- Сифилисом? - ахнула Васина жена. - Нет, таких художников нам не надо! Вася и без того как мартовский кот! А тут еще заразу какую-нибудь в дом притащит.
Олеся закивала. Вероятно, ей, как и жене Васи, была понятна неочевидная мне связь между картинами Гогена и способностью их мужчин таскать домой всякую заразу.
- Мне в Париже про Гогена рассказывали, - авторитетно объяснил Храповицкий. - В музее Д'Орсе.
- Вовочка, ты такой умный! - приторно восхитилась Олеся, так что даже Храповицкому, кажется, стало немного неловко.
- Русские гиды в Париже еще и не такое расскажут, - буркнула Ирина. - Они привыкли к тому, что их клиентов ничего, кроме постельных сказок, не интересует.
Храповицкий сразу надулся. Остальные тоже напряглись. В наших компаниях возражать ему было не принято.
- Пойдем погуляем, - предложил мне Храповицкий. Я кивнул, и мы направились к пруду. Увидев, что мы
собираемся уединиться, Виктор немедленно увязался за нами. Ирина осталась за столом.
- Шустрый ты! - фамильярно пихнул меня в бок Виктор. - Успел охомутать вдовицу! Рыдала, поди! А ты, подлец, утешал! Аж вспотел, наверное! Со смерти мужа времени прошло-то всего ничего.
- Красивая женщина, - задумчиво кивнул Храповицкий. - Но уж слишком своевольная.
Обычно Храповицкому не очень нравились мои женщины. Признаюсь, мне его тоже. В этом был свой плюс: ссоры по этому поводу нам не грозили.
- Не понимаю я вас! - проворчал Виктор, потягиваясь. - Мне главное, чтобы у женщины грудь была. Ну, еще зад!
Он кивнул в сторону Анжелики, у которой в изобилии было и то, и другое. Несомненно, у нее были и другие достоинства, но не столь очевидные.
- Чем-то же должна отличаться любовница от свиной туши, - раздраженно ответил Храповицкий, намекая на мясницкое прошлое Виктора. Тот только усмехнулся.
В отличие от Храповицкого, я был уверен, что Виктор высказывался с такой грубостью, нарочно дразня нас. Ему нравилось представляться топорнее, чем он был на самом деле. Так или иначе, но Храповицкого присутствие Виктора раздражало. Ему явно не терпелось обсудить последние события, но делать это при Викторе он не хотел. Нам ничего не оставалось, как, описав круг, вернуться назад.
У Ирины зазвонил мобильный телефон. Она весело крикнула "алло", но уже в следующую секунду ее лицо переменилось и глаза потемнели. Она встала из-за стола и отошла в сторону. Я не слышал, о чем она говорила, но видел, как она возбужденно ходила назад и вперед и жестикулировала, в чем-то убеждая своего собеседника на другом конце провода.
- Похоже, у девочки проблемы, - наклоняясь ко мне, прошептал Храповицкий не без злорадства.
Она закончила говорить и посмотрела на меня растерянным и беспомощным взглядом. Я подошел к ней.
- Мне нужно срочно вернуться! - сказала она чуть не плача.
- Я отвезу тебя, - предложил я. Я не стал спрашивать при всех, что случилось.
В машине она сидела, хмурясь и кусая губы. Держа руль левой рукой, правой я взял ее за кисть.
- Какие-то неприятности? - осведомился я.
- Я не собираюсь перекладывать на тебя мои проблемы, - отчеканила она. -Я сама с ними справлюсь. Ничего серьезного.
Я не поверил ей, но настаивать не стал. Некоторое время мы ехали молча. Она закурила, но, сделав несколько затяжек, выбросила сигарету в окно.
- Как тебе понравилось у Васи? - спросил я, чтобы ее отвлечь.
- Мне понравилось место и сосны, - ответила она рассеянно, не поворачивая головы. - Все остальное я уже видела тысячу раз.
- Ты имеешь в виду дом? - не сразу понял я.
- Да нет, - нетерпеливо возразила она. -С домом все ясно! Новый русский дом. Дурак-хозяин, который не знает, чего он хочет. Тут и обсуждать нечего. Я имею в виду компанию. Я никак не ожидала, что это будет вульгарная бандитская вечеринка.
