- Свободен… только у Гоголя должен жену дождаться: она здесь тоже экзамен сдает!
- Ну и быстрый ты! - воскликнул Юрий. - Поистине оправдываешь свою фамилию! Тогда пошли туда, ничего не поделаешь, - улыбнулся он. - Жена есть жена!
Они вышли из здания университета и медленно отправились к памятнику Гоголю. По дороге Юрий попросил рассказать, почему Виктор снова сдает экзамены, ибо был уверен, что Виктор поступил в прошлом году. Когда Виктор подробно рассказал Юрию о своей операции, о смерти матери, то огорченный Юрий был весьма раздосадован, что Виктор не обратился сразу к нему или к Всеволоду Арсентьевичу.
- Он наверняка бы смог помочь, раз обещал…
- Да чем бы он помог?
- Как "чем"? Ты что, не знал, что ли? Ведь он заместитель декана факультета по учебной части! - воскликнул Юрий. - Кстати, он вспоминал не раз твое решение.
- Что теперь говорить! - Виктор махнул рукой.
- Теперь-то действительно поздно… Просто жаль целого года!
Они еще долго бы разговаривали на эту тему, но в это время к ним подошла Марина, и по счастливому ее лицу Виктор понял, что неожиданности не произошло, а Юрий улыбнулся:
- А это, как я понимаю, счастливая супруга с отличной отметкой в кармане!
- В сумке! - засмеялась Марина, и Виктор познакомил ее с Юрием, намекнув, что, возможно, ей когда-нибудь придется встретиться с ним в такой обстановке, когда его можно будет называть только Юрием Александровичем и испытывать при этом мелкую дрожь.
- Да не пугай ты прелестную свою супругу! Предлагаю пойти куда-нибудь и отметить знаменательное событие: поступление в университет молодой супружеской четы Быстровских! Как вы к этому относитесь?
- Положительно! - ответили они едва ли не в один голос.
- Только, если не возражаете, я позвоню своей дражайшей супруге и предложу ей присоединиться к нашей прекрасной компании… Тем более что вы уже немного с ней знакомы! - Он рассмеялся, увидев смущенный вид Виктора, который тут же вспомнил маленькую боевую женщину, бросившуюся на него с кулачками и дамской сумочкой. - Она уже давно вспоминает тот эпизод с улыбкой и иронией к себе, - добавил он Виктору…
Вечер удался на славу, и жена Юрия Александровича, старший преподаватель Института физкультуры, в недалеком прошлом - чемпионка страны по художественной гимнастике, Наталья Алексеевна, оказалась на редкость обаятельным и веселым человеком. Она сразу расположила к себе и Виктора и Марину, заявив, что того "знакомства" достаточно, чтобы перейти на "ты". Виктор уже посвятил Марину в суть, и после слов Наташи она не удержалась и заразительно рассмеялась… Расставаясь поздно вечером, они заверили друг друга, что обязательно будут встречаться, так как чувствуют взаимную симпатию…
Когда стало известно о зачислении на первый курс, было объявлено, что занятия начинаются с 1 октября, а весь сентябрь первокурсники проведут на картошке. По совету Юрия Александровича они обратились в деканат с заявлением, где указали свое недавнее обручение и выразили просьбу, в порядке исключения, освободить их. Возможно, деканат сам пошел им навстречу, а может быть, и не без помощи Юрия Александровича, но просьба была удовлетворена, и они остались в Москве. Правда, их обязали дважды в неделю отбывать "трудовую повинность", помогая приводить помещение факультета в надлежащий вид. Дни бежали за днями, и они, позабыв обо всем на свете, наслаждались друг другом и стремились туда, где может быть интересно в Москве: посетили все музеи и знаменательные места, театры… Много забот было и по дому: бабушка подарила на свадьбу деньги на новую мебель, и они побывали в мебельных магазинах, присматривая себе самое лучшее и красивое. Никого не пустили в квартиру, пока, по их мнению, она не была приведена в окончательно нормальный вид. Новоселье отпраздновали исключительно с родными, а из посторонних были приглашены только Юрий Александрович с Наташей. Родителей Марины представляла мама Серафима Яковлевна, бабушка испекла огромный пирог с яблоками, коим и завоевала сердце Юрия Александровича, а Наташа заручилась обещанием раскрыть секрет его изготовления. Ожидали и приезда Елизаветы Матвеевны, но она прислала телеграмму с извинениями - оказалась больной. Обещала приехать на Новый год.
