- Я был в армейской разведке, - сказал я. - С тех пор у меня остались кое-какие связи. Если мне понадобится, всего один звонок в Вашингтон, и через несколько часов я получу ваш полный послужной список.
- Я вам верю, лейтенант, - спокойно отреагировал он. - А зачем вы мне это говорите?
- Просто хочу, чтобы вы знали, что я могу все проверить, так что нет смысла мне лгать. Вы летали в Корее с Крэмером?
- А с кем же еще? Мы все время летали вчетвером.
- Был ли он таким отважным героем, как все думали?
- Да. - Он немного помолчал. - Видите ли, во время войны встречаются разные пилоты, но в летчики-истребители идут люди определенного склада. Есть ребята, которым нравится летать, но не нравится убивать, таким был Рэд, блестящий летчик, который просто заболевал, после того как сбивал вражеский самолет. Бывают парни, которым нравится летать и которые не против уничтожить противника, если представляется такая возможность. Мы с Сэмом Фордом принадлежим к этому типу пилотов. И остается еще одна очень специфическая категория - парни, которым нравится именно убивать. Почти все они становятся классными летчиками, поскольку это единственный способ убивать как можно больше. Таков Митч Крэмер, известный герой, потому что убивал более эффективно и этим стяжал себе огромную славу. Это сложный вопрос, лейтенант. Чтобы стать летчиком категории Митча, нужно обладать огромным тщеславием, невероятным тщеславием, которое заглушает все остальные чувства - жалость, сострадание, страх, неуверенность. В длительной войне выживают только крайние эгоисты. - Он смущенно взглянул на меня. - Извините, я, кажется, слишком увлекся.
- Но это было здорово интересно! - искренне признался я. - Скажите, вы попадали в плен, когда были в Корее?
- Да, конечно, - невозмутимо подтвердил он. - Меня подбили, когда я оказался слишком далеко на севере, самолет загорелся, и мне пришлось выброситься на парашюте. Меня все время прикрывал Митч, но, конечно, когда меня сбили, я мог полагаться только на себя. Меня сцапал патруль этих желтокожих "макак" всего через десять минут после приземления.
- И сколько времени вы провели в плену?
- Честно сказать, мне здорово повезло, - весело ответил он. - Всего через трое суток началось большое наступление, и наши пехотинцы наткнулись на этот концлагерь.
- И корейцы просто сбежали, оставив вас одних?
- Ни черта подобного! - Он резко тряхнул головой. - Просто кое-кто из наших ребят, из пехотинцев, оказался достаточно сообразительным. Некий капитан Джекобс узнал от своей разведки, что впереди находится небольшой концлагерь для военнопленных. Тогда он разделил свой отряд на две части, под покровом ночи обошел лагерь с двух сторон, а за час до рассвета бросился в атаку. Желтокожие "макаки" даже не поняли, что произошло. Я считаю, если бы не Джекобс, я сейчас не сидел бы здесь.
- А среди охранников был китайский офицер из контрразведки? - осторожно поинтересовался я.
- Черт, откуда вам это известно? - Макгрегор был приятно удивлен. - Конечно, был, несчастный недоносок, который все пытался убедить нас, что наше отношение к сексу как к удовольствию - только лишнее доказательство вымирания американской нации. Я сказал ему, что он сам - живое доказательство вымирания его предков, и в результате провел шесть часов привязанным под открытым солнцем.
- Значит, всего-навсего трое суток? - допытывался я. - Вы уверены, что не полгода?
Он выдвинул ящик письменного стола и достал оттуда небольшую бронзовую пластинку.
- Если не хотите мне верить, взгляните на нее, - добродушно сказал он и положил пластинку на стол. На ней была выгравирована следующая надпись:
"Капитану Стюарту Макгрегору в память об его уникальном достижении, которое выразилось в трехдневном братании с противником, после чего ему удалось вернуться "на родную базу целым и невредимым… Твои старые товарищи: Митч Крэмер, Рэд Хофнер, Сэм Форд".
- Если вы все равно мне не верите, - усмехнувшись, добавил Макгрегор, - можете спросить у Митча и Сэма.
