* * *
- Вон там и нашли батю. На газоне, - тихо, почти шёпотом, сказал Степан Старшинов.
Это был симпатичный чернявый парень в зелёной замшевой куртке на "молнии" и в очень мятых, добела вываренных джинсах. Он нравился Тураеву, потому что был без заносов, смотрел всегда прямо, открыто и даже слегка вызывающе. А правильными чертами лица, честным взглядом и белозубой улыбкой Степан напоминал плакатного передовика производства советских времён.
Семья и гости уже побывали на кладбище, возложили на могилу цветы. Теперь возвращались домой пешком, мимо гаражей и бетонных заборов, огибая глубокие, рябые от сильного ветра лужи. От Степана пахло цитрусовым одеколоном и дорогими сигаретами. Для сына, недавно потерявшего любимого отца, он выглядел неприлично благополучным. Работал всё там же, в ателье по ремонту бытовой техники. Недавно всё-таки они с невестой подали в ЗАГС заявление и намеревались жениться на ноябрьские праздники.
- Неужели ни ты, ни Елена Николаевна не заметили его подавленного состояния? Не поверю в то, что судья Старшинов вот так просто встал поутру, вышел на лоджию и прыгнул вниз. Он же не накурившийся шмали подросток, чтобы лишать себя жизни, повинуясь минутному порыву. И записку не оставил, что совсем уже на него не похоже…
Артур, в свободном белом плаще и чёрном, в тонкую полоску, костюме, выглядел сейчас гораздо старше своих тридцати лет, и Степан даже робел перед ним.
- Мы с батей несколько дней перед тем не пересекались. Он из суда поздно возвращался, смурной и неразговорчивый. Я старался перед ним не мелькать. Не знаю, откровенничал ли он с матерью, но уж так повелось, что от нас с Михаилом все семейные заморочки они скрывали. Правда, кое-что мы всё равно узнавали.
- И славно, что узнавали, а то я не решаюсь говорить на эту тему с Еленой Николаевной, - признался Тураев. - Можешь вспомнить, как всё произошло тем утром?
- Конечно, могу. Такое не забывается… Между прочим, несколько лет назад батя рассказывал жуткую историю. Тринадцатилетний парень сиганул с двенадцатого этажа, чтобы не ставить горчичники. Я тогда особого значения не придал. В суде рассматриваются всякие дела, и батя иногда делился впечатлениями. А двадцать пятого апреля я собирался на пикник. Предупредил мать, сам встал пораньше, а батю решил не тревожить. Умылся, сел завтракать. Нас было трое - я, мама и брат. Батя по воскресеньям любил понежиться, и мы к завтраку его не ждали. Вдруг звонок в дверь. Открываем, а там участковый наш, дворник и парочка старух-соседок. Гавриил Степанович, говорят, из окна выпал, скончался уже, лежит на травке. Блин, вспомнить жутко!..
- Я знаю, что твой отец на психиатрическом учёте не состоял и алкоголем не злоупотреблял.
Артур шёл чуть впереди, глубоко засунув руки в карманы плаща, глядя себе под ноги и сильно сутулясь.
- А на службе у него не было неприятностей? Подходил пенсионный возраст, и в связи с этим…
- Батя не собирался и после шестидесяти уходить, - заверил Степан. - Да, вот ещё вспомнил! Когда мы были на кухне, гостиной залаял наш Джек. Сначала просто скулил, потом несколько раз гавкнул. Но я решил, что пёс просто хочет гулять. Мать пообещала вывести его через полчаса. Потом-то до меня дошло, что Джек видел, как батя готовится к прыжку, и что-то, наверное, понял. Но слишком всё неожиданно произошло…
- Больше ничего не добавишь? - Артур был явно разочарован.
- Добавлю, что батя, пусть и не ходил к невропатологу, но в последнее время начал откалывать номера…
Степан понимал, что о покойнике нельзя говорить плохо, но, в то же время, хотел помочь Артуру в расследовании.
- Он много скандалил, несколько раз замахнулся на маму, чего раньше никогда себе не позволял. Часто я видел, как мама плачет. Но она всегда отвечала, что простудилась. Врачи говорили - мужской климакс, эндокринная импотенция. Это всё я уже от брата узнал. Он беседовал с андрологом, который батю лечил. Батя и хотел бы успокоиться, да не мог.
