- Рад услужить вам, дорогая!
Артемон осторожно приложил руку к сердцу. Певица близоруко прищурилась:
- Ох, как ребенок, право! Ты неровно срезал цветок - ножка оттопыривает лацкан. Вот, держи, я тут набросала порядок номеров.
- Я все поправлю. Как приятно, что вы заботитесь обо мне, дорогая!
И он гордо повернулся к публике:
- Господа, господа, мы готовы!
Постояльцы пансионата воззрились на самозваного конферансье. Задние ряды заняли сиделки и медсестры, среди которых расположилась и Марина. У многих на коленях лежали маленькие сумочки с лекарствами - в пансионате заботились о пациентах, когда-то считавшихся национальным достоянием.
- Сегодня прекрасный день, господа! Нас порадуют своим талантом замечательные исполнители: народная артистка СССР, легенда отечественной оперетты Виолетта Нежина!
Та под громкие аплодисменты раскланялась, сложив руки на груди.
- С ней в дуэте выступает народный артист СССР, солист оперных театров Никита Галанин!
Певец поклонился. Почувствовав себя в родной стихии, постояльцы пансионата как будто помолодели, забыли о болезнях.
- За роялем - заслуженный работник культуры Лариса Далоян, - Артемон простер руку в сторону аккомпаниатора.
Лариса Арамовна привстала и слегка наклонила голову. Казалось, все ее внимание было поглощено нотными листами.
Для начала Виолетта и Никита Галанин исполнили романс "Не искушай меня без нужды", чтобы распеться, потом один номер вытянул Никита, а Виолетта отдыхала. Она присела на стул рядом с Ларисой и предложила перелистывать ноты. Но пианистка так резко отказалась, заслонив телом кипу бумаг, что певица недоуменно пожала плечами и отодвинулась, как от обжигающего пламени.
Награжденный овациями Никита подошел к Ларисе, вывел ее в центр площадки и сам стал ей аплодировать. Раскрасневшаяся пианистка улыбалась и бросала на певца ласковые взгляды. Виолетта, не скрывая кислого выражения лица, отвернулась и подала почти неприметный знак Артемону. Тот прервал приятный момент, деликатно оттеснив Ларису, и объявил громко, перекрывая шум в гостиной:
- А сейчас знаменитая ария из оперетты "Фиалка Монмартра" в исполнении неподражаемой Виолетты Нежиной!
Лариса, вернувшаяся к роялю, забарабанила Кальмана, вложив в бравурную мелодию собственные чувства, а Виолетта запела "Карамболину". Даже в столь почтенном возрасте она пленяла публику, и легко можно было представить, как великолепно певица выглядела в молодости, как ее голос переливался всеми оттенками, и как задорно она выплясывала, порхая по сцене.
- "У ног твоих лежит бли-ста-тельный Париж!" - в последний раз почти продекламировала артистка и, задыхаясь, выбросила вперед руки.
Аплодисменты и крики "браво!" не смолкали долго. Но верный Артемон понял, каких усилий стоил певице номер. Он подхватил стул, вынес его на середину площадки и осторожно усадил Виолетту. Почти сразу же подбежала Марина.
- Виолетта Антонова! Вам плохо? - с тревогой спросила сиделка.
- Нет, мне хорошо, как никогда! - отрезала певица. - Артемон, шампанского! Немедленно!
- Какое шампанское, Виолетта Антоновна? Вам надо лекарство принять! - возмутилась Марина.
Она держала наготове пузырек, в котором пересыпались таблетки.
Звезда капризно надула губы:
- Не хочу! Хочу вина, хочу разгула!
Артемон поднес даме сердца бокал, почти доверху наполненный искристым напитком. Виолетта оттолкнула руку Марины с флаконом и с удовольствием отпила глоток. Она уже восстановила дыхание, потому встала, жестом приказала Артемону отодвинуть стул к роялю и уступила место Никите Галанину.