- Я вам верю, - честно сказал я. - Спасибо, что уделили мне время, мистер Макгрегор, вы мне очень помогли. У меня впечатление, что ваше расщепленное сознание успешно восстанавливается.
- Что ж, благодарю вас, - несколько ошарашенно пробормотал он.
- Еще увидимся, - пообещал я и направился к выходу.
- Эй, лейтенант! - окликнул он меня. - Вы так и не рассказали мне смешную историю.
- Вы даже не знаете, как близко я подошел к этому, - признался я. - Только она оказалась вовсе не забавной, не думаю, чтобы вы стали смеяться, мистер Макгрегор. Знаете, случается, что некоторые шутки оказываются с плохим душком, но почему-то вы не сразу это понимаете.
Глава 10
На обратном пути в город я остановился в кафе выпить чашку кофе, после чего решил позвонить из автомата. Я набрал номер телефона офиса Ирвинга, и после четырех длинных гудков кто-то снял трубку.
- Офис Филипа Ирвинга, - настороженно произнес знакомый хриплый голос.
- Полник! - удивленно воскликнул я. - Какого черта вы там делаете?
- Вы, верно, набрали не тот номер, - поспешно возразили мне. - Здесь нет сержанта Полника, это Филип…
- А это лейтенант Уилер, тупица несчастный! - заорал я в трубку. - Передайте трубку мисс Джонс, слышите?
- А, это вы, лейтенант? - Почему-то он обрадовался - кто мог знать, что происходит в этой деревянной башке? - Здесь нет никакой девушки, лейтенант, иначе я занимался бы ее допросом!
Я со злостью бросил трубку на рычажки и, только порядочно отъехав от кафе, почувствовал раскаяние. Мне следовало быть более снисходительным, ведь Полник впервые самостоятельно пошутил.
Я рассчитывал застать Джонни в офисе, но раз там ее не было, она могла находиться в квартире своей тетушки. Начав думать о Джонни Джонс, остановиться я уже не мог. Я вспомнил, как в первый раз увидел ее за столом в офисе Ирвинга, затем начал любовно перебирать в памяти мельчайшие детали нашего знакомства. Воспоминания снова воспламенили меня, и я не заметил, как по дороге в центр свернул к ее дому.
Звонить в дверь - это своего рода искусство. На этот раз я применил властный вариант - дал два громких настойчивых звонка с коротким перерывом. Такой звонок заставляет обитателя жилища, вздрогнув от испуга, мгновенно припомнить свои тайные грешки и понять, что неумолимая Немезида все же добралась до него.
Спустя несколько секунд из-за двери послышался приглушенный голос Джонни:
- Кто там?
- Срочная доставка! - гаркнул я и нетерпеливо забарабанил в дверь, будто не мог ждать ни секунды и торопился вновь вернуться на оживленную улицу.
Щелкнул замок, дверь распахнулась, и Джонни удивленно уставилась на меня.
- Эл?! - Ни малейшей радости в глазах! - Что тебе нужно в такую рань?
- Срочная доставка! - бодро повторил я. - И вот я здесь! - Я протиснулся мимо нее в коридор, не дав ей возразить. - Как насчет чашечки кофе? А может, даже стаканчика мартини без вермута?
На Джонни была какая-то детская пижамка из голубого, почти прозрачного нейлона с крошечными штанишками. Весь ее вид вызывал благоговейный восторг, не хуже чем зрелище Большого Каньона.
- Извини, Эл, - сухо проговорила она. - Ты видишь, я еще даже не одета. Я вынуждена попросить тебя уйти, и в следующий раз предварительно звони по телефону, хорошо?
- Слышно что-нибудь о твоей тетушке, дорогая? - беспечно поинтересовался я.
- Пожалуйста, не валяй дурака! - резко приказала она. - Мне не хотелось бы быть грубой, но…
- ..Я влюбилась в настоящего вульгарного парня, - с готовностью помог я ей закончить куплет. - Удели мне только несколько минут, Джонни, а потом я растаю, как облачко!
