Полноватый несмотря на молодые года, бритый наголо мужчина пожал плечами, волнами разгоняя аромат вечернего парфюма со специями.
- Тебе это так интересно, дорогая? Сейчас пошлю узнать…
Дама внимательно разглядывала то танцующие пары, то цветы из овощей и фруктов, которыми был украшен поросёнок. Похоже, она просто забавлялась, сильно заскучав от однообразных развлечений, и теперь хотела отыскать что-то занимательное.
- Невероятно! Совсем как живые!
Она искренне восторгалась розами, ромашками, незабудками, тюльпанами и нарциссами, разукрасившими снедь на столах в ресторане.
- Да, Рома, если можно, узнай, пожалуйста. А тем временем потороплю Мирона с Лидочкой - ведь поросёнок остынет…
- Остынет - разогреют, - коротко успокоил её Рома.
Он щёлкнул пальцами, словно подзывая официанта. Но к нему подскочил другой человек - лет шестидесяти, лысоватый, в круглых очках, одетый аккуратно, но недорого. Его чёрный костюм с таким же галстуком был более уместен на похоронах, чем в весёлом зале. И всё же "халявщик", похоже, сумел на сегодня зацепиться у соседей за столиком. Он не успел прожевать забившую рот дармовую еду, и теперь пытался разом всё проглотить.
- Да не спеши - подавишься!
Рома изо всех сил старался не сквернословить при даме. Она имела право требования уважения к себе - её пожилой муж сейчас председательствовал в Совете директоров крупной нефтяной компании. Халявщик наконец-то затолкал прожёванное в желудок и приготовился слушать Рому. Он думал, что неплохо и здесь чем-то разжиться.
- Дама хочет узнать, кто эти мелкие! - с невыразимым презрением процедил жирноватый альфонс, непонятно чем приглянувшийся жене сырьевика.
Парень в чёрном и его девица тем временем вернулись за столик, где их ждала другая парочка. Нежная блондинка с заплаканными глазами в маленьком алом платье с чужого плеча, с недорогой бижутерией на шейке, затравленно озиралась, не находя ничего приятного в этом желанном для многих зале. Похоже, она и вовсе была несовершеннолетней. Впрочем, тут встречались и вполне зрелые шлюхи, которые нарочно косили под школьниц.
Рядом с ней устроился молодой человек лет двадцати пяти, по виду офисный служащий - с короткой аккуратной стрижкой, в меру ухоженный и загорелый. Низкие брови, глубоко посаженные глаза, полные чувственные губы выдавали в нём типа хитрого и женолюбивого. Рома, между прочим, подумал, что девочка в алом платьице сегодня станет очередной брошенной женщиной.
Эти двое охрой себя не раскрашивали, зато целовались и обнимались, не особенно заботясь о правилах приличия. А потому не сразу поняли, что танцоры присоединились к их компании.
На этот столик, к удивлению халявщика, принесли французское шампанское, коньяк "Гарлинг", рыбные и мясные закуски, салат "Камчатка", десерт. Прикинув, что у молодой компании, если к ней никто больше не присоединится, вряд ли хватит сил съесть всё это, халявщик юркнул мимо них к официанту. Он решил при случае оказать услугу и танцорам, особенно парню в чёрном. Похоже, мальчик мог проводить гостей не только в этот ресторан, и потому представлял интерес.
Сейчас неутомимый мачо рассматривал на свет свой бокал шампанского, будто раздумывая, стоит ли пить. Остальные, в том числе и офисный служащий, набросились на еду и напитки, будто неделю постились. Халявщик погрустнел, поняв, что тут ловить нечего.
- Феденька! - сладко пропел любитель дармовщинки, ныряя под руку крепкому парню со стрижкой под полубокс. Тот нёс на подносе "Флорентийского кролика", стейк из лосося и прочие блюда, заказанные недавно приехавшей в ресторан группой.
В этой группе все были с бейджиками на костюмах, и дамы выглядели очень сухими, деловыми. Наверное, прямо из фирмы прибыли на корпоратив по случаю Старого нового года или какой-то важной даты.