Когда все разошлись по домам, Марина предложила оставить уборку до утра и, с таинственным видом усадив Виктора напротив себя, сказала:
- Ты хотел бы, Витюша, жить втроем?
- Конечно, было бы веселее, а места хватит, - поддержал он ее. - Более того, я сам хотел предложить тебе забрать бабушку сюда… Чего ты смеешься? - не понял Виктор.
- Тогда не втроем, а вчетвером…
Виктор недоуменно смотрел на Марину.
- Ну… Ну же! - подбадривала она его.
- Да ты что?..
- Да, да! - подтвердила Марина его догадку.
- Правда! - воскликнул Виктор и подхватил ее на руки, кружа по комнате.
- Осторожно, Витюша! Ты рискуешь сразу двумя жизнями! - смеялась Марина и крепко прижималась к его груди… Странное чувство овладело Виктором: еще не видя ребенка, он уже любил и волновался, ожидая его появления. Для него было совершенно непонятно, как должен чувствовать себя отец, встречая появление своего первенца, и еще не мог понять, кого он больше хочет - мальчика или девочку… Как все-таки интересно устроена природа: ничего не было, и вдруг твое продолжение, твоя плоть и кровь… Каким он будет? Будет ли он достоин своего ребенка? Не заставит ли он краснеть его за своего неразумного отца? Мысли и чувства, нахлынувшие на него, искали выхода, и Виктор решил написать Елизавете Матвеевне длинное письмо, в котором сообщит все подробности о себе, не утаивая и не приукрашивая своей роли во всех событиях, которые преследовали его в последнее время. Написал Виктор и о радостной новости - ожидании потомства. Письмо получилось длинным и не очень стройным, но Виктор не захотел хоть что-нибудь исправлять и сразу же отправил. Он не получил ответа в ближайшее время, как ожидал: на следующий день его вызвал к себе следователь. Не желая волновать Марину, он ничего не сказал ей о вызове.
20
Когда Виктор вошел в кабинет, он сразу же почувствовал перемену в отношении следователя: обычно он радушно предлагал Виктору стул, интересовался его здоровьем. Сейчас только коротко кивнул. Виктора насторожил такой холодный прием.
- Скажите, уже известна дата суда? - спросил Виктор.
- Пока нет… - Следователь старался не смотреть Виктору в глаза, как бы чувствуя себя виноватым. - Я пригласил вас, чтобы сообщить… - Он помялся немного. - Назначен новый прокурор, который вернул дело на доследование, а вас… дайте-ка вашу повестку. - Следователь взял повестку и начал ее вертеть в своих руках. Виктор почувствовал, что он недоговаривает. - Послушайте, подождите-ка внизу, - проговорил он как-то неуверенно и виновато. Виктор пожал плечами и молча пошел вниз, где его встретил дежурный офицер и неожиданно попросил Виктора достать все из карманов, снять ремень и вытащить шнурки из ботинок. Затем сложил его вещи, переписал и дал расписаться Виктору на этом перечне.
- К чему все это? - спросил наконец Виктор, который молча выполнил все требования офицера.
- Разве вы еще не поняли? - удивился тот. - До суда вы будете содержаться под стражей…
- Как? В тюрьме? - вскрикнул Виктор.
- Так решил прокурор…
- Под стражей… - Он стиснул зубы так сильно, что потемнело в глазах. Как ни готовил он себя к этому моменту, все настолько показалось диким и нереальным, что даже ущипнул себя, проверяя, не снится ли ему все это. Словно робот, безучастный ко всему, Виктор прошел в коцнатку, на дверях которой было небольшое отверстие, а у стен прибиты широкие скамейки, служащие, вероятно, кроватями.
