ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Мы затормозили возле "Миража". Самый помпезный ресторан города казался Виктору, в его нынешнем разгоряченном состоянии, наиболее подходящей ареной для будущих подвигов.
- Сейчас покуражимся! - пробормотал он, высаживаясь.
Его тон не сулил "Миражу" бурного веселья. Помня о том, что мне самому приходилось скандалить в этом ресторане, и испытывая запоздалое чувство вины, я от всей души пожелал, чтобы сегодня мы оказались единственными посетителями.
- Между прочим, я действительно домой по пьянке бездомных собак привожу! - проворчал Виктор, потягиваясь и разгибая спину.
- Мог бы и не говорить! - хмыкнул я. - Люди, подверженные острым вспышкам жалости, обычно очень жестоки.
- Больно мудрено для меня! - отмахнулся он. - Ты бы мне что-нибудь насчет мордобоя подсказал!
Конечно, он отлично понял меня, хотя и не подал виду. Хуже было то, что насчет своей готовности к мордобою он, похоже, не шутил. Дурная энергия его переполняла и искала выхода.
Мы дождались Николашу и вошли в зал, сопровождаемые торжественным метрдотелем, который, раскланиваясь перед нами, не чуял, глупый, нависшей над ним беды. Кстати, привычка стелиться перед богатыми людьми в надежде, что тебе перепадет часть его благосостояния, является распространенной в новой России ошибкой. Богатство у нас не имеет ни истории, ни культуры. Давая обслуге сто долларов на чай, новый русский считает, что приобретает право на ее жизнь и смерть и может помыкать ею как хочет. И если уж вы приняли незаслуженные деньги, то в его глазах вы взяли на себя обязательства. Выполнить которые вам, может статься, будет и не под силу.
Народу в "Мираже", по счастью, почти не было. Негромко играла живая музыка. За одним из столов сидела компания женщин лет по тридцати. Представителей противоположного пола с ними не было, и они оглянулись на нас троих с явным любопытством.
Чуть поодаль располагались две немолодые пары. В одном из мужчин я узнал чиновника областной администрации, кажется, из департамента культуры. Он кивнул нам и почтительно улыбнулся.
Через минуту в зал крикливой стайкой впорхнули девушки, и погрустневшие зрелые дамы сразу утратили к нам интерес.
- Может, вам в банкетке накрыть? - предложил метрдотель.
- Да нет, мы хотим к народу поближе, - отозвался Виктор, опускаясь за стол в середине зала.
Официанты сдвинули для нас столы и расставили стулья. Девушки с шумом расселись. Юля заняла почетное место рядом с Виктором.
- А где Пахомыч-то? - спохватился Виктор.
- Да спит в машине, - ответил один из его охранников.
- Сюда его! - велел Виктор, оживляясь.
Через минуту двое охранников под руки ввели Пахом Пахомыча все в том же развевающемся халате и надвинутой на лоб банной шляпе. В чинном белом зале, возле мирно журчащего фонтана, полуголый и пьяный Пахом Пахомыч смотрелся дико. Отпущенный охраной, он стоял, подбоченясь, шатаясь и обводя присутствующих ничего не понимающими вытаращенными глазами.
Одинокие дамы за столом возмущенно зашептались. На пожилых супругов появление Пахом Пахомыча тоже не произвело благоприятного впечатления.
- Какое безобразие! - негодующе заметила жена чиновника, дородная и церемонная, в блестящем платье, которое она считала вечерним.
Муж посмотрел на нее умоляюще. Время от времени по просьбе губернатора мы перечисляли в департамент культуры приличные суммы на различные театральные мероприятия и концерты. Чиновник предпочитал с нами не ссориться.
- Они думают, что если они богатые, то, значит, им все можно! - поддержала его жену ее подруга.
Виктор только того и ждал.
- Почему же безобразие?! - радуясь скандалу, через весь зал крикнул он. - Это - звезда стриптиза! Испанец, между прочим. Дон Педро Гомец. Такая его фамилия. Только что давал представление во Дворце культуры. Билетов, кстати, было не достать. Прямо с концерта. Устал вот маленько.
