Более 30 миллионов человек в той или иной форме прошли через места лишения свободы за последние пять десятилетий. В очередном томе серии "Энциклопедия преступлений и катастроф" читатель познакомится с этой малоизвестной стороной жизни части нашего общества.
Содержание:
Жизнь за решеткой 1
Нравы за колючей проволокой 2
От тюрьмы, от сумы и от страха 4
Дубарь 7
Записки из рукава 12
Правосудие: что не продано, то пропито? 20
Сколько стоит переспать с Джеком-потрошителем 21
Вместо сенсации: покровительница зэков 23
Стриптиз в неволе 23
Туз на судейском столе 23
Веселый побег 23
"Переиграл" следователя 23
Вошли в роль 23
Картежные игры уголовников 23
Исправительная тюрьма 24
Тюрьма в Венесуэле 27
Тюрьмы и тюремная политика за рубежом 28
О тюрьмах Болгарии в прошлом 32
Тюрьма времен военного переворота в Чили 34
Тюрьма в царской России: из воспоминаний 38
Вторая жизнь каторги 41
Тюремная иерархия 41
Воровская присяга 42
Блатные "законы" 42
Блатные санкции: 1 43
Организация и управление группировкой 43
"Авторитеты" 43
"Мужики" и "пацаны" 43
"Обиженные", или "опущенные" 43
"Достойная" смена 44
Не попавшие в касту 44
Система криминальной информации 44
Блатные санкции: 2 44
Жаргон профессиональных преступников 44
Татуировка - визитная карточка преступника 45
Кличка - второе имя 45
С песней по жизни 45
Камера №. 19 45
Темницы рухнут? 47
Как выжить в тюрьме СНГ 48
Арест 48
Касты 49
Тюремный закон 50
Запреты 50
Правильная хата 50
Семья 51
Понятие татуировки. Ее социальная, психологическая обусловленность и распространенность 51
Мотивы нанесения татуировок 51
Формы выражения и смысловое значение татуировок 52
Татуировки и перстни 52
Словарь ГУЛАГа 58
Список наиболее употребительных аббревиатур 59
Словарь 59
Литература 68
Символика тюрем
Жизнь за решеткой
Накануне революции в тюрьмах и на каторгах Российской империи содержалось 35 тысяч человек. В сталинские времена население "архипелага ГУЛАГ" составляло от 2 до 3,5 миллиона человек. Сегодня в "местах не столь отдаленных" пребывает почти 800 тысяч наших сограждан. Плюс более 100 тысяч "клиентов" лечебно-трудовых профилакториев для алкоголиков и наркоманов, 220 тысяч подследственных и лица, отбывающие наказание в виде принудительных работ на стройках и предприятиях (так называемые "химики"), - всего более 1,5 миллиона человек.
Свыше 30 миллионов человек в той или иной форме прошли через места лишения свободы с 1953 года до наших дней. В некоторых городах и рабочих поселках каждый второй-третий мужчина когда-нибудь "сидел". Огромное, часто нами не осознаваемое влияние лагерной субкультуры на психологию, взаимоотношения, речь людей стало нашей национальной особенностью. Евгений Евтушенко точно подметил в одном из стихотворений, что у нас "интеллигенция поет блатные песни". Знать эту сторону собственной жизни нам необходимо, чтобы изменить общество к лучшему.
Вообще же, по числу разновидностей мест лишения, свободы Россия не имеет себе равных. Есть исправительно-трудовые колонии четырех видов режима: общего - для осужденных впервые на срок до 5 лет, усиленного - для осужденных впервые за тяжкие преступления, строгого - для неоднократно судимых и особого - для тех, кого суды признали особо опасными рецидивистами (OOP). Разница между ними невелика - главным образом в количестве позволенных осужденному свиданий, посылок и отправленных писем. Кроме того, обитатели колонии особого режима носят не обычную, синюю или черную, а полосатую спецодежду и зовутся оттого нежно-фамильярно "полосатиками". Современное законодательство несовершенно, поэтому далеко не всегда "полосатики" - действительно самые опасные преступники. Человек может после восьми-десяти судимостей за мелкие кражи или бродяжничество получить клеймо "OOP", в то же время убийца, рэкетир, попавшиеся впервые, будут отбывать наказание на усиленном режиме.
