Артур закрыл лицо ладонями, будучи не в состоянии выносить открывшуюся перед ним мерзость. И почувствовал, что хочет лечь спать, и не один, а с женщиной. Кстати, о сексе он сейчас не думал совершенно. Хотелось просто прижаться к тёплому плечу, вдохнуть запах волос, услышать рядом тихое сонное дыхание.
Но одновременно он понимал, что никакую женщину привести сюда не сможет. Даже Ирина не должна видеть его сейчас, потому что просто так, укачав его, как маленького, уснуть не сможет. Опять начнутся выматывающие душу разговоры, просьбы не нервировать Симочку, пространные рассуждения об отцовском долге и дороговизне нынешней жизни.
Ирина разрывалась между домом и психиатрической больницей, где уже несколько лет с перерывами лечилась её мать. Старшая сестра давно сделала им всем ручкой, а Ирина не могла - была совсем другим человеком. И Артуру приходилось при встречах обсуждать те подробности, о которых он предпочёл бы не знать. Но, кроме него, поделиться своими печалями Ире было с кем.
Тураев вспомнил всё это и подавил мимолётное желание покоя, тишины, нежности. До рассвета нужно было окончить ознакомление с имеющейся частью досье, а после подумать, каким образом добыть отсутствующие. На данный момент ясно одно - нужна компания из пяти человек, в которую желательно включить Стефана Силинга.
По-быстрому, схватывая лишь самую суть, Артур ознакомился со сведениями о ранее осуждённых и отбывших наказание преступниках, которые работали на "оборотней" в своей среде. Там была фотография таксиста, который угощал пассажиров кофе и грабил их, но никак не мог оказаться на скамье подсудимых. Выжившие его жертвы отказывались от своих показаний, красноречивые адвокаты раз за разом уверяли суд, что их клиент невиновен; и суд соглашался с их доводами.
Упоминалась и Анна Шубина, тоже агентша Василенко, "мамка" с Ленинградки. Правда, чем-то "красная крыша" её обидела, и она готова в отместку слить очень важную информацию. С этой дамой нужно быть осторожнее. Проститутки бывшими не бывают; их не интересует ничего, кроме прибыли. И даже самая сильная обида отступит, если забрезжит возможность пополнить свой банковский счёт.
Ей не впервой продавать тело и душу. Сначала Шубина обещает рассказать пакости про Василенко, а на другой день стукнет благодетелю и добросовестно передаст всё, что видела и слышала у его врагов. Такие источники никогда не внушали доверия Тураеву, и он мысленно отложил Шубину в самый долгий ящик. Открыть его можно было только после того, как будут собраны другие материалы, и то не наверняка.
И всё-таки надо узнать, что ей нужно. Вроде бы, девицы у "мамки" всегда работали добровольно. А недавно "крыша" потребовала взять на работу секс-рабынь, привезённых нижнетагильской бригадой сутенёров. Поскольку многих из этих рабынь уже убили на непокорность, то, значит, их трупы где-то спрятали. Да и родственники, наверное, ищут пропавших девушек. Если найдут останки, или живая сбежит и до своих доберётся, всю вину на Шубину повесят, а нижнетагильцев из-под удара выведут. Поэтому "мамка" и дальше хотела бы работать со своими барышнями, пусть растерявшими половину зубов и сплошь больными циститом. И в гробу она видала провинциальных дурочек, которые, оказывается, верили в любовь…
- Конечно, тебе и отвечать, мадам! - Тураев блаженно потянулся и прищурился на лампу.
Он устал возмущаться и опасаться, а просто хотел спать. Один. Только один. И чтобы мать подольше не будила. Она ведь видела свет в комнате и знает, что сын всю ночь работал. Не прошло ещё и суток с того момента, как Нора сообщила о гибели Райникова, а Артур уже полностью в курсе дела. Только бы просмотреть последние материалы…
Что ещё там у нас? Рабочая плавбазы Елена Карих, тоже рабыня, но на сей раз рыбной мафии. Бизнес находится под контролем Аргента и, соответственно, "красной крыши". По этой причине все жалобы на ужасающее положение персонала базы остаются без ответа. И хоть несколько раз приезжали туда с проверками, заявляли, что всё в порядке.