"Вот я и в камере!" - с ужасом подумал Виктор, и сразу пришли мысли об университете, о том, что меньше месяца осталось до начала занятий. На него нашли отупение и апатия. Высоко под потолком тускло мерцала лампочка, усиливая безысходную тоску. Стены были исписаны надписями, которые не только несли некую информацию, но и просто откровенный мат - в прозе и стихах.
- Марина!
Он кинулся к дверям и начал громко стучать.
- Чего тебе? - грубо спросил молодой сержант.
- Мне необходимо поговорить с капитаном! - проговорил Виктор, стараясь быть убедительным.
- Хорошо, доложу! - Дверь захлопнулась.
Несколько минут тишины, показавшиеся вечностью…
Но вот дверь распахнулась, и перед ним предстал тот самый дежурный капитан.
- Слушаю вас!
- Товарищ капитан, очень вас прошу: сообщите жене, что я здесь, а то она… в положении и будет волноваться! Очень вас прошу! И пусть поесть захватит, ведь у вас, наверное, не кормят?
- Такой молодой и уже ребеночка ждете? - удивился капитан, потом немного подумал, и, вероятно, симпатия к этому молодому парню взяла верх: - Хорошо, говори телефон…
Не прошло и часа, как Марина примчалась в отделение и Виктор услышал ее звонкий голосочек.
- Я к своему мужу! Быстровский его фамилия!
- Маришенька, я здесь! - не вытерпел Виктор. Потом он слышал ее голос, но ничего невозможно было разобрать, так как она зашла к капитану за перегородку и в чем-то убеждала его, а он громко отвечал сакраментальное: "Не положено!" Потом ненадолго все стихло, и снова дверь распахнулась, и Виктор увидел капитана, а за ним еле виднелась милая Марина с каким-то узелком в руках. Ее глаза были полны слез и неотрывно смотрели на Виктора. Капитан внимательно проверил все продукты, которые принесла Марина, и сказал:
- У вас есть пятнадцать минут. Хоть и нарушаю, ну да ладно, пронесет! - Он махнул рукой и отошел в сторону Марина бросилась к Виктору на шею.
- Что случилось, Вит? Почему тебя арестовали? - говорила она сквозь слезы.
- Я и сам толком не знаю… Дело отправили на доследование, а новый прокурор взял меня под стражу до суда.
- О деле не говорить, - устало сказал капитан.
- Извините, не будем, - пообещал Виктор. - Не плачь, милая, тебе вредно! Прошу тебя! Мы же были готовы к этому, - тихо говорил Виктор, успокаивая Марину.
- Я все время надеялась, что мое предвидение ошиблось! Ну почему так, почему так несправедливо! Боже мой, Витюша! Любимый мой! - Ее руки старались обхватить его тело, словно защищая от беды.
- Ну не надо, милая, не надо! - говорил Виктор скорее машинально, так как сам держался из последних сил. - Возьми себя в руки, крепись, прошу тебя! Я люблю тебя! Люблю!..
Вскоре заглянул капитан, поморщился от жалости, глядя на их страстное желание остаться вместе, но потом проговорил виновато и глядя в сторону:
- Извините меня, но больше не могу!
Марина крепко поцеловала Виктора в губы и неожиданно, прекратив всхлипывать, твердо сказала:
- Ты, Виктор, держись, вот увидишь: все будет хорошо! Верь мне! Я знаю это точно… А вообще, что бы ни случилось, у тебя есть Я! Я - твоя жена! - Она вновь прижалась к нему, обхватила его голову руками и несколько секунд смотрела ему в глаза не мигая, словно фотографируя, словно вглядываясь и запоминая каждую его черточку… Затем быстро поцеловала в губы и, бросив капитану "спасибо", вышла из камеры, не оборачиваясь…
Захлопнулась дверь за Мариной. Виктор стоял, смотрел не мигая, будто ожидая, что дверь сейчас распахнется и прекратится эта страшная и непонятная шутка. Все казалось ему трагически нелепым сном, который превратился неожиданно в реальность. Он никак не мог поверить, что все происходит именно с ним и это испытание ему придется пройти до конца. Только что Марина была здесь, и он мог спокойно обнять, притронуться к ней, а сейчас? Сейчас он был один в маленькой, неуютной камере и ничего не мог поделать, чтобы что-то изменить. Час простоял Виктор перед дверью и не заметил… Неожиданно он почувствовал нестерпимый запах камеры, в которой перемешалось все, что могло исторгать человеческое тело, давно не ощущавшее на себе воду и мыло. Виктор машинально поднес к лицу свои руки, понюхал: они все еще сохраняли аромат духов Марины, ее нежность и тепло…
Вскоре послышался шум открываемой двери.