Несовершеннолетние сидят в воспитательно-трудовых колониях тоже двух видов режима. Подследственные, ожидающие суда и приговора, - в следственных изоляторах (именно такие каменные громады с зарешеченными окнами, часто расположенные в самом центре больших городов, как московская "Бутырка", ленинградские "Кресты", киевская "Лукьяновка", обычно и называют в просторечии тюрьмами). Существуют, наконец, собственно тюрьмы. Преступники называют их "крытыми тюрьмами" или попросту "крытками", а содержащихся там - "крытниками". Тюремного режима страшатся даже самые отпетые. Тот, кто прошел "крытку", обретают право смотреть на остальных своих собратьев сверху вниз. "Крытники" бывают двух сортов: те, кому отбывание всего или части срока наказания в тюрьме было определено судом в качестве дополнительной кары (например, в тюрьме содержатся члены банды Якшиянца, угнавшие в Израиль самолет со школьниками), и те, кто переведен из колоний за систематическое и злостное нарушение режима.
Есть еще колонии-поселения для совершивших преступления по неосторожности и для осужденных, переведенных туда из обычных колоний за примерное поведение. Поселенцу можно носить гражданскую одежду, иметь при себе деньги, жить на частной квартире с семьей (конечно, если семья захочет к нему приехать). На Севере поселенцы занимаются главным образом заготовкой леса, а в более теплых краях - сельским хозяйством.
Всего в стране около 6,5 тысячи колоний всех видов, тюрем, следственных изоляторов, ЛТП, спецкомендатур для "химиков". Многие считают, будто зоны находятся в основном где-то на "Колыме", но это не так: они распространены по России более или менее равномерно.
Кто населяет мир за решеткой? В 1989 году 86,6 процента осужденных отбывали наказание в колониях, 1,2 процента - в тюрьмах, 8,9 - на поселении, 3,7 процента составляли несовершеннолетние. Мужчин было 95,4 процента. Средний возраст осужденного составлял тридцать два с половиной года. Около 70 процентов имели среднее образование. Четвертая часть, до ареста нигде не работала, 8 процентов не имели постоянного места жительства. 25,1 процента - хронические алкоголики и наркоманы. Ровно треть отбывала наказание за преступление против личности, в том числе 11,1 процента - за умышленное убийство, 8,9 процента - за изнасилование. 42,1 процента были осуждены за корыстные преступления (в том числе 16,6 - за кражи личного имущества), 11,5 процента - за хулиганство. В целом тяжкие преступления совершили около 60 процентов осужденных. 9,2 процента обитателей ИТК и 14,1 процента обитателей тюрем признаны рецидивистами. Ровно половина осужденных, по данным МВД, на протяжении года и более не имела взысканий за нарушение режима, чуть больше - 58,6 процента добросовестно относятся к труду. Злостные нарушители режима - "отрицаловка" или "шерсть" - составляют около 15 процентов. Доля лиц, осужденных на сроки менее трех лет, по сравнению с 1970 годом сократилась с 36,2 до 22,5 процента, что свидетельствует об известной гуманизации судебной практики, расширении применения наказаний, не связанных с лишением свободы, за незначительные преступления. Зато не радует другая цифра: почти у каждого третьего осужденного, имевшего до ареста семью, она за годы заключения распадается.
* * *
При слове "тюрьма" в воображении предстает нечто вроде Петропавловской крепости или замка Иф. Но в отечественной ИТК нет ничего романтически-мрачного. Ее территория разделена внутренним забором на две зоны: производственную и жилую. Первая по виду похожа на любое предприятие - пролеты цехов, станки, краны, искры электросварки, бегущие автокары. Жилая зона - ряды стандартных двухэтажных корпусов, отличающихся от рабочих общежитий на воле только непомерно большими - на 25 - 30 человек - спальнями. Многократно воспетые в блатных песнях нары ушли в прошлое. Осужденные спят на обычных кроватях с панцирными сетками. Тут же, в жилой зоне, клуб, столовая, медсанчасть, вечерняя школа, которую обязаны посещать все, кому меньше сорока и кто не имеет среднего образования.
Осужденные в колонии разбиты на отряды по 120 - 150 человек. Эта форма организации их жизни возникла в конце 50-х годов, когда руководители исправительной системы, подвергнув ревизии сталинское наследие, в поисках новых идей обратились к Макаренко. Дальше названия сходство с макаренковской коммуной, разумеется, не пошло, но для управления осужденными отрядная система оказалась удобной. Отряд обычно является рабочей сменой в одном из цехов и занимает этаж в общежитии.
