Вскоре шофер полицейской машины доставил Доулиша в Управление Скотланд-Ярда в новом здании, и он проскользнул в небольшой конференц-зал на пятом этаже. Комиссар уже выступал. Служитель проводил Доулиша к свободному месту.
- …Очень неприятен, но неоспорим факт, что преступность растет, - говорил комиссар, - и, в известной степени, мы несем за это ответственность. Думается, что настало время нам, работникам Скотланд-Ярда, пересмотреть свои собственные действия и методы.
"Очередное взбадривание", - подумал Доулиш. И мысли его вновь переключились на Кембалла. Он вспомнил, как Кембалл помог ему, проявив мужество. Он спустился на парашюте в горящий лес, чтобы спасти похищенную женщину, запертую в хижине дровосека.
Но слышал Доулиш и каждое слово комиссара; он умел жонглировать многими шарами.
Курьер подошел к Доулишу и вручил записку. Комиссар заметил это, но не прервал своего выступления.
- Мы несем весьма серьезную ответственность, - продолжал он.
Доулиш развернул записку.
"Кажется, становится ясным, почему убили Кембалла. Приходите, пожалуйста, как можно скорее. Чайлдс".
Глава третья. МОТИВ
Голос комиссара, ему показалось, звучал громче, когда Доулиш прикрывал за собой дверь. Доулиш вынул визитную карточку и написал на ней: "Прошу прощения, комиссар. Меня вызвали на срочное расследование", - и вручил карточку курьеру.
- Передайте комиссару, как только он закончит выступление.
- Слушаюсь, сэр.
Доулиш кивнул и быстро вышел. Машина стояла внизу, но шофер, полагая, что, пока идет совещание, он свободен, куда-то ушел. У Доулиша был свой ключ, он сел и повел машину к месту службы. Такое уж беспокойное было утро! Прежде не раз случались дела, которые требовали от Доулиша напряжения всех сил. Возможно, и сейчас речь шла о таком деле. Во всяком случае, Ланкастер убедил Чайлдса: дело принимает такой оборот, что расследование его не терпит отлагательства.
Чайлдс сидел в кабинете Доулиша и говорил по телефону.
- Да… Я скажу ему… О, вот он только что вошел. - И Чайлдс передал трубку Доулишу, доложив: - Инспектор Лаболье звонит из Парижа, сэр.
В организации "Враги преступности" Лаболье был новым человеком - он занял место Пьера Кристалл, погибшего при расследовании дела, очень похожего поначалу на дело Кембалла.
- Алло, - сказал Доулиш, - я сам хотел вам Звонить позднее.
- Может оказаться слишком поздно, - ответил Лаболье на хорошем английском языке, но с акцентом. - Думаю, что вы, как всегда, впереди, а не позади событий.
- Кто-то вас водит за нос, - сказал Доулиш.
- Что, что вы сказали? - начал было Лаболье, но голос его изменился, и он расхохотался: - A-а, понял! Посмотрим, к чему придем. Меня очень беспокоят паспорта.
- А что в этом нового? - спросил Доулиш.
- Есть сведения, что выпущено больше двух тысяч фальшивых французских паспортов, которые продаются. И, право же, сейчас не до шуток, когда речь идет о том, что во Франции наверняка найдется больше двух тысяч подонков, которые не замедлят ими воспользоваться. И кто же, черт побери, может знать, кому с их помощью удастся пробраться во Францию?
- Я знаком с проблемой, - сказал Доулиш. - Два дня назад мы совершили рейд в одну гостиницу и обнаружили три французских паспорта, которые показались подозрительными. Они уже на пути к вам.
- Буду рад увидеть их. Скажите, удалось ли вам в Англии лучше ознакомиться с этой проблемой?
- Нам известно, что существует много фальшивых британских паспортов, - ответил Доулиш. - Но наши цифры скромнее ваших.
- Значит, мы сейчас страдаем больше всех, - заметил Лаболье. - Ну, что ж, займемся всерьез. Прощайте!