Известная история, но вряд ли можно выжать сенсацию; только если кого-нибудь убили. А ведь и нет лучшего места для совершения преступления, чем судно в открытом море. Тело за борт - концы в воду, в самом прямом смысле. Рыбообработчица, самая отважная из попавших в "Дантов ад" плавбазы, сейчас снимает клетушку в Щербинке, ходит по инстанциям, добиваясь правды. Она уже прожила почти все деньги, собранные ей на дорогу другими рабами.
Воронович слышал об этой активистке от самого Аргента, которому приближённые предлагали убрать тётку по-тихому. Но Серебровский, проявив не свойственный ему гуманизм, велел на блох не размениваться и заниматься серьёзными делами, иначе у "братвы" просто не останется времени. Ходили слухи, что Дмитрий Олегович не может поднять руку на женщину, носящую имя его матери. Правда это или легенда, Артур наверняка определить не мог. Воронович же не забыл упомянуть о "рыбной рабыне" - а вдруг расскажет что-нибудь интересное?
Тураев, пошатываясь, дошёл до дивана и обматерил себя за то, что не дочитал пикантный материал про солдат внутренних войск, расквартированных в Питере. По данным некоего Сергея Алпатова, их заставляли ублажать извращенцев-командиров, которые также имели контакты, на сей раз деловые, с известными генералами.
Далее шло сообщение о дорожно-транспортном происшествии, в которое угодил сын Кирилла Григорьевича Мирон, спьяну угнавший отцовский лимузин с мигалкой. За то время, что продолжалось ралли по Москве, он насмерть сшиб двоих детей и их бабушку, разнёс два ларька, одну витрину и три рекламных щита, а также повредил пять других иномарок. Наконец, лимузин врезался в дерево и остановился.
Тураев попробовал с трёх раз угадать, кто за всё это ответил. Точно - водитель машины с мигалкой! Как будто он мог помешать начальственному отпрыску хлопнуться за руль, предварительно напившись в хлам. Да ещё на лечение Мирона содрали с несчастного водилы, как будто своих денег у папы и дяди для этого не нашлось…
Итак, ситуация ясна, и нужно принимать меры. Слишком далеко тянутся нити из московских кабинетов, и потому нелишне известить зарубежных ответственных лиц. Воронович со многими загодя установил связь и пообещал прислать копии. Но для этого досье должно быть полностью укомплектовано. Дело, скорее всего, дойдёт и до Интерпола, до организаций, занятых борьбой с отмыванием преступно нажитых средств.
Но этим будут заниматься уже другие люди, не боящиеся мести "оборотней". Тем, кто получит материалы для проверки зарубежных счетов доблестных служак, их движимости и недвижимости, их связей с транснациональными криминальными сообществами, работать будет куда легче, чем Тураеву…
Главу, относящуюся к подвигам братьев в Европе и Америке, Китае и Японии, а также в "золотом треугольнике" Южной Азии, Воронович написал сам на русском и на английском, проявив блестящее знание предмета. Тураев, пропустив преамбулу, сразу же углубился в эту часть досье, которая единственная не требовала его вмешательства.
Хорошо, что розыск не ограничится только Россией - на иностранные структуры всегда надежды больше, особенно если досье попадёт в прессу. Это в России населению на всё плевать, если есть водка, курево и колбаса. Атам общественное мнение сможет прижать политиков, которые не дадут лениться силовикам.
Потом дрёма одолела его. Веки потяжелели, и подступила зевота. Артур снова лёг на диван, пожалел, что из-за большого количества выпитого и выкуренного не сможет сделать ставшую привычной дыхательную биосенсорную гимнастику, и дал себе зарок завтра всё наверстать. Уплывая в манящие дали полного беспамятства, он всё же успел наметить план на вечер сегодняшнего, субботнего дня.
