- Конечно, скажу, но послушай - мы хорошо сидим. Допивай свое пиво, и я велю Хосе сделать тебе настоящую выпивку. Где Хосе?! Хосе!
- Не стоит беспокоиться. Я хочу переговорить с Биллом Уилкинсоном.
- Ну смотри. - Он неуклюже поднялся на ноги. - Не хочешь рассказать мне, что все-таки стряслось?
- Я мог бы кое-что присочинить, но это займет много времени. - Я вытащил бумажник. - Сколько с меня за пиво?
- Нисколько! - Он сделал величественный жест рукой, отчего чуть не потерял равновесие. - Ты мой гость. Я не могу взять с тебя денег. Сдается мне, ты принесешь удачу.
- Пока мне это не удавалось, мистер Рейнольдс.
Он объяснил мне, как пройти в "Уголок", и я двинулся в путь по ночным улицам. Дети разбежались по домам, прохожих попадалось мало - в основном мужчины. В своих накидках и высоких конусообразных шляпах они смахивали на заговорщиков. Однако когда я сказал очередной стайке: "Buenas noches", вдогонку услышал хоровое: "Buenas noches".
Глава 11
"Уголок" был уже закрыт. Руководствуясь интуицией и боем городских часов, отбивающих четверти, я вернулся на главную площадь. Там не было ни души, не считая человека за решеткой местной тюрьмы, состоящей из одной камеры-клетки.
Под взглядом его индейских глаз я обошел площадь. Уже описав было полный круг, я обнаружил на доме вывеску, написанную по-английски: "Изделия местных художественных промыслов. Салон Анны Касл". Ставни были закрыты, но из-под них выбивался свет и доносились какие-то размеренные звуки.
Когда я постучал в ставень, звуки прекратились. По камням зацокали каблучки, и тяжелая дверь со скрипом отворилась. На меня смотрела миниатюрная женщина. - Что вам угодно? Уже поздно.
- Я понимаю, мисс Касл. Но я улетаю завтра утром, а поскольку вы не спите, я решил...
- Я знаю, кто вы такой. - В ее голосе была укоризна. - В вашем городке новости узнают мгновенно. - А вы как думали! Поверьте мне, вы зря тратите время. Берк Дэмис уже давно уехал. Я действительно какое-то время сдавала ему студию. Но мне нечего вам рассказать о нем.
- Странно. Вы меня никогда не видели, но все обо мне знаете.
- Ничего странного. Официант из "Кантино" мой знакомый. Я научила ткать его сестру.
- Мило с вашей стороны.
- Это естественная часть моей жизни и моей работы. А вы вот нечто инородное. И если вы уберете с порога вашу ножищу, я смогу вернуться к ткацкому станку.
Я не шелохнулся:
- Работаете допоздна?
- Я работаю все время.
- Я тоже, когда расследую дело. Вот мы нашли что-то общее. Мы в чем-то схожи.
- Даже не знаю, в чем именно.
- Нас обоих волнует судьба Берка Дэмиса.
- Волнует! Меня? - В ее голосе зазвенел металл. - Не понимаю, что вы имеете в виду.
- Я тоже, мисс Касл. Может, вы мне все расскажете?
- Ничего я вам не скажу.
- Вы любите Берка Дэмиса?
- Конечно, нет, - возразила она с таким пылом, что все сразу стало понятно. - Это самое нелепое утверждение... вопрос, который мне когда-либо задавали.
- У меня много таких нелепых вопросов. Может, разрешите войти в дом и задать их вам?
- Почему это?
- А потому, что вы серьезная женщина, а вокруг творятся серьезные вещи. Я прилетел из Лос-Анджелеса не шутки шутить.
- Что же произошло?
- Среди прочего Берк Дэмис сбежал с молодой особой, которая из-за него потеряла голову.
Анна долго молчала, потом сказала:
- Я знаю Гарриет Блекуэлл и согласна с вашей оценкой. Она эмоционально неуравновешенна и действительно потеряла из-за него голову. Тут я ничем не могу помочь и не желаю.
- Даже если ее жизнь в опасности?
