- Когда я пришел и сообщил об убийстве Бегущего Оленя, почему ты не прижал Голема?
- Я должен был сохранять спокойствие, - коротко ответил он. - Я всегда старался сохранять спокойствие на виду у племени. Но когда ты рассказал об убийстве, до меня начало доходить. А когда Голем подмешал тебе ЛСД - чтобы заткнуть рот, - все еще больше прояснилось. И когда ты нашел труп Крота, мне стало совсем все понятно. Но что я мог предпринять? Остаться и сдаться копам? Или скрыться?
- Тебе стоило посоветоваться со мной, - ехидно заметил я. - Для чего тогда существуют адвокаты, как не для этого?
- Еще чего не хватало! Ты бы посоветовал, положившись на судьбу, сдаться властям и помочь торжеству истины и правосудия, а потом чистеньким выйти на свободу. Но какое будущее ожидало бы меня? Предпочитаю быть на свободе и при деньгах, чтобы жить там, где мне вздумается. Меня ждут новые места, и сегодня же вечером я отправлюсь на их поиски.
- Если бы ты спросил меня, то я бы ответил, что тебя ждет там то же самое. Такие ребята, как ты, чувствуют себя не в своей тарелке, если вокруг них нет людей, которыми они могли бы верховодить. Но ты настолько не уверен в себе, что тебе придется еще побегать и поискать таких. И это всегда одни и те же ребята, у которых головы забиты одними и теми же бредовыми идеями по поводу грядущего конца света. Это те же самые тронутые ребятишки, которые никак не могут повзрослеть.
- Для чего? - насмешливо спросил Сорон. - Чтобы обзавестись женой, тремя сопливыми детишками и домом в рассрочку?
- Что ж, возможно, некоторые и попадут в наезженную колею, - согласился я. - Но она, по крайней мере, более спокойна, чем та, в которой увяз ты.
Докурив самокрутку, Сорон бросил окурок на камень и раздавил каблуком.
- Какая безрассудная расточительность, - подколол я его. - Штук двадцать таких чинариков, и можно свернуть еще одну самокрутку.
Сорон только пожал плечами. Он не рассердился - в этом не было необходимости. Ведь я был для него обыкновенным законопослушным типом, ничего не смыслившим в подобных делах, так к чему реагировать на мои выпады?
Что до меня, то пускай убирается, куда ему заблагорассудится, и оставит в покое этих ребят - им без него будет только лучше. Однако оставалось кое-что еще, в чем я должен был разобраться.
- Но если ты обо всем догадался, когда нашли труп Крота, то почему удрал вместе с Големом?
- Он схватил меня и сказал: "Давай, уматываем". Поэтому мне пришлось бежать. Если бы я этого не сделал, то он бы потребовал ответа - почему? А я не смог бы ему объяснить. Оставалось одно - бежать вместе и постараться как можно скорее отделаться от него.
- Но ведь Голем пытался убить тебя еще до того, как ты отвязался от него?
- Да, и у него это чуть не получилось. Мы добрались до старого дома - туда, где ты нашел его, - на машине, которую держали в гараже, в городе. Никто в племени - кроме, конечно, Крота, Бегущего Оленя и Земляники - не знал о ней. Мы пользовались машиной, только когда разъезжали по побережью. В общем, добрались мы до дома, но подходящей возможности улизнуть мне так и не представилось. И тут мы заговорили о происшедшем и всяком таком, а Голем все приставал да приставал с расспросами, кто, по моему мнению, прикончил ребят. Он знал, что рано или поздно я все равно обо всем догадаюсь, поэтому и старался выведать, что у меня на уме. В конце концов я сказал, что считаю убийцей его.
- И тогда он набросился на тебя?
- Примерно так. - Сорон щелкнул пальцами, в неподвижном воздухе этот звук прозвучал неожиданно громко. Ветра не было, а солнце уже скрылось за холмами. - Голем усмехнулся и достал из сумки уже заряженный шприц. Ну и мне не оставалось ничего другого, как дать деру. Но он догнал меня за домом, сбил с ног и нацелился иглой в мою руку. Все было кончено. Ему оставалось лишь всадить шприц. Но, наклоняясь, он оступился и промахнулся, а мне этого было достаточно, чтобы схватить подвернувшийся под руку камень и врезать ему по башке. А потом я убежал.
- А ты не боялся, что Голем погонится за тобой?
- Да нет. Он знал, что я замечу его издалека, - я забрался на этот холм. Из Голема хреновый индейский следопыт, и в лесу ему меня не найти.