- Такое рано или поздно случается с каждым, но Гавриил Степанович сексуальным фанатом и не был никогда. Он действительно так страдал?
- Против правды не попрёшь, - грустно признался Степан, замедляя шаг.
Они брели по проспекту, на котором стоял дом Старшиновых, и вскоре оказались около того газона. Артур нёс под мышкой две красные гвоздики, чтобы оставить их там, под лоджией. Двенадцатый этаж. Шансов выжить у Старшинова не оставалось. Но Артуру всё равно казалось, что лично он не успел, опоздал.
- Получается, мать с отцом часто ссорились?
- Она сама-то почти помешалась, а нас берегла. Батя ревновал мать к каждому столбу, а потом каялся и зарекался до следующего раза. Нанял вдруг какого-то грёбаного детектива, чтобы тот за матерью следил, проверял её на верность. Возражал против того, чтобы к нам приезжали гости. С неохотой отпускал мать из дома. "Бабок" извёл на это уйму…
- Интересно, каким же образом проверяют на верность? - усмехнулся Артур, заметно падая духом.
Третье расследование он уже не потянет. Кажется, в смерти судьи не криминала, но Стёпа думает иначе.
- На улице следят, мужиков подсылают. Якобы те запали с первого взгляда и решили признаться женщине в любви. Огромные букеты покупали на батины деньги. А мать в ателье работала, еле живая приползала. Какие там измены! Мы с Мишкой с пупа рвались, убеждая батю, что он не прав. Мать за всю свою жизнь ни с одним мужиком, кроме нас троих, толком не поболтала…
- Значит, на комплименты она не покупалась?
- Посылала их по известному адресу. Какие поклонники - она бабушка уже! Когда авантюра раскрылась, мать пригрозила бате разводом. Он испугался и с тех пор стал лучше себя контролировать.
- А Михаил где работает?
Тураев свернул с тротуара на газон. Цепляясь полами плаща за кусты, подошёл поближе к стене дома и положил на пожухлую траву два цветка. Ему казалось, что летние грозы и осенние ливни ещё не смыли с этого кошмарного места кровь Старшинова.
- Пашет во французском ресторане - он повар. Сутки работает, сутки в себя приходит. У них там потогонная система.
- Степан, давай ещё погуляем! - предложил Тураев, снова выходя на тротуар. - Не сахарные мы, правда ведь? На худой конец сгодится кафе пореспектабельнее.
- Бар неподалёку имеется, можно писка взять, - согласился Степан.
Ему не хотелось слушать рыдания матери и неискренние злорадные причитания старух-соседок.
- Там нам не помешают.
- Договорились. Значит, ты узнал какие-то секреты? Так вот, меня интересует, были ли у твоего отца серьёзные враги.
- Да. Но, в принципе, они никогда не могли вынудить батю покончить с собой, - уверенно сказал Степан. - Он был крепким мужиком. Убить - да, любого можно застать врасплох. Но чтобы так…
- Ты сам сказал, что отец в последнее время сильно нервничал. Всякое в жизни случается, а издёрганные люди очень восприимчивы к несущественным на первый взгляд посторонним неприятностям. Зря он не лечился. Конечно.
Степан то и дело отвечал на приветствия встречных прохожих. Те, в свою очередь, с интересом косились на его спутника. Артура всеобщее внимание не радовало и не раздражало. Он просто отметил про себя, что семья Старшиновых пользуется здесь уважением.
- Да лечился он, лечился, вот в чём дело! К урологу-андрологу в Москву ездил. Да ещё к колдунам всяким, целителям, которые его, наверное, в конце концов, и достали. Такие могут внушить, что нужно прыгнуть с лоджии. И человек, даже очень волевой, прыгнет!
Степан скрипнул зубами, и Артур понял, как больно ему говорить обо всём этом.
- Гавриил Степанович обращался к колдунам?! - Тураев даже остановился. - Он же коммунистом оставался до последнего!..