- Из-за Берка? Какая ерунда.
- Это не ерунда. Я об этом много думал.
Она чуть приблизилась ко мне. Я заметил блеск в ее глазах и почувствовал ее аромат, свежий, чистый, без следов парфюмерии.
- Вы действительно приехали из Штатов, чтобы расспросить меня о Берке?
- Да.
- Он что-то сделал Гарриет?
- Не знаю. Они исчезли вдвоем.
- И вы заподозрили неладное?
- Я охотно поделюсь с вами соображениями, если и вы мне кое-что расскажете. Похоже, мы одинаково смотрим на вещи.
- Нет, вы просто приписываете мне свои слова.
- Если вы будете откровенны, я не стану этого делать.
- Пожалуй, придется так и поступить, - сказала она мне и своей собственной совести. - Входите, мистер Арчер! - Она уже знала, как меня зовут.
Я проследовал за ней в комнату в задней части магазина. В углу стоял ткацкий станок, а на нем рос кусок затейливой ткани. На стенах и на мебели были ткани похожей фактуры и великолепной расцветки.
Анна Касл тоже была по-своему великолепна. На ней была пестрая мексиканская юбка, вышитая кофточка, а в ушах - огромные золотые кольца, больше похожие на обручи. Короткая стрижка подчеркивала ее миниатюрность и своеобразие. Глаза карие, очень неглупые - и гораздо более приятные, нежели голос, которым она со мной говорила.
Мы сели на диван, и она сказала:
- Вы собирались рассказать мне, что сделал Берк.
- По психологическим соображениям я бы сперва послушал вас.
- Вы боитесь, что, выслушав вас, я вообще откажусь говорить?
- Что-то в этом роде.
- Речь идет о чем-то ужасном?
- Может быть. Пока я не знаю.
- Убийство? - Она походила на ребенка, который нарочно упоминает вслух о том, чего боится больше всего, - о мертвеце, гуляющем по чердаку, о скелете в шкафу, - желая, чтобы его утешили, сказав, что всего этого не существует.
- Не исключено. А почему вы допускаете такую возможность?
- Вы же сами сказали, что Гарриет Блекуэлл в опасности.
- И все?
- Конечно. - Скелет напугал ее. Она прикрыла свое паническое бегство протестом. - Вы явно ошибаетесь. Они так любят друг друга. Да и Берк не способен на насилие.
- Вы хорошо его знали, мисс Касл?
Она заколебалась:
- Вы уже спрашивали, не была ли я в него влюблена.
- Извините за глупый вопрос.
- Мне все равно. Но неужели это так заметно? Или Чанси Рейнольдс нафантазировал?
- Он только сказал, что вы часто бывали вместе, пока на сцене не появилась Гарриет Блекуэлл.
- Да. С тех пор я пытаюсь выкинуть его из головы. Без особого успеха. - Она поглядела на станок в углу. - Зато я хорошо поработала.
- Может, вы расскажете все с самого начала?
- Если вы настаиваете. Хотя непонятно, чем это может вам помочь.
- Как вы познакомились?
- Самым обычным образом. Как-то он зашел ко мне в магазин - на следующий день посте приезда. Ему не нравилась его комната в отеле из-за плохого освещения. Он искал место, где мог бы работать. Он сказал, что долго был лишен возможности заниматься живописью, и теперь горел желанием скорей начать. У меня есть студия, которой я не пользовалась, и я согласилась сдать ему ее на месяц.
- Он сам попросил на месяц?
- На месяц-другой. Мы не уточняли.
- А сюда он приехал месяца два назад, так?
- Ровно два месяца. Когда я думаю, что произошло за это время... - В ее глазах отразились все эти перемены. - Так или иначе в тот самый день мне пришлось срочно уехать в Гвадалахару. У одной из моих учениц разыгрался ревмокардит, потребовалась срочная медицинская помощь. Берк поехал со мной, и меня удивило, как бережно он обращался с девочкой. Это одна из моих лучших учениц. Мы отвезли ее в больницу и зашли в ресторанчик. Там и разговорились.
