- Мне кажется, у нас есть общие друзья, - заговорил я таким тоном, будто мы со Стивенсом были лучшими приятелями. - Не вас ли я видел недавно с шикарной бабенкой по имени Аврил Джоунс?
- Это было в понедельник или во вторник, лейтенант? - уточнил дежурный.
- Во вторник.
- Нет, сэр, это была не она. - Голос патрульного даже не дрогнул. - Эту шикарную бабенку звали Тони Дель Гуардо.
- Подумать только! - воскликнул я, вложив в свой ответ все изумление, которое только смог изобразить.
А потом немного отодвинул ото рта трубку и прокричал:
- Эй, Тони! Как тесен мир!
Я повесил трубку и, повернувшись, встретился взглядом с Мойрой. Ее зеленые глаза смотрели на меня необычайно серьезно.
- Я совсем забыла о сержанте, это нехорошо, - тихо сказала она.
- Но я же сказал тебе, что он вернется только через полтора часа. И то только в том случае, если все сложится благополучно, - ответил я. - Так что сейчас он, наверное, уже возвращается. Его могли задержать множество непредвиденных мелочей.
- Но ты встревожен, - заметила Мойра.
- Пока еще нет, - отрезал я. - Но если он не вернется в течение часа, тогда я начну волноваться.
- Ты - прекрасный любовник и совершенно никудышный обманщик, мой милый Эл, - мягко произнесла Мойра. - Сейчас я оденусь, и ты можешь по дороге в офис забросить меня в отель.
Двадцать минут спустя я остановил машину у отеля "Старлайт". Мойра Артур вышла из нее, а затем, просунув голову в окно, сказала:
- Надеюсь, сержант благополучно вернется. - Она медленно улыбнулась. - Это была необыкновенная ночь. Но, как и всему на свете, ей пришел конец. Я получила то, что хотела, и, надеюсь, все было взаимно.
Так что еще раз спасибо тебе. Мое тело благодарно тебе за удовольствие.
Мойра быстро вошла в двери отеля, а я отъехал от тротуара и помчался по улице. Стояла светлая лунная ночь. Было достаточно поздно, и машин почти не было.
Я помнил, что всю эту историю о часе, в течение которого должен был вернуться сержант Полник, я придумал для успокоения своей совести. Поэтому решил съездить на место встречи и узнать, что с ним случилось. Мягкое урчание мотора быстро перешло в рев, а стрелка спидометра переместилась к указателю максимальной скорости.
Дорога, ведущая на Лысую гору, проходила по склону, куда не попадал лунный свет. Так что мне пришлось ехать с дальним светом. Не прошло и пяти минут, как фары высветили развилку, и я свернул на старую дорогу, позабыв сбросить скорость на повороте. Эта дорога вела в каньон, петляла у подножия горы. И после первого же поворота я снова попал в полосу лунного света, сбросил скорость до минимума и выключил фары. Однако через пару секунд я опять включил их - ведь в ночной тишине звук мотора слышен на расстоянии пяти миль, мрачно подумал я. Так что меня все равно услышат задолго до того, как я появлюсь у старого дома.
Дорога снова круто свернула, и ярдах в пятидесяти от меня я вдруг увидел дом. У входа в него, капотом к покосившейся веранде, стояла машина. Я свернул с дороги, и свет моих фар буквально залил ее. Так и есть - это была видавшая виды развалюха Полника.
Я остановился рядом с ней, выключил мотор и распахнул дверцу. Вытащив из кобуры револьвер 38 - го калибра, я вышел из машины. Пригнувшись, я быстро обошел обе машины сзади и остановился у левого заднего крыла развалюхи Полника. Там я присел на корточки и стал ждать.
Где-то высоко в горах резко прокричала сова. Она словно протестовала против того, что человек, это глупое создание, нарушил ее покой. Сколько от него шума, и съесть его не съешь - слишком крупный.
Мне показалось, что я прождал целую вечность. Однако на самом деле прошло не больше минуты. Я осторожно протянул левую руку и, нажав на ручку, резко распахнул заднюю дверцу машины сержанта. Выстрела не последовало; все было тихо. Подождав несколько секунд, я нырнул на заднее сиденье. Там никого не было, и на переднем сиденье тоже. Выбравшись из развалюхи Полника и захлопнув дверцу, я вернулся к своей машине.