Пока певец прочищал горло, Виолетта поставила свой бокал на рояль, чуть не плеснув напиток в лицо Ларисе, и стала хлопать в ладоши, заняв такое место, чтобы закрыть пианистку от исполнителя. С другой стороны рояля, почти у самой стены сжалась Марина, не успевшая вернуться на место. Теперь ей было неудобно проходить через площадку мимо Никиты, и она замерла за Ларисой.
От души развлекшись, Виолетта предоставила возможность Никите исполнить номер.
- Старинный русский романс "Сомнения". Исполняет Никита Галанин, - объявил Артемон и встал за спинкой стула Виолетты, положив ей руки на плечи. Она погрузилась в музыку и не сбросила его рук, как обычно.
- "Уймитесь, волнения страсти, засни-и, безнадежное се-ердце…"
В такт музыке Виолетта качала головой, прикрыв глаза, пока Никита, с почти шаляпинскими нотами, не вывел:
- "Как сон неотступный и грозный, мне сни-и-тся соперник счастливый…"
Веки Виолетты дрогнули, и она перевела взгляд на Ларису, склонившуюся над роялем. Почувствовав холодный огонек, та подняла свои темные глаза от клавиш. В ее ответном взгляде смешалось множество эмоций.
- "И та-айно, и зло-о-бно кипя-ащая ревность пы-ла-ает…"
Серо-голубые глаза Виолетты и жгуче-черные Ларисы не отрывались друг от друга - ни одна из них не сдавалась. Руки пианистки машинально перебирали клавиши. Артемон заметил дамскую дуэль и занервничал. Из своего укрытия осторожно выглядывала Марина: у нее маневры почтенных постоялиц тоже вызвали беспокойство.
- "И та-айно, и зло-о-бно оружия ищет рука".
Как по команде дамы отвернулись друг от друга: Виолетта обмахивалась краем шали, улыбаясь Никите, а Лариса уставилась в ноты, хотя могла играть вслепую.
Когда замолк финальный аккорд, некоторое время стояла мертвая тишина, а потом сразу стало шумно, многие зрители вставали со своих мест, певца окружили. Виолетта тоже подошла к раскрасневшемуся Никите, воскликнув:
- Нам всем нужно выпить! Всем шампанского!
Потом оглянулась в поисках своего бокала. Марина, обойдя рояль, подхватила его и попыталась унести к столикам.
- Куда, змея?! Немедленно верни!
- Виолетта Антоновна! Вам вредно, вы лекарства не пили!
- Отдай! - крикнула певица, изящно опускаясь на стул. - Не мешай развлекаться, ладно? А то не оставлю тебе своих цацек. - Она обаятельно улыбнулась Марине.
Та вздохнула и направилась к пациентке. К ней бросился и верный Артемон, чтобы забрать шампанское у сиделки и поднести даме сердца. Он споткнулся и чуть не упал, но Марина ловко подхватила суетливого старца одной рукой под ребра, хотя рисковала уронить бокал Виолетты. Ей удалось удержать его, почти зажав между собой и Артемоном. От толчка голова Артемона откинулась назад, он нелепо взмахнул руками. Марина, укоризненно вскинув брови, взглянула на Виолетту - заметила ли та конфуз рыцаря? К счастью, в результате ее маневра никто не пострадал.
- Благодарю вас, милочка, - пробормотал немного помятый старец.
- Помогать нашим дорогим старичкам - моя работа!
Смутившись, Артемон забрал у сиделки шампанское и поднес его Виолетте. Чтобы сгладить впечатление от своей неловкости, он сразу направился к столикам, пробормотав, что за Никитой тоже надо поухаживать.
Наклонив голову, Виолетта посмотрела на напиток, который немного выдохся, но еще поигрывал пузырьками, лукаво усмехнулась Ларисе и подошла к Никите:
- Друг мой, возьми мой фужер. Я отпила глоток, а теперь ты выпей. Надеюсь, не брезгуешь? - Чуть подкрашенные брови певицы иронически приподнялись.
Никита ответил несколько натянутой улыбкой и принял бокал из рук дамы:
- Конечно, я выпью, благодарю тебя, Виола.
Он подошел к Ларисе, поставил шампанское на крышку рояля, наклонился и поцеловал руку пианистки.