Он рассказывал мне о своих творческих замыслах. Он работает в абстрактной манере, пытается с ее помощью лучше понять и точнее выразить жизнь. Он говорил, что большинство американцев подсознательно переживают трагедию, не подозревая, что страдают, не понимая причин страдания. Он убежден, что дело в сексуальной жизни... - Она внезапно покраснела. - Для художника он очень красноречив.
- Я этого не заметил, - сказал я. - А кто платил?
Она покраснела еще сильней.
- Вы успели его неплохо узнать. Ну, я платила. У него не было денег. Потом мы зашли в магазин для художников, и он взял там красок на четыреста песо - тоже за мой счет. Он не просил, я сама предложила... в долг.
- Он вернул долг?
- Конечно.
- До того как познакомился с Гарриет или после?
- До того. По крайней мере, за неделю.
- Как он раздобыл деньги?
- Продал картину Биллу Уилкинсону, точнее, его жене. У нее есть деньги. Я пыталась убедить его не продавать картину или, на худой конец, продать ее мне, но он твердо решил продать картину ей, а она - купить. Она заплатила ему тридцать пять тысяч песо, чего я не могла себе позволить. Потом он жалел, что продал, пытался выкупить картину у Уилкинсонов. Они даже повздорили из-за этого.
- Когда это случилось?
- Недели две назад. Я слышала, как об этом говорили. Мы с Берком уже не разговаривали, а с Уилкинсонами я отношений не поддерживаю. Билл Уилкинсон - алкоголик. Он женился на женщине много старше себя и живет на ее счет. - Она вдруг замолчала, видно почувствовав, что сказанное может иметь отношение к ней самой и к Дэмису. - Это опасные люди.
- Насколько я понимаю, Билл Уилкинсон был главным приятелем Берка?
- Некоторое время. Билл Уилкинсон обладает прекрасным нюхом на слабости других, и на какое-то время Берк оказался у него в плену.
- Не наоборот?
- Это не тот случай. Что человек типа Берка может получить от Уилкинсона?
- Он продал его жене картину за тридцать пять тысяч.
- Это хорошая картина, - возразила Анна, - стоит дороже. Берк не склонен переоценивать свое творчество, но и он признал, что получилось настоящее трагическое полотно, то, чего ему очень хотелось добиться. В отличие от остальных его вещей эта написана в традиционной манере.
- Да?
- Это портрет, - пояснила Анна Касл. - Портрет очаровательной девушки. Он назвал картину "Портрет незнакомки". Я спросила его, знал ли он когда-нибудь такую женщину. Он ответил, что, может, знал, а может, придумал.
- А вы что по этому поводу думаете?
- Думаю, что знал и написал портрет по памяти. В жизни не видела, чтобы художник работал с таким остервенением. Вкалывал по двенадцать - четырнадцать часов в день. Мне буквально приходилось силком заставлять его делать перерывы, чтобы поесть. Я входила в студию с comido, а он работал, обливаясь слезами и потом. Он писал до изнеможения, а потом шел в город и напивался. Поздно ночью я укладывала его спать, а рано утром он вставал и снова шел работать.
- Он задал вам хлопот!
- Это было прекрасное время, - горячо возразила Анна. - Я любила его, да и сейчас люблю.
Это было серьезное признание. Если внутри и бушевала истерика, Анна прекрасно держала себя в руках. Все было нормально, если не считать того, что она работала как одержимая.
Мы сидели и натянуто улыбались друг другу. Анна была привлекательной женщиной, в ней была какая-то удивительная открытость, которая облагораживает черты. Я вспомнил слова, сказанные в припадке пьяной мудрости Чанси Рейнольдсом о Гарриет: она не стала женщиной. Анна Касл была настоящей женщиной.
Я слишком долго таращился на нее. Анна встала и как птичка порхнула к бару у стены.
- Не желаете чего-нибудь, мистер Арчер?
- Нет, спасибо, у меня трудная ночь впереди. После того как мы с вами обо всем переговорим, я пойду еще к Уилкинсонам. Кроме того, мне хотелось бы взглянуть на портрет.
