Девять месяцев до убийства - Куин (Квин) Эллери 10 стр.


- Придумано было специально назло всем римским зубоскалам, - сказал Импортуна. - Цезарь расцелует меня, если я ему отолью этой воды. Говорят, если сварить в этой воде артишоки и цуккини, они приобретают просто необыкновенный вкус. И это правда. Сколько фантазии в твоем подарке, Вирджиния, сколько чувства. Благодарю тебя еще раз. И особенно за то, что ты посчиталась с моим маленьким суеверием - ровно девять флаконов! Я просто не знаю, что и сказать. Для меня это уже почти слишком.

- А сейчас, любовь моя, мой черед подарить тебе подарок, - сказал он и полез в нагрудный карман.

Ну вот, наконец-то. Наконец. Вот она, кульминация дня. Кульминация всех пяти этих ее лет, всех ее мучительных ночей. Под столом, под скатертью работы Ассизи, она вонзила ноготь себе в ладонь. На лице ее при этом осталась приветливая улыбка и выражение терпеливого ожидания.

- Не думаю, - продолжил ее муж, достав голубую бумагу из жилетки, - что ты забыла особое значение этой годовщины нашей свадьбы, Вирджиния.

- Нет, Нино, не забыла, - ответила она спокойно, хотя сердце ее готово было выскочить из груди.

- Пять лет назад ты поставила свою подпись под этой бумагой. По условиям договора, ты на пять лет отказывалась от всех прав на мое наследство. Что ж, этот срок истек. Ты по-прежнему моя жена и делишь со мной стол и кров.

Взгляд Импортуны, направленный на нее, преисполнился откровенной гордостью собственника. Лицо красавицы-северянки, нежная кожа, стройная фигура, плечи, открытое декольте. Она вдруг увидела, как у него в глазах зажегся огонек, которого она так боялась, и вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

- Уговор есть уговор, Вирджиния. Время, отведенное на испытание, кончилось. Экзамен выдержан. Эта бумага утратила всякую цену. Можешь разорвать ее, можешь сжечь, можешь сохранить на память - теперь это не играет никакой роли, любовь моя. Питер, передайте, пожалуйста, эту бумагу в полное распоряжение миссис Им-портуна!

И он протянул Эннису голубой лист, который тот молча передал Вирджинии.

- Ты поймешь меня, если я ее прочитаю, Нино?

Он махнул четырехпалой рукой и улыбнулся, показав свои большие зубы, - в знак согласия.

- Было бы глупо не сделать этого. А ты, слава Богу, не глупа. Почему ты должна доверять человеку, который некогда заставил тебя подписать этот договор? Проверь все сама.

Если это была ирония с его стороны, она все равно не остановилась бы.

- Прошу прощения, Питер.

- Разумеется, миссис Импортуна. Читайте.

Она углубилась в изучение договора, внимательно проверила все, даже дату, подписи и печать нотариуса.

Потом кивнула, свернула бумагу и сунула за вырез платья.

- Мне хотелось бы сохранить это, Нино. На память. А как обстоит дело со вторым пунктом соглашения?

Импортуна хихикнул.

- Объясните ей, Питер.

- Что-что? Не понял…

- Объясните ей, как обстоит дело с завещанием, при подписании которого вы недавно присутствовали как свидетель. То, новое завещание, которое я давал вам прочесть.

- А! Мистер Импортуна недавно поручил своим адвокатам составить новое завещание, миссис Импортуна. Меня пригласили в роли свидетеля, чтобы я поставил свою подпись под ним вместе с другими двумя. Мистер Импортуна попросил меня ознакомиться с ним. Я должен пересказать миссис Импортуна его содержание?

- Будьте так любезны.

- В сущности, документ очень прост, хотя адвокат, дабы уменьшить налоги, расписал все по сложной системе трестов. Вы - наследница всего имущества мистера Импортуны.

Питер откашлялся.

- Разрешите высказать вам мои наилучшие пожелания, миссис Импортуна.

- Благодарю.

Вирджиния поднялась, подошла к мужу и поцеловала его в лоб, к его нескрываемому удивлению и удовольствию.