Пахом Пахомыч тяжело замычал.
- По-испански выражается! - продолжал Виктор громко, так, чтобы его все слышали. - Говорит, что вы ему нравитесь!
Последнюю фразу он адресовал непосредственно жене чиновника. Она фыркнула и демонстративно отвернулась. Чиновник покраснел и опустил глаза. Девушки и Николаша посмеивались, хотя и не без смущения.
- А может, все-таки лучше в банкетку? - робко подал голос метрдотель. - А то у вашего друга вид, так сказать, не очень подходящий.
- Чем же он не подходящий! - возмутился Виктор. - Иди сюда, Пахомыч! - позвал он.
Услышав знакомый голос, Пахом Пахомыч сделал несколько неверных шагов и рухнул на стул.
- Ума не приложу, почему такой красавец может кому-то не нравиться! - обиженно заговорил Виктор, распахивая халат на волосатой груди Пахом Пахомыча. - Европа по нему с ума.
- Ну пожалуйста, войдите в мое положение! - скулил метрдотель.
Виктор достал из кармана двести долларов и сунул их ему в ладонь. Тот заколебался.
- Меня же с работы выгонят! - зашептал он в отчаянии, ломая руки.
Виктор добавил еще сто. Тот вздохнул и сунул деньги в боковой карман.
- Только я вас очень прошу, - умоляюще проговорил он. - Пожалуйста, можно сегодня обойтись без, так сказать, происшествий!
- Чего ты выдумываешь?! - хлопнул его по плечу Виктор. - Мы люди воспитанные. Культурные. Мясо рубим!
Ничуть не успокоенный, метрдотель отошел, оставив нас на попечение официантов. Девушки, схватив меню, наперебой заказали коктейли и засыпали официантов вопросами относительно содержания блюд, как будто это не они всего час назад поднялись из-за стола. Виктор с Николашей попросили коньяка для себя и Пахом Пахомыча.
- Ну что будем дальше делать, девчонки? - подзадоривал Виктор.
- А что надо-то? - игриво подвинулась к нему Юля, ощущавшая себя начальницей над остальными.
- Догола разденетесь? - предложил Виктор.
- А денег дашь? - дерзко спросила она.
- По двести долларов дам, если разденетесь и вытащите танцевать мужа той тетки, что сейчас выступала.
- Виктор, перестань, - попытался я его урезонить. - Он безобидный мужик.
- Да брось ты! - нетерпеливо поморщился он. - Ну, так как, девчонки?
- Ну что, разденемся? - Юля с вызовом посмотрела на остальных. Те на мгновение замялись.
- А можно только по пояс? - неуверенно спросила толстая накрашенная блондинка.
- По пояс нельзя! - категорически заявил Виктор. Он достал деньги и положил их на стол. Девушки с вожделением уставились на пачку долларов.
Официант принес выпивку.
- Иди, закажи белый танец, - дернул его за рукав Виктор.
Составив бокалы, официант пошел к оркестру и что-то пошептал музыкантам. Заиграла плавная мелодия.
- Ну! - подбодрил Виктор. - Считаю до трех! Или раздеваетесь, или я забираю бабки! Раз!
Юля уже стягивала майку через голову. Следом за ней наперебой бросились раздеваться и остальные.
- А теперь - белый танец! - объявил клавишник.
- Трусы хоть можно оставить? - взмолилась толстая блондинка, торопливо расстегивая юбку.
- Красные?! - грозно воззрился на нее Виктор. - За красные трусы - штраф!
И уже через секунду стайка совершенно голых девушек под музыку окружила столик, за которым сидела пожилая чета.
- Потанцуйте с нами!
- Мы вас приглашаем! - понеслось оттуда наперебой. Схватив чиновника, они силком волокли его из-за
стола. Его жена, вскочив, что-то выкрикивала и била их по рукам. Подруга ей помогала.
Николаша сомлел от ужаса и восхищения.
- Вот это да! - только и смог выговорить он. - Вы что, всегда так отдыхаете?!
Виктор поморщился.
- Скучно! - вдруг решил он. - Пойдем куда-нибудь, Андрей!
