Валентин на какое-то время задумался, а Артур пытался побороть желание оставить бедолагу в покое. Да, умелый и циничный шантаж заставит водителя действовать в интересах милиции, и глупо не схватить сейчас за хвост Жар-Птицу. Но в случае провала Еропкина ждёт даже не изгнание с тёплого местечка, не мордобой, а нечто куда более страшное. И не только его одного - Тамаре с сыновьями тоже достанется.
- Ничего худого не скажу, - наконец решился на откровения Валюн.
Артуру показалось, что Кормилицу водила боится куда больше, чем Гаджиева.
- Платит без дураков, надуть не пытается. Я смог и мебель импортную купить для трёх своих комнат, и "Форд-Сьерру" поставить в "ракушку". Но всё это добро можно враз потерять, если Симе что-то не понравится. С Магой договориться просто - он в морду даст и простит, а эта… Но можно ведь на рожон и не переть. Тогда будешь, как сыр в масле… Нашим девкам все московские путаны завидуют. Кормилица ведь - примерная христианка, на храмы жертвует, старикам помогает, детишкам. Бездомному зверью целый отель выстроила. Ведь "мамки" такие бывают, что хуже эсесовцев. Просто так девчонок бьют, морят голодом, ни за что не отвечают. Кормилица же о кадрах заботится - ради забавы никого не мучает, а только за провинности…
Еропкин говорил быстро, словно выдавал давным-давно выученный текст, а от прежнего живого интереса в его голосе ничего не осталось. Получается, Гаджиев и Кобылянская для водилы - не одно и то же? Если за Магомедом он согласился бы наблюдать, то страх перед Кормилицей может пересилить нежелание идти под суд.
- Она всем нам на день рождения подарки дарит, устраивает застолье в кафе. У кого что с родными - отпустит с работы, деньгами поможет. Мою Томку устроила в классную клинику операцию на венах делать, а сама даже не видела её никогда. Любая наша "бабочка" за Кормилицу глотку перегрызёт. Ни одну ещё не оставила в "обезьяннике" - всегда вытащит и штраф заплатит, если надо. Ни "субботников" у нас в привычном смысле, ни выселений из Москвы, ни приводов за просроченную регистрацию. Все заморочки с начальством Сима берёт на себя, обеспечивает крутую охрану. Клиенты наших девочек напрягать боятся - не то, что у других…
Под Еропкиным жалобно скрипнул казённый стул. Артур, по обыкновению кривовато усмехаясь, выслушивал эти святочные сказки.
- К тому же дочку она недавно потеряла, Катюшку. Они с бой-френдом этой зимой насмерть замёрзли в Царицынском парке. Секту какую-то посещали, дуроломы, ну и устроили себе конец света…
При этих словах Еропкина в зрачках Артура дрогнули крохотные зеркальные точки, но он промолчал.
- Теперь Сима Машутке и младшему, Ваньке, новую гувернантку взяла. И приказала, чтобы та ни на шаг от детей не отходила. Ирина-то не только наш филфак закончила, но ещё и в Штатах училась. Пять языков, говорят, знает. Кормилица её озолотила, души в ней не чает. Дружит только с ней по-настоящему…
- А в данный момент где находится Кобылянская? - спросил Тураев.
- С младшим в Италию уехала. Вернее, в Сан-Марино, в Католику, - проявил совершенно потрясающие познания Валентин. - Вернётся через три дня. А Мария в Москве осталась, с Ириной. Ей в школу надо ходить.
- Лично тебе приходилось возить Кормилицу куда-нибудь?
Артура ничуть не тронули горестные откровения водителя, но личность любимой гувернантки очень заинтересовала. Второй агент не помешает, и нужно взять эту учёную Ирину в разработку.
- Или у неё другой шофёр?
- Теперь придётся, - вздохнул Еропкин, глядя в пол. - Не зря в армии два года баранку крутил…
- Вот и отлично. Значит, её машину ты сможешь поставить на прослушивание.
Тураев говорил так, словно Еропкин уже дал согласие сотрудничать. Тот разинул рот, будучи не в силах издать хотя бы один звук, да так и застыл.