Бывший освобождённый парторг швейной фабрики и, по совместительству, редактор "малотиражки", халявщик назубок знал, как вести себя в таких заведениях, и потому даже не пытался напрямую познакомиться с танцорами. Официант же приходился ему внучатым племянником.
- Федюша, тут господа интересуются… Ты шустрых этих плясунов видел здесь раньше?
Федя через плечо взглянул на юную компанию. Парень в чёрном всё же выпил шампанское, но, в отличие от остальных, немного пожевал виноград. Скорее всего, девицы и офисный работник насыщались не только по его протекции, но и за его счёт. И потому танцор смотрел на них с жалостью, как много лет назад деревенские бабы - на изголодавшихся жителей блокадного Ленинграда.
- А-а, эти?..
Федя на бегу поправлял многоэтажные блюда с грушами в анисовом сиропе и разнообразные канапе.
- Внук шведского дипломата, правда, уже покойного, имеет здесь грин-карту. А остальные - с ним. Так у нас принято - без вопросов…
- Шве-едского?! - изумился бывший парторг, издали оглядывая смуглое лицо парня и его горячие, тёмные глаза.
Танцор, подавляя зевоту, слушал восторженный щебет своей подружки.
- Ну, скажи-ка! Совсем эмигранты Швецию заполонили - какие же знойные викинги пошли! Ладно, мерси, Феденька! Маме привет передай.
И лысый дядька в круглых очках сделал несколько шагов к столику Ромы. Потом, хлопнув себя по лбу, догнал Федю.
- А звать-то его как, не знаешь? Неприлично же на бейджик смотреть или на карточку…
- Стефан его звать, - раздражённо ответил Федя. - А фамилию забыл.
- Всё-всё, милый, мне достаточно. Дай Бог тебе здоровья!
И лысый, сверкая очками, трусцой побежал обратно, торопясь выполнить просьбу, больше похожую на приказ. Оркестр заиграл блюз, и желающие размяться снова потянулись к танцполу. Стефан, увидев, что его приятели ещё не наелись, пригласил даму из-за соседнего столика.
Это была мулатка в платье с корсажем и пышной юбкой. Её спутник совершенно не умел танцевать, и красавица очень обрадовалась. Одна была одной из тех, кто восторгался зажигательной пляской Стефана полчаса назад, и теперь пользовалась возможностью провести часть вечера в его обществе.
Следом за Федей пробежал другой официант, помоложе и потоньше, с огромным тортом "Флорида" на подносе. Третья официантка, худая блондинка в мини-юбке, уставляла ещё один столик бокалами с кампари.
На всю эту суету смотрел не любящий танцевать спутник мулатки Сюзанны, которая медленно скользила в объятиях Стефана Силинга. Это и был Павел Бушуев - симпатичный молодой мужчина с пепельным чубом и серыми глазами, простоватый и одновременно лукавый, как все деревенские парни.
В соответствии с указаниями Павла, Сюзанна, пленительно улыбаясь, обменялась со Стефаном фразами отнюдь не романтического характера. Во избежание случайной утечки, они беседовали по-французски, чем окончательно заинтриговали танцующих рядом.
- Меня просили узнать, говорил ли твой отчим о чём-то важном, когда вернулся из Шанхая. Как он выглядел, как вёл себя? Павлу нужны подробности о тех днях, когда вы виделись в последний раз.
- Он ничего мне не рассказывал, но выглядел очень грустным. Нет, скорее, растерянным. Всё время пытался дозвониться до моей матери - и по спутниковому телефону, и по компьютеру. Но никак не получалось, к сожалению. При каждом сигнале он хватал трубку и тут же швырял её обратно. Он двух человек очень хотел найти - мать и какого-то своего друга. Вот так всё и было, если кому-то это интересно. Вроде, друга он нашёл. Вернее, узнал, где тот работает. Сразу же сорвался и поехал, а после не вернулся…
Стефан говорил, склонив голову на плечо Сюзанны, и касаясь губами её уха.
- Я очень хочу узнать про этого друга, но пока не могу. Какое он имеет отношение к роковому выстрелу? Я ведь Лёву очень любил, и до сих пор не могу поверить… Кажется, что он вернётся из Шанхая. Ну, а у вас какие новости? Зацепили кого-нибудь?