- Благодарю тебя еще раз от всего сердца, Нино.

- Я сделал тебя счастливой, - пробормотал Импортуна. - Ты не знаешь, с какой охотой я бы… я бы…

Он захрипел и смолк. Вирджиния воскликнула:

- Что с тобой?

Лицо его пожелтело, затем на глазах приобрело землистый оттенок. Он скорчился - явно от приступа боли.

Эннис вскочил.

- Чем вам помочь, мистер Импортуна?

Тот только махнул рукой.

- Ничего не надо. Расстройство пищеварения. Спазмы. И голова кругом идет - я сегодня слишком много выпил, а не привык к этому.

На лице его выступили капли пота. Он попытался пошутить.

- Решил сегодня позволить себе - не так часто доводится праздновать пятую годовщину свадьбы с такой женщиной, как моя жена.

- Прекрати разговаривать, - сказала Вирджиния и поднесла к его губам стакан воды. - Вот, выпей это. Питер, позвоните лучше доктору Маззарини…

- Нет-нет, он только отравит мне жизнь бесконечными обследованиями и анализами. Я лучше приму аспирин и желудочные таблетки, да пойду спать. Утром все снова будет в порядке. Вот, уже отпускает.

Импортуна с трудом поднялся.

- Любовь моя, прости, пожалуйста. Я тебе испортил такой день…

- Я помогу вам дойти до комнаты, - сказал Эннис, беря его под руку.

- Не стоит. Я уже вполне могу дойти сам, Питер. Благодарю вас. Прошу вас, вернитесь за стол и составьте компанию миссис Импортуна. Цезарь будет просто безутешен, если вы не уделите должного внимания его десерту. Увидимся за завтраком, сага.

Он еще раз помахал рукой и удалился, пошатываясь.

Питер и Вирджиния остались там, где стояли - очень близко, почти касаясь друг друга. Но стоило Питеру протянуть руку, чтобы обнять ее, и открыть рот, чтобы что-то сказать, как Вирджиния отступила на шаг, покачала головой и приложила палец к губам.

- Ну что ж, Питер, - громко сказала она. - Давайте сядем и закончим с ужином. Пожалуйста, позвоните, чтобы пришел Крамп. Или он уже и так идет?

Лишь много позднее, оставшись наедине уже совсем в другом месте, где никто не мог их подслушать, они смогли поговорить свободно.

- У тебя тоже такое подозрение, что он знает обо всем? - проговорил вполголоса Питер. - Но если так, почему он не ведет себя как обманутый муж? Не мстит? Как ты думаешь, Вирджин?

- Ты просто мастер выдумывать мне ласковые имена, - отозвалась Вирджиния, прижимаясь к его груди.

- Нет, я серьезно.

- Я не знаю, что происходит в голове у Нино. Он - сущий сфинкс.

- А почему он только несколько дней назад дал мне прочитать повое завещание? Почему пригласил меня сегодня на ужин?

- Все-таки ты трусишка! - Вирджиния засмеялась. - Успокойся. Ведь завещание в полном порядке? И больше никаких уловок? Никаких хитрых условий?

- Вообще никаких условий. После его смерти ты наследуешь полмиллиарда долларов. Везет же некоторым! - Так, как нам! - Вирджиния глубоко вздохнула. - Но, Питер…

- Да, малыш…

- Мы должны быть отныне особенно осторожны.

- Почему?

- Завещание ведь можно и изменить.

- О! На этот счет не заботься. Я думаю, все беды уже позади.

Конец беременности Ребенок появляется на свет

На следующее утро, когда Вирджиния Уайт-Импортуна уже садилась за стол завтракать, а Крамп подвигал ей стул, она спросила:

- А где пропадает мистер Импортуна?

- Он еще не выходил из спальни, мадам.

- Нино еще спит? В это время? Это на него не похоже.

- Я полагаю, что вчера у него было много волнений…

- Это верно. К тому же за ужином он почувствовал себя плохо и сразу пошел спать, - ответила Вирджиния, нахмурившись. - А что говорит Винченцо?