- Валентин Дмитриевич, мы же с тобой люди умные. Вот на этой шашке, - Тураев приподнял газету на одном из столов, и Еропкин с ужасом увидел под ней брикетик тола, - твои отпечатки пальцев. Я и так делаю тебе снисхождение. Но, если будешь задирать хвост, передумаю. Прямо отсюда поедем к тебе на квартиру, захватив понятых, и составим протокол об изъятии оружия и боеприпасов. А ты знаешь, какое время на дворе? Могут тебя и за террориста принять, верно? Вчера, пока ты с гостями гулял на "стеклянной" свадьбе, наш человек эту шашку из твоей кладовки забрал. Я всё сделал для того, чтобы твой привод в милицию выглядел естественно, обыкновенно, и не привлёк внимания. Я обеспечил тебе правдоподобную, надёжную легенду. Если Гаджиев и Кобылянская тебе доверяют, и ты вхож во все помещения фирмы, установить там микрофоны для тебя труда не составит. Никаких особых навыков для этого не требуется. Нужно только не попасться во время установки, но это уже зависит от тебя самого. Да, а почему тебе теперь придётся возить Кормилицу? - резко изменил тему Артур.
- Его водила трагически погиб. Сын этого мужика работает на КамАЗе дальнобойщиком. Ни копейки от отца не брал, сам хотел свою семью содержать. Но перед рейсом пришлось кое-какой ремонт делать, и потому пригласил батю в консультанты. Мужики торопились, как следует, стопорное кольцо не закрепили и стали колесо накачивать. Пружина слетела со скоростью пули и ударила отца в висок. Позавчера похоронили.
- А сын не пострадал?
Артур даже утратил безразличие ко всему, что напрямую не касалось дела. Еропкин затравленно смотрел на него.
- Да нет, в порядке, разве что умом тронулся маленько. Только что с батей разговаривал, и вдруг тот в луже крови валяется, и мозги - по асфальту… Гаджиев мне позвонил и велел на "шестисотый" пересесть с "Ауди". Это для меня повышение.
- Всё складывается так, как нужно, - удовлетворённо констатировал Тураев. - Да, Валентин Дмитриевич, для сведения… Деваться тебе некуда ещё и потому, что склад в твоём чулане - это только один из эпизодов. Можно придраться ещё и к тому, что ты работаешь в публичном доме. А такие заведения, к счастью, ещё не разрешены законом. И третье - несмотря на наличие высоких покровителей, империя Гаджиева всё-таки уязвима. Любой омоновский рейд в кафушку может выявить там много интересного, в том числе "стволы" и наркотики. Выставить тебя наводчиком особого труда не составит. Так что отбрось все сомнения и делай только то, что тебе прикажу я. Должен был понимать, в какое пекло суёшь голову, когда с мясокомбината переходил к Гаджиеву, и поэтому поздно сопли распускать. Завтра, когда закончишь смену, Оноприйчук тебя опять сюда привезёт, якобы из-за тех же жалоб. Я научу тебя обращаться с аппаратурой. Время от времени под тем или иным предлогом мы станем встречаться. Ты на словах передашь, что удалось увидеть непосредственно в кафе или на других объектах, принадлежащих Гаджиеву. Я укажу точки на планах офисов Магомеда и Серафимы, и именно туда ты должен будешь посадить "жучки". Валентин Дмитриевич, ты - мужик сообразительный; сделаешь всё, как надо. Раз пошёл на повышение, значит, вне подозрений, и всё будет нормально. Или у вас там жёсткий режим, работают камеры слежения прямо в кабинетах, и каждый день ищут микрофоны?
- Да нет, я пока не слыхал об этом. Мага всё никак не соберётся закупить. Говорит, дорого…
- Вот и ошибается!
Артур закинул ногу на ногу, обернулся к двери. Он понимал, что ребятам негде приткнуться, но разговор не заканчивал, потому что каждое слово было сейчас на вес золота.
- Кроме того, ещё один передатчик ты будешь постоянно носить на себе, а выглядеть он будет по-разному. Например, как пряжка, пуговицы, запонка или булавка для галстука. Чтобы не вызвать подозрений, эти аксессуары ты станешь периодически менять. Обыски у вас там бывают при выходе и входе? - Сам Тураев таких данных не имел и поэтому сомневался.