Доулиш задумчиво опустил трубку и увидел, что Чайлдс смотрит на него с напряженным вниманием. Взгляды, которыми они обменялись, свидетельствовали о том, что они сомневаются в способностях Лаболье. Доулиш лишь взял на заметку сообщенные им сведения. А потом спросил:
- Итак, в чем же заключаются мотивы убийства Кем-балла?
- Он занимался расследованием дела о махинациях со страхованием и едва успел доложить, что мошенники действовали путем подмены документов.
В кабинете наступила напряженная тишина. Доулиш подошел к окну, из которого открывался вид на Вестминстерский мост, реку и набережную. Там царили свет и оживленное движение, и этот мир был далек от того, что он сейчас услышал.
- Один из вариантов махинаций с паспортами, не так ли? - спросил Доулиш.
- Да.
- Откуда получены такие сведения?
- Из отдела исков страховой компании. В кармане Кембалла найдено письмо. Суть дела заключается в том, что в результате автомобильных, воздушных и морских аварий тела погибших могут быть неузнаваемы, и в таких случаях используются паспорта. Страховая компания выплатила таким образом крупную страховую сумму, а "погибший" оказался жив. И Кембаллу было поручено заняться расследованием этого дела. Он добился известного успеха и, по его словам, был близок к раскрытию тесных связей между появлением фальшивых паспортов и предъявлением крупных исков к страховой компании.
- Называл ли он имена? - спросил Доулиш.
- Нет.
- Он вообще не любил о чем-либо распространяться, пока не приходил к определенным выводам, - сказал Доулиш. - Не исключено, что кто-то узнал о его осведомленности по поводу этих паспортных махинаций и убил его.
- Такой вывод сам собой напрашивается, - согласился Чайлдс.
- Да… - И после некоторого колебания Доулиш добавил: - Лаболье сказал, они располагают сведениями о том, что существуют две тысячи фальшивых французских паспортов.
- О боже! - выдохнул Чайлдс.
- Вот именно. - Доулиш сел на край письменного стола, на удивление спокойный. Довольно долго хранил он молчание, наблюдая за Чайлдсом. И наконец принял решение:
- Поеду-ка я сейчас прямо в Садовый пригород Хэллоуз Энд. Кто там дежурит?
- Участковые и Ланкастер. Кстати, он уже успел связаться со страховой компанией после того, как нашел письмо в кармане Кембалла.
- Не знаю, нужно ли всех оповестить о том, что паспортное дело имеет отношение к этому убийству, или… - Он не закончил фразу, и широкая улыбка осветила его лицо. - Я лучше подожду. А вы соберите отчеты о том, как обстоят дела с фальшивыми паспортами в других странах. Возможно, срочно придется собрать совещание.
- Положитесь на меня, - обещал Чайлдс.
Слишком много дел свалилось на Доулиша, а Чайлдс,
хоть и прекрасно справлялся со своей работой, едва ли мог еще долгое время выдерживать такую нагрузку. Самым подходящим человеком был бы Кембалл. Еще подавал надежду Гордон Скотт. Но он недавно говорил о своем желании подать в отставку, чтобы отправиться в Нью-Йорк, где собирался жениться. Впереди работы было очень много. Если бы можно было искоренить или хотя бы резко сократить преступления в международном масштабе, это помогло бы полиции сосредоточить внимание на преступности внутри страны. Слишком много помех у полицейских сил современного мира возникает оттого, что свободно преступники переезжают из страны в страну. А министерство внутренних дел никогда не проявляло склонности платить хорошо для того, чтобы эта сторона не волновала полицию. Просто удивительно, до чего слепы власти!
- Вас что-то беспокоит, сэр? - спросил Чайлдс с тревогой.
- Просто я представил себе, какие масштабы может приобрести это дело, - сказал Доулиш. - Работал ли Кембалл в одиночестве?
- Да, он отказался от помощи, - ответил Чайлдс. - В общем-то, он только с нами один раз сотрудничал и больше ни с кем.
Садовый пригород Хэллоуз Энд соответствовал своему названию. Это был приятный уголок Большого Лондона, который выглядел чуть ли не идиллически, особенно когда солнце освещало его ухоженные лужайки и цветники.