- А как же я? - перепугался Николаша. - Я что, тут один останусь?
- Почему один! - пожал Виктор плечами. - В окружении красивых женщин. С отличным собеседником. - Он легонько пихнул Пахом Пахомыча, и тот упал лицом на руки. - А хочешь, домой езжай, к папе. На вот тебе, на мороженое.
Он достал из сумки еще денег, бросил их на стол, и мы удалились, оставив за своей спиной оторопевших официантов, растерянного Николашу, пьяного Пахом Пахомыча и толпу поспешно одевавшихся у столика девушек. На других посетителей я даже не решился оглянуться.
2
- Езжай-ка в "Корону"! - сказал Виктор своему водителю, когда мы снова оказались в машине.
- Может быть, прервемся? - предложил я. В ответ он только укоризненно глянул на меня. Он явно ощущал себя лишь на старте приключений.
"Корона" была мрачным ресторанчиком на отшибе, пышно именуемым ночным клубом. В отличие от других заведений подобного рода она работала круглосуточно и без выходных. К тому же здесь для привлечения посетителей показывали стриптиз.
- С Николашей ты мог бы и помягче, - попенял я Виктору.
- А почему я должен с ним церемониться? - высокомерно осведомился Виктор. - За что его уважать? За его папашу? А я и папашу его не уважаю. Вор, хитрец и скряга. За деньги удавится. За должность продаст жену родную с сынком в придачу. Интересных людей вообще можно по пальцам сосчитать. Основную массу составляет планктон. Едят, пьют, спят, совокупляются. Ни чувств, ни мыслей. Можно ли любить планктон? Или ему сочувствовать? Глупо!
Он наклонился вперед и потеребил водителя. .
- Скажи, зачем ты живешь? - доброжелательно спросил он, как будто интересовался, который час.
- Не знаю, Виктор Эдуардович, - растерялся тот. - Так просто живу. Как все.
Виктор с удовлетворением откинулся на сиденье.
- Вот, пожалуйста, - презрительно подхватил он. - Спроси на улице тысячу людей, и они ответят тебе то же самое. Чем они отличаются от водорослей? Тем, что умеют разговаривать? Да, может, лучше бы не умели!
- Пример не самый убедительный! - возразил я. - Задай такой вопрос в понедельник на совещании наших директоров, и они тоже не найдутся, что ответить!
- А я, знаешь ли, не ботаник! - капризно оттопыривая губу, отозвался Виктор. - Я в планктоне не разбираюсь! Водоросли они и есть водоросли! Кто из них министр, кто дворник, какая разница! И по половому признаку растения не делю. Мне все едино! Беда в другом! - вздохнул он. - В том, что это и есть самая главная тайна, которую я, наконец, понял. После всех своих подглядываний и подслушиваний!
Он прервался и замолчал, растирая себе виски.
- Так что же это за тайна? - потеребил я его, опасаясь, что он опять провалится в давешнее депрессивное состояние.
- Тайна в том, что никакой тайны у людей нет! - объявил Виктор. Он произнес эту банальность так, словно сообщал о великом открытии, способном перевернуть мироздание. Я даже не нашелся что ответить.
- Не понимаешь?! - сочувственно покивал головой Виктор. - По глазам вижу. Молодой еще, глупый. - К слову сказать, он был всего лет на пять старше меня. - Беда, что мы окружены планктоном. И кроме него, ничего другого в мире не существует! Никаких других людей, кроме этих! Вот от чего мне так пресно! Вот почему я места себе не нахожу!
- Как же так? - удивился я. - Ты же мне только что рассказывал…
- А что я тебе рассказывал? - перебил он. - Об особенностях растительного организма? Та водоросль спит больше, та жрет иначе. Вот и вся разница! Оболочка, может, и разная. Сущность та же. И все! Одна только физиология! Какая скука!
Я посмотрел на него внимательнее. Он не рисовался. Судя по его лицу, ему и в самом деле было скверно. Он взмахнул рукой, словно отгоняя неприятное воспоминание, которое могло его захлестнуть.
- Может быть, дело все-таки не в людях, а в тебе? - предположил я.