- Я не на зоне, чтобы меня шмонать! - разозлился Еропкин. - Ушёл бы сразу, ни на какие "бабки" не польстился. Я гордый, начальник!
- Я жалую гордых, - одобрил Тураев. - И потому доверяю тебе. Один из передатчиков будет вмонтирован в любимую видеокассету Гаджиева, и ты должен будешь незаметно поменять одну на другую. Смотрит Мага порнушку, или кассета валяется просто так, а разговоры передаются на приёмник. Получается полный охват - и в офисе, и в автомобиле осуществляется прослушивание. Кроме того, ты будешь внимательно следить, кто посещает Гаджиева и Кобылянскую. Сумеешь узнать тему из разговоров - честь тебе и хвала. Ну а если случится беда - семья без помощи не останется. - От этих слов Еропкин вздрогнул. - Работать ты будешь не только за страх, но и за совесть. Да, посмотри-ка на этих красоток, - предложил Тураев, словно не замечая состояния своего визави. Он достал из кожаной папки три снимка и рассыпал на диване. - Знаешь кого-нибудь из них?
- Они же умерли все! - Валентин сложил снимки веером, как карты. - Илона, вот эта, в нашей кафушке работала официанткой. Часто посетителей обслуживала голышом - в одном фартучке. Вроде наставницы у молодёжи была, обучала премудростям разврата. Ей шею свернули в сентябре ещё. У нас говорят, что жених её прикончил, оператор с колонки "Бритиш Петролеум". Якобы за то, что она его СПИДом заразила. Напился, как я вчера, и дал волю чувствам. Скрылся куда-то из города, и до сих пор найти его не могут. Натка Швец в другом месте трудилась - в салоне восточной медицины. Красивая, стерва, была! Как хочешь, могла клиента ублажить. Ни на одной крутой порнокассете того не увидишь, что она вытворяла. Почему-то яд приняла. Она в последнее время заговаривалась, вроде даже в психушке сидела, так что наши особенно не удивились. Вообразила, что она колдунья, подпитывается божественной энергией из космоса. Каким-то особенным тайским массажем владела - к ней клиенты стояли в очередь получать удовольствие. Валька Черенкова, тёзка, всё мягкие игрушки шила. Просто так дарила тем, у кого дети. Пироги любила печь…
Еропкин смахнул слезу. Как показалось Артуру, он был искренен.
- Блин, они мне пор ночам часто снятся, особенно Валька. Не будь женат, предложение бы ей сделал. Её один раз маньяк караулил у кафушки, кислотой облить хотел, так пришлось везти её к себе на квартиру. Жила неделю в Солнцеве, пока того козла не задержали. Но всё-таки Валька совершенно случайно нарвалась. Жила на съёмной квартире у старой психички, и та сослепу взорвала газ. Начался пожар, и обе они сгорели. "Тёлки" долго-то не живут…
В дверь постучали. Мягкий ноющий голос Оноприйчука вкрадчиво произнёс:
- Товарищ майор, скоро? Меня зараз хлопцы прибьют, що им нияк у кабинет нэ зайты! Полуторы годыны размовляете…
- Всё, на сегодня закончили! - Тураев встал с диванчика. Еропкин тоже вскочил, застегнул куртку. - Завтра встречаемся, как договорились. Пойдёшь домой пешком, а я проверю, нет ли за тобой наблюдения. И если ничего подозрительного не замечу, Леонид завтра за тобой заедет. Да, и ещё… - Артур подошёл к Валентину, взял двумя пальцами за застёжку, заглянул в глаза и попросил: - Никому ничего не говори. Даже жене, ясно? Пусть она будет в неведении для своего же блага. Ты меня здесь не видел и препирался только с Леонидом. Я отдам тебе деньги, которые придётся для виду выложить в виде штрафа. И последнее. Запомни мой рецепт от похмелья. Очень действенный, я на себе проверял, когда нужно было моментально прийти в норму. Две столовые ложки касторового масла смешать со стаканом горячего молока, следка остудить и медленно выпить. Поможет - если, конечно, выдержишь…
* * *
- Нора, ты всё так же молода и прелестна! Выглядишь не матерью своего сына, а его женой! Или младшей сестрой! Голубоглазая газель, вечная школьница, совершенно не похожая на своих ровесниц… Утончённая натура, изысканная музыкантша, хранительница очага, блоковская прекрасная дама, чудом оказавшаяся в нашем суровом мире. Пьём за Нору Мансуровну Тураеву, потому что это и её праздник! Когда тридцать один год назад юная хрупкая студентка Консерватории произвела на свет сына, она ещё не знала, что триумфально завоюет столицу. Она вышла за комсомольского функционера, который много лет спустя стал одним из руководителей государства. Второй её супруг - работник Мосгорисполкома, ныне не последний человек в городской мэрии. Но ещё не вечер, Норочка! Ты ещё так молода! Вполне возможно, что ты ещё станешь королевой, повелительницей какой-нибудь счастливой страны!