Доулиш свернул с главной улицы с ее магазинами и ансамблями высоких домов в северный конец Хоггарт-авеню. Доехав до середины, он увидел у дверей двух домов скопище машин, толпу, множество фоторепортеров и полицейских в форме.
Доулиш сразу подумал, что здесь жил Кембалл. В одном из окон он увидел девочку с заплаканным лицом.
Вот она, дочка Кембалла.
Когда Доулиш подъехал, к нему ринулись представители печати. Кто-то крикнул: "Это Доулиш!" И он услышал, как другие повторили его имя. Защелкали фотоаппараты и кинокамеры на треножнице, делающие съемки Для вездесущего телевидения.
Старший инспектор Ланкастер, показавшийся в дверях двухэтажного дома, имел внушительный вид. Его двойной подбородок и тяжелая нижняя челюсть делали его похожим на особую породу ищеек; с красным от возбуждения лицом он пошел навстречу Доулишу.
- Привет, инспектор!
- Рад видеть вас, сэр.
Когда репортеры перестали их снимать, стоявший впереди блондин небольшого роста обратился к Доулишу:
- Значит ли ваше присутствие, что дело имеет отношение и к другим странам, мистер Доулиш?
- Он имеет в виду международные связи, имеющие отношение к "Врагам преступности", - пояснил другой.
- Возможно, - согласился Доулиш. - Иначе, зачем бы мне здесь находиться? - Он приветливо улыбнулся и вместе с Ланкастером вошел в дом. - Тело уже увезли?
- Да, оно в местном морге, - ответил Ланкастер. - Причина смерти не вызывает сомнения. Могу вам показать снимки, если желаете.
Доулиш последовал за Ланкастером в комнату направо. Эта большая комната во всю ширину дома имела с одной стороны обыкновенные окна, а с другой - так называемые французские, доходящие до полу и ведущие на лужайку. Полки, стоявшие у стены, были заполнены фарфором, и на трех других стенах висели интересные миниатюры. На столе были разложены хорошо отпечатанные фотографии, и Доулиш направился к столу, чтобы посмотреть их.
- Хватило одного удара, - пояснил Ланкастер.
Доулиш отвел глаза и стал разглядывать личные вещи убитого: часы, ключи, серебряные монеты. Все эти вещи, конечно, не представляли особого интереса для полиции. Доулишу здесь больше нечего было делать, и они покинули комнату.
- Что бы вы прежде всего хотели посмотреть, сэр?
- Доказательства того, что убийца что-то искал.
Ланкастер водил его из комнаты в комнату. Имелось много свидетельств того, что человек обыскивал тщательно и осторожно. Обыск производил, бесспорно, опытный человек.
В детской Доулиш заметил беспомощно болтавшегося парашютиста. Вероятно, потому, что он так часто сам пользовался парашютом, он особенно заинтересовался игрушкой, восхищаясь ее совершенством.
- Даже комбинезон сделан, как настоящий, - заметил Ланкастер.
- Да. Странная игрушка для девочки, - сказал Доулиш.
- Сразу видно, что вы не знаете детей, - возразил Ланкастер. - Будь то мальчик или девочка, если игрушка хоть как-то связана с отцом, ребенок с ней не расстается. Он ведь служил в парашютных частях, не так ли? Хотите посмотреть, как она устроена, сэр?
Доулиш кивнул, Ланкастер потянул игрушку за шнурок, и Доулиш увидел, что к притолоке двери прикреплен крюк длиной в три дюйма, с которого свисал шнур. Маленькая защелка на верху парашюта, похожая на язычок зонтика, сдвинулась под нажимом пальца. Парашют стал медленно расправляться, и "человечек" начал спускаться. Его удерживал крючок на шнуре, свисавшем с притолоки. Наконец крохотные ножки коснулись пола и колени согнулись: маленький парашютист грациозно опустился на спину, и парашют мягко опал в нескольких дюймах от него.
- Совсем как настоящий, не правда ли, сэр?
- Поразительно, - согласился Доулиш. - А что с девочкой?
- Ей очень плохо, сэр, очень плохо.