- И тогда он поехал домой к родителям, чтобы с кем-то посоветоваться, - размышляя вслух, пробормотал я. - Там-то я и наткнулся на него.
- Слушай, уже темнеет, и мне надо двигать отсюда. Ты не против, если мы закруглимся?
- Почему бы и нет? Что еще нужно разузнать, кроме того, кто убил Голема?
- Ну, это уже не мои проблемы. С меня довольно, что он не гоняется за мной со шприцем.
- Он-то тебе не опасен, - согласился я. - Но почему ты так уверен, что убийца Голема ничего не знает о тебе? - Я пристально посмотрел на него.
- Что ты имеешь в виду? - с тревогой в голосе спросил он.
- Именно то, о чем ты думаешь. Голем собирался убрать тебя, но у него это не получилось. Если ты ударишься в бега, то не слишком встревожишь того, кто всадил Голему героин. Вряд ли ты побежишь в полицию, поэтому у них будет время разыскать тебя. Но его должен беспокоить я. Первым делом я сообщу обо всем копам, и когда он об этом узнает, то у него останется только один способ обезопасить себя. Голем уже не заговорит. Но мы с тобой можем…
- И что с того? - нетерпеливо нахмурился Сорон. - Мы знаем только Голема - но не его босса.
- Может, и нет. Но он-то в этом не уверен. Ты участвовал в деле, выполнял часть операции. Откуда ему знать, что ты наговоришь, когда очутишься в лапах полиции?
В задумчивых глазах Сорона мелькнуло беспокойство: переваривая мои слова, он холодно смотрел на меня.
- Может, ты и прав, но что я могу сделать?
- Кое-что можешь, - быстро возразил я. - Сделай это, и я обещаю, что сегодня же вечером найду убийцу, а ты избавишься от беспокойства и с полными карманами "травки" можешь прожить столько, что тебе наверняка захочется завести тот самый дом в рассрочку.
- Ну, столько я не проживу, - ответил он. - Но объясни, чего ты хочешь? Если после этого я избавлюсь от страха за свою жизнь, то я согласен.
- Тебе нужно всего лишь позвонить. Согласен?
Сорон удивленно посмотрел на меня.
- Конечно. Но кому?
- Сесилу Холлоуэю.
- Отцу Голема? - Он с удивлением посмотрел на меня. - И что я скажу?
- Что тебе известно все о сети распространения наркотиков и что ты знаешь, кто убил Голема. Больше ничего не говори, а потребуй у него пять тысяч долларов за молчание.
- Все ясно; ты будешь рядом и понаблюдаешь за его реакцией. Господи, неужели ты считаешь, что Голема пришил его собственный отец?
- Ты только позвони, а выводы предоставь делать мне. Если Холлоуэй клюнет, назначь ему встречу в старом доме. И больше ни слова - просто повесь трубку.
- Ну ладно, адвокат. Может, от этого и будет какая-то польза. Только мне нужно время, чтобы добраться до телефона - на деревьях они не растут.
- Я подброшу тебя до ближайшего бара на шоссе. Поторчи там до девяти часов. И только потом позвони - но не раньше.
- Из бара? Но я ведь не пью.
- Ты прав, если у тебя появится такая дурная привычка, то меня потом совесть замучит, - насмешливо сказал я, - Тогда я подброшу тебя до закусочной. А пока ты будешь ждать, можешь запереться в туалете и накуриться до одури.
***
До моей машины мы добрались за полчаса, и через две мили в сторону Форествилла я высадил Сорона у заправочной станции с заведением, где кормили гамбургерами. Он сказал, что пока поваляется под открытым небом и настроится на Вселенную, но при этом не забудет следить за временем.
Мы не стали обмениваться рукопожатиями, но когда Сорон легким шагом отошел от машины со своим черным балахоном, свисающим с дорожной сумки, в которой уместились все его пожитки, мне показалось, что он не такой уж плохой человек, как я решил вначале. На самом деле он был довольно симпатичным малым, одержимым бредовой идеей и не слишком-то вписывавшимся в обычную жизнь. Но если бы он был чуть менее замкнутым и чуть более самоуверенным, из него вышел бы неплохой политик.
Добравшись до Форествилла, я остановился, чтобы позвонить самому.
- Могу я поговорить с сержантом Брауном? - вежливо поинтересовался я у ответившего мне дежурного.
- А кто говорит?
- Скажите, что это тот хитрожопый адвокат, который желает поговорить с ним по поводу убийства.