Лариса с нежностью спросила:
- Как ты чувствуешь себя, Никитушка? Тебе надо следить за давлением.
- Я чувствую себя на тридцать лет моложе.
Потом он подхватил бокал и провозгласил сочным басом:
- За самую замечательную женщину, преданного друга и доброго человека! Думаю, вы все понимаете, о ком я говорю!
- Конечно, мы все понимаем, о ком речь, - со вздохом ответил Артемон, который сам собирался любезно подать Никите шампанское, но опоздал.
Откинув седую голову, певец одним глотком выпил весь напиток.
- Жизнь… - Вдруг он прижал широкую ладонь к горлу и, задыхаясь, упал на пол.
- Никита! - Лариса рухнула рядом, пытаясь схватить его за руки.
Немедленно возле певца оказались работники пансионата. Врач и медсестры оттеснили Ларису, перебрасываясь отрывочными фразами. Кто-то из постояльцев помог пианистке сесть, Виолетта пыталась прорваться к Никите, но ее с двух сторон держали Артемон и Марина.
- Пожалуйста, отойдите все, ему нужно больше воздуха, - скомандовал врач.
Он всегда дежурил в пансионате во второй половине дня.
- Что с ним? - прокричал Виолетта.
- Скорее всего, простой обморок, вероятно, гипертонический криз, - ответил врач почти машинально.
- Неужели так могло на него повлиять шампанское? - удивился кто-то. - Ведь и выпил-то всего ничего…
- Выпил залпом, а еще нагрузки, для его возраста лишние, - пожал плечами дежурный врач, глядя на монитор аппарата. - Черт, плохо дело. Надо перенести в реанимационный блок!
Возникла суета: Галанина переносили в медицинскую часть пансионата, а постояльцев разводили по их комнатам. Виолетта уходить отказалась категорически и осталась сидеть в кресле с видом королевы в изгнании. При ней, конечно, остались растерянный Артемон и обеспокоенная Марина. Лариса пыталась прорваться к Никите, но сразу вернулась в гостиную.
- Меня не пустили, - тихо сказала она и, помолчав, добавила: - Значит, все плохо.
Ей никто не ответил, только Артемон поцокал языком, выражая сочувствие, но смотрел при этом на Виолетту с каким-то отчаянием.
Приехала "скорая", кто-то топал по коридору, мелькали белые халаты медсестер. Поскольку Виолетта игнорировала все воззвания Марины к разуму, сиделка, чтобы чем-то занять себя, принялась аккуратно расставлять стулья, собирать бокалы. Тот, из которого пил Никита - одиноко стоящий на крышке рояля, - она поставила среди остальной грязной посуды.
Виолетта и Артемон молча наблюдали за ней. Лариса погрузилась в себя, но вдруг поднялась со стула и со словами:
- Больше не могу, - направилась к двери.
Как раз в этот момент в гостиную вошел дежурный врач, растерянно потиравший подбородок.
- Что? - хором спросили Виолетта и Лариса.
- Мне жаль… - покачал головой врач, - Никита Андреевич скончался. Ничего нельзя было сделать, врачи "скорой" подтверждают.
Лариса замерла, а Виолетта закричала и заплакала. Немедленно вокруг нее захлопотали Марина и Артемон, бормоча какие-то утешительные слова. В воздухе запахло нашатырным спиртом - сиделка раздавила ампулу, вылив содержимое на ватный тампон.
- Могу я его видеть? - невыразительно спросила Лариса, даже не повернувшись в сторону певицы.
Врач выдержал ее молящий взгляд и немного помялся:
- Не думаю, Лариса Арамовна. Предстоит неприятная процедура… Никита Андреевич умер… Он отравился.
Виолетта перестала всхлипывать и отвела от своего лица руку Марины.
- Чем он мог отравиться? Что за глупости?
- Увы, к сожалению, это не глупости. Через какое-то время мы будем знать точно, но даже сейчас я совершенно уверен: он умер от синильной кислоты. Простите, я должен идти.
Врач кивнул Марине, доверяя пожилых людей ее заботам, и вышел.