- Руки за спину! Выходи.
Его вывели из отделения и впихнули в крытую машину, прозванную в народе "черным вороном". Тусклый свет маленькой лампочки с трудом освещал "салон" этого автомобиля. Виктор пригляделся, и ему удалось рассмотреть несколько человек, которые угрюмо молчали и никак не реагировали на то, что Виктор решительно протиснулся и сел между ними… Ехали недолго, и вскоре, когда машина остановилась, назвали фамилию Виктора. Его ввели в здание, оказавшееся, как выяснилось позднее, просто отделением милиции. После формальных вопросов, касающихся личности, Виктора вновь обыскали и втолкнули в камеру, которая отличалась от предыдущей тем, что была еще меньше, а половина пространства была приподнята, образовывая своеобразный деревянный лежак, напоминающий сцену. Сцену, на которой уже валялось девять человек. Судя по виду, а также поведению, некоторые были старожилами этой камеры и находились в ней несколько дней. На приветствие Виктора никто не ответил, кроме одного пожилого мужчины, который сразу же спросил Виктора о куреве, но, узнав, что тот не курит, тут же потерял к Виктору всякий интерес и начал курить "сигаретку" из газеты с махоркой. Воздух в камере был тяжелый и спертый от пота немытых тел и дешевой махорки, и Виктор подумал о предыдущей камере с симпатией. Появление нового человека привлекло внимание: посыпались различные вопросы, на которые Виктор с трудом успевал отвечать… Кто, что, откуда, почему, статья? Затем пришли к единодушному решению, что у Виктора "все нормально" и более "трешки" он не получит… Виктора это весьма встревожило, но он понял, что это мало кого волнует, и постарался скрыть свои эмоции. Правда, один авторитетный сокамерник высказался, что можно схлопотать и выше, если "распустить губы" и не позаботиться о хорошем адвокате… Виктор приуныл и отвечал односложно. Вскоре, исчерпав любопытство, новые соседи потеряли к Виктору всякий интерес и оставили его в покое. И только пожилой мужчина, ответивший на приветствие Виктора (назвав свое имя - Жора), продолжал беседу:
- Вижу, ты по первой ходке?
- В каком смысле? - не понял Виктор.
- Впервые взяли?
- Впервые…
- Так вот, браток, придешь в тюремную камеру - ни на что не "подписывайся"… - И тут же пояснил, увидев непонимающий взгляд Виктора: - Короче, станут тебя "прописывать" в камере: предлагать играть во что-нибудь, пугать и так далее, а ты не поддавайся, а то мигом заклюют, и у параши спать будешь, понял? Это последнее дело… Да, я вижу, ты парень вроде со смыслом и не из слабаков, хоть и интеллигент! В общем, больше смотри, слушай и помалкивай.
Послышался лязг открываемой двери.
- Ну вот, сейчас тебя "на машинке печатать" заставят, - проговорил Жора, но не успел объяснить, что это означает, так как Виктора действительно вызвали из камеры.
- Руки назад! Вперед! - скомандовал сержант и повел Виктора в небольшую комнатку, где какой-то молодой парень, одетый в черный халат, смазал Виктору пальцы и ладонь правой руки и приложил их на специальный бланк. После этого Виктору предложили вымыть руки и вернули назад в камеру. Теперь он понял, что такое "печатать на машинке"… Новая обстановка настолько отвлекла Виктора, что он забыл про голод и про узелок, который принесла ему Марина. Ближе к ночи, когда Виктор успел уже изрядно помять свои бока о деревянные нары, его и еще троих вызвали из камеры. Жора также оказался среди них.