- Похоже, ты сумел обратить на себя внимание, - зашептала дочь бенинского дипломата и русской секретарши.
Её пышная, в блёстках, юбка куполом взлетала над танцполом, покачивались золотые кольца в ушах и звенели настоящие африканские браслеты.
- Весь ресторан только тебя и обсуждает…
- Тогда, может, поедем уже? Ты Павла спроси, когда сваливать можно.
- Спрошу.
Сюзанна остановилась, потому что смолк блюз, и обвела взглядом зал. Что-то изменилось в той стороне, откуда прибегал лысый дядька и спрашивал у Феди про Стефана.
- Посмотри туда… направо… Осторожно, чтобы не заметили!..
В это время аккорды посыпались часто, как град, и люди задвигались. Подпрыгивая, они выстроились в круг. Пары распались, и Сюзанна досталась другому партнё ру. Стефан недолгое время протанцевал с чужой барышней в очках. Когда они снова сошлись, Сюзанна возобновила разговор.
- Ведь тогда за столом было двое, так?
- Так. - Стефана понемногу зачинал захватывать азарт. - А теперь их четверо. Ну и что? Это часто бывает.
- Ты знаешь кого-нибудь из них? - прошептала Сюзанна, увлекая Стефана к столикам. - Надо посоветоваться…
- Мне всё равно, потому что я никого из них не знаю.
Сюзанна сделала вид, что знакомит юношу со своим другом. Потом Стефан уселся за их стол, чтобы получить указания Бушуева.
- За встречу!
Павел поднял бокал с кампари. Сюзанна и Стефан сделали то же самое, чтобы естественно смотреться со стороны. Потом Бушуев, понизив голос, продолжал.
- Вроде, всё спокойно, только вон тот стол мне не нравится…
Павел в своём автосалоне отвечал за охрану и достаточно поднаторел в этом деле.
- Пока они вдвоём там сидели, я особенно не дёргался. А вот когда другая пара подвалила, решил дать отбой…
- Выходит, ты с ними знаком?
Сюзанна говорила теперь по-русски, потому что Павел других языков не знал. Правда, в общем гаме, грохоте музыки и звоне посуды трудно было расслышать даже громкий голос.
Все трое улыбались, как будто вели светскую беседу. Две девушки и молодой человек за соседним столиком вроде бы уходить не торопились. Даже нимфетка-блондинка повеселела, напившись и наевшись от отвала. Теперь она подёргивалась в такт музыке, подбрасывая на ладони мандарин. Брюнетка в сиреневом платье звонко смеялась над остротами офисного служащего, и над столиком колыхались паруса салфеток.
- Нет, всех впервые вижу, - ответил Бушуев. - Но зуб даю, они не по-хорошему интересуются нами, и скоро может начаться скандал. Стефан, глянь ещё раз… Повнимательнее, понял?
- Ни с одним никогда не встречался!
Стефан прищурил свои звериные глаза. Его верхняя губа, щёки и подбородок голубели от упрямо пробивающейся щетины, а упавшие на лоб волосы завивались колечками.
- Но они действительно смотрят в нашу сторону. А почему - без понятия…
- Не только смотрят, но и говорят о нас. Особенно вон тот, на фигуриста известного похож!
Павел очень жалел, что не может расслышать ни одного слова, сказанного за тем столиком.
Рядом с ними сидела компания очень разговорчивых и шумных провинциалов. Они со смаком рассказывали истории о том, как народ дурят в московских ресторанах. В данный момент говорилось, что недоеденные пельмени собирают с тарелок и, разогрев в микроволновке, снова подают на стол. Недопитую водку сливают в бутылку с дорогой этикеткой, замораживают и пускают в продажу. Кроме того, упавшие на пол куски мяса снова возвращают на кухню, перед тем бросив на совок вместе с мусором, а после приносят тому же самому клиенту…
- Интересно, что они могут о нас говорить? - пожала плечами Сюзанна. - Я слышала, как ответил официант лысому подъедале.