- Успокоительное давали? - спросил Доулиш.
- Доктор сказал, что даст ей на ночь.
- Жестокосердный или же мудрый человек, - отметил Доулиш.
Он вернул парашютиста на место за дверью, аккуратно расправив шнур, и оглядел комнату. В ней в беспорядке были разбросаны карандаши, мелки, книжки, кукольная одежда, бумага и игрушки, но сама комната была чисто убрана. На маленьком столике стояли две фотографии в одной складной рамке - обе жены Кембалла?
Наконец Доулиш пересек площадку; у двери в спальню Кембалла, где он был убит, стоял полицейский. Картины в комнате были сдвинуты, ящики открыты. На тумбочке стояла фотография темноволосой женщины с прелестными глазами.
- Жена, - сообщил Ланкастер. - Вы видели такую же фотографию в детской?
- В одной рамке с родной матерью девочки? - догадался Доулиш.
- Да, сэр. И знаете… Меня охватывает нервная дрожь, когда я слышу плач этого ребенка. Мне всегда было тяжело слышать, когда плакали мои четверо детей, а сейчас то же чувство испытываю, когда плачут внуки.
- Сколько у вас внуков?
- Семеро, - с гордостью ответил Ланкастер. - Четыре мальчика и три девочки. А моя младшая дочь имеет сейчас возможность сравнять счет, ее первенец появится на свет через пару месяцев.
- Надеюсь, это будет девочка, - сказал Доулиш.
Он внимательно осмотрел комнату, а затем внимательно посмотрел на Ланкастера.
- Что вы можете сказать о проделанном здесь обыске? - спросил, наконец, Доулиш.
- Он был очень тщательным и умелым, сэр. Я уже говорил об этом.
- Вы заметили, что были осмотрены все миниатюры? - подчеркнул Доулиш.
- Причем весьма тщательно, сэр.
- А значит, искали что-то очень маленькое, - размышлял вслух Доулиш.
Ланкастер был поражен и растерян.
- Да, конечно. Очень маленькое, сэр.
- И он не дал Кембаллу сколько-нибудь пожить, чтобы узнать, где это находится, - сказал Доулиш. - Не понимаю. - Он весь словно подобрался. - Ну что ж, наихудшее всегда остается напоследок.
- Наихудшее, сэр?
- Да, - сказал Доулиш. - Не исключено, что девочка нам поможет.
Ланкастер удивился:
- Я ведь говорил с ней, сэр! Она ничего не слышала и не видела. Вам не следует говорить с ней снова.
- Но я это сделаю, - сказал Доулиш, направляясь к двери. - Кстати, был ли у нее в руках игрушечный парашютист после того, как она покинула свой дом?
- Пожалуй, нет, - подумав, ответил Ланкастер. - Мы не могли дать унести отсюда что-либо прежде, чем не сняли отпечатки пальцев. На парашютисте, как выяснилось, оказались отпечатки пальцев девочки и ее отца, но… - Он замолк в то время, как Доулиш взял в руки игрушку. Когда же он снова заговорил, в голосе его послышался упрек: - Простите меня, сэр. Но я не думаю, что есть хотя бы малейший шанс услышать что-нибудь от Кэти. Едва ли справедливо тревожить ребенка, раз нет шанса.
- Будь я на вашем месте, я сказал бы то же самое, - ответил Доулиш. - Не хотите ли пойти со мной?
- Я бы предпочел, чтобы вы с ней повидались без меня, - сдержанно сказал Ланкастер.
Доулиш кивнул.
- Мы еще увидимся до моего ухода.
Он вышел из комнаты и спустился по лестнице.
Он вышел в сад и увидел, что Кэти все еще смотрит из окна соседнего дома на свой дом. Она уже не плакала.
Глава четвертая. КЭТИ
- Хэлло, Кэти, - сказал Доулиш ласково.
Девочка ничего не ответила. Миссис Холкин тоже молчала, ее лицо выражало беспомощность.
Доулиш подошел к девочке.
- Много лет назад я встречался с твоим отцом, - сказал он.
Глаза Кэти несколько оживились, но по-прежнему она не промолвила ни слова.