На душе у меня скребли кошки; тревога, охватившая все мое существо, усиливалась с каждой минутой. Я вытащил из бардачка фонарь и направился к дому. Если бы там кто-то был, то давно бы уже попытался меня убить.
Машина Полника стояла здесь, значит, и сам сержант где-то поблизости. Мне не хотелось думать о том, что он убит. Пока есть хоть малейшая надежда на то, что он жив, я буду надеяться!
Я пересек веранду, и прогнившие доски пола заскрипели под моими ногами. Покосившаяся входная дверь была приоткрыта, и луч фонаря осветил узкий коридор.
Я медленно прошел в дом, держа указательный палец правой руки на спусковом крючке револьвера. Увидев слева от себя дверь, распахнул ее и осветил фонариком стены комнаты. Она была пуста. Пройдя пару ярдов по узкому коридору, я увидел распахнутую дверь в комнату справа. На полу лежал какой-то предмет, я мгновенно направил на него луч фонаря: из комнаты торчала чья-то нога.
Помещение конечно же было пустым, если не считать Полника, распростертого лицом вниз на грязном полу. Он все еще сжимал правой рукой револьвер. Вместо затылка у сержанта было кровавое месиво, наполовину застывшее и словно затянутое серой паутиной.
Я убрал револьвер в кобуру и опустился на колени рядом с Полником. Я взял его голову в свои руки и почувствовал, что он уже совсем остыл. Держа одной рукой голову за подбородок, другой нащупал фонарь и осветил лицо сержанта. Глаза его были широко раскрыты - он не сощурился, чтобы уберечь их от яркого света, на лице застыло выражение легкого удивления.
Я сидел так, поддерживая одной рукой голову Полника и глядя ему в лицо, пока у меня не затекли ноги.
Тогда я осторожно опустил его голову на грязный пол и с трудом поднялся.
Очевидно, картина случившегося была такова: убийц было двое. Один из них сидел в этой комнате, а другой спрятался в той, с левой стороны, в которой я уже был.
Полник прошел по коридору, и тогда убийца на цыпочках подкрался к нему сзади и с расстояния, не превышавшего трех футов, всадил ему в голову две, а может, три или даже четыре пули.
Я вышел из дома и, к своему удивлению, обнаружил, что плачу. До этого момента я был уверен, что взрослые мужчины никогда не плачут. Это было привилегией женщин и детей; мужчина же крепко сжимает челюсти и не выпускает свое горе наружу. Однако я не стыдился своих слез - сержант Полник был моим старым другом и коллегой. Во мне заговорила совесть. И еще я почувствовал, как в душе моей, словно лавина, нарастает ужаснувшее меня своей силой чувство вины, которую ничем не искупить и не загладить.
Вместо сержанта на грязном полу этого дома с разбитым черепом должен был лежать я. Но секс на какое-то мгновение оказался для меня важнее долга. И я послал вместо себя бедного сержанта. "Будь осторожен!"- сказал я ему и решил, что эти слова, подобно талисману, великодушно дарованному мною, уберегут Полника от всех превратностей судьбы.
Усевшись за руль машины, я вытер мокрое лицо носовым платком и обнаружил, что уже не плачу. Как было бы хорошо, если бы со слезами ушло и чувство вины. Но нет.
Я знал, что отныне оно навсегда останется со мной и превратит мою жизнь в ад. Значит, убийц было двое? Полник не подозревал об этом. Но если бы на его месте был я, то допустил бы такую возможность. Ибо я вспомнил бы слова Кингсли о том, что три дня назад Дана исчез из Сан-Франциско вместе с Лу Фишером, возглавлявшим в этом профсоюзе банду киллеров. Сержант об этом не знал - и все потому, что я забыл ему сказать!
Я зажег сигарету и стал, сидя в темной машине, не спеша курить. Я не зажигал света. И вдруг неожиданно я понял, что никогда уже не буду прежним Элом Уилером - на мои плечи легло тяжелое бремя вины, и я буду носить его до конца своей жизни.