Ему была нужна молодёжная компания, куда войдёт и Лёвкин приёмный сын. Пусть поколбасятся вместе в ресторане, а лучше - в нескольких. "Наружка", если она пасёт членов Лёвкиной семьи, должна к ним привыкнуть. Вести себя юным бонвиванам следует соответственно. Нужно войти в образ законченных шалопаев, придурков и "торчков". Легенда следующая - Стефан, ненавидящий отчима, на радостях после его гибели ушёл в загул с такими же подонками, как сам. И, стало быть, от него не стоит ждать подвоха - он в интересах покойного и пальцем не пошевельнёт.
На самом же деле парень станет связующим звеном между семьёй Райниковых и группой курьеров, при этом не вызвав подозрений у противной стороны. Без консультаций с Лёвкиными родными в этом деле не обойтись. И никто лучше Стефана не сможет, в случае чего, передать и принять важные сведения, предупредить об опасности, сориентировать других членов группы.
Только бы он согласился, а там уж, понадеемся, втянется! Это ещё догадаться надо, что пятнадцатилетний безбашенный "перец" может быть ключевым игроком в разработанной Тураевым партии. Кроме того, генералы вряд ли наверняка знают, была ли у Лёвки эта дискета. И, если была, к кому перешла после. Слишком много народу предстоит им проверить, и здесь Стефан на их внимание - последний претендент.
Артур повернулся на правый бок, лицом к стене, кулаком взбил подушку и повыше натянул одеяло. Он торопливо соображал, кого из знакомой молодёжи можно использовать для выполнения операции "Падающие звёзды". Каждого нужно тысячу раз повернуть тем и другим боком, чтобы в самый ответственный момент не струсили, не подвели, не угробили весь "проект Вороновича".
Нужная ему молодёжь должна лишь казаться отвязной и недалёкой, но не быть такой на самом деле. Для выполнения даже одного рейда каждому потребуется масса сил и смекалки. Вероятно и самое скверное развитие событий, так как досье задевает интересы людей, привыкших действовать быстро и жёстко. Да одного Аргента хватит, чтобы сильно встревожиться за ребят и девчат.
Подбирать секретные кандидатуры будет не Тураев, а верный ему человек. Он же будет руководить действиями "в поле". От себя Артур введёт только Стефана Силинга, если того удастся уговорить. Никто из группы не должен видеть Тураева, даже знать об его существовании. Может, Лёвкин пасынок что-то про него и слышал, но о причастности того же самого лица к нынешним событиям вряд ли догадается.
Передавать группе задания и принимать у неё недостающие части досье будет Павел Бушуев, которому Артур ещё во время службы на Петровке очень помог. Пашке, недавно вернувшемуся с Северного Кавказа после прохождения срочной службы, грозил долгий срок за убийство старшей сестры и её сына. На самом же деле парень преступления не совершал.
Это случилось в девяносто девятом. Родственники Бушуева бесследно исчезли из деревни, не оставив нового адреса. Сожитель Пашкиной сестрицы Галки поднял переполох. Местная милиция оперативно применила римское право, задав сакраментальный вопрос "кому выгодно?". И пришла к выводу, что такой человек всего один - Павел.
Именно к нему в случае смерти сестры и племянника отходил крепкий зимний дом-пятистенок с участком в двадцать пять соток. Родители их умерли, а со своим сожителем Галина не регистрировалась. Более того, этот пропившийся до трусов пастух заявил, что Пашка был против их с Галиной свадьбы, а на самом деле тот не возражал. Препятствие было иное - пастух имел штамп в паспорте и троих детей, а потому никак не мог сочетаться браком к Галиной Бушуевой.
Волна докатилась до Главка, и Артура его начальник полковник Петруничев откомандировал в состав опергруппы, занимающейся этим громким, скандальным делом. Пашка Бушуев оказался парень не промах - убедил казённого адвоката в своей невиновности, и тот помог грамотно составить жалобу на непрофессионализм милиционеров из подмосковного Павлова Посада.
Петруничев, в душе добрый, даже жалостливый мужик, пусть с виду замотанный и раздражительный, тут же выделил своего лучшего опера. И через десять дней вопрос был с блеском решён - даже сам Тураев не ожидал такого успеха.