- Однажды мы вместе спрыгнули с одного самолета, - Доулиш пытался втянуть ее в разговор.
Она смотрела на него внимательно.
- Он был очень смелым человеком.
- Папа был очень смелым, - подтвердила Кэти. - Я это знаю. И мама тоже мне это говорила.
- Правда? - сказал Доулиш. - Готов поспорить, что она его очень любила.
- О, она его так сильно любила, она часто мне это говорила, - заявила Кэти. - Она любила его просто уж-жасно.
- Думаю, что и он любил ее не меньше, - заметил Доулиш.
Девочка не отрываясь смотрела на него, словно чем-то озадаченная. Губы ее сжались, глаза округлились. Она не ответила, а Доулиш без расспросов опустил руку в карман. Кэти наблюдала за ним. Он вытащил парашютиста и поднес ей игрушку.
- Никогда раньше не видел такой игрушки, - сказал он убежденно.
- Это моя! - вскрикнула она. - Это моя!
- Я знаю, что она твоя.
- Мне подарил ее папа.
- Да, - подтвердил Доулиш, отдавая ей игрушку. - Я подумал, что миссис Холкин может повесить ее на ночь над твоей дверью. Нужно только взять веревочку и закрепить ее. - Он повернулся к женщине. - Можем ли мы это сделать, миссис Холкин?
- Ну, конечно. Я уверена, мой муж…
- Я не хочу здесь оставаться! - вскрикнула Кэти. - Я хочу домой! - Она крепко прижала к груди игрушечного парашютиста и горько расплакалась.
Провожая Доулиша, миссис Холкин сказала:
- Сердце разрывается, когда я слышу ее плач. Не могу понять, почему доктор не дал ей сразу чего-нибудь успокоительного. Это нехорошо, право же нехорошо. Он сказал, что даст на ночь, но бедное дитя просто все глаза выплакало. Я рада ее пребыванию здесь, но что пользы, если она все время плачет, а я ничего не могу поделать? Знаете ли, - продолжала она уже более уверенно, - с вами она держалась лучше, чем с кем бы то ни было, кто сегодня приходил, вы успокоили ее. Этот нелепый полицейский забросал ее вопросами, будто она могла во сне что-нибудь слышать.
В глубокой задумчивости Доулиш посмотрел на нее и сказал:
- Вы были очень добры к девочке, но я не думаю, что после сна ей следует снова видеть свой дом. Как вы считаете?
- Согласна с вами! - горячо воскликнула миссис Холкин. - Совершенно согласна. Если бы вы могли все устроить, я была бы вам очень признательна.
Доулиш пообещал.
Он возвратился в дом Кембалла и застал Ланкастера в дурном настроении. Уже поступила большая часть отчетов. Смерть наступила мгновенно после единственного удара ножом; вскрытие показало, что он был вполне здоров и находился в хорошей форме.
- Нам нужно куда-нибудь увезти ребенка, Ланкастер, - сказал Доулиш.
- Разве я не понимаю! Но у нее совсем здесь нет родственников. В Ноттингемшире живут две дальние родственницы, а в Канаде - родители мачехи, и все очень старые люди. Может, пристроить ее в какую-нибудь семью?
- Надо подумать об этом, - сказал Доулиш.
Ланкастер достаточно хорошо его знал, чтобы понять,
что он уже всерьез что-то обдумывает, но не стал продолжать разговор на эту тему.
- Она сказала вам что-нибудь по существу, сэр?
- Только то, что мать очень любила отца и говорила, что он очень смелый, ее отец, - с рассеянным видом ответил Доулиш.
- Но вам ведь не удалось ничего выяснить по существу не так ли? - настаивал Ланкастер, который явно стремился успокоить себя тем, что и Доулиш не добился успеха там, где это не удалось ему.
- Пока не знаю, - сухо ответил Доулиш. - Эта автокатастрофа, во время которой погибла ее мачеха, вам что-нибудь о ней известно?
- Я узнал, что были многочисленные переломы костей, а причиной смерти явилось кровоизлияние в мозг. Мгновенная смерть, сэр.