- Мои визуальные работы потрясают! - ревел Дон Пембертон, долбя кулаком по пластиковому столу. - И я говорю, претензии сделали эту страну Великой!
- Слушай, - пробормотал Рамиш Патель, вставая из-за стола. - С тобой приятно спорить по вопросам империализма - но у меня важная встреча в ИИК, боюсь, мне надо бежать.
- Пока, Рамиш.
- Не забудь прислать мне приглашение на открытие в ИИК!
- До следующей недели.
- Обязательно покажи тому критику слайды, что я тебе дал!
- Удачи.
Рамиш улыбнулся своим друзьям, помахал и ушёл. Стивен Смит облегчённо вздохнул, Патель хороший парень, но ему вряд ли будет интересно то, что Стивен хочет предложить - организовать Ложу тайного общества, чтобы обеспечить каждому присутствующему контракт с крупной галереей. У Рамиша устоявшаяся карьера, ему не нужна помощь "Зодиака"!
- Как я говорил, - пророкотал Пембертон, - я величайший из живых художник в мире, и Британии нужен такой человек, чтобы её культура не выродилась в кашу-малашу из поп-клише!
- Забей, - грохнул Смит. - Я недавно подписал контракт с "Флиппер Файн Арт" и все вы можете заключить договор с крупной галереей, если послушаете, что я скажу.
- Но я пылающий гений! - возразил Дон. - Я говорю...
- Заткнись! - пропели в унисон все присутствующие. - Давай послушаем Стивена!
- Не верю, что он договорился с "Флиппером"! - огрызнулся Дон.
Смит развернул копию своего контракта, и её начали передавать из рук в руки, словно это один из Свитков Мёртвого Моря или каменные скрижали, что Моисей принёс с горы. Есть такое специальное благоговейное поверье, что жаждущему стать арт-звездой надо коснуться пачки бумаг, заверенных подписью Аманды Дебден-Филипс.
- Класс!
- Здорово!
- Чёрт побери!
Последнее замечание исходило от Дональда, озверевшего от того, что народ из "Флиппера" умудрился не заметить его явный талант, а со всякими придурками вроде Смита вовсю подписывают контракты. Стивен тщательно сложил бумаги и убрал обратно в карман. Атмосфера наэлектризовалась, все ждали, когда
Смит заговорит. Он извлёк из ситуации максимум, выдержав паузу, чтобы увеличить драматический эффект. С минуту посверлив друзей взглядом, последняя находка "Флиппера" нарушила тишину.
- Ко мне обратился человек по имени Хирам, он сказал, что если я успешно завершу ряд заданий, меня признают его господа, и в виде вознаграждения я получу контракт с галереей. Я согласился, и почти сразу подписал контракт с "Флиппером". Теперь, когда я посвящён в таинства организации, которую представляет Хирам, его господа просят меня организовать новую Ложу Фронта Семиотического Освобождения, завербовав двенадцать доверенных друзей в это древнее и благородное братство. Каждый, кто присоединится и успешно пройдёт испытательный срок, получит контракт с крупной галереей. Это шанс для всех и каждого из вас стать величиной в арт-мире, всё, что нужно - дать клятву в слепом подчинении моим господам.
- Я в деле!
- Я тоже!
- Я сделаю всё, чего хочет ФСО. Господи, я вырву внутренности ребёнка и сожру их, если это гарантирует мне контракт с галереей!
- Я убью всю свою семью!
- Я заодно с ФСО!
-Ия!
Без долгих разговоров было решено, что все присутствующие присоединятся к только что образованной Стивеном Смитом Ложе Фронта Семиотического Освобождения, и с этого момента вождь их ячейки будет известен под кодовым именем Спартак. Прозвучали клятвы верности, вместе с глухим бормотанием о происхождении по прямой линии от Баварских Иллюми-
Медленная Смерть ‘Пак 3IS6
натов. Были изложены аланы по изучению Неоизма и уничтожению скульптур. Минервалы страстно желали удовлетворить своих неизвестных господ - акты вандализма разразятся сразу же!
пять
УСЛЫШАВ, ЧТО СОСЕДИ уходят из дома в полдевятого утра, Джонни Махач воспрянул духом. Приятно знать, что Эпплгейт и Пембертон попались в ловушку, которую он на них заготовил. Поедая завтрак, Ходжес слушал диск "I Am the Ruler", подборку материала, записанного Дерриком Морганом в эпоху ска и рокстеди. Потом он сунул в деку "Moon Нор" и "Derrick Тора Рор" - эти реггей-хиты были, пожалуй, лучшим, что записал Морган за всю свою долгую карьеру. Закрывал музыкальный сеанс гимн рудбоев; "Tougher Than Tough". Джонни по ходу удивился, почему ямайская музыка в плане качества пошла под откос после 1972 года, потом выбросил эту мысль из головы. Деньги, отобранные у пушера в "Грейз Инне", никуда не делись, и они откровенно жгли ему карман!