С согласия Павла и заручившись поддержкой начальства, Артур начал "оперативную игру". В прессу ушла информация о том, что подследственный Бушуев, находясь в СИЗО, вскрыл себе вены, и спасти его не смогли. Не прошло и недели, как с того света вернулась целёхонькая Галина, а с ней - сынок Ванька.
У Петруничева не нашлось цензурных слов, и он лишь развёл руками. Сестрица, прочитав в криминальных разделах нескольких газет о приключившемся с братом несчастье, поспешила объявиться, дабы вступить в законные права. Лично её обвинять было не в чем. Прощальную записку не оставила, окровавленный нож к порогу не подбросила; а за фантазии сожителя по закону не отвечала. Конечно, бабам в посёлке она жаловалась, что придурошный после контузии братец грозится их всех упокоить. Так ведь многие говорят то же самое, и это ещё не основание для ареста и суда.
Артур и сейчас вспоминал лицо Галины - круглое, краснощёкое, с приоткрытым от удивления ртом. Теребя цепочку провалившегося между налитыми грудями крестика, она таращилась на воскресшего брата и не знала, какие слова сказать ему - радостные или гневные. Тураев посоветовал Пашке, не теряя времени, поделить имущество через суд, чтобы раз и навсегда снять накопившиеся вопросы. А после уехать и никогда более с сестрой не встречаться, как бы ни каялась она, как бы ни била на жалость.
Павел так и сделал - перебрался в Москву, снял комнату. Потом в автосервисе заработал на аренду однокомнатной квартиры. И сказал Тураеву, что отныне и до последнего вздоха будет верным его Полканом. При необходимости даже жизнь отдаст за "честного мента", спасшего его от незаслуженной кары. А поскольку Павел слыл мужиком компанейским и до сих пор не женился, он часто гудел в обществе разудалой молодёжи. И, если попросить, вполне мог выбрать среди своих знакомых кандидатуры нужного возраста и образа мыслей.
Дядю и двоюродных братьев Лёвки Артур решил в курс дела пока не ставить. "Меньше знаешь - крепче спишь!" - думал он, на собственном опыте убеждаясь в справедливости пословицы. Артур узнал столько, что, несмотря на чугунную усталость, никак не мог отключиться хоть на четыре часа. Работать круглосуточно не может ни человек, ни машина, и потому в организме получился сбой.
Кроме того, каждое новое лицо повышало вероятность провала, а общение с ним требовало дополнительного времени. К тому же беседовать с Райниковыми должен сам Артур; Пашку к ним не пошлёшь. А это - нешуточный риск. Помимо всего прочего, родственники могут начать заедаться. Чего доброго, вообще запретят жалкому заправщику вмешиваться в их благородные дела, и процесс застопорится в самом начале.
Пускай узнают попозже, а вопли их перетерпим - не такое слыхали. Правда, теоретически Стефан может поделиться с Лёвкиными родичами, но это вряд ли. С той семьёй у него напряжённые отношения - Дора Львовна говорила, что парень у них сто лет не появлялся. Как бы ни повели себя отобранные Бушуевым ребята, Артур ничем не рискует. Лишь бы не взяли в оборот самого Павла…
За окном прокуренной комнаты полетел снег. Сперва он падал робко, будто спрашивая разрешения; а после хлопья повалили даже в приоткрытую форточку. На улице сразу посветлело, несмотря на то, что до восхода было ещё далеко.
Четвёртого января в это же самое время Артур поднимался с койки в общаге, зевая и матерясь, чтобы ехать на очередное бесконечное дежурство. А сейчас он наконец-то заснул, лёжа на животе и обнимая подушку. Ветер расширил щель в форточке и теперь шевелил ещё больше поседевшие волосы, гладил перепаханный глубокими морщинами лоб, шрам на правой щеке. И горел на стене забытый светильник, изображавший два средневековых факела, которые вскоре погасила подкравшаяся на цыпочках Нора…
Глава 4
Стены, колонны, двери ресторана, обшитые панелями морёного дуба, прекрасно сочетались с чёрно-фиолетовым потолком, который переливался мириадами звёзд. На стенах ярко горели бра; от каждого абажура тянулось по шесть лучей. Изумрудно-голубое вечернее небо за стеклянными стенами, настоящие далёкие светила, остатки пепельных туч, разгоняемые холодным ветром, образовывали единый элегантный ансамбль с ресторанным декором. Не хватало только луны - ущербный месяц появлялся за прозрачными стенами к утру; сейчас же был святочный волшебный вечер.