- Тогда это уже не имело значения. - Степан сплюнул сквозь зубы, будто выстрелил. - Не вылезал он от них до самого полёта. Батя уверял, что колдуны помогают ему вновь обрести себя, делают различные заговоры. Снятие "синдрома неудачника", кода на одиночество и на смерть, коррекция критических ситуаций, увеличение сексуальной энергетики. Какие-то секс-духи батя покупал в салоне. Короче, код на смерть с него явно не сняли, а вот потенцию здорово повысили. Последняя из колдуний, Карина, которая занималась решением сложных семейных и любовных проблем, стала его любовницей. Вот об этом-то мы с Мишкой и узнали против отцовской воли. Сошлись они с Кариной всерьёз.
- Ничего себе! - Тураев был готов услышать всё, что угодно, но только не это. - Ладно, пусть так. Значит, думаешь, его убрала Карина?
- Да что я думать могу? - замялся Степан.
Между прочим, он мотнул головой в сторону пивного бара. Автомобилей на проспекте почти не было, и они перешли дорогу наискосок.
- Я - монтажник, брат - повар. Мы не в состоянии разобраться в случившемся с батей. А мама ночами не спит, хочет убедиться, что батя не оказался жертвой покушения. Якобы его закодировали там, в салоне, в чьих-то преступных интересах, причём сделала это именно Карина. А как докажешь?
- Получается, мать знает, что отец изменял ей с колдуньей?
- Нет. Об измене батя случайно с Мишкой пооткровенничал. А я с Кариной пару-тройку раз по телефону говорил. Она звонила к нам домой и напоминала, что бате нужно пожаловать на очередной сеанс. А я наблюдал за ним и видел, что он во время разговора с Кариной преображается. На глазах молодел, прямо-таки искрился страстью, как под высоковольтным напряжением. Когда мать лезла в бутылку, отвечал, что лечится для её же блага.
Степан тёр ладонью щёку и морщился, словно у него болел зуб. Они с Тураевым стояли у дверей бара и жадно курили.
- Ты думаешь, что я здесь смогу помочь? - удивился Тураев.
- Если ты не сможешь, то у других тем более ничего не выйдет. Короче, я себя исказнил за пассивность. Нужно было мне с предком поговорить по душам. А матери не стоило вспоминать их скандалы двадцатилетней давности, бабку нашу по отцу костерить и всех её родственников. Мог батя и очухаться, не прыгать с лоджии. Похоже, он просто не верил в то, что нужен нам. В кругу семьи он мучился от одиночества.
- Карина - настоящее имя этой колдуньи? - обречённо вздохнул Тураев.
- Понятия не имею. Но адрес её салона могу дать.
- Непременно. А ты знаешь кого-нибудь из отцовских недоброжелателей по имени? Говоришь, что такие были…
- Да бандита батя пару лет назад окунул, - неохотно, обдумывая каждое слово, отозвался Степан. - Прикинь, за нужный приговор батя мог срубить сто тонн "зелёных"! Да лучше бы взял, поборник справедливости! Всё равно того козла отпустили, Грошев его фамилия. Зовут Геннадием, отчества не знаю. А судили его за кучу разных подвигов, в том числе за похищения и убийства людей. И братки его пахану под стать. Ты бы фейс его видел! - По щекам Степана катались желваки, а глаза смотрели сухо, режуще. - Грозил батю раздавить, как таракана. Мать уверена, что это - его работа. Но, мне кажется, виновата депрессия.
- Пойдём, пива попьём…
Тураеву надоело мокнуть под дождём, да ещё в дорогом белом плаще. Все слова уже сказаны, обещание помочь дано. Остаётся только отметить начало третьего частного расследования. Жаль, что платным остаётся только дело Субоча, но лично перед Старшиновым Артур в долгу. И нужно теперь этот долг платить, не считаясь ни с чем, в том числе и собственными силами, временем.
При жизни Старшинову ничего не было нужно от Артура Тураева, и только теперь представилась возможность отблагодарить навсегда ушедшего доброго человека за спасённые шесть лет назад жизнь и честь…
Глава 2
- Вы обещали отвечать на все мои вопросы, какими бы бестактными они ни казались, - напомнил Тураев, и Анжела Субоч с готовностью кивнула. - Вы прожили с Евгением Григорьевичем пять лет. Он изменял вам?