- Подождите.
Что ж, можно и подождать. К тому времени, как они засекут, откуда звонили, меня здесь уже не будет. Через пару минут раздался голос Брауна:
- Кончайте, Робертс. Где вы находитесь и зачем вы это сделали?
- Что именно вы имеете в виду, сержант? - прикидываясь невинным младенцем, спросил я. - Не принимаете же вы меня за главу мощного наркосиндиката, прибывшего сюда, чтобы сотрудничать с вами в деле по ликвидации всех местных наркоманов?
- Очень смешно, - враждебно отозвался он. - Может, зайдете поговорить? Вдруг вам и удастся исправить то нелестное впечатление, которое сложилось у меня о вашей персоне?
- Непременно, - пообещал я. - Но не сейчас.
- Послушайте, Робертс, мы до вас доберемся, - прорычал Браун. - Приходите сами, а не то…
- Вообще-то вам следовало сообщить мне, что вы сели на хвост крупной наркосети и теперь ведете расследование совместно с федеральными агентами. Ведь из-за этого вы не хотели, чтобы я так настырно лез в расследование этих убийств, якобы вовсе не относящееся к делу, не так ли?
Он промолчал.
- По крайней мере, могли бы предупредить, что, по вашим сведениям, все трое убитых ребят замешаны в наркобизнесе, - продолжал я, - и что поиски поставщиков героина означают поиски их убийц.
- Робертс, именно это я и имел в виду. Лучше приходите по-хорошему, и мы обо всем с вами поговорим.
- Я же сказал - не сейчас. Только после того, как я доберусь до обещанного вам убийцы. И последний вопрос: почему вы не остановили Чарльза Холлоуэя, когда у вас имелась такая возможность?
- Потому что мне нужен был тот, кто стоит за ним, - честно признался Браун.
- И вам было наплевать, скольких ребят при этом угробят? Главное было - взять его, ведь так?
Я слышал, как сержант, пытаясь совладать с собой, тяжело запыхтел в трубку, но не стал дожидаться повторного приглашения, а просто повесил трубку.
Глава 10
Ронда Холлоуэй обрадовалась мне. Ей даже удалось изобразить довольно убедительное подобие улыбки.
- Привет, Рэнди. Все закончено?
- Да, все, - ответил я.
- С ним все в порядке?
- Это зависит от того, что ты имеешь в виду. - Она мне нравилась, и мне не хотелось ее расстраивать, но в конце концов я рассудил, что лучше ей узнать, что Чарльз умер такой смертью, как сейчас, а не какой ему предстояло умереть потом.
- Рэнди, я имею в виду, он… - Девушка запнулась. - Ты сам знаешь, что я хочу сказать.
- Он не предстанет перед судом и не будет казнен. Кажется, это не самый худший вариант.
- Значит, он умер. - Ронда произнесла эти слова точно и уверенно, словно школьница, излагающая правильное решение задачи. Казалось, она почти испытывает чувство удовлетворения от самостоятельно найденного ответа.
- Кто-то убил его, - потирая до сих пор нывший затылок, уточнил я.
В ее широко распахнутых глазах появилось смятение.
- Но ведь ты…
Я покачал головой и рассказал о случившемся.
- Но почему? - Она сцепила руки. Ее застывшие глаза говорили о том, что она никак не может поверить в полный крах своего безопасного, уютного и благополучного мирка.
- По той же самой причине, по какой Чарльз расправился с остальными. Инстинкт самосохранения.
- Но я не понимаю…
- Потом поймешь. Только, пожалуйста, не пытайся сделать это прямо сейчас. Твой отец дома?
- Они с мамой поехали в участок. И Ричард с ними. Им позвонили часа три назад. Я решила, что и так все знаю, и не стала расспрашивать, а они ничего мне не сказали.
- Ты не рассказала о том, что произошло?
- Нет.
- Ну ладно, почему бы нам не присесть? - Мы все еще стояли в дверях, и я кивнул на оранжевую кушетку.
Ронда улыбнулась. На этот раз ее улыбка не слишком убедила меня.
- Конечно, Рэнди. Садись, я принесу чего-нибудь выпить.
- Мне бурбон со льдом.
- А как насчет двойного?
- Тебе или мне?
- Нам обоим. Хотя твои нервы, конечно, покрепче моих.
- Это же не мой брат.
Я уселся на кушетку, и через пару минут Ронда вошла в комнату с двумя толстыми хрустальными бокалами, стоившими, должно быть, по несколько долларов за штуку.