- Слуге мистера Импортуны строго-настрого запрещено беспокоить хозяина, пока он не позовет сам, мадам.

- Я знаю об этом. Но запреты иногда просто нельзя не нарушать, Крамп. Этим человек и отличается от робота!

- Да, мадам. Мне следует пойти и посмотреть, что с мистером Импортуной?

- Я сама схожу.

Ее пеньюар развевался, когда она быстро шла через просторные апартаменты, и она подумала: "Держи я сейчас в руке свечу, буду точь-в-точь леди Макбет".

Дверь в спальню Импортуны была закрыта. Она взялась за ручку. Та повернулась. Вирджиния подняла руку, поколебалась и тихонько постучала.

- Нино?

С некоторых пор, когда Вирджиния вскоре после свадьбы ощутила на себе прелести некоторых пунктов их брачного договора, у них были разные спальни. Ты шантажом вынудил меня выйти замуж, то кнутом, то пряником склонял терпеть твои извращения, - сказала она ему тогда. Но в брачном договоре ничего не сказано насчет того, чтобы мне спать с тобой в одной постели, после того, как ты удовлетворишь свои желания. Я требую, чтобы у меня была своя собственная спальня.

Он сразу согласился на это.

- Но ведь ты пока всего лишь выполняла свой долг, sposa, - сказал он с насмешливым поклоном…

- Нино! - Вирджиния постучала еще раз.

И все-таки он никогда не проявлял к ней физической жестокости, подумала она. Только унижал. Только! Часто она думала, что предпочла бы жестокое оскорбление мучительному унижению ее женского достоинства. Как будто она виновата, что он - импотент, и должна расплачиваться за это!

- Нино!

По-прежнему никакого ответа.

Вирджиния распахнула дверь и замерла. Крик застыл у нее в горле. Она попыталась крикнуть еще раз, и у нес получилось - громко, так, что было слышно по всему дому. Сломя голову принесся Крамп, за ним - Эдитта, Винченцо и другая прислуга, даже великолепный Цезарь и, наконец, Питер. Питер смотрел в спальню Импортуны минут пять, затем вышел из оцепенения, взялся за ручку и решительно закрыл дверь. Затем раскинул руки, оттеснил от двери всех и крикнул, перекрывая их вопли и причитания:

- Хоть раз в жизни будьте людьми! Позаботьтесь о миссис Импортуна. Полицию… Мне надо позвонить в полицию.

Послед

Плацента - это рыхловатое овальное образование в материнской утробе, через которое осуществляется питание плода во время беременности. Она отторгается и выходит сразу же после рождения ребенка.

Сентябрь-октябрь 1967 года

Расследование невероятной череды смертей в семье Импортунато-Импортуна - а все, кто занимался им, были единодушны в том, что убийство, самоубийство и убийство были звеньями одной цепи, - только начиналось, как считал Эллери. Необычайность всего происходящего вызвала у него такие головные боли, о которых он только вспоминал изредка, когда был на гребне успеха. Испытывая эти приступы мигрени, он порой думал, что зря не избрал для себя какого-нибудь хобби попроще - например, пе попытался найти убедительное объяснение той загадки, которую представляла собой лента Мебиуса.

Из фактов, касающихся убийства Нино Импортуны, можно было извлечь немного. Вечером праздничного дня, в который он праздновал шестьдесят восьмой день рождения и пятую годовщину свадьбы, промышленник ужинал в компании жены и секретаря. Во время еды неожиданно пожаловался на боли в желудке, но позвать врача отказался, потому что, дескать, недомогание пе слишком серьезно. Он отказался от всякой помощи и сам ушел к себе, пообещав принять аспирин и желудочные таблетки и лечь спать.

Придя в спальню, он вызвал своего слугу Винченцо Риччи, чтобы тот помог ему раздеться и лечь в постель. Затем отпустил Риччи на ночь. Уходя, Винченцо успел увидеть, как его хозяин открывал в ванной аптечку. Слуга, очевидно, был последним, кто видел Нино в живых - разумеется, за исключением убийцы. Нет, мистер Импортуна пе выглядел сильно больным, ему просто слегка нездоровилось.