Она резко захлопнула дверцу бара:
- Разве мы не закончили?
- Боюсь, что нет, мисс Касл.
Она снова села на диван.
- Что вам еще угодно?
- Мне по-прежнему непонятно, кто такой Берк Дэмис. Он когда-нибудь рассказывал вам о своем прошлом?
- Очень мало. Он откуда-то со Среднего Запада. Учился в нескольких художественных школах.
- Он их не называл?
- Если и называл, то я не запомнила. Вроде бы упоминал Чикаго. Он хорошо знает картинную галерею Чикагского института искусств. Но ее знают очень многие.
- Где он жил до приезда в Мексику?
- В Соединенных Штатах, в самых разных местах. Как и большинство из нас.
- Вы имеете в виду большинство из здешних американцев?
Она кивнула:
- Это наш пятьдесят первый штат. Пожив в остальных пятидесяти, мы приезжаем сюда.
- Мы знаем, что сюда Берк приехал из Калифорнии. Он не упоминал округ Сан-Матео или район Залива?
- Некоторое время он жил в Сан-Франциско. Он хорошо знает Эль Греко в тамошнем музее.
- В основном он говорил о живописи?
- Он говорил обо всем на свете, - сказала Анна. - Кроме своего прошлого. Об этом он помалкивал. Говорил только, что жил трудной жизнью и что со мной он счастлив так, как до этого был счастлив в детстве.
- Почему же тогда он так внезапно бросил вас?
- Это очень трудный вопрос, мистер Арчер.
- Знаю. И прошу меня извинить. Просто мне надо понять, как возникла в его жизни Гарриет Блекуэлл.
- Не знаю, - вздохнула Анна. - Она появилась внезапно.
- Он упоминал о ней до ее приезда?
- Нет, они познакомились здесь.
- Значит, до этого они не были знакомы?
- Нет. Вы намекаете, что он ждал ее приезда или вышло что-то еще более мелодраматическое?
- Ни на что я не намекаю. Я просто задаю вопросы. Вам случайно не известно, где они познакомились?
- На вечеринке у Хелен Уилкинсон. Я там не была и не знаю, кого кому представляли и кто, так сказать, был агрессором. Я только знаю, что это была любовь с первого взгляда. - Она сухо добавила: - С ее стороны.
- А что было с его стороны?
Ее ясный лоб наморщился, на мгновение сделав ее почти уродливой.
- Трудно сказать. Когда она появилась, он отшвырнул меня, как перчатку. Забросил работу. Проводил все время с ней. Неделю за неделей. А потом они вместе уехали. Но в те моменты, когда я видела их вместе - он жил здесь же, хотя я старалась с ним не сталкиваться, - у меня создавалось впечатление, что он не слишком влюблен.
- У вас есть доказательства?
- Доказательства - слишком сильное слово. Дело в том, как он на нее смотрел и как не смотрел. Мне показалось, что он холодно делает свое дело, хотя, может я и сочиняю.
Она не сочиняла. Я хорошо помнил сцену в Малибу, когда Гарриет кинулась к нему через всю комнату.
- По-моему, вы правы, мисс Касл.
- Да? Но они разговаривали друг с другом совсем не как влюбленные. Как разговаривали мы с Берком, когда... были вместе. - Снова она наморщила лоб. - Они говорили о том, сколько у ее отца денег, какой красивый дом на озере Тахо. Больше ни о чем, - презрительно добавила она.
- А что они говорили о доме на озере Тахо?
- Гарриет описывала его так подробно, словно работала в фирме по продаже недвижимости. Может, я к ней несправедлива, но слушать это было тяжело. Она говорила о дубовых стропилах, об огромном камине, в котором можно зажарить быка, о том, какой роскошный вид на озеро открывается из окон. Самое грустное, Берк слушал эту рекламу с живейшим интересом.
- Она не собиралась его туда свозить?
- Вроде бы собиралась. Она, кажется, сказала, что это идеальное место для медового месяца.
- Это самое ценное сведение, что я от вас получил, - сказал я. - Кстати, как вам удалось это услышать?