Поездка в метро прошла спокойно. Американская девчонка предложила ему пятёрку, чтобы попозировать для фото, скинхед предложение отверг, в качестве альтернативы пригласив её встретиться с ним во "Вкусе Жизни" в семь вечера. Она согласилась, понадеявшись, что ещё пощёлкает его попозже. Джонни сошёл с поезда на "Оксфордской Площади". Когда он шёл со станции, какой-то болван, продающий "Марксист Таймс", перегородил ему дорогу.
- Что ты думаешь про Европарламент? - спросил активист.
- Что это просто слово! - отлупил Ходжес.
- Чего? - выдохнул марксистский дурак.
- Это просто слово, - повторил Джонни. - Чего-кать тебе предписывает твоя организация, когда я выдвигаю довод, на который ты не можешь возразить - а значит, фактически на любые мои слова?
- Это неправда! - запротестовал левак. - В партии много оригинальных мыслителей. Конечно, дисциплина у нас строгая, но слова нам не предписывают.
- В таком случае, - поддел его Ходжес, - почему вы все говорите одно и то же?
- Так получается, - залепетал красный кретин. - Мы все читаем "Марксист Таймс", а потом черпаем собственные мысли из взглядов, выраженных наиболее продвинутыми пролетарскими философами. Когда кадры черпают удачные фразы из партийной литературы, думаю, это скорее сродни записям на лекции.
- Кончай уже! - зарычал Джонни. - Ты чего, блядь, робот? Боже, вы ребята ещё хуже, чем психи из психушки!
- Но это просто слова! - победоносно воскликнул тормоз.
Ходжес почувствовал, как злость вздымается в его теле, когда мартена встретились с яйцами марксиста. Активист оторвался на пару дюймов от земли, потом опал, как проколотый шарик. Джонни наслаждался этим зрелищем, он любил насилие, и удар ботинком в чужой пах чем-то отзывался в его душе. Пара жестоких пинков по рёбрам завершила дело, левак бессознательной массой валялся на асфальте, который стоило бы подмести ещё недели три назад.
- Хорошая работа, сынок, - поздравил Ходжеса прохожий бизнесмен - а потом, сунув ему визитку, добавил: - Мне нравится видеть, как молодой человек лупит ботинками пиздоболов. Напоминает о славных деньках, когда я служил в армии. Если тебе понадобится работа, позвони мне, я найду твоим талантам достойное применение!
Спартак, как обозвал себя Стивен Смит, взял на себя полный контроль над новообразованной Ложей Фронта Семиотического Освобождения. Он твёрдо был намерен доказать господам свою надёжность и таким образом заслужить посвящение во внутренние таинства Зодиака. В роли Великого Дракона Ложи, Смит отдал Джозефу Кэмпбеллу и Россу Макдональду приказ проработать все материалы Неоие-тов, хранящиеся в Британской Библиотеке. Пенелопа Эпплгейт и Дональд Пембертон окучивали Галерею Тейт, а Спартак вкалывал в Библиотеке Национального Искусства. Остальные члены Ложи должны были весь день ходить по арт-галереям, книжным магазинам, библиотекам и колледжам, и спрашивать там материалы, относящиеся к Неоизму. Даже если они ничего не найдут, всё равно будет складываться впечатление, что роль Неоизма в культурной индустрии растёт.
Сделав заметки по куче журналов, Стивен просматривал книгу "Первый европейский тренировочный лагерь сети Неоистов", изданную "Криптик Пресс" в Вюрцбурге. Спартак листал талмуд, восхищаясь чёрно-белыми фотографиями. Некоторые из них раскрасил предыдущий читатель. Он же пририсовывал к лицам бороды и усы. Смит матерился, глядя на них, не подозревая, что эти модификации внёс Неоист, намеревающийся проиллюстрировать свою теорию об отношениях между славой и легко распознаваемыми визуальными характеристиками* Спартак выписал пару слов в блокнот: "Пит Хоробин (Британия), Стилетто (Германия), Питер Белоу (Германия)". Погрузившись в работу, Смит не заметил библиотекаршу, подошедшую к столу. Он едва не выпрыгнул из кожи, когда она обратилась к нему:
- Извините, сэр.
- Д... д... да? - пролепетал Стивен.