Распространено мнение, что осужденные работают чуть ли не задаром. Это и так и не так. Труд их оплачивается по обычным расценкам, но половина заработка сразу перечисляется в доход государства - на содержание системы ИТУ; затем идут обычные налоги, алименты на детей, ежемесячные взносы в счет возмещения ущерба, причиненного преступлениями. Остальное (а остается, увы, немного) поступает на лицевой счет осужденного. Из этих денег он может лишь небольшую сумму в месяц отоварить по безналичному расчету в ларьке колонии, что-то перевести семье или скопить на освобождение. Не всегда заработок зависит от его старания: в одних колониях налажено прибыльное производство, в других - здоровые мужики маются от безделья.
Обычному человеку слова "тюрьма", "колония" внушают страх, но многие преступники относятся к периодическим отсидкам спокойно, как к неизбежным спутникам своей профессии, приспосабливаются к зоне, находят в тамошней жизни маленькие радости. В одном из ИТУ на Харьковщине мы однажды встретили 67-летнего осужденного, который почти сорок лет провел за решеткой и утверждал, что ни о чем не жалеет. "Я вор, - философствовал он. - Вот вы живете по-человечески один месяц в году, а остальное время работаете. Разве не так? Я свои "отпуска" проводил, как вам и во сне не приснится, ну а потом садился расплачиваться за удовольствие". Порой такие старики до того свыкаются с зоной, что после освобождения никуда не хотят уезжать и слезно упрашивают администрацию принять их на должность сторожа или дворника. А куда, собственно, уезжать, если нет ни кола ни двора? Вообще психологи утверждают, что, пробыв в заключении больше семи лет, человек во многом безвозвратно утрачивает навыки нормальной жизни.
* * *
И все-таки главная мечта осужденного - свобода. Очень многое в жизни колонии вертится вокруг желанных аббревиатур "УДО" и "УО". Условно-досрочное освобождение - уход домой "по чистой". Условное освобождение - перевод "на стройки и предприятия народного хозяйства" - это еще не полная свобода. Надо жить и работать, где укажет милиция, не покидать населенного пункта без особого разрешения, каждый вечер являться в общежитие к 9 часам, но там уже нет забора и охраны, можно распоряжаться собственным заработком и ходить в "вольной" одежде. Соответствующее решение принимает суд по предоставлению администрации колонии. Уйти "на стройки" можно, отбыв одну треть срока, по УДО - половину. Впрочем, тут существуют ограничения, связанные с тяжестью преступления и количеством судимостей. Скажем, рецидивисты из колоний особого режима под УО и УДО вообще не подпадают: им нужно сначала заслужить перевод в ИТК строгого режима, а уж затем на них начинают распространяться общие правила.
Это что касается положительных стимулов. Отрицательные же эмоции связаны главным образом с отдельно стоящими приземистыми зданиями с небольшими окнами. Там находятся штрафные изоляторы (ШИЗО) и помещения камерного типа (ПКТ), куда "закрывают" осужденных за разные проступки. Срок пребывания в ШИЗО - до 15 суток, с выводом или без вывода на работу. Наказанные лишены прогулок и любых развлечений, откидная койка на день поднимается к стене и закрепляется замком, чтоб не отлеживали бока. До недавнего времени им каждый второй день приносили только хлеб и воду, но теперь кормить в ШИЗО стали по общеколонийскому рациону. Международно-правовые нормы однозначно запрещают наказание голодом как разновидность пыток. К сожалению, этого никак не хочет понять немалая часть сотрудников, которая продолжает засыпать всевозможные инстанции жалобами на то, что осужденные теперь "стали неуправляемыми" и их "ничем не проймешь". На местах изощряются в выдумках, чтобы свести на нет послабление режима и хоть чем-нибудь ущемить штрафников. Скажем, по правилам внутреннего распорядка они имеют право сидеть в течение дня, но формы и размеры сидений, конечно, нигде специально не оговорены. Воспользовавшись этим, в одной из уральских колоний забетонировали в пол камер металлические трубы высотой около метра, заваренные сверху металлическими же пластинками. Уместиться на таком табурете мог разве что воробей, и, пока не вмешалась комиссия из МВД, осужденных в этой колонии в ШИЗО не столько "сажали", сколько "ставили". В Северной Осетии додумались заделать окна камер железными листами… Причем угодить в ШИЗО можно и за незастегнутую пуговицу, и за курение в неположенном месте… Конечно, далеко не везде администрация так обходится с осужденными, но случаев жестокости, увы, хватает.
