмешливо качнув бедрами, она заняла пост у двери. Начали появляться посетители, главным образом молодежь. Выглядели все довольно респектабельно. "Принцесса", позванивая драгоценностями, почтительно сопровождала их к столикам.
Ее муж наконец-то вспомнил обо мне:
- Вот адрес Сэма Джексона. У него нет телефона, но это недалеко отсюда.
Он подал мне листок из записной книжки с надписью: "Мимоза, 169, кв. 2".
Это был дом старинной постройки, с пышным викторианским орнаментом на фасаде, наполовину осыпавшимся от времени. Тяжелая резная дверь была широко открыта, и я вошел в коридор, ощутив под ногами покоробившийся паркет. На двери справа висела вырезанная из жести цифра "2". Когда я постучал, двойка задребезжала.
Выглянул желтолицый человек в рубашке с короткими рукавами.
- Вам кого?
- Сэма Джексона.
- Это я. - По-видимому, его удивило, что он мог кому-то понадобиться. - Насчет работы? - Он задал этот вопрос с полной безнадежностью, заранее предполагая отрицательный ответ.
- Нет, у меня к вам несколько вопросов, мистер Джексон.
Он отметил слово "мистер" и наклонил голову в знак признательности.
- Хорошо.
- Разрешите мне войти. Я частный детектив, мое имя Лью Арчер.
- Не хотелось бы, у меня беспорядок. Жена целый день на работе... Ну, входите.
Квартира его состояла из одной большой комнаты, которая, наверное, раньше была гостиной этого дома. Она еще сохранила великолепные пропорции, но очень высокий потолок потрескался и был в водяных разводах, на окнах висели дырявые занавески. Разнокалиберная мебель стояла в беспорядке на голом деревянном полу. Маленький телевизор на столике у кровати с дежурным оживлением болтал о происшествиях дня.
Джексон выключил его, взял из крышки кофейника на столе дымящуюся сигарету и сел на край кровати, молча ожидая, что я скажу. Я отметил, что марихуаны в сигарете не было, и сказал, что ищу Тома Хиллмана. Он бросил на меня взгляд, в котором промелькнул страх, раздавил окурок сигареты и опустил его в карман рубашки.
- Я не знал, что он исчез.
- Тем не менее это так.