- Почему бандитская? - удивился я. - Никто же не дрался.
- А ты считаешь, что бандиты, когда собираются на отдых, только и делают, что дерутся? - спросила она насмешливо. - Ну, может быть, разговоры у них развязнее и пошлее. Пьют ненамного больше. Шутки не отличаются. Но главное, стиль тот же самый. Хамский.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, что к женщинам относятся, как к домашним животным! - воскликнула она. - Даже хуже! Впрочем, такие женщины, может быть, иного и не заслуживают. Кроме драгоценностей и тряпок, их ничего не интересует. Ну, конечно, еще развлечения, которые им запрещены. Они даже не смеют договориться о том, чтобы сходить друг к другу в гости. На это нужно спрашивать разрешение мужа. Потому что вся их жизнь зависит от мужчин, от их привычек, распорядка. Они знают, что мужья им изменяют, что не считают их за людей, но их это устраивает. Потому что время от времени им позволяют надевать дорогие платья, вешать на себя килограммы золота и вывозят за границу. Они, как кошки, которых когда-то голодными подобрали на улице, а теперь они заплыли жиром и больше всего на свете боятся вновь оказаться под забором!
- Ты преувеличиваешь, - слабо заступился я, впрочем, больше из корпоративной солидарности, чем по убеждению. - Какие-то чувства они все же испытывают к своим мужчинам…
- Не смеши меня! - отмахнулась она. - Послушал бы ты, что они говорят о мужьях, когда те их не слышат. Наверное, то же, что и мужья о них! Насмотрелась я этого за девять лет! Меня мутит от таких праздников. Я думала, что Храповицкий - умный человек. А он - просто зарвавшийся невежда, которому нравится, когда перед ним пресмыкаются. Вместо друзей - подчиненные. Чем он отличается от того же Вани Ломового? Костюмом? А ваши любовницы копируют вас и точно так же заискивают перед его женщинами, как вы перед ним.
- Я не заискиваю! - сердито отрезал я.
- Ну да! - насмешливо откликнулась она. - Может быть, не так явно, как все другие, но относительно самого себя ты все равно меняешься. Ты думаешь, я не заметила, как ты повернулся ко мне, когда он понес эту чушь про Гогена!
- Храповицкий - один из самых умных людей, кого я встречал! - возразил я. - Согласен, он неважно разбирается в живописи или литературе! Но это не главное в его жизни. В отличие от тебя, он не назвал бы тебя невеждой, если бы ты не смогла различить сорта нефти.
- Просто скажи, что он твой начальник! - фыркнула она. -А я ему не подчиняюсь. Я вообще никому не подчиняюсь. Говорю, что считаю нужным! И делаю, что хочу.
- Поэтому мы так резко сорвались от Васи и сейчас мчимся в Нижне-Уральск? - не вытерпел я.
Она бросила на меня косой взгляд, осеклась и замолчала, то ли обидевшись, то ли вернувшись к своим переживаниям. До самого Нижне-Уральска она больше не произнесла ни слова.
5
Когда мы въехали в город, уже совсем стемнело. Она попросила высадить ее у стадиона, сказав, что дальше доедет сама, на своей машине, которую прежде вела моя охрана.
- Может быть, мне все-таки пойти с тобой? - предложил я.
- Не надо, - упрямо покачала головой она. - Я сама. Мы же условились, что мои трудности не должны тебя касаться.
Наклонившись ко мне, она поцеловала меня в щеку.
- Я все равно тебя люблю, - прошептала она. И вышла.
Я развернулся и тронулся домой. Мне не понравилось ее загадочное "все равно". Что значит "все равно"? Разве я струсил? Я кого-то обманул? Я совершил постыдный поступок?
Хуже всего было то, что я сам себе не нравился. Хотя и не мог объяснить, почему.
Короче, через пятнадцать минут я уже подъезжал обратно к стадиону.
У входа в хасановский офис кроме ее машины стояло еще несколько иномарок, с включенными фарами. Я взбежал по ступенькам. Гоша и еще один охранник следовали за мной.
В приемной, развалясь, сидели несколько стриженых парней и курили, лениво переговариваясь. По их физиономиям было понятно, что им были чужды увлечения живописью гораздо больше, чем Храповицкому. Один из бандитов поднялся и загородил мне дорогу в кабинет, откуда доносился рваный шум голосов.