Миссис Импортуна показала, что в ту ночь она не входила в спальню мужа и даже не заглядывала туда, боясь разбудить его. Если бы ему стало хуже, сказала она, оп бы позвал Винченцо или меня сам. А поскольку не звал, я решила, что ему полегчало, и он заснул.

Питер Эннис, личный секретарь, сразу же после ужина покинул пентхауз и уехал к себе на квартиру - в нескольких кварталах к западу.

Склянки с аспирином и желудочными таблетками стояли открытыми в ванной на мраморной полке рядом с умывальником.

Тело Нино Импортуны в шелковой пижаме, которую приготовил для него накануне вечером Винченцо Риччи, лежало на кровати, укрытое легким летним одеялом. Из-под одеяла была видна только голова, вернее то, что от нее осталось. На подушке и на спинке кровати около нее было множество крови, в других местах - очень немного. Джулио убили одним ударом. По голове Нино били множество раз. Полицейский врач насчитал девять проломов-черепа. Очевидно, Импортуна был убит во сне. Никаких признаков борьбы не было. Из комнаты ничего не пропало. По словам слуги, все вещи остались на своих местах.

Бумажник Импортуны, в котором было несколько тысяч долларов наличными и целое множество кредитных карточек, лежал нетронутым на ночном столике рядом с кроватью.

Одним из ударов были разбиты ручные часы на запястье покойного. Видимо, вечером, недомогая, Нино забыл снять их. Это были платиновые часы итало-швейцар-ского производства, очень дорогие.

Орудие убийства - тяжелая абстрактная фигура, отлитая из чугуна, валялась на испачканной кровью кровати рядом с трупом. Ни на ней, ни где-либо в спальне не осталось никаких отпечатков пальцев, кроме тех, которые принадлежали Импортуне, слуге Риччи и горничной-пуэрториканке, в обязанности которой входило вытирать пыль в комнате. По-видимому, убийца был в перчатках.

Вопрос о том, как убийца мог проникнуть в дом незамеченным, так и остался без ответа. Старый ночной сторож, отставной полицейский из Нью-Йорка, по фамилии Галленджер, клялся и божился, что никто мимо него в дом не проходил. С другой стороны, дом был велик, и уследить сразу за всеми он просто не мог. Полицейские посовещались и пришли к выводу, что решительный и быстрый человек, терпеливо выждав удобный момент, вполне мог незамеченным проскользнуть мимо Галленджера.

Войти в пентхауз убийца мог только в том случае, если у него был сообщник, впустивший его, либо заранее изготовленный ключ - так решили полицейские, внимательно осмотрев здание. Расследование они начали с предварительного допроса прислуги. Кроме того, затеяли широкий опрос в слесарных мастерских - не изготовлялся ли где-нибудь дубликат ключа.

Убийство Джулио и самоубийство Марко поколебали финансовый мир, убийство Нино - потрясло его до основания. Скачки курса акций были отмечены повсюду - в Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Франкфурте, Антверпене, Цюрихе, Вене, Афинах, Каире, Гонконге, Токио, даже в южной и западной Африке, где были вложены значительные капиталы Импортуны. Не прошло и трех недель, как две биографии убитого промышленника уже наводнили книжный рынок. Телевидение собрало за круглый стол финансистов и ученых-экономистов, чтобы обсудить предполагаемые последствия смерти Импортуны. Воскресные приложения к газетам смаковали туманные аспекты его жизни: как он начинал, детали личной жизни, подробности его стремительного взлета. Вымыслам нс было границ.

Вдова Импортуны за одну ночь стала самой известной женщиной мира, о которой говорилось и писалось больше, чем про кого бы то ни было. И не только потому, что зверское убийство сделало Вирджинию (которая, по выражению одной фривольной журналистки, упала в обморок девять раз) чуть ли не самой богатой женщиной за всю историю мира. Она, бесспорно, была и одной из самых фотогеничных женщин мира. Ее скулы отбрасывали под софитами тени, придававшие лицу выражение особой печали. А большие светлые глаза делали Вирджинию на некоторых фотографиях просто нрземной красавицей.