Я двинулся вперед, не обращая внимания на ее возмущение. Квартира была трехкомнатная, кухня оказалась пустой, значит, оставалась еще спальня. В ней тоже никого не было, если не считать роскошной огромной кровати, которая устроила бы и королеву. Оставалась ванная. Дверь в нее оказалась запертой изнутри, поэтому я нежно постучал в нее и заворковал:
- Ну же, выходите, я вас нашел! Послышалось торопливое шлепанье босых ножек, в спальне появилась Джонни.
- Ты что, с ума сошел? - возмущенно закричала она. - Если ты сию же минуту не уберешься отсюда, я…
Я продолжал барабанить в дверь. Через минуту дверь открылась, и на пороге ванной возник Филип Ирвинг с испуганным лицом.
- Ну и ну! - холодно процедил я. - Вы, случайно, не сумасбродная тетушка Чарли, явившаяся прямо из Бразилии?
Глаза Ирвинга за квадратными линзами очков влажно блестели, пальцы нервно теребили лацканы пиджака.
- Лейтенант! - дрожащим голосом выговорил он. - Я невиновен!
- Содержать девушку с такой пышной фигурой, как у Джонни, в эдаком роскошном любовном гнездышке, и вы невиновны?! - проворчал я.
- Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду! - сказал он. - Я никогда не думал убивать Крэмера, ни с помощью Салли, ни самостоятельно! А что касается мины замедленного действия… - Он чуть не задохнулся от ужаса при одном этом слове. - Я боюсь даже фейерверков, даже тех, что не взрываются! Я так же не мог планировать убийство Крэмера, как.., как…
- Да, - задумчиво проговорил я. - Пожалуй, я склонен вам поверить.
- Как сесть на место пилота! - отчаянно закончил он. - Почему мне никто не верит? Я невиновен… Что вы сказали?
- Сказал, что верю вам, - отрезал я. - Но шериф Лейверс не хочет верить ни вам, ни мне. В этом-то и проблема.
- Слава Богу, хоть кто-то мне поверил! - Ирвинг безвольно осел на кровать, жалкое дрожащее ничтожество.
Джонни опустилась рядом с ним и нежно прижала его голову к своей более чем объемной груди. Мне показалось, что на ней осталось место и для моей забубенной головушки, вот было бы зрелище!
- Давайте договоримся, Ирвинг, - твердо предложил я. - Вы останетесь с Джонни в этой квартире еще на сутки, а я сделаю вид, что не нашел вас. А тем временем постараюсь уладить это дело.
- Благодарю вас, лейтенант! - истерично завопил адвокат. Будь я поближе к нему, он бросился бы меня целовать. - Клянусь, я останусь здесь и ни шагу отсюда!
- Если сбежите, я все равно вас найду и пройдусь по вашей физиономии бутсами с шипами!
Он дико задрожал и снова нашел спасение на груди Джонни.
- Скажите мне кое-что, прежде чем я уйду, - попросил я. - Если бы вам удалось жениться на Салли Крэмер и наложить лапу на ее денежки, вы продолжали бы содержать эту квартиру?
- Я.., ну.., не знаю, - пробормотал он. - Но в самом деле, лейтенант, вам-то какое до этого дело?
- Просто мне нравилась Салли Крэмер, вот и все, - честно сказал я. - Однажды она проиграла для меня китайскую музыку, а я только сейчас начал улавливать ее мелодию. Думаю, это вопрос точки зрения. Ее несчастье в том, что сначала она связалась с негодяем Крэмером, а потом с вами, такой же скотиной! Я вернусь завтра. - И я медленно зашагал в гостиную.
- Я провожу вас! - встрепенулась Джонни и так быстро соскочила на пол, что безвольная голова Ирвинга мотнулась и со стуком приложилась к спинке кровати.
Она настигла меня у самого выхода, ловко протиснулась между дверью и мной, прижавшись ко мне полной грудью.
- Мне так стыдно, - прошептала девушка. - Ты все время знал о тетушке?
- До сегодняшнего утра - нет, - признался я. - Только подумал, почему тебя нет на работе, а потом стал размышлять. Что он тебе сказал, когда вчера ты сообщила ему, что назначила мне свидание? "Выясни, что он думает, считает ли он меня замешанным в это дело. Если придется, Джонни, дорогая, переспи с ним!" И мы были так близки к этому, когда зазвонил телефон, - грустно добавил я, - а ты не могла дождаться, когда я сниму трубку!