- Я тоже слышал, - кивнул Бушуев. - Неужели их так возбудили слова о том, что Стефан - внук шведского дипломата? Или грин-карта их заинтересовала? Но в этом ресторане можно встретить птиц и покрупнее. Ведь находимся мы с вами на знаменитой Рублёвке…
Коротко остриженная дама, мило улыбаясь, чокалась с приехавшей позже молодой шатенкой в "платье с одним плечом" - стального цвета, с чёрной гипюровой драпировкой. Брошь-корзинка с бриллиантами поддерживала единственную лямку и будто рассыпалась веером разноцветных искр, когда на неё падал свет.
Спутник шатенки, худой блондин с близко посаженными глазами, морщился так, словно съел таз лимонов без сахара. Ни он, ни Рома не изъявляли желания беседовать между собой. Они просто сидели и пили, предоставив своим дамам возможность посплетничать от души.
- Примета плохая! - Шатенка, поёжившись, скосила глаза на блюдо с поросёнком. - Не полагается в год Свиньи, я читала…
- Ах, Лидочка, какая это, право, ерунда! - Дама продемонстрировала игривые ямочки на щеках. - Раньше мы не знали восточного гороскопа, да и Зодиака тоже. И всё равно жили, встречали Новый год, не оглядываясь на какие-то там китайские предрассудки!
- Нет, Надежда Александровна, китайцы - очень древняя и мудрая нация. И японцы тоже! Весь буддийский мир несёт в себе великую тайну. Они не станут просто так трепаться. Значит, в учении в священных животных действительно заложен высший смысл. Впрочем, что уж теперь!.. Поросёнок зажарен, так не выбрасывать же его! Тем более что год Свиньи на самом деле ещё не наступил…
Лидочка положила на запястье своего мужа маленькую руку с модным "тройным" обручальным кольцом.
- Мирон, давай потанцуем? Несколько минут, для тонуса…
- Ладно. Только недолго! - с неохотой согласился Мирон.
Он встал со стула, сдёрнул с колен салфетку и вдруг замер, не разогнувшись, над тарелками, блюдами, фужерами и бокалами. Кулаки его сжались, костяшки пальцев побелели, и круглые глаза налились кровью. Лидочка, придерживая подол своего потрясающего платья, хотела увести мужа в центр зала, но он не двигался с места.
- Чего такое? Тебе плохо? - лениво спросил Роман.
- С-сука! Вот она где, блин!
Мирон, словно не веря своим глазам, смотрел в ту сторону, где отрывалась молодёжная компания.
- Кто "она"? - Лида сердито сверкнула глазами. - Ты же обещал завязать со всеми своими массажистками! Какая теперь-то тебе разница, раз мы поженились? - Ухоженное, тщательно накрашенное личико Лидочки пошло трогательными живыми пятнами. - Мирон, перестань! Она нашла другого? Ну и что? Идём танцевать я, иначе обижусь!
- Да, она нашла другого! Любка Жестерова, видите, вон, с этим шведом… Чернякая "соска"… Нашла, куда приклеиться! Недолго мучилась старушка… А я её из общаги вытащил, три года приличную квартиру оплачивал. Она в своём Мухосранске такой век бы не увидела. И вдруг батя, козёл, женить меня надумал, чтобы я после аварии за ум взялся! Видите ли, они не хотят лишиться последнего ребёночка! Ведь моя сеструха Мальвина в Штатах на фармакологической вечеринке померла! Они там так развлекаются - намешают разноцветных таблеток и едят горстями. Вроде "русской рулетки" получается - уж как повезёт. Ну, она и оторвалась по полной! Родаки, конечно, всю любовь на меня одного излили. Я Любке сказал, что женюсь, так она три дня ревела. Мол, не переживу и всё такое! А сама крутого "перца" оторвала - и где только пересеклась с ним? Он в Любкин массажный салон и не заруливал никогда. На малолеток, сучка, потянуло? Ей-то двадцать три уже, решила шведа заарканить! Да он такой же швед, как я китаец! Погодите, я с ним поговорю по-мужски, прямо здесь! - И Мирон, разогнувшись, двинулся вперёд. - Посмотрим ещё, кто кого рожей в салат швырнёт!..