- Ну вот, дошла наконец и до нас очередь, - проговорил тощий парень, который все время молчал в камере, и Виктор впервые услышал его голос. - В Бутырку или в Матросскую тишину повезут… - сказал он, когда их посадили в "воронок".
- В Бутырку, - уточнил Жора уверенно. - Из этого отделения увозят только в Бутырку…
Виктор знал и читал об этой исторической тюрьме, которая была расположена недалеко от дома, где жила Марина с бабушкой. На душе у него стало неспокойно и тревожно: почему-то вспомнилось о том, что в этой тюрьме сидели Дзержинский, Бауман… А последнему удалось даже убежать оттуда. Виктор криво усмехнулся, и, как ни странно, эти экскурсы в историческое прошлое Бутырки подействовали на него успокаивающе… Вскоре машина остановилась, и их стали вызывать по одному на тюремный двор.
- Узнаю тебя, Бутырка, уж целый месяц не видал! - паясничая, пропел один молодой парень с коротко подстриженными волосами. На ярком свету прожекторов искрами блеснули золотые фиксы. Проверив по списку, всех провели в большую камеру, в которой вместо деревянных нар стояли отдельные - железные, со странным названием "шконки". На окне, кроме решеток, снаружи были приделаны железные жалюзи, но просветами вверх, видно было только небо - "намордники". Виктор был удивлен, что почти всему, что их окружало, присваивали новые имена и прозвища, зачастую непонятно почему возникавшие: например, окошечко в двери называлось "кормушкой", позднее Виктор понял, что это название возникло оттого, что через него передают пищу в камеру, не открывая двери, то есть кормят! А контролер-надзиратель имел прозвище - "вертухай", и так далее. Выбрав пустую "шконку", Виктор улегся на нее, подложив свой узелок под голову, и попытался уснуть, но железные полосы, приваренные вдоль нар, настолько врезались в тело, что к ним необходимо было привыкнуть. Неожиданно Виктор почувствовал голод и вспомнил, что в узелке есть кое-какая пища, принесенная Мариной. Быстро развернув узелок, он увидел там колбасу, сахар, лук, чеснок, хлеб и удивился, что там были и пять пачек сигарет. Наверно, Марина подумала, что в этих условиях он обязательно закурит… Окликнув Жору, Виктор предложил разделить с ним скромную трапезу.
- Скромную? - воскликнул Жора. - Да это царский обед… А ты говорил, что не куришь.
- Я и не курю… Сам не понимаю, зачем Марина мне их положила!
- Жена?
- Кто, Марина? Да… - Только сейчас Виктор серьезно вдумался в это слово: жена! У него есть жена, и зовут ее Марина!
- Чего ж тут непонятного! Проконсультировалась с кем-нибудь, вот и положила… Клевая у тебя жена! Ведь на эти сигареты ты сможешь с месяц клево жить! Это же здесь твои деньги, - пояснил он. - На них что угодно можно приобрести, понял?
- Не совсем…
- Ну, дал "баландеру" сигаретку, а он тебе добавку дня два давать будет! Да и мало ли чего тебе нужно будет… Так что береги и не раздавай!
- Но ты-то возьми… Ты же хотел курить?!
- Мне нечего тебе предложить взамен.
- Ничего, считай, что это - плата за информацию, - предложил Виктор.
- Хорошо, - подумав, согласился Жора. Он с огромным удовольствием закурил сигаретку, разломив ее и положив вторую половину в карман. - А вот есть - не буду, не обижайся… Все это, - указал он на овощи, - здесь самое дорогое: чего-чего, а витаминов здесь не хватает… Я бы мог, конечно, тебя разбазарить, но Жора-Клин с уважением и честно относится к людям, которые ему симпатичны… Ты хороший парень, браток, не жадный - полюбил я тебя. Жалко, что вместе не будем: присмотрел бы за тобой…
- Почему вы так думаете, что не вместе? - Виктор не заметил, как перешел на "вы".
- Потому что я по пятой ходке, а ты - по первой…
- По пятой?! - невольно воскликнул Виктор.
- Точно! В общей сложности уже двенадцать лет "оттащил"…
- Двенадцать?! Сколько же вам лет?