Она смущенно подергала себя за одно из золотых колец-серег.
- Я сболтнула лишнее. Но раз уж начала признаваться выложу все. Я подслушивала. Я не собиралась этим заниматься, но он приводил ее в студию несколько вечеров подряд, и все мои добрые намерения пошли прахом. Я хотела знать, о чем они говорят. - В ее голосе послышались иронические нотки. - Она говорила, что у папаши денег куры не клюют, что у него три дома, а Берк слушал развесив уши. Может, конечно, тяжелое детство дает о себе знать...
- Самое смешное, что многие мошенники - выходцы из вполне респектабельных семей.
- Он не мошенник. Он хороший художник.
- Лично я не могу понять, кто он. И вам советовал бы не быть столь категоричной.
- Я пыталась - последние недели. Но это так трудно, если... - Она беспомощно развела руками.
- Мне бы хотелось посмотреть студию. Это возможно?
- Если это вам как-то поможет...
В дальнем углу двора, у забора, где ночевал "Фольксваген", высилось кирпичное строение с большим окном. Анна Касл открыла дверь и включила свет. В большой комнате с голыми стенами пахло дезинфекцией. Пол кафельный. Несколько явно неуместных здесь кресел, обитых свиной кожей. В углу кровать с матрасом. Единственным напоминанием об уюте были шторы на большом окне.
- Он жил очень скромно, - сказала Анна. - Как монах в келье. - Снова явная ирония. - Конечно, когда он съехал, я убрала лишнее. Это случилось неделю назад, в прошлое воскресенье.
- Но в Лос-Анджелес он вылетел в понедельник, так?
- Наверное, последнюю ночь он провел у нее.
- Они спали вместе?
- В одном помещении - да. Не знаю уж, чем они там занимались. Я не выдержала только однажды. - Сложив руки на груди, исполненная решимости никогда больше не поддаваться слабости, она стояла словно маленький монумент. - Я раздета донага перед вами, мистер Арчер. Классический случай: домовладелица, влюбившаяся в жильца и получившая отставку.
- Я вас в этом качестве не рассматриваю.
- Как же еще меня можно рассматривать?
- Удивитесь, когда услышите. Вы были замужем?
- Однажды. Окончив Вассар, я вышла за поэта. Кому рассказать! Ничего хорошего из этого не вышло.
- И вы отправились в изгнание, в Мексику?
- Все гораздо сложнее. И я не так просто устроена, - отозвалась она, загадочно улыбнувшись. - Вам, наверное, трудно понять, какие чувства у меня вызывает эта страна. Древняя, как эти горы, новая, как Эдем. Это настоящий Новый Свет, и я рада быть частью всего этого. - И, не умея отвлечься от навязчивой идеи, добавила грустно: - Мне казалось, Берк думает так же.
Я обошел комнату, заглянул в уборную. Чисто, прибрано и не за что уцепиться. Я вернулся к хозяйке.
- Дэмис что-нибудь оставил?
- Личных вещей - нет, если вы об этом. Когда он сюда приехал, у него не было ничего, и уехал он тоже налегке, если не считать кистей.
- Он приехал совсем без вещей?
- Поношенная одежда, и все. Я уговорила его сшить костюм в Гвадалахаре. Понятно, за мой счет.
- Вы для него много сделали.
- Nada.
- Он вам что-нибудь оставил?
- Мне ничего от него не нужно.
- Ну хотя бы какой-то пустяк на память, сувенир?
Она заколебалась.
- Он оставил маленький автопортрет. Эскиз. Он хотел его выбросить. Я упросила дать мне.
- Можно взглянуть?
- Пожалуйста.
Анна Касл заперла студию, и мы пошли назад в дом. В спальне на стене над гладко застеленной кроватью висел портрет в бамбуковой рамке, написанный в черно-белых тонах. Вещь была стилизована. Один глаз почему-то больше другого, но Берк Дэмис и в таком виде оставался собой. Из клубка перекрещивающихся линий он мрачно взирал на мир.
Под его взглядом Анна снова сложила руки на груди, как бы принимая вызов.