- Конечно, во мне! - воскликнул Виктор нетерпеливо. - В том, что я не совсем планктон! Так уж получилось. Не по моей воле! Я бы, может, много отдал, чтобы жить, как они. Чтобы не мучиться непонятно чем. Представляешь, какой бы я был счастливый с моими деньгами-то! Ешь что хочешь, пей что хочешь, люби кого вздумается! Вот она, мечта миллионов! А мне - иное надо! Мне что-то другое подавай! А что? Я и сам не знаю! Существовать среди планктона мне невыносимо. А другого ничего на земле не обитает!
Он прикрыл глаза и покачал головой из стороны в сторону, как будто все еще не мог поверить открывшейся ему правде. Потом вдруг встрепенулся и придвинулся к моему плечу.
- Помнишь, ты осенью все ко мне приставал насчет тех ребят из спецназа, которых я прячу и деньги им плачу? - горячо зашептал он мне на ухо. - Ты все выведать хотел, кого я убить замышляю: Вовку или тебя! Да помнишь, конечно! Вы тогда меня чуть в ответ не убили!
Он впервые заговорил со мной об этом так ясно и просто. Мне сразу стало жарко. Я даже взмок.
- Мы не собирались тебя убивать, - пробормотал я севшим голосом, пораженный его откровенностью.
- Собирались! - возразил Виктор тем же шепотом. - Просто вам смелости сразу не хватило, а потом все замялось. Дело не в этом! Дело в принципе! Ты мне в принципе ответь: почему планктон нельзя убивать? А? Как сорняк! Взять и вырвать!
- А решать ты будешь, какой сорняк вырывать: меня или Вову? - преодолевая вспыхнувшую ярость, спросил я. - Или сначала с нами посоветуешься? Да нет, зачем тебе! Ведь ты же один - не планктон!
Виктор с шумом выдохнул, обжигая меня дыханием. Напряжение последних минут вдруг оставило его, я сразу это почувствовал. Он отодвинулся от меня и расслабился.
- Дурак ты! - сказал он устало. - Так ничего и не понял! Испугался и не понял! Тебя, меня, какая разница?! Я же не о том спрашивал. Пошли! Мы давно приехали.
Я только сейчас заметил, что машина уже стояла перед входом в "Корону". Захваченный разговором, я не обратил на это внимания. Следом за Виктором я выбрался на улицу. Охрана поджидала нас.
Виктор медлил. Он достал сигарету и закурил.
- Дурак ты, - повторил он мне, выпуская дым. Он говорил вяло, без раздражения и неприязни. - Я ведь и себя убивал. Да я только и делаю, что себя убиваю.
Неловко отвернувшись от охраны, он задрал рукав рубашки на левой руке, так, чтобы видел только я. Все его запястье было в глубоких шрамах. Некоторые были старыми, едва заметными. Другие, совсем свежие. Я ужаснулся.
- Видал? - усмехнулся он. - Все как-то до конца не получается! То помешает кто-то. А то самому себя станет жалко. А ты говоришь, я не планктон! Видать, еще какой планктон, раз такой живучий! Скучно мне!
Эту фразу он повторял уже который раз за вечер.
3
Ресторанчик располагался в подвальном, грязноватом, плохо освещенном помещении. Вместо стульев здесь стояли диваны. Музыка грохотала так, что подрагивал пол. Ни сцены, ни металлического шеста, обязательных для заведений подобного рода, здесь не было. Девушки, покачиваясь, бродили по темному залу и довольно неуклюже раздевались прямо у столиков, выпрашивая чаевые у посетителей. Клуб имел стойкую репутацию бандитского, и потому коммерсанты его избегали. Исполнявшие стриптиз гражданки, подобранные в соответствии с запросами клиентов, выглядели так, что раздеваться им совсем не стоило. А еще лучше было бы, если б они носили паранджу.
Сегодня, впрочем, особой поживы у голого народа не предвиделось. Занят был всего один диван, причем, к моему удивлению, на нем чинно восседал Бабай с парой неизвестных мне бандитов. Они пили водку, молчали и как-то нехотя, как будто по обязанности, не роняя своего достоинства, тискали стриптизерш. Но денег им не давали.