- Прошу прощения, что беспокою вас, - извинилась библиотекарша, - но только что пришёл весьма важный арт-критик, и он хочет поработать с выбранным вами материалом. Очевидно, вы не можете работать одновременно со всеми источниками, и я хотела узнать, не могли бы вы разделить нашу коллекцию Неоистов с этим видным джентльменом.
- Как его зовут? - спросил Смит.
- Джок Грэхем, - был ответ.
- Господи Боже! - выдохнул Спартак, прижимая ладонь ко лбу. - Самый известный британский арт-критик левого толка, и он хочет поработать с теми же книгами, что и я! Скажите мистеру Грэхему, пускай приходит, я буду более чем рад разделить с ним вашу неоистскую литературу!
Пожав руки и обменявшись парой слов, Джок и Стивен приступили к работе. Грэхем узнал Смита, он видел его на бесчисленных арт-выставках - хотя насколько он помнил, он никогда не заговаривал с молодым человеком, считая его неудачливым художником. Мозг Стивена работал с двойной нагрузкой, он знал, что общение в дружелюбных тонах с арт-критиком высшего пилотажа может весьма помочь его карьере. Спартак решил, что лучший план - подождать, пока Грэхем не соберётся на ланч, и пойти с ним. Критику придётся заговорить с ним, поскольку он первый сграбастал материалы Неоистов, и чисто из благородства согласился поделиться ими с пожилым критиком.
Джонни Махач купил в "Шерри" кардиган из овечьей шерсти, а потом пошёл на Руперт-Стрит. С деньгами, отобранными у пушера в "Грейз Инне", Хождес мог позволить себе сеанс у той шлюхи, которую не смог снять на прошлой неделе. Мысль о том, как он сдирает с бляди розовые шортики и засаживает хуй прямо в её истекающую соком пизду, заставила Джонни пожалеть, что его "ста-престы" такие тесные! Джонни хотел уличную девку даже сильнее, чем Томас Де Куинси стремился воссоединиться с Крошкой Энни - хотя бутбой ничего не знал о литературе девятнадцатого века, он бы оценил сравнение, если бы осведомлённый писатель дал бы себе труд прочитать ему лекцию.
Прохаживаясь по Руперт-Стрит, Хождес быстро уяснил, что проститутки нет и следа. Может, она ещё не вышла на работу - или занимается своим делом в другом месте. Джонни повернул на Шафтсбери-Авешо и пошёл в "Дилли".
- Извините, - чирикнула милая девушка, шагнув навстречу скинхеду, - можете ли вы сказать, что думаете по поводу Европарламента?
- А ты чего связалась с этим отстоем? - спросил Джонни, указывая на экземпляры "Марксист Таймс", которые тёлка прижимала к груди. - Ты вторая за день задаёшь мне этот вопрос. У вас вечно один дурацкий товар на всех и одна и та же расхожая фраза на весь месяц. Вы годами несёте этот бред, не достигая ни малейшего результата. Ты говоришь, как робот какой, ты вообще сама умеешь думать? Я к чему: что ты вообще делаешь?
- Я вошла в партию, когда училась в университете, - ответила активистка, - потому что хотела включиться в борьбу рабочего класса против угнетения!
-И что, ты не понимаешь, - зашумел бутбой, - партия и твои дружки-студенты не борются с угнетением, они просто ссут по ветру. Это всё дратата, ваше коммунистическое революционное дерьмо. Я к чему: сколько людей из вашей ячейки не ходит в университет?
- Все ходят, - призналась тёлка, - и иногда я из-за этого переживаю.
- А ты не переживай, - отлупил Ходжес. - Включи уже мозг и осознай очевидную вещь, твоё занятие - голая трата времени. Почему бы не осознать ошибку и не отречься от неё?
- На словах всё просто, - проворчала девушка. - Но нельзя же просто взять и выйти из партии!
- Можно, - гнул своё Джонни.
- Как? - хныкнула активистка.
- Мы найдём тихий паб и я куплю тебе выпить, - предложил Ходжес.
- Но мне положено продавать "Марксист Таймс"! - возразила девушка.
- Дай их сюда, - приказал Джонни.
Активистка сделала, как было сказано, бездумное
подчинение в неё вколотили лидеры партии, вечно бубнящие про дисциплину. Ходжес взял газеты и бросил в ближайшую урну.
- Видишь, - заверил скинхед бывшую активистку, - забросить это партийное мудозвонство куда проще, чем ты думала.
- Да уж, - засмеялась девушка. - Кстати, меня зовут Атима, Атима Шиазан.
- А я Джонни, - сказал ей Ходжес. - Друзья зовут меня Джонни Махач. Теперь, когда мы познакомились, пора вместе выпить!