- Слышь, туда нельзя, - процедил он.
- Я тебя и не приглашаю! - ответил я, не останавливаясь и тараня его плечом.
Он отступил. Они всегда отступают, если видят, что вы их не боитесь.
В кабинете горел яркий свет. Ирина ерзала за письменным столом, раскрасневшаяся, отчаянная, одинокая. И бесконечно жалкая в своей хрупкой красоте. На диване, сбоку, раздвинув толстые ноги и закинув руки за спинку дивана, развалился Ваня Ломовой. Напротив него, на стуле сидел высокий и худой, как жердь, детина, лет двадцати пяти, с тупым лицом и остановившимся взглядом. С его губ свисала дымящаяся сигарета.
До моего прихода Ирина им что-то возбужденно и безуспешно доказывала. Я слышал ее срывающийся голос и насмешливые реплики Ломового. При моем появлении все замолчали и повернули головы в мою сторону.
- Я же просила тебя не приезжать! - воскликнула Ирина. - Зачем ты так поступаешь? Это мое личное дело!
- Да я случайно, - миролюбиво отозвался я. - Просто мимо проезжал.
- Кто это тебя так отделал? - с любопытством приветствовал меня Ломовой, не здороваясь и не делая движения, чтобы подняться. - Нарвался все-таки?
- Я че-то не понял? - очнувшись, проговорил детина, глядя куда-то мимо меня. - Это кто?
- Отдыхай, Сява, - добродушно отозвался Ломовой, окинув его взглядом своих рыбьих невыразительных глаз. - Это Иркин новый друг. Мужа завалили, но она, понял, времени не теряет! Так, Ир?
- Я не обязана тебе докладывать! - вспыхнула она.
- Обязана! - хмыкнул он уверенно. - Еще как обязана! Ты с моим другом жила. В законном браке. У тебя с ним ребенок. А у меня с ним общие дела. Так что ты не сама по себе. Уяснила, подруга?!
Она побледнела и не ответила. Ее руки пошарили по столу и нащупали черную пластмассовую линейку. Схватив ее, Ирина машинально принялась водить ею по столу, словно что-то чертила. Она была похожа на испуганную кошку. Ваня не церемонился с ней. Я почувствовал себя уязвленным.
- Но ты не друг моей жены, не правда ли? - вмешался я.
- Ты о чем? - без особого интереса осведомился Ваня. - Я не врубаюсь.
- О том, что или ты будешь повежливей, - пояснил я. - Или сейчас отсюда отвалишь. Так яснее?
Он не вспылил. Лишь нахмурился и поскучнел слипа.
- Не лез бы ты в наши дела, а? - посоветовал он с ленивой угрозой. - Все равно в них ни хрена не волокешь.
- О чем этот фраер базарит? - осведомился Сява, опять выныривая из забытья.
Я приблизился к нему и постучал костяшками пальцев по неровной Сявиной макушке.
- Ку-ку, - сказал я. - Я уже тут.
На тупом Сявином лице отразилось напряженное движение мысли. Он пошевелил губами и наморщил лоб.
- Убить его, что ли? Как думаешь? - нехотя спросил он у Ломового.
- Да пусть пока живет, - великодушно разрешил Ваня.
- Тогда я в туалет пойду, - решил Сява. - Где тут, в натуре, туалет?
- По коридору направо, - брезгливо поморщилась Ирина.
- Хва врать-то! - возразил Сява. - Тут, чай, хозяйский есть. В комнате отдыха.
Сява поднялся, прошагал за спину Ирины, к закрытой панелью двери, и исчез в другой комнате.
- Короче, мне надоело тебе твердить одно и то же! - заговорил Ломовой, обращаясь к Ирине. Разумеется, ему не нравилось мое присутствие здесь. Но он отлично понимал, что помешать ему я не смогу. Разве что, отложить выяснение.
- Мы давали Феде наши деньги. Много денег. На них он поднялся. Феди больше нет. Мы хотим получить свои бабки назад. Все понятно?
- Откуда мне знать, брал он у вас деньги или нет! - горячо возразила она. Ее тонкие пальцы заметно дрожали. Она по-прежнему избегала смотреть ему в глаза. - У вас есть подтверждающие документы?!