Шериф Лейверс с силой зажал между пальцами один из своих подбородков, а потом медленно снял целлофановую обертку с сигары, демонстрируя редкостное умение держать себя в руках. Занималась заря, и за окном быстро светлело.
- Надо сообщить миссис Полник о смерти мужа! - воскликнул я, и меня охватила неожиданная паника.
- Я уже сообщил ей, - спокойно ответил шериф.
- Знаете, мне пришла в голову мысль, которая повергла меня в шок, - сказал я, - мы столько лет проработали вместе, он всегда рассказывал мне о своей половине, а я ведь ни разу не видел ее!
- Такое случается, - ответил шериф.
- И вот теперь он мертв, а она - вдова, - в отчаянии произнес я. - А ведь это я должен был сейчас лежать в морге, и док Мэрфи вонзал бы свои острые инструменты в то, что осталось от моей головы!
- Заткнись! - рявкнул Лейверс. - Ты дал Полнику задание, и он погиб, выполняя его. Знаешь, сколько парней уже убито за четыре срока моего пребывания в должности шерифа? Они все выполняли задания, которые я им давал. Пять! - Лейверс поднял толстую руку и показал мне ладонь с растопыренными пальцами. - Слышишь меня, Уилер? Пять! Это наша работа, и тут уж ничего не попишешь!
- Полник погиб из-за меня, - прошептал я. - Я мог бы поехать сам, но в ту минуту был слишком увлечен девушкой, которая пришла ко мне.
- Полник выполнял свои обязанности, - устало повторил шериф. - Не забывай, что он дежурил в ночную смену. С таким же успехом я могу обвинять себя в его смерти. Ведь это я велел ему выходить в ночные смены в наказание за его проступок.
- Но если бы я поехал вместо него, то мог бы догадаться, что в доме будут двое, - произнес я. - Ведь Кингсли сегодня утром сообщил мне, что Дана исчез из Сан-Франциско вместе со своим дружком, киллером. А я забыл сказать об этом Полнику, и поэтому он погиб.
- Ты мне уже четвертый раз твердишь об этом, - взорвался шериф. - Ты переутомился и сам не отдаешь себе отчета в своих словах! Иди домой и хорошенько выспись!
- Нет, я останусь, - заупрямился я.
- Это приказ, Уилер! - сурово бросил шериф.
- И все равно я останусь! - рявкнул я.
Лейверс некоторое время смотрел на меня, а потом грузно поднялся и вышел из кабинета. Его не было минут пять; я бы не возражал, если бы этот бесчувственный чурбан исчез навсегда! Наконец Лейверс вернулся, а вслед двигалась целая процессия. За шерифом шел док Мэрфи, а за доктором - двое огромных патрульных.
- Что, черт возьми, здесь происходит? - спросил я.
В следующую минуту патрульные всем своим весом навалились на меня, и мне показалось, что я попал под паровой каток. Когда я отдышался, то увидел, что лежу распластанный на столе Лейверса. Пиджак с меня сняли, а рукав рубашки закатали до самого локтя. Я почувствовал себя жуком, которого изловили и прикололи булавкой к коробочке, чтобы я стал частью коллекции какого-нибудь любителя насекомых.
- Не волнуйся, Эл, - сказал коронер Мэрфи тоном, каким врачи успокаивают больного. - Сейчас тебе нужен хороший сон.
Я заметил, что этот негодяй держит шприц, только тогда, когда игла уже вонзилась мне в руку.
- Ах ты скотина! - заорал я. - Ты у меня попляшешь, гнусный потрошитель трупов! Да я привяжу тебя к столу в морге и живьем вскрою!
- Это уже больше похоже на нашего неунывающего Уилера, правда? - мягко произнес Мэрфи.
Оба патрульных дружно захохотали, поскольку док был признанным остряком. Однако внутри у них будто испортилась какая-то пружинка, и они все хохотали и хохотали. Звук этот становился все громче и громче, пока наконец не заполнил собой всю комнату, которая вдруг закружилась, стараясь избавиться от него. Но меня ведь не проведешь! Я внимательно наблюдал за кружащейся комнатой и в ту самую минуту, когда она юркнула в маленькую голубую дырочку в плотном белом облаке, нырнул вслед за ней.