Первая попытка Пенни Эпплгейт и Дона Пембертона изучить движение Неоистов вышла откровенно неудачной. Они не знали, что доступ в Библиотеку Галереи Тейт является привилегией, обычные люди таким правом не обладают. Чтобы получить разрешение на свои исследования, убийственному дуэту нужны были академические рекомендации, связи, и к тому же приглашение выдавалось заблаговременно. Споры с женщиной в справочном бюро окончились на повышенных тонах - обещанием, что если "Эстетика и Сопротивление" от неё не отстанут, она прикажет выбросить их из Тейт!
Эпплгейт и Пембертон привели нервы в порядок, причащаясь великих работ искусства, хранящихся в этом храме эстетических ценностей мирского гуманизма. Голос, что кричал на Дональда изо дня в день, при случае шептал и тем, чьи таланты были выставлены на общее обозрение в Тейт. Каждого великого художника касалась - как минимум в моменты творческих подъемов - та же сила, что давила на Пембертона с момента его рождения. Если Бог мёртв, "Его" идеологической заменой стала Муза, что использует столь же мистические приёмы.
Перейдя площадь, что обычно признаётся концептуальной моделью серьёзной культуры, Пенни и Дон отправились в кафе в подвале Тейт, где усладили себя напитками. Были и другие возможности продемонстрировать своё владение культурным капиталом, так что на текущий момент "Эстетика и Сопротивление" сделали перерыв в своей мании почитания пятен краски.
- Это нечестно! - мычал Пембертон. - Я художественный гений, но дураки, управляющие этим заведением, отказываются признавать этот факт и не пускают меня в библиотеку!
- Это ещё не самое страшное! - воскликнула Эппл-гейт.-Если мы не преуспеем в сборе материала по Неоиз-му, и пропаганде движения, Хирам и его господа чего доброго, решат, что мы не достойны контракта с галереей!
- И что нам делать? - взвыл Дональд.
- Знаю! - чирикнула Пенни, неожиданно ободряясь, словно её посетила вспышка вдохновения. - Мы позвоним Рамишу, он знает здесь главного библиотекаря, я уверена, он сможет порулить проблему, и нас пустят без рекомендаций и приглашений.
- Да, да! - закричал Пембертон. - Очередная моя блестящая идея. Пенни, мелочь есть? Ты должна пойти и позвонить нашему другу. Повезло; что я известен и умею пользоваться своими контактами!
- Какой у него телефон? - спросила Эпплгейт.
- Откуда мне знать! - рявкнул Дон. - У тебя что, записной книжки нет?
- Нет, я оставила её дома, - пожаловалась Пенни.
- Твою мать! - ругнулся Пембертон. - Мы так можем весь день потерять.
- Всё не так плохо, - возразила Эпплгейт. - Я могу позвонить в директорскую справочную.
- А тогда, - спросил Пембертон, - чего ты сидишь на жопе? Нельзя терять ни секунды, а ну беги к телефону!
- А чай допить можно? - прохныкала Пенни.
- Нет! - завопил Пембертон. - На кону наши карьеры, возьми себя в руки - и в бой!
Джонни Махач провёл Атиму Шиазан по Сохо и через Оксфорд-Стрит. Они уселись на первом этаже "У Бредли" - в испанском баре на Хенуэй-Стрит. Стоило пинтам украсить стол, и разговор потёк ещё свободнее, чем во время недолгой прогулки.
- Как же здорово поговорить с кем-нибудь о партии, - призналась Атима. - Я давно ломаю голову, может, зря я стала активисткой коммунистов?
- И у тебя нет ни одного друга, с кем можно поболтать о всяком? - недоверчиво спросил Ходжес.
- Собственно, в этом-то и состоит моя проблема, - объяснила Шиазан. - Когда я вступила в партию, от меня отвернулись все старые друзья. Они решили, что со мной скучно, я только и говорю, что о политике и пытаюсь продать им очередной выпуск "Марксист Таймс". Я не общаюсь ни с кем, кого знала до получения партбилета - а даже если бы и общалась, они и слышать про партию ничего не хотят. Их всех от неё тошнит.
- А что ты делаешь в свободное время? - спросил Джонни. - Не можешь же ты постоянно таскаться с этими марксистскими дурнями!
- Ты и впрямь понятия не имеешь, что такое коммунистическая организация! - засмеялась Атима. - Свободного времени у меня нет. Есть приказы, их надо выполнять - продавать газеты с шести утра и до семи-восьми вечера. Потом все члены должны ходить на встречи и семинары по политическим вопросам.
- А что ты делаешь, когда хочется секса? - поинтересовался Ходжес. - Надеюсь, тёлка с таким телом, как у тебя, до дрочки не опускается - вот было бы расточительство!