Вдова тихо ахнула, прикрыв хорошенький ротик ладонью, и на её пальце опять сверкнуло кольцо, явно выкупленное у Гохрана. За воротом тёмно-синего шерстяного жакета Тураев различил массивный золотой крест в цветной эмали. На красивые колени Анжелы он старался не смотреть, чтобы не разволноваться. Ещё более короткая, чем в первый раз, юбка сыграла с Тураевым злую шутку, и он тихо злился. От волос Анжелы пахло инжиром, и в зрачках её дрожало осеннее солнце.
- Не могу сказать наверняка, но думаю, что да. Весь последний год у меня болело сердце. Начались мучительные приступы удушья. Но я старательно делала вид, что ничего не замечаю. Мирилась с неизбежным, молила Бога, чтобы он дал мне силы терпеть и прощать. Кем бы я была без Жени? И потому я жертвовала ради его спокойствия всем, чем могла.
- Ясно. - Тураев старался формулировать вопросы и реплики как можно более деликатно. - Скажите, а на чём основывались ваши предположения относительно измены? Только ли на чувстве безотчётной тревоги? Или существовали и более веские причины для беспокойства? Вы видели мужа с какой-то женщиной? Она звонила к нему домой? Или до вас дошли соответствующие сплетни? Вспомните, это действительно очень важно.
- Если вы попросили о встрече со мной, чтобы задать этот вопрос, то извольте. Летом я ездила отдыхать на Мальдивы со своей старшей сестрой и её сыном. Евгений с нами выбраться не смог. Когда я вернулась, его лома не застала. В аэропорту нас встречал Вадим, его водитель. Чтобы убить время до возвращения мужа, я затеяла уборку в нашей спальне. И под подушкой обнаружила упаковку презервативов, а ещё три упаковки - в ящике письменного стола. Мы с ним такими не пользовались. Это американские "Сейфетекс" и английские "Дюрекс". Мы же всегда предпочитали японские "Симплекс" или "Консепаарс". Как видите, я с вами откровенна.
- И очень хорошо.
Артур всё-таки надел "тройку" табачного цвета и туфли на внушительных каблуках. Он был доволен собой, вёл себя раскованно, уверенно, совсем не так, как при первой встрече с Анжелой Субоч.
- Других весомых улик не было?
- Нет, больше ничего особенного. Теперь-то мне, честно говоря, всё равно, была у Евгения женщина или нет. Пусть бы он целый гарем держал, лишь бы жил… - вздохнула Анжела, глубже забираясь в кресло.
Она комкала в руках синие перчатки, подобранные под цвет костюма.
- Вот уже две недели, как я, проснувшись утром, привыкаю к своему вдовству. Это получается у меня только вечером. А ночью, под действием снотворных, я обо всём забываю. И мука начинается снова…
- Где мужа похоронили? - зачем-то спросил Тураев.
Он пригласил Анжелу к себе домой, намереваясь предложить ей поехать в Мнёвники, на месте осмотреть квартиру, а особенно - домашний кабинет Субоча.
- Сумели договориться о местечке на Ваганьковском. Пришлось отдать немалые деньги. Где-то у колумбария нашли участок, который мне, кстати, не очень и приглянулся. Но всё-таки престижно, не стыдно людям показать. - Эта мужественная красотка ещё думала о престиже. - Артур, у меня есть предложение. Если вы располагаете временем, можем проехать к нам на квартиру. Там сейчас никого нет. И вы осмотрите сейф Евгения…
Анжела будто бы прочитала мысли Тураева, избавив его от необходимости просить. Ознакомиться с бумагами покойного Субоча Артур хотел сейчас же.
- Я примерно знаю, где Женя хранил ключ, хотя наверняка утверждать не могу. Всё равно надо разгрести его барахло. Вдруг что-нибудь да отыщется? - Анжела встала с кресла, и Артур вскочил на ноги. - К сожалению, большая часть документации осталась в фирме. Но Арнольд в любой момент может предоставить вам бумаги. Короче, проблем не будет. - Анжела быстрым и одновременно плавным движением поправила перед зеркалом причёску. - У меня внизу "Вольво" с водителем.