- Я тебе все объясню, - тихо прошептала она мне на ухо. - Эл, неужели ты не понимаешь моего положения? Это действительно его квартира, и он за нее платит, но когда все это закончится, он определенно отправится в длительный отпуск - один! - Она возбужденно покусывала мочку моего уха. - А когда его не будет, ты сможешь приходить и оставаться здесь на этот свой уикэнд со среды до вторника!
- Не думаю, Джонни, - сказал я. - Ты уже сейчас слишком толстая, что подходит Ирвингу с его комплексом женщины-матери, но не мне. То, что ты мне наговорила насчет того, что он все время звонил миссис Крэмер, а вчера без конца названивал в аэрокомпании и пароходные агентства, - это-то хоть правда?
- Конечно, - упавшим голосом ответила она, отпрянув от меня.
- Ты хотела меня предупредить - может, ты надеялась, что он виновен?
Джонни еще больше отодвинулась от меня, ее глаза сверкнули бессильной яростью.
- Это смешно! - выпалила она.
- У тебя должны были быть для этого причины, - предположил я, но затем язвительно усмехнулся. - Ну, конечно, как я сразу не сообразил! Уверен, плата за квартиру внесена на год или даже больше вперед - Ирвинг парень предусмотрительный и старается избегать любых проблем. И если бы он попал в газовую камеру или в тюрьму, эта прекрасная квартира оказалась бы в твоем распоряжении, верно?
- Да ты с ума сошел! - прошипела она.
- Это очень просто проверить, - с готовностью сообщил я. - Просто пойду и спрошу самого Ирвинга.
Она вцепилась мне в руку острыми коготками, не дав мне сделать и пары шагов.
- Ладно, ты прав! - скрепя сердце призналась Джонни. - Но это только потому, что мне с тобой более интересно, чем с этим маменькиным сынком!
- Приятно это узнать, - честно откликнулся я. - Ты не откроешь мне дверь?
Вне себя от злости она с силой толкнула дверь.
- Не то чтобы меня отпугивает моральная сторона всего этого, - объяснил я, выходя в коридор, - просто ты, дорогая, уже сейчас кажешься мне слишком толстой, а дальше и вовсе расползешься.
Дверь за мной захлопнулась с таким грохотом, что, казалось, содрогнулся весь дом.
Остаток дня тянулся томительно медленно и скучно. Мне не хотелось появляться в офисе и выслушивать нетерпеливые расспросы шерифа, почему я еще не обнаружил Ирвинга. Меня вполне устраивало, что он считал меня занятым его поисками.
Перед ленчем я позвонил Эйнджел, но она не отвечала. В течение дня я набирал ее номер еще три или четыре раза, но ее не было дома. Я решил, что у модельеров нижнего белья сегодня, видно, крупный показ, но меня это не утешило. Около половины шестого, когда я позвонил ей из бара, расположенного в трех кварталах от ее квартиры, она наконец взяла трубку.
- Привет, Эйнджел! - весело начал я.
- Привет! - В ее голосе прозвучала знакомая мне волнующая хрипотца. - Кто это?
- Эл Уилер.
- Да ну?! - радостно удивилась она. - Как поживаете?
- Прекрасно. Вы слышали о Крэмерах?
- Только что прочитала в газетах, - печально сказала она. - Просто страшно! Бедняга Митч! И так жалко Салли!
- Хотите послушать подробности, которые не попали в газеты? - со скрытой надеждой спросил я. - От нечего делать я торчу сейчас в баре в двух шагах от вас.
- О, конечно, с удовольствием послушала бы, Эл. - Она смущенно засмеялась. - Господи, можно подумать, я какой-то вампир… Так приезжайте же, я приготовлю вам выпить и жду вас!
- Соблазнительно звучит, - отозвался я. - Буду через пять минут!
Через несколько минут Эйнджел уже открывала мне дверь, и я вдруг подумал, что прошло бог знает сколько времени с тех пор, как я видел это восхитительное лицо и чуть великоватые для него синие насмешливые глаза.