- Нет-нет-нет! - перебил витиеватый тост, произносимый одним из гостей, Альберт Александрович Говешев. - Я никому не отдам Нору! Я буду владеть этим сокровищем один и чувствовать себя самым богатым человеком на свете. О, Создатель, за что ты дал мне столько счастья?!
Сидя рядом со своим сыном Арнольдом, он, не отрываясь, смотрел на жену - тонкую, гибкую, в чёрном гипюровом платье, усыпанном блёстками и стеклярусом. Она танцевала вальс со старшим сыном Артуром, которому сегодня исполнился тридцать один год. И улыбалась только ему, словно прося прощения за то, что живёт в другой семье.
Альберту казалось, что такой Нора была всегда. Такой же останется и до самой его смерти, потому что над ней не властно время. Не может быть, что ей пятьдесят! Нет, не может! Густые каштановые волосы, затмевающие любой парик, молодёжная чёлка, длинные голубые глаза. Смуглое гладкое лицо, тонкие чёрные брови. И грусть, боль, недоумение во взгляде. Руки на клавиатуре рояля, распухшие от бесконечной стирки.
Та девушка в гипюровом платье, чем-то похожем на нынешнее, аккомпанировала давно забытой певице. Альберт Говешев весь вечер смотрел только на пианистку, не слыша старинных романсов. Через день он уже знал, что за роялем сидела уроженка Казани Нора Тураева, студентка четвёртого курса Консерватории.
Говешев сбился со счёта, пытаясь понять, скольких гостей пригласила Нора на "день варенья" своего первенца, хотя ради душевного спокойствия жены готов был понести и не такие расходы. Праздник нужен был ей, а не Артуру. Тот почти не пил, а это означало, что виновник торжества вот-вот уйдёт по-английски.
Отпустив разгорячённую танцем мать, Артур взял с овального металлического блюда шампур с нанизанными на него сочными кусками осетрины и принялся за еду, думая о чём-то своём. Говешев старался не встречаться взглядом с пасынком, чтобы не чувствовать себя виноватым перед ним.
Видит Бог, думал Альберт Александрович, отца которого на самом деле звали Шандором, я сделал для него всё, что мог. Угождал ему куда больше, чем родному сыну Нолику, а благодарности не видел никакой. Нора переживает, что её старшенький никому не нужен. А я думаю, что это ему не нужен никто. Артура угнетает безудержное веселье. Его тошнит от заздравных речей и рек шампанского.
Он хочет сбежать из-за заваленного снедью стола и раствориться с дворах, в подворотнях, в тумане, затопившем поздней осенью московские улицы. Он вполне мог бы и не работать в милиции. Отчим предлагал замолвить словечко в мэрии, но инициатива была вежливо отклонена. Значит, такая жизнь его устраивает. Пусть так и живёт.
Заиграла новая мелодия. Весь зал затанцевал, в том числе и Арнольд. Нора вытащила его за руку из-за стола, понимая, что Артуру не до собственного дня рождения. Этот ресторан их семья уже давно выбрала для проведения домашних торжеств, но Артура Нора завлекла сюда впервые. Весь вечер предлагала ему разные кушанья, включая фирменное заливное "Крутицкое подворье". Нолик тоже лез вон из кожи, стараясь умилостивить любимого брата. Ну, а Говешев раздражался всё сильнее и сильнее.