- Ты что, болван?! - Роман вскочил, будто подброшенный пружиной. - А ну, быстро сел обратно и пасть закрыл! Только тут ещё мочилова не хватало! Тебя молодая жена бортанёт после этого, и права будет! Да какая тебе разница, нашла Любка нового или не нашла? Ты что, жениться на ней собирался? Забздел, что она про ваши с батей дела знает? Да не смыслит она в них ничего, и не нужен ты ей уже сто лет! Чего тебе надо, дятел? Извини, Надюша, если не так выразился. - Роман несколько раз встряхнул Мирона за плечи. - Не хочу, слышь, пацан, чтобы из-за тебя мне на год запретили сюда ходить! И потому, если ты уже достаточно нагрелся, езжай до хаты и проспись! Лидочка, пардон!
Роман поймал руку покрасневшей от стыда и возмущения шатенки, поцеловал её и склонился, приглашая на танец.
- Позвольте мне заменить вашего супруга. Вы видите - он не в форме сегодня…
- Охотно! - Лида, вызывающе подняв голову, протянула Роману другую руку, и они направились к танцполу.
- Пусть Люба с Егором уходят! - распорядился Бушуев, склонившись к Стефану. - А минут через пять - вы с Полиной. Дождитесь нас в машине. Дальше едем в "Дягилев". На Рублёвке себя показали - нужно старую Москву тряхнуть. И больше, думаю, деньги тратить не стоит. Твоя компания, Стефан, в высшем свете будет известна. Выполняйте!
Бушуев вежливо, но равнодушно пожав Стефану руку, проводил его взглядом, а потом уже не смотрел в его сторону. За тем, как уходит первая пара, а потом - вторая, наблюдала Сюзанна, нежно склонившая голову на плечо Павла.
Вальсировали под мерцающими звёздами Лида с Романом. Последний не сводил глаз с Мирона, который пил одну стопку водки за другой, вроде бы забывший во хмелю о Любке и о шведе.
… Мирон вспомнил о них рано утром, проснувшись в своей спальне на Николиной Горе, когда увидел в окне ущербный месяц. Он вспомнил Любку, обмотанную махровым полотенцем, которое она скидывала уже на второй секунде, и оставалась совершенно голой. Мирон вспомнил её, облизывая потрескавшиеся с перепоя губы, - крепкую, бронзовую, ненасытную. От неё пахло какими-то провоцирующими желание духами, но это было лишнее - Любка и безо всякого парфюма могла возбудить столетнего деда.
Её руки пахли маслом корицы, и ловкие гибкие пальцы массировали ноги Мирона - пятки, икры, поднимаясь всё выше. Любка знала, что Мирон любит "царапки", но с такой же страстью массировала собственным телом его ягодицы, поясницу, спину. Что происходило потом, Мирон обычно не помнил, потому что сеанс эротического массажа у них превращался в бешеный трах. Из-за этого до груди, плеч и шеи они, кажется, так ни разу и не добрались.
Потом парочка бежала в душевую, и там вновь занималась любовью. Сверху на них из душа лилась вода - как правило, прохладная, чтобы немного успокоиться. Любке нужно было принимать нового клиента, и для этого приводить себя в норму.
Всё это происходило раз в неделю, а то и чаще. Мирон приезжал к Любе на квартиру, чтобы оттянуться без оглядки на очередь за дверью, и они пропадали для всех на сутки. Правда, родители Мирона в последнее время не давали знойной парочке наслаждаться и начинали обрывать телефоны. Мирон предпочитал не отключать мобильник, потому что знал - отец явится прямо к Любке искать его или пришлёт ребят в масках, которые быстро найдут предлог и закроют красавицу на пятнадцать суток. А то и вовсе вышлют из Москвы на родину из-за проблем с регистрацией…
Лёжа один в постели, радуясь, что рядом нет постылой Лидочки, Мирон вспоминал каждый миг, проведённый вместе с Любашкой, и млел от блаженства. Он уже задремал, почти заснул, и вдруг увидел, как она, такая же голая, скользкая, отвязная, сидит верхом на малолетнем внуке шведского дипломата, ласкает его спину своим упругим трепетным бюстом…
И Мирон вскочил, как ужаленный, заметался по спальне, не представляя, что же теперь делать. Ведь вот сейчас… они… Будь всё проклято! Не нужно ему ничего, кроме радости быть с Любашкой, а именно этого родители его и лишили.