В этот ресторан не пускали с улицы даже богатых посетителей, если за них не поручался здешний завсегдатай. Но коли таковой находился, то под свою ответственность мог провести хоть десять человек при условии соблюдения строжайшего фейс-контроля.
Постоянным посетителям, особенно к ночи и под утро, позволялось больше, чем случайным гостям. Они могли скинуть галстуки, расстегнуть воротники, даже закатать рукава рубашек. Дамам разрешалось обнажать сверх установленной в заведении нормы плечи, спины и ноги.
Таким "постоянным", похоже, был высокий стройный парень лет шестнадцати - весь в чёрном, с раскрашенными охрой руками, подстриженный "лодкой". Под грохот "живого" оркестра он выделывал головокружительные трюки на танцполе, и сверху мигали фальшивые звёзды. Кроме него никто не танцевал. Все столпились по периметру площадки, хлопая в ладоши и притопывая каблуками. Это был какой-то особо темпераментный спортивный рок-н-рол, когда танцор то и дело кувыркался в воздухе, через голову, вызывая восторженный рёв зала.
Постепенно практически все встали из-за столиков, чтобы оценить мастерство юноши. Перед этим он успел исполнить классику, аргентинское танго, сальса, модерн. А теперь он выделывал чудеса в одиночку, без своей неутомимой партнёрши.
Парень этот казался не подвластным расслабляющему влиянию сытной пищи и обильной выпивки - координация его оставалась безупречной. Танец напоминал скорее драку или состязание - столько было в нём драйва и агрессии. Только не с кем парню было драться, не было у него соперников. Все остались за световым кругом, и лишь лакированные узконосые ботинки мелькали среди разноцветных огней.
- Экстази, экстази! - шелестящим шёпотом предполагали, попивая дорогие вина, обласканные жизнью дамы и господа. Они даже не пытались скрыть свой восторг. - Иначе никак… Невозможно!
Громкая ритмичная музыка оборвалась - по правилам заведения быстрый танец сменялся медленным. Кое-кто осмелился выйти на витражи танцпола, но все невольно косились на парня в чёрном. Тот, как ни в чём не бывало, принялся вальсировать со своей девушкой.
Это была скуластая кареглазая брюнетка в сиреневом шёлковом платье ниже колена. Прямые волосы сплошной массой падали ей на плечи, в ушах вспыхивали фальшивые бриллианты. На пальцах болели устрашающей длины искусственные ногти. В отличие от своего кавалера, девушка стеснялась, жеманилась, преувеличенно громко смеялась.
Молодые люди явно принадлежали к разным слоям общества, потому что парень вёл себя хоть и вызывающе, но всё же прилично. Впрочем, раз девицу пустили в зал, значит, имели на то основания. Танцевала она действительно здорово, и накрасилась удачно - подчернила длинные узкие брови и тёмные бархатные глаза. Впервые попав в закрытое заведение, девушка не верила своему счастью, и потому блаженно улыбалась, волчком вертясь в сильных руках партнёра.
- Это что за ребятки? - полюбопытствовала коротко стриженая дама лет сорока в серо-бежевом, сильно открытом платье.
На стол, за которым она сидела вместе со своим молодым спутником, официант как раз поставил блюдо с поросёнком, фаршированным фруктами. Перед этим пара покончила с салатом "Дежа вю" и теперь ожидала, когда к их компании присоединятся запоздавшие гости. Подвеска с аметистами и бриллиантами украшала длинную шею дамы, и такие же серьги сверкали под светом бра.