Он жевал вареники с грибами, запивал их белым вином и вспоминал свой первый откровенный разговор с пленительной пианисткой. Оказалось, что обитает она не на облаке, а в общежитии Консерватории. Она развелась с мужем, от которого остался трёхлетний сын Артур. Ребёнок не вылезает из круглосуточного детского садика, а перед тем чуть ли не от рождения посещал ясли.
Бывший муж Норы тоже жил в общежитии, только в ДАСе. Вероятно, невозможность съехаться и загубила брак. Впоследствии отец Артура уехал к себе на родину и женился на соседской дочке, которая очень нравилась его матери. Нора же первой свекрови по вкусу не пришлась. Зато мать Говешева уважала её безмерно. И она, и сам Альберт сделали всё для того, чтобы печальная красавица оттаяла душой и вновь научилась смеяться.
Через девять месяцев после свадьбы у них родился общий ребёнок, розовый голубоглазый Арнольд, очень похожий на своего деда, убитого повстанцами в пятьдесят шестом году. Вдову и сына Шандора срочно вывезли в Москву, где они и остались навсегда, и даже сменили фамилию.
После рождения Арнольда Нора окончательно почувствовала себя счастливой. И все серьёзные достижения, все успехи, которых добился Альберт Говешев, были заслугой Норочки. Она была той самой женщиной, ради которой стоило совершать подвиги. Арнольд отца всегда тоже только радовал.
А вот из-за Артура Нора пролила море слёз. Одно время он пропадал в казино, разъезжал по закрытым клубам, где был тогда дорогим гостем. Женился на несовершеннолетней вертихвостке, которая любила не своего жениха, а его в те времена могущественного отца. Когда карьера последнего резко оборвалась, Марина схватила в охапку двухлетнего Амира и увезла его в Германию, к новому папе. А Нора до сих пор не может смириться с потерей единственного внука, плачет и просит отыскать малыша. Правда, теперь уже парень не малыш - ему девятый год, учится в школе. Но Артура, похоже, не интересует и родной сын, чего уж говорить о других?..
Говешев заметил, что Артур посмотрел на наручные часы, промокнул губы салфеткой, встал из-за стола и направился к выходу. По дороге вдруг резко повернулся, отыскал глазами отчима, шагнул к нему. Наверное, почувствовал, что тот о нём думает, и решил выяснить отношения. Всё-таки Артур - очень неприятный мужик. Непреклонный, как запертая бронированная дверь. И не поймёшь, как к нему подступиться, чем привязать к себе. До сих пор называет отчима на "вы" и по имени-отчеству, будто и не прошло двадцать восемь лет. Нора умоляла сына признать Говешева отцом - ни в какую. Он, мол, не тот ласковый телёнок, который сосёт двух тятек разом…
- Альберт Александрович, мне срочно нужно уйти. Примерно на два часа.
Артур присел рядом с отчимом на стул Арнольда. Ну вот, опять!
- Ты даже в такой день не хочешь побыть с матерью? - прошипел Говешев, яростно комкая под столом салфетку. - Я уже не говорю обо всех остальных! Но мама-то ночей не спала, готовилась, наряжалась! Когда она увидит, что тебя нет, ей с сердцем плохо станет…
- Служба. - Артур даже не моргнул глазом. - Когда кончится танец, скажите, что я обязательно позвоню ей сегодня.
И, поднявшись, вышел из зала, оставив Говешева колотиться от злости. Вечер был испорчен - в который уже раз…
Все цветы и подарки полетели псу под хвост - именинник не обратил на них никакого внимания. Он просто отбыл в ресторане положенное время и не пожелал продлить его ни на минуту.
Артур взял в гардеробе кожаное пальто, надел его поверх праздничного костюма и поспешно покинул ресторан. Через двадцать минут, по сведениям Еропкина, в офис Гаджиева должен был приехать важный клиент. К сожалению, Магомед и его собеседник не знали о торжестве Тураева, и их нельзя было попросить перенести встречу на более удобное время.