Вопрос был детским. Ваня хохотнул.
- Ну, ты даешь! - покрутил он головой. - Документы, Ира, в суде! У нас все на доверии. А если не у нас он брал, то откуда?! Ты, что ль, ему возила?
- Завод предъявил требования на одиннадцать миллионов долларов, - упрямо твердила бледная Ирина. Она все еще не сдавалась. - Значит, Федор получал с завода машины в долг. Но машины-то продавались! Все до одной! Куда же уходили деньги? Может быть, вам?!
- Нам?! - с деланным изумлением уставился на нее Ломовой. - Да если бы у меня было одиннадцать миллионов, разве бы я здесь сидел? Я бы, Ира, отдыхал где-нибудь на островах!
- Тогда где же деньги?! - воскликнула она с отчаянием. Обеими руками она сжала линейку. Та хрустнула в ее пальцах и сломалась надвое. Она швырнула половинки на пол. На ее глаза навернулись слезы.
- Вот видишь, ты не знаешь! - снисходительно заметил Ваня. - А берешься делами рулить! Тебе это надо?! Ты отдай все нам. Мы поставим своих людей. А ты будешь получать с этого долю.
- Кого вы поставите? Какую долю? - Она не верила ни одному его слову.
- Откуда я знаю, какую! - опять ухмыльнулся он. Он чувствовал себя хозяином положения и даже не старался быть убедительным. Их разговор был похож на странную игру, в которой сразу было ясно, кто проигравший. - Ты, Ира, прям как бандит. Уркаган, в натуре. За язык ловишь. Я еще слова не сказал, а ты уже наезжаешь! Какую долю?! - передразнил он и издевательски подмигнул мне. - Надо сначала во всем разобраться. Не спеша. Вот ты сама говоришь, завод че-то хочет. Сейчас еще кто-нибудь объявится. Все полезут! И всем денег надо. Одна ты все равно не сможешь отбиться. А мы попробуем что-то сохранить.
В эту минуту из туалета появился Сява. Он шел, вытирая нос и коротко, по-собачьи, втягивая ноздрями воздух. Мне показалось, что он оживился. Его походка сделалась бодрой, а в глазах появился блеск.
- Короче, так, - решительно заговорил он на ходу. - Ты тут на вечеринках пляшешь, а у погибших пацанов жены плачут! Ты о них подумала? Эти деньги - не твои и не мои! Их нужно отдать.
- А можно в моем кабинете обойтись без кокаина?! - резко ответила ему Ирина. - Мне совсем не хочется…
- Это не твой кабинет! - оборвал ее Сява. - У тебя вообще ничего своего нет! Кроме него. - Он кивнул на меня. - Вот и радуйся жизни. Пляши, пока молодая! А про остальное забудь. Усекла?
Не поднимаясь с места, я схватил Сяву за рубашку и резким движением дернул вниз. Он с размаху плюхнулся на стул.
- Врезать ему, что ли? - спросил я у Ломового, копируя недавнюю Сявину интонацию. - Или чернил в пасть налить?
Ломовой раздвинул рот в подобие улыбки.
- Веселый ты, - произнес он, с трудом поднимаясь. - Богатый! Живешь, знать, хорошо. Ну, вам че не жить, на нефти-то! Убивают только, я слышал, многих из-за нефти, - добавил он вскользь. - Больно часто убивают!
Он подождал, пока я усвоил, и закончил:
- Ладно, пойдем мы! Ты, Ир, подумай пока. Напрягать тебя не буду. Не торопись. Завтра мне позвонишь. Или послезавтра. Скажешь, сколько хочешь в месяц. Хотя, по понятиям, мы теперь тебе уже ничего не должны. Так, вроде?
Он намекал на то, что бандиты помогают вдовам лишь до тех пор, пока те остаются одни, сохраняя верность убитым мужьям.
И он вразвалку направился к двери.
- Допрыгаешься, братан! - бросил мне Сява, догоняя его у выхода.
6
Когда они вышли, она сразу вскочила из-за стола, отшвырнув кресло.
- Ненавижу этих подонков! - захлебываясь от ярости и бессилия, выкрикивала она. - Ненавижу! Ненавижу! Убить готова!