Белое ажурное платье обтягивало ее налитую фигурку и заканчивалось как раз там, откуда начинались стройные округлые бедра. Крепкие грудки напоминали две покрытые снегом вершины, только было непонятно, почему снег на них не таял!
- А твой отец в курсе, что ты носишь такое платье? - вздохнув, спросил я. - Или он передумал блюсти твою невинность и ждет не дождется, когда тебя изнасилуют?
- Но не в моем же собственном доме? - засмеялась Ронда. Она уже заметно оправилась после потрясения. Мужское внимание явно шло ей на пользу.
- Не имею в виду себя, - чистосердечно признался я. - Я достаточно стар, чтобы годиться тебе в отцы, - если предположить, что в девять лет я уже достиг половой зрелости.
- Так, посмотрим. - Ронда задумчиво уставилась в потолок. - Выходит, тебе двадцать восемь. - Она тряхнула головой, весь ее вид говорил о том, что она осталась довольна полученной информацией. - А может, ты и вправду созрел в девять лет?
- Вполне, - сознался я. - Но, к счастью, мои мысли опережали темпы моего развития, а то у меня уже могла быть такая хорошенькая дочь, как ты.
Ронда застенчиво улыбнулась.
- Мне бы хотелось, чтобы так и оказалось.
- Ты хочешь сказать, что хотела бы другого отца?
- Не совсем так… ой, даже не знаю. - Ронда помолчала. - Рэнди?
Я заметил неожиданную сумасбродную искорку в ее глазах и отхлебнул из своего бокала. Ронда не стала дожидаться моего ответа.
- Рэнди, я приняла решение, - срывающимся от волнения голосом начала она. - Я уже не маленькая, и тот период, когда я хотела другого отца, у меня прошел. Мне нужен любовник.
Я согласно кивнул.
- По-моему, ты и вправду достаточно взрослая. Ну и что же случилось с твоими бывшими дружками?
Сжав в обеих руках бокал, Ронда уставилась в пол.
- Я просто… просто трепалась. Не слишком-то лестно признаваться в собственной девственности…
Неожиданно внутри меня все опустилось - будто бы в плескавшийся там бурбон бросили камешек. Я чувствовал, как он медленно опускается на дно.
- Ты хочешь сказать, что твой отец прав? И ему удалось все эти годы оберегать твою девственность?
- Вот именно! Хуже того, своими разговорами он почти убедил меня, что хранить целомудрие - это так прекрасно и возвышенно. Но теперь я понимаю, что все это сказки для маленьких девочек. Женщине необходимо любить и быть любимой. Единственная проблема - найти настоящего мужчину.
- Ну да, - пробормотал я, глотая бурбон. - Это действительно очень важно - надо найти настоящего мужчину. И кто же у тебя на примете?
- Ты.
- Можно еще? - спросил я и сунул ей в руки свой бокал. - Теперь тройной.
- Рэнди, тебе хватит бурбона. - Ронда осторожно поставила оба бокала на пол и, склонив голову ко мне на плечо, смотрела на меня невинными, поблескивающими глазами.
- Ты права, детка, - как можно непринужденней ответил я. - Для женщины существует лишь одна проблема - когда начать? И для меня тоже. Это для всех проблема.
- Я решила свою.
- Брось. Я не тот парень.
Напряженно выпрямив спину, словно она проглотила аршин, Ронда спросила:
- Но, Рэнди, - почему нет?
- Хотя бы потому, что от девственниц у меня по всему телу начинают бегать мурашки. И потом я чешусь после этого по несколько недель.
Ронда рассмеялась, будто я удачно пошутил.
- О чем ты говоришь? Тебе не о чем беспокоиться. Я же не говорила, что хочу за тебя замуж. Я только хочу заниматься с тобой любовью, вот и все.
- Занятия любовью с девственницами никогда не доводят до добра, - заявил я, наливая себе еще виски. - Они потом или ненавидят тебя, или безумно влюбляются. Давай лучше оставим все, как есть, - я тебе нравлюсь и все, хорошо?
- Какая же ты скотина! - расстроенно воскликнула Ронда. - Я просто хочу стать женщиной, а ты только и делаешь, что разглагольствуешь о моей девственности, будто это… это… предмет купли-продажи или что-то в этом роде.
- Ты не сможешь стать женщиной за одну ночь, - заметил я, глотая неразбавленный бурбон. - В том-то вся сложность с девственницами - они почему-то считают, что могут.
Я посмотрел на часы. Было восемь часов пятьдесят минут.