Я поприветствовал Бабая издали, и он кивнул мне в ответ.
- Кто эти скоты? - осведомился Виктор, с вызовом разглядывая бандитов. По счастью, его слова утонули в реве музыке.
- Бабай, - ответил я. - Местный авторитет.
- А, слышал, - поморщился Виктор. - Терпеть этих тараканов не могу. Так бы их и давил!
Мы расположились в глубине и сделали заказ. При этом Виктор, несмотря на свою неприязнь к бандитам, почему-то сел к ним лицом. Я устроился напротив. Он дождался, когда принесли коньяк, выпил его залпом, попросил еще.
- Веришь, я иногда завидую вам с Храповицким, - заговорил он. Вероятно, начав выплескивать все, что у него наболело и нагноилось, он уже не мог остановиться. - Вы проще устроены. Примитивнее. Вам легче. Ты получаешь удовольствие от своей мышиной возни. Провел выборы, одного подонка заменил другим. Ты рад. Храповицкий заработал очередные десять миллионов и тоже рад. Вам нравится процесс. А мне - нет. Мне нужно что-то запретное. Что руками нельзя потрогать. Угадай, что я подарил своей Анжелике на Новый год? Думаешь, машину или золотую побрякушку? Я подумал.
- Ты подарил ей хомячка, - предположил я. - Перевязал его ленточкой, а на ленточке собственноручно вышил крестом написанные тобой стихи. Что-то вроде: "Ты мне не родная, не родная, нет. Мне теперь другая делает миньет". Мне кажется, это в твоем духе. Ах да, ты еще воткнул в зад хомячку зажженную свечку, чтобы было совсем трогательно. Так сказать, по-рождественски.
В ответ он даже не улыбнулся.
- Я подарил ей мальчика, - ответил он серьезно и посмотрел мне прямо в глаза. - Любовника. Нашел стриптизера в одном ночном клубе. Дал ему денег. Привел к ней на Новый год. И подарил! Ленточкой, правда, не перевязывал. Подумал, что пошловато получится.
Признаюсь, он вновь сумел меня ошарашить. Сегодня он прямо сыпал сюрпризами и неожиданностями. Чтобы скрыть замешательство, я начал пить минеральную воду, но поперхнулся, закашлялся и смутился еще больше.
Виктор, не отрываясь, следил за моими движениями. Он торжествовал.
- Что же ты замолчал? - забавляясь, напирал он. - Растерялся? Не ждал? Ты ведь так хорошо про меня объяснял. Уже уверен был, что знаешь, как я устроен! А тут на тебе! Кстати, если ты полагаешь, что я страдаю совестью, когда заставляю спать жену с другим мужчиной, то ты ошибаешься. Мне это нравится. Это, кажется, единственное, что еще меня заводит.
В ресторан поспешно вошел охранник Виктора и приблизился к нашему столу.
- Тут Пахом Пахомыча доставили, - наклонившись, сказал он.
- Ба! А этот-то откуда взялся? - удивился Виктор.
- Да ребята его сначала домой повезли, хотели жене на руки сдать, - виновато принялся объяснять охранник. - Но она, как увидела его в халате, такой скандал закатила, на весь подъезд! Била его. Еле отняли! Короче, он здесь. В машине сидит. Что прикажете с ним делать?
- Сюда красавца! - обрадовался Виктор. - А то без него в меня и коньяк не лезет! Кстати, оставь мне свой ствол. Вдруг пригодится.
Охранник замялся.
- Может, я лучше сам с вами посижу? - нерешительно предложил он.
Хорошо зная нрав Виктора, он опасался доверять ему оружие.
- Ствол! - потребовал Виктор, повысив голос. Тот вздохнул и, кинув на меня умоляющий взгляд,
полез под пиджак за оружием. Я не стал вмешиваться, все равно это было бесполезно. Виктор взял пистолет, взвесил его в руке и сунул за спину за ремень брюк, бросив в сторону бандитов угрожающий взгляд.
- Вот так вернее будет! - проворчал он охраннику. - А сам марш к машинам. Нечего слушать, о чем взрослые дядьки разговаривают.