- Но… это невозможно, - прошептала Лариса. - Как? Он ничего не ел, только… - наконец она заметила Виолепу, - только выпил тот бокал шампанского, что ты ему дала!
Певица нахмурилась и обвела глазами гостиную, вспоминая недавние события. Вдруг она привстала с кресла, в ужасе прижав руку к горлу.
- Боже мой! Это ведь меня… Меня хотели убить! - простонала она и потеряла сознание.
Марина и Артемон перенесли Виолетту на диван и с помощью все того же нашатыря привели в себя. Сами, расстроенные и ничего не понимающие, присели рядом. Лариса демонстративно осталась в стороне.
- О чем вы говорили, Виолетта Антоновна? - спросила Марина.
- Вы же сами видели, - прошептала певица, - Никита выпил мое шампанское. Как же так? Выходит, это я убила его? - Она заплакала, прижав руки к лицу, как ребенок.
- Верно, - с нескрываемой ненавистью бросила Лариса, - ты убила Никиту, ведьма!
- Тише, тише, дорогая, - всплеснул руками Арте-мон, - вы сами не знаете, что говорите!
Лариса вскинула голову:
- Еще как знаю! Она отравила Никиту, потому что он вырвался из-под ее власти. Ему не было до нее никакого дела!
- Лариса Арамовна, не стоит бросаться словами, о которых мы все потом можем пожалеть.
- Вы сами слышали - Никита умер от синильной кислоты, значит, его не могли отравить ранее. Мы были в городе на дипломных выступлениях, там и обедали. Но ели с ним одно и то же. А здесь он ничего не успел ни выпить, ни съесть - только то проклятое шампанское!
Неожиданно Виолетта выпрямилась на диванной подушке и вытерла слезы.
- Почему это я его отравила? - язвительно спросила она. - А вдруг это ты подсыпала что-то в бокал?
- С какой стати? У меня не было причин убивать Никиту!
- Ты не его, а меня хотела убить! Ты же знала, что это мой бокал. И он стоял на рояле рядом с тобой!
- Невозможно! - Лариса развела руками, - Даже если бы я и хотела тебя отравить, как я могла бы это сделать, аккомпанируя, на глазах у десятков людей? Где у меня был спрятан яд?
- В нотах! Смотрите, их целая кипа! Зачем они?! - Виолетта почти визжала. - Ты все можешь сыграть с закрытыми глазами.
Марина поспешила вмешаться:
- Я вообще не верю, что кого-то хотели убить. Здесь какая-то ошибка.
- Вот именно - ошибка! - прошипела Виолетта, неожиданно подскочив с дивана.
Довольно резво она подбежала к роялю и стала рыться в нотах, расшвыривая их вокруг. Лариса наблюдала за ней, явно не собираясь ее останавливать.
- Ты хотя бы знаешь, что ищешь?
- Знаю! - В сторону дивана полетел потрепанный альбом и упал к ногам Марины, - Какой-нибудь пузырек, баночку, шприц, в конце концов!
Виолетта расправлялась с нотами, как с врагами.
- Вам вредно так волноваться! - строго напомнила ей Марина, - Так и до приступа недалеко.
- Напугала! Меня убить хотят, а ты…
- А Никиту - убили! - повысила голос Лариса. - Ты-то живехонька. Убедилась, что у меня нет никакого яда?
- Не совсем. Может, ты спрятала его в… декольте!
Виолетта, прищурив глаза, пошла на Ларису. Та расправила плечи:
- Обыскивать будешь?
- Почему бы нет? Не хочу рисковать, раз ты цели не достигла.
Артемон осмелился выступить в роли миротворца:
- Дамы, дамы, умоляю вас! Дорогая, вам станет плохо!
Но ни одна из них не обратила внимания на его увещевания. Зато Лариса повернулась к Марине:
- Скажите ей, что я не могла ничего добавить в бокал! Вы же стояли позади меня, вы бы видели.
Сиделка молчала, водя языком по губам. Потом покачала головой:
- Вроде бы ничего такого… Но я больше смотрела на Никиту Андреевича. И на Виолетту Антоновну, конечно. Точно не скажу…
- Вот! - торжествующе выкрикнула Виолетта.