Она размахивала сжатыми в кулаки руками. Я подошел, обнял ее за плечи и притянул к себе. Ее била дрожь.
- Я и себя ненавижу за этот страх! - Ее голос от ожесточения звучал хрипло. Она спрятала лицо у меня на груди. - Тупые животные! Вваливаются к тебе с угрозами, и ты ничего не можешь поделать! Это так унизительно! Как будто тебя насилуют! И ведь боишься их! И они знают, что ты боишься! И еще больше наглеют от этого! Если бы я была мужчиной, я бы перестреляла их на месте! Своими руками.
- Ты держалась с редким мужеством, - мягко возразил я. - Не каждый мужчина бы так сумел.
- Правда? - Она недоверчиво вскинула на меня свои глаза.
- Честное слово! Не забывай, что они пришли отнимать! И для них не имеет никакого значения, что скажешь ты или что скажу я. И даже что они сами говорят при этом!
- Пойдем отсюда! - Она потянула меня за руку. - Я больше не могу здесь находиться! Меня знобит! Мне противно!
На улице мы сели в ее машину, и она резко рванула с места.
- Давай просто прокатимся по городу, - проговорила она, хмурясь. - Я сейчас никого не могу видеть! Мне надо прийти в себя.
- Кто этот Сява? - осведомился я, глядя в зеркало, как догоняет нас отставшая от неожиданности охрана.
- Старший сын Рукавишникова! - ответила она, с отвращением передергивая плечами. - Представляешь? Наркоман и гад, каких мало.
Некоторое время она молчала и сосредоточенно вела машину.
- Я совсем не такая дура, как ты обо мне думаешь! - вдруг объявила она с вызовом.
- Я так вовсе не думаю, - ответил я. Но она только отмахнулась.
- Все считают, что я схватилась за Федин бизнес от жадности и глупости, - продолжала она горько. - Но на самом деле я тысячу раз все обдумала. У меня был план! Только он полетел к черту!
- Какой план? - спросил я.
- Нормальный план! - пожала она плечами. - Даже отличный! Я всегда понимала, что с бандитами придется делиться. От них никуда не денешься. Я хотела отдать им торговлю автомобилями. Ведь это самое выгодное, все за это дерутся! Убивают друг друга! И на здоровье! Все равно я бы не смогла там управлять, - пояснила она, повернув ко мне серьезное лицо. - Слишком много в этой сфере держится на личных связях, взятках, угрозах. Там сплошная кровь и уголовщина! Люди, с которыми работал Федор, не стали бы мне доверять. А с бандитами я вообще не желаю иметь ничего общего! - Она сжала губы.
- Ты полагала, что им этого хватит? - скептически осведомился я. - Что они не полезут на остальное?
- Да они бы от радости прыгали до потолка! - убежденно тряхнула она головой. - Такой кусок! Они-то думали, что я буду цепляться за него до последнего! А я бы взяла магазины, стадион, акции и еще какую-нибудь мелочь. То, с чем нужно возиться и что не приносит большого дохода. Федор же скупал все подряд, не разбирая. Убыточные предприятия я собиралась продавать. Прибыльные сохранить. По моим расчетам получалось, что за все это я могла бы выручить миллионов пять. Мне и детям хватило бы на всю жизнь! В конце концов, я просто уехала бы из России и мирно поселилась где-нибудь в Испании. - Она тяжело и прерывисто вздохнула. - Ты бы ко мне приезжал в гости, - прибавила она грустно.
Она закурила, сделала несколько затяжек и выбросила сигарету в окно.
- А теперь мой план рухнул! - воскликнула она с отчаянием. На глазах у нее навернулись слезы.
- Из-за требований завода? - понимающе кивнул я.
- Ворье проклятое! - вновь вспыхнула она. - Не могли подождать еще пару месяцев! Какая им разница, с их оборотами! Для них это вообще не деньги! Я бы успела договориться с Ломовым! А сейчас на торговле машинами можно ставить крест! С такими долгами нам не отпустят и одной фары! И бандиты будут рвать у меня остальное. Хуже всего, что после ареста имущества я ничего не смогу продать! Черт! - Она откинулась на сиденье и хлопнула ладонями по рулю. - Но должен же быть какой-то выход! Я обязана его найти!
- Ты говорила про милицию, - напомнил я.