Она приветливо улыбнулась мне.
- Мой дом - ваш дом, - сказала Эйнджел глуховатым голосом, - так что заходите запросто. Если пожелаете, можем снова сделать яичницу с беконом.
На ней была рубашка из золотистого шелка со стоячим воротничком и вельветовые брюки такого же золотистого цвета, плотно облегающие соблазнительную фигуру. Она излучала вокруг нестерпимое сияние, как только что возникшая вселенная.
- Вы потрясающе выглядите, Эйнджел! - с нескрываемым восхищением произнес я. - Как будто вам выпала редкостная удача.
- Жестокий, не смейте упоминать при мне про удачу! - шутливо пригрозила она, делая вид, что потирает ягодицу. - Я только сегодня начала свободно садиться!
Я осторожно опустился на нервную кушетку, а Эйнджел принесла нам выпивку и уселась рядом со мной.
- Спасибо. - Я взял у нее бокал. - Эйнджел, а вы не боитесь сидеть в такой близости от мужчины? Можете обжечь свои сверкающие крылышки.
- Если будете продолжать в этом духе, старина, - засмеялась она, - и у вас не будет времени даже допить свое виски, не говоря уже о яичнице с беконом!
Я продолжал восхищенно глазеть на нее, просто не мог от этого удержаться
- от нее исходило невероятное обаяние, новое излучение, который придавало ей даже больше притягательности, чем прежде. Ее полные, высокие груди под тесно облегающей их золотистой тканью рубашки выглядели еще более возбуждающими, словно ее сильная женственность наконец прорвалась сквозь последние сдерживающие барьеры, или я просто постепенно сходил рядом с ней с ума.
- Ну что же вы молчите? - нетерпеливо спросила она. - Расскажите мне обо всем!
- О чем? - Я неохотно оторвал взгляд от ее груди и посмотрел на ее оживленное лицо. - Ах да! О том, что произошло у Крэмеров прошлой ночью?
- О чем же еще? - Она тяжело вздохнула. - Мне следовало помнить о ваших блудливых глазках, старина! Попробуйте все-таки сконцентрироваться на деле, оставив в стороне свои безумные фантазии.
Я сделал нарочитую паузу, закуривая сигарету.
- Это оказалось не правдой, - пробормотал я.
- Что именно?
- Ну, то, что бомбу в самолет подложили Салли и Ирвинг. И что Крэмера пыталась убить Салли.
- Эл! - Она удивленно воззрилась на меня огромными синими глазами. - Вы хоть понимаете, что говорите?
- Это очень секретная информация, - серьезно предупредил я. - Никому, кроме ангела, я ее не доверил бы.
Эйнджел откинулась на спинку кушетки и на секунду прикрыла глаза.
- Вы с такой легкостью разбрасываетесь потрясающими новостями! Немедленно начинайте свой рассказ, я положительно умираю от любопытства!
- Буду с вами честным, Эйнджел, - сказал я. - Я пришел сюда не для того, чтобы выпить и поболтать, а может, даже бесплатно содрать с вас ваше замечательное угощение. - Я взглянул на часы, как будто дорожил каждой секундой. - Через десять минут я должен уйти, чтобы захватить настоящего убийцу. Хотите пойти со мной?
Она резко выпрямилась:
- Думаете, мне стоит это сделать, Эл? Но почему я?
- Потому что считаю, что вы имеете право знать, кто подложил в самолет эту проклятую бомбу, - серьезно заявил я. - Это будет настоящая, захватывающая драма - не хуже чем те, что показывают по телевизору!
- Попробуйте только меня остановить! - Эйнджел глубоко вздохнула, и от ее груди распространилось дрожащее сияние. - А разве сейчас вы не можете мне сказать это? Неужели мне придется ждать еще несколько часов? - Она крепко стиснула мою руку и, видимо, не сознавая, что делает, прижала ее к своей тугой груди, затем взмолилась:
- Ну же, Эл! Мне вы можете сказать, вы же знаете, ангел умеет хранить тайны!
Моя рука по-прежнему была притиснута к ее твердой, неумолимой плоти.