В ПКТ ограничений меньше, но и срок изоляции дольше - до полугода. ПКТ считается более суровым наказанием, чем ШИЗО. Это - максимальное взыскание, которому администрация колонии может подвергнуть осужденного. Дальше - только суд и перевод на тюремный режим.
Нравы за колючей проволокой
Лишь на первый и неискушенный взгляд одинаково одетые осужденные кажутся одноликой массой. На самом деле это целый мир со сложными взаимоотношениями, иерархией, традициями, борьбой интересов и честолюбий. Та часть колонийской жизни, которая контролируется администрацией и регламентирована правилами внутреннего распорядка, - только верхушка айсберга.
"Сливки" преступного мира - "воры в законе". Их ничтожно мало (по данным МВД, около 550 человек на всю Россию), но их влияние несоизмеримо с количеством. Звание "вор в законе" - это и корона, и судейская мантия; его власть и авторитет непререкаемы, за неподчинение его воле рядовой осужденный, скорее всего, поплатится головой. В сложных ситуациях осужденные проявляют чудеса изобретательности, чтобы узнать мнение "вора в законе", содержащегося в другой колонии, где-нибудь за сотни километров. Часто представителей воровской элиты называют "генералами преступного мира", но по способу комплектования эта каста напоминает скорее академию наук: присвоить воровское звание имеют право только другие "авторитеты", собравшись на "сходняк". Понятно, роль "вора в законе" требует железной воли и больших организаторских способностей, сопряжена с постоянными хлопотами и ответственностью. Известны случаи, когда преступники, вполне заслужившие своими "подвигами" воровскую корону, отказывались от нее, предпочитая жить сами по себе.
Еще недавно "вор в законе" под угрозой лишения титула и вечного позора обязан был неукоснительно соблюдать традиции, берущие начало в прошлом веке: не работать ни на воле, ни в зоне (находились такие "герои", которые отрубали себе пальцы, чтобы не брать в руки инструмент), не жениться, не служить в армии, не участвовать в какой бы то ни было общественной работе и художественной самодеятельности, не вставать при исполнении гимна. Зазорно для "вора" было обрастать движимым и недвижимым имуществом - все добытое он должен был с шиком пропивать либо сдавать в "общак", откуда, оказавшись на мели, и сам мог черпать почти как с открытого банковского счета. Теперь воровские законы силу во многом потеряли. "Воры" новой формации, особенно уроженцы юга, ведут себя, как хотят: покупают особняки и "Мерседесы", вместо "честного воровского промысла" идут на службу к миллионерам-теневикам, женятся на юных красотках. Недавно, по некоторым сведениям, произошел случай, возмутительный с точки зрения ревнителей традиций. Некий крупный делец купил у "сходняка" звание "вора в законе" за большую сумму денег!
Ниже стоят обычные блатные, которых в колониях называют "отрицаловкой" или "шерстью". Как уже говорилось выше, их около 15 процентов от общего количества осужденных. Жизненное кредо "отрицаловки" - противодействовать всем требованиям администрации и, наоборот, делать все, что запрещает начальство: пользоваться чужим трудом, раздобывать и употреблять водку и наркотики, играть в карты, наносить татуировки, изготавливать недозволенные предметы - от безобидных брелоков до ножей И самогонных аппаратов.
Вот сценка с натуры. Вор-рецидивист, пепельный от злости, возмущается на приеме у начальника ИТК:
- Что вы мне посылаете своих палачей? Вот ваш этот майор Лысачек пришел ко мне угрозы строить!
- Что он тебе сказал?
- Я же русским языком говорю: угрожал. Я, говорит, Пантюшин, из тебя человека сделаю!..
"Человека сделаю!" То есть заставлю работать и подчиняться установленному распорядку. И впрямь нет более страшной угрозы для блатного, привыкшего жить за чужой счет и чувствовать себя "человеком среди быдла". "Стать человеком" - значит распроститься с вольготной жизнью и с авторитетом среди таких же, как он сам.