Но если обворожительная вдова стала жертвой назойливых репортеров, спекуляций и достаточно злых сплетен, то достойный всяческого сожаления усопший, столь внезапно покинувший этот мир, оказался еще более желанным объектом любопытства всего общества. Человек, который при жизни избегал рекламы в прессе, после смерти обрел международную известность. Настоящей сенсацией стало его суеверие, которое во всех деталях ежедневно смаковали пресса, радио и телевидение. Еще бы! Оказывается, Нино Импортуна, реалист из реалистов, на протяжении всей своей жизни, всецело посвященной добыванию долларов, фунтов, франков и лир, был во власти необъяснимой веры в силу какой-то абстракции - числа девять. Для покойного число девять было осью, вокруг которой вращалось колесо его жизни.

- О’кей, - сказал вдруг инспектор Квин, - давай поговорим об этом. Выкладывай, что у тебя на уме, но не жди, что я буду слушать, раскрыв рот, Эллери. В этом деле я уже увяз по уши и вовсе не желаю, чтобы меня окончательно записали в ослы. А ведь запишут, поверь я в магию этого числа.

- Слово "магия" применительно к девятке использовал не я, - возразил Эллери. - Я только сказал, что газеты на этот раз правы. Правы в том смысле, что подчеркивают всю ту возню Импортуны с девятками. Как ты можешь закрывать на нее глаза, папа? Девятка действительно была нервом его жизни.

- Меня интересует только одно - поможет она нам арестовать убийцу или нет.

- Не знаю. Может, в перспективе и поможет.

Инспектор страдальчески поднял глаза к небу.

- Ну ладно, продолжай! Я обещал тебя выслушать.

- Начнем с самого начала, со дня рождения Нино. Когда он родился? 9 сентября 1899 года. Значит, девятого числа девятого месяца.

- Тонко подмечено!

- И девятка два раза встречается в числе- 1899.

- Добавь еще, что 1899 делится на девять. Ну и что с того?

- А чему равна сумма цифр числа 1899? 1 плюс 8 плюс 9 плюс 9? Будет 27. И 27 тоже делится на девять. А если взять сумму цифр числа 27, тоже будет девять.

- Эллери, ради бога…

- Что, разве не так?

- Не может быть, чтобы ты это всерьез…

- Для Импортуны все это было всерьез. Что заразило его на всю жизнь одержимостью девятками, наверное, сегодня не объяснит никто. Может, дата его рождения. Может, то, что он родился с девятью пальцами на руках. Может, пережил какое-нибудь психическое потрясение в день девятилетия. Все может быть. Но раз поверив в девятки, он уже не мог от них отделаться.

- Папа, ты зря недооцениваешь власть девятки над ним. Заметь, из-за нее он даже изменил фамилию. Фамилия, семья и все, что к пей относится - великая гордость итальянских контадино. Тем не менее Нино отбросил две последние буквы своей фамилии и стал Импортуной. Братья категорически воспротивились этому и не последовали его примеру. Почему Нино Импортуна вместо Нино Импортунато? Да потому, что в этой фамилии вместо одиннадцати девять букв!

Ну, что ты все качаешь головой, папа? Во всем этом кроется что-то важное, я чувствую. Я просто чувствую - и все. Давай возьмем его имя. Как оно звучало?

- Нино, разумеется.

- Вот и неправильно, Туллио. Я дал себе труд справиться. Когда он обратился в суд с просьбой о перемене фамилии, он одновременно попросил сменить имя - Туллио на Нино. Туллио его назвали, когда крестили в маленькой церкви в его родном городе, в Италии. Чтобы получить эту информацию, пришлось связаться с частным детективным бюро в Риме. Туллио. Спрашивается - зачем ему было менять это имя на Нино.

- Нино, - повторил инспектор, невольно задумываясь. - Нино. "Нино" - по-итальянски "девять"?

- Нет. Нино - это по-итальянски "дитя". Девять по-итальянски "нове".

- А есть в Италии имена, которые начинаются с "нове"?

Назад Дальше