Лариса сжала руки и вздохнула с какой-то безнадежностью:
- Ты, конечно, дура и всегда была такой. Ладно, допустим, что я могла бы тебя отравить. Но Никита перед тем, как выпить твое шампанское, подошел ко мне. А я что же - спокойно ждала бы, зная, что там яд? Я бы просто опрокинула бокал! Этого даже ты отрицать не сможешь!
Плечи Виолетты поникли, в одну секунду она потеряла свой задор, пошатнулась. Марина помогла ей добрести до диванчика. Лариса, отвернувшись к стене, вытирала глаза тыльной стороной ладони.
Вдруг Артемон прижал ладонь к сердцу, как будто желал убедиться, что оно еще бьется. Марина спросила с деланым равнодушием:
- Проверяете, на каком вы свете? Хотите валидоль-чику?
- Что? Нет, благодарю, благодарю…
Артемон покосился на сиделку и обратил взор на самое приятное для него зрелище - на Виолетту. Та откинула голову на подушку и рассматривала потолок, тонкие пальцы перебирали бусины ожерелья. Марина обмахивала певицу листками нот, упавшими на диван во время обыска.
Некоторое время все молча прислушивались к доносящимся из коридора звукам. Напряженную атмосферу взорвала Лариса:
- А как насчет тебя? Ты сама могла подбросить яд в бокал! Уж кто-кто, а ты на такое способна.
- Вы не знаете, что говорите! Фиалка не могла… - возразил Артемон. - Как она бы это сделала?
- Если я могла прятать яд в нотах или на себе, почему она бы не могла? В украшениях, например. Как ты посмотришь, если я предложу тебя обыскать?
- Ты? Ты…
- Только не пытайся снова изобразить обморок, - предупредила Лариса.
Марина положила руку на плечо своей подопечной, успокаивая ее, и покачала головой:
- Простите, Лариса Арамовна, но я нахожусь при Виолетте Антоновне неотлучно и знаю все ее вещи наперечет. Невозможно, чтобы она где-то хранила яд. Да и где она могла бы его достать?
Лариса собиралась что-то возразить, но тут Артемон выскочил на середину холла и нервно передернул плечами:
- Нет-нет, конечно, Фиалочка не может быть убийцей. Вот кто добавил яд в шампанское!
Эффектным жестом он простер руку в сторону Марины. Если бы взглядом можно было убивать, то от Ар-темона уже осталась бы горстка пепла. Но он выдержал безмолвную пока бурю с видом человека, убежденного в своей правоте.
Глубоко выдохнув, сиделка старалась говорить спокойно:
- Это по принципу, если медицинский работник, то и отравить мог?
- Побойся Бога, Леонид! - вмешалась и Виолетта.
Лариса молчала, нахмурившись, переводя свои темные глаза с Марины на Артемона, взвешивая, насколько обвинение может соответствовать реалиям жизни.
- Нет, даже интересно послушать, зачем мне понадобилось убивать Никиту Андреевича? - усмехнулась Марина.
- А не его ты хотела убить, а… Страшно сказать - Фиалочку! - проблеял Артемон.
- Ох, а я-то думала, вы сейчас что-то умное скажете! Я сиделка - и собираюсь убить свою пациентку! Конечно, так и принято поступать. Очень трудно заподозрить сиделку. Может, вы не в курсе, Леонид Николаевич, но мне платят за то, что я ухаживаю за Виолеттой Антоновной. И платят неплохо. Спросите хотя бы своего сына… Если посмеете.
Намек на нелады с собственным отпрыском Артемон воспринял болезненно. Перед постояльцами пансионата ему удавалось создать впечатление, что богатый сын ходит у него по струнке, но сиделка Виолетты не могла не быть в курсе разногласий в семье Кутик. Артемон не остался в долгу:
- Думаешь, я не знаю, что Фиалочка отписала тебе свои украшения? А среди них имеются достойные экземпляры.
- И что? Я решила получить их как можно раньше?