Глава 7
Я проснулся против своей воли, почувствовав, что чьи-то руки нажимают мне на глаза. По-видимому это делалось специально, чтобы разбудить меня. Открыв глаза, я увидел рядом с моей кроватью какого-то человека.
- Здравствуйте, лейтенант, - приветливо произнес он. - Как вы себя чувствуете?
- Как человек, закончивший вторым в большом секс-марафоне, - сердито пробурчал я, - тогда как все остальные участники боролись за последнее место.
Он одобрительно хмыкнул:
- Не сварить ли вам кофе?
Голос этого человека был мне знаком. Я несколько раз с усилием мигнул, и наконец-то черты его лица стали отчетливыми. Это было хорошее открытое лицо, принадлежавшее парню лет двадцати пяти. У него были густые вьющиеся русые волосы и лучистые голубые глаза.
Сломанный когда-то нос парня вполне прилично сросся и вместе с большим чувственным ртом и внушительным квадратным подбородком придавал ему облик человека с решительным характером. Форма патрульного очень шла этому юноше - он выглядел в ней как с картинки.
- Кажется, я вас где-то видел, - сказал я.
- Разумеется, лейтенант. Я - патрульный Стивенс.
У нас с вами есть общая знакомая - Тони Дель Гуардо, помните? Мир ведь тесен, правда? - С этими словами Стивенс расплылся в улыбке.
Услыхав последнюю фразу, я тут же все вспомнил, словно в моем мозгу обрушился какой-то барьер, преграждавший путь воспоминаниям. Должно быть, это отразилось на моем лице, поскольку улыбка Стивенса тут же исчезла.
- Пойду принесу вам кофе, лейтенант.
Когда он вышел, я сел на кровати и обнаружил, что это моя собственная кровать. Я свесил ноги на пол и встал. Боли не было. Физически я чувствовал себя совсем неплохо - даже ощущение, что я весь укутан ватой, стало постепенно проходить. Достав из шкафа халат, я надел его и пошел на кухню.
- Ой! - воскликнул Стивенс, увидев меня. На лице его появилось встревоженное выражение. - Доктор не думал, что вы так быстро поправитесь, лейтенант.
- Со мной все в порядке, - заявил я. - Сколько сейчас времени?
- Ваши часы лежат в кармане пиджака. - Патрульный посмотрел на свои часы. - Сейчас четверть четвертого.
Судя по всему, был четвертый час дня, а не ночи.
- А что произошло после того, как док Мэрфи всадил в меня иглу? - с подозрением спросил я.
- Вы вырубились, после чего вас погрузили в машину "Скорой помощи"и велели мне ехать с вами, чтобы в случае чего оказать вам помощь, лейтенант.
- Это было где-то в полшестого утра?
- Да, похоже на то, - припомнил парень.
- Но вы ведь были в ночной смене, - уставился я на него в изумлении. - И наверное, устали как собака.
- Доктор сказал, что раньше двух вы все равно не проснетесь, лейтенант. Так что я тоже поспал.
- Прошу прощения за беспорядок в квартире, - смущенно произнес я.
- Я осмотрел вашу квартиру, надеюсь, вы не рассердитесь на меня за это. У вас отличная берлога. Мне всегда хотелось найти что-нибудь похожее.
- Когда вы наконец найдете то, что ищете, я подарю вам пару своих офортов, чтобы наставить вас на путь истинный, - великодушно пообещал я.
- Спасибо, лейтенант. - Стивенс небрежно пожал плечами. - Вы ведь знаете, как обстоят дела с офортами. У меня их полный шкаф. Время от времени я их сжигаю, но они тут же набираются снова.
Стивенс налил мне кофе, и мы уселись за кухонный стол друг против друга.
- Я хотел сказать вам еще одну вещь, лейтенант. - Стивенс старательно избегал моего взгляда. - Проснувшись в полдень, я позвонил своей девушке. Она пришла и немного прибралась в вашей квартире. Это пустяк, но я подумал, что хоть чем-то помогу вам.
- Ну и как, помогли? - небрежно спросил я.