Лимузин стремительно и мягко мчал их по залитой ярким осенним солнцем Москве. Управлял "Вольво-9000" весьма хлипкий мужичок с седыми висками и военной выправкой. За всё время пути водитель и оба его пассажира не произнесли ни слова. Каждый думал о своём. Вадим следил за дорогой, Анжела и Артур спокойно ждали того момента, когда, оставшись наедине, они смогут поговорить без помех.
Вадим остался в машине, а Анжела повела Тураева в шикарный холл, устланный коврами. Они проследовали мимо пальм в кадках, мордатого охранника и сухой, как коряга, консьержки; свернули к просторному, украшенному зеркалами и полированным деревом лифту.
Сильно же должно было припечь господина Субоча, думал Артур, если он, наплевав на сладкую жизнь, выстрелил себе в висок. И вряд ли дело здесь было только в том, что жена приревновала его к любовнице, или вор Лёшка Крыгин пригрозил расправой. Будь Евгений Субоч до такой степени нервным, он не сколотил бы своего состояния. Хотя, конечно, случается всякое…
- Прошу вас!
Анжела, набрав код, распахнула перед гостем сейфовую дверь, которую, оказывается, не смог бы пробить и снаряд. Артур старался не глазеть по сторонам, как в музее, хотя такое желание у него было. По тому, как обставлена и содержится квартира, можно многое сказать о её хозяине.
- Туфли можете не снимать - здесь каждый день производится влажная уборка. Что вас интересует в первую очередь?
- Сейф, как я понимаю, находится в кабинете вашего мужа? - Артур не захватил из дома плащ, поэтому отпала необходимость раздеваться. - Хотелось бы получить ключи и осмотреть его содержимое. Это много времени не займёт.
Артур не утерпел и оглядел себя в зеркале. Волосы лежали безупречно, а вот костюм сидел неважно - морщинились брюки.
- Минуточку подождите здесь.
Анжела убежала по длинному и широкому коридору. Артур стал прогуливаться взад-вперёд, осматривая дубовые двери, позолоченные ручки, узорчатый паркет, который отражал в себе мебель, словно свежезалитый лёд. В холле, куда Артур забрёл ненароком, было спокойно, тихо и уютно - диван, два кресла светлой кожи и восьмиугольный журнальный столик с пепельницей посередине.
Артур подошёл к зеркальным окнам, отодвинул шёлковые, как взбитая морская пена, занавески. Хотел осмотреть окрестности элитного дома с высоты шестого этажа, но послышались быстрые шаги. Под аркой, ведущей в длинный коридор, появилась Анжела, уже переодевшаяся в бархатный, чёрный с золотом халат до пола и запеленавшая голову лиловой чалмой. Выглядела она жалко и растерянно, а, встретившись глазами с Тураевым, смущённо развела руками.
- Артур, я нигде не смогла найти этот ключ! Думала, что он в библиотеке, в шкафчике, или в ящике письменного стола. Позвонила в фирму Арнольду - он там всё проверил и тоже ничего не обнаружил…
- Вам предъявляли вещи мужа, которые были при нём в момент самоубийства?
Артур особенно не удивился - он ждал подобного развития событий.
- Да, я их получила под расписку. Но именно этого ключа там не было. Мне принесли другие ключи - от квартиры, дачного дома, машины, двух гаражей. Разумеется, ещё от кабинета в фирме и нескольких сейфов, которые мы с Арнольдом уже проверили. Если вас интересует, что именно там лежало, брат расскажет. Но, по-моему, свет на случившееся с Евгением эти бумаги не проливают. Обычная деловая корреспонденция… Да, кстати, как насчёт того, чтобы выпить "Мартини" с оливками? - гостеприимно улыбнулась Анжела, и светлые глаза её под тяжёлыми веками блеснули жизнью. - А я тем временем, как следует, поищу ключи. Повспоминаю, подумаю…
- Нет, благодарю вас. Я приехал сюда работать. - Тураев не любил срываться куда-то понапрасну. - Хочу предложить вам свой вариант. Только если он абсолютно неприемлем, поступим по вашему сценарию. Кроме нас двоих в квартире никого нет?