- О, черт! - В голосе Стивенса вновь появилась уверенность. - Я думаю, что придет день - и он уже не за горами! - когда я тоже стану лейтенантом. Так что какие могут быть между нами счеты?
- Видите ли, Стивенс, я целых три года искал кушетку, какую хотел, - прорычал я. - Это единственная вещь в квартире, которая мне по-настоящему дорога. И если хоть одна - да, одна! - пружина на ней скрипнет, я не успокоюсь, пока не отправлю вас на полгода назад в дорожную полицию. И позабочусь, чтобы вас послали дежурить в самую тьму-таракань - например, на вершину Лысой горы.
- Слушаюсь, сэр! - Парень с трудом проглотил слюну. - Хотите еще кофе, лейтенант?
- Не сейчас. - Я встал. - Сначала приму душ и оденусь. А вы к тому времени поджарьте мне глазунью с беконом и сварите еще кофе. У бекона должна быть хрустящая корочка, понятно, патрульный Стивенс?
- Да, сэр, слушаюсь, сэр. - Он снова с трудом проглотил слюну. - Вы зря волнуетесь насчет пружин, лейтенант. Барби-Эллен, моя девушка, легче перышка, она весит не больше девяноста фунтов вместе с сапогами.
- А сколько вы весите? - быстро спросил я.
- Пару сотен фунтов, лейтенант.
- И где же, интересно, были вы, когда девяносто фунтов Барби-Эллен скакали, не снимая сапог, по моей кушетке? - прорычал я. - Только не говорите, что вы убирали квартиру, иначе еще до заката очутитесь в дорожной полиции!
Мы доехали до офиса шерифа на такси - я и патрульный Стивенс, который, я надеялся, получил хороший урок и будет теперь знать, как вести себя в доме старшего по званию. Впрочем, в глубине души я не очень-то в это верил. Не успело такси остановиться, как Стивенс тут же исчез. Не без некоторого самодовольства я подумал, что научил его уважать старших.
Однако мое самодовольство тут же улетучилось, когда я понял, что за проезд придется платить мне.
Когда я вошел в приемную, Аннабел Джексон посмотрела на меня и улыбнулась, но улыбка секретарши шерифа была такой натянутой, что мне стало противно.
- Привет, Эл, - тихо произнесла она. - Как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно, - резко ответил я.
- Да это же просто замечательно! - Напускное участие просто било из нее фонтаном - будь это нефть, я бы тут же застолбил участок прямо у нее на столе.
- Шериф у себя? - спросил я.
- Подожди минутку, я пойду узнаю. - Ее губы снова растянулись в улыбке, от которой меня просто передернуло. - Сядь и отдохни немного, Эл, я скоро вернусь.
- А ты что, уходила с работы куда-нибудь? - изумленно спросил я.
- Нет, после обеда я никуда не отлучалась, - ответила Аннабел.
Я посмотрел на часы.
- Сейчас двадцать минут пятого, - сказал я. - Значит, последние три часа ты сидела в этой комнате.
Аннабел демонстративно пересчитала по пальцам.
- Почти четыре часа, Эл.
- И не знаешь, у себя ли шериф? - Я улыбнулся ей своей убийственной улыбкой, которая у меня всегда в запасе для таких случаев. Улыбкой, при виде которой престарелые матроны поплотнее натягивают юбку на колени. - И что же случилось с Лейверсом? Из него что, решили сделать чучело?
Аннабел быстро отступила на два шага назад, и с чувством мрачного удовлетворения я отметил про себя, что она сжала ноги.
- Ах, какая же я глупая! - Девушка визгливо рассмеялась. - Совсем забыла, что шериф никуда не выходил! Что ему от тебя передать?
- Кому? - прорычал я. - Гарсии?
Я прошел в кабинет Лейверса, даже не потрудившись постучаться. Увидев меня, он занервничал:
- Как ты себя чувствуешь, Уилер?
- Отлично, - ответил я. - Что произошло за время моего отсутствия?
- Не обижаешься на меня за то, что я велел доку Мэрфи сделать тебе укол, а двум патрульным держать тебя? - извиняющимся тоном спросил шериф.
- Нет. - Я тупо уставился на него. - А что, я должен был обидеться?