3
Тамар перестала следить за собой, ходила в затрапезе, не красилась, ела и пила, что попало. На "работу" ей не надо было ходить каждый день, только по вызову начальства, т. е. толстенького мужичка, который Тамар очень не нравился. Спасибо, хоть не приставал: ни словами, ни руками, ни глазами. То, что делать Тамар было нечего и она скучала - это не беда, это нормально для любого человека, а тем более шпиона в период длительного ожидания вдали от "поля битвы". А вот то, что скучала она не просто так, от безделья, а томилась в ожидании звонка и разцветала, когда говорила с ним по телефону, - это беда большая. И личная беда Тамар, и ещё какая беда, таящая в себе угрозу всей так хорошо выстроенной операции. Подруги догадываются, но не спрашивают. Они знают "совершенно случайно", где работает Тамар, знают, что она неожиданно рассталась со своим другом, и думают, что именно в этом причина ее хандры.
Был сухой и жаркий день. Три молодые женщины сидели в тени деревьев в маленьком садике одной из них и читали; каждая своё. Зазвонил телефон Тамар. Она неторопливо взяла аппаратик и вдруг вдрогнула, заулыбалась и ответила на языке её родителей. Подруги переглянулись и хотели уйти в дом, но Тамар покачала головой: "Не надо". После пятиминутного разговора Тамар долго молчала, улыбаясь с закрытыми глазами и свесив голову на грудь. Подруги поняли: что-то важное случилось, но не спрашивали и терпеливо ждали, пока Тамар заговорит. А она подняла голову кверху, посмотрела широко раскрытыми глазами на солнечные лучики, с трудом пробивающиеся через листву, засмеялась, покачала головой: "Не может быть!". Потом сказала подругам: "Сейчас, подождите," - позвонила мужичку и сказала, пряча улыбку и стараясь быть серьезной:
- Не могу больше скрывать от вас: я влюбилась, - телефон был намеренно включен на громкость и подруги слышали ответ начальника:
- Вот порадовала, так порадовала. Спасибо, Тамар, молодец… - Но Тамар его прервала:
- Вы не поняли: я полюбила его… - Теперь мужичок прервал женщину:
- Пожалуйста, не продолжай. Приезжай в контору, я там буду через час. Мне такие шуточки не нравятся, - и отключился.
Подруги ждали, Тамар молчала. Долго молчала. Они ничего не спрашивали. Наконец, Тамар встала и пошла к дому, но через несколько шагов повернулась и тихо сказала:
- Это был он. Мы познакомились совсем недавно, когда я ездила в гости к родителям. Я не должна была влюбиться, надо было только познакомиться поближе, пообещать что-нибудь незначительное для начала, потом продолжить игру, постараться понравиться, подать надежду. Так нет же, я полюбила. Как девчонка, как школьница, без стеснения, без оглядки. А мне нельзя, потому что я должна… Ах, девочки! Сволочная у меня работа. Что мне теперь делать? И так плохо, и эдак… Не спрашивайте, всё равно не скажу, не могу… Никому не могу… А сказки рассказывать не хочу. Потерпите немножко, скоро сами поймете. - И ушла.
* * *
Мужичок был человек опытный, в чинах очень высоких. Но всё равно подневольный. Первое, что он подумал после разговора с Тамар: "Что я скажу им? Мы были так уверены в успехе. А девочка, что делать с девочкой? Она же не виновата, бедненькая, что он - "не наш". И приказать нельзя. Даже если она подчинится - он не мальчик, умный, сразу поймет и все карты перемешает. Активизировать мулатку?" - Расстроенный мужичок позвонил в контору и попросил найти и пригласить теоретиков. "Что? Рабочий день кончился? Не имеет значения, хоть из-под земли достаньте. Я буду через 40 минут. И что-нибудь перекусить, пожалуйста."
Тамар проводили в небольшой кабинет, где никого не было. Скоро пришел лысый в домашних тапочках на босу ногу, следом за ним курчавый в старых шортах и линялой футболке. Тамар о них много слышала, но видела впервые. Она начала было:
- Я жду… - но продолжить не успела, потому что аналитики сказали в один голос:
- Мы тоже, Тамар. Ты нас не знаешь, а мы тебя уже давно знаем.
- С тех пор, как тебя выбрали на эту роль, - продолжил курчавый. Лысый тут же поправил его:
- Не выбрали, назначили.
В этот момент вошел мужичок, вытирая рот салфеткой. Вид у него был деловой, но не сердитый.
- Времени у нас осталось мало, не сегодня-завтра надо начать действовать, до выборов меньше двух месяцев. Ваши предложения. Любые, даже самые странные, нереалистичные, анекдотичные. Не нервничайте, всё равно решать буду я и отвечать за ошибки буду я. - Тут он посмотрел на Тамар и тихо сказал: - Я тебя услышал и понял. Пусть сначала теоретики пофилософствуют.
Мужичок сразу после университета попал в армию, потом в разведку, дослужился до очень высокого чина, но всегда оставался в тени. И все эти годы, больше 30 лет, рядом с ним была его девушка, потом жена, мать его сыновей, бабушка его внуков. Они уже давно не говорили друг с другом про любовь, раз и навсегда поверив в нее, в то, что она была, есть и будет. Его очень расстраивал современный мир, где молодые и не очень молодые люди сходятся, расходятся, женятся снова и рожают детей, которых потом надо делить между родителями. Он сам был однолюб, и дети его были однолюбы. Тогда почему же он считает того политика ловеласом, падким на женскую красоту? Разведка донесла? А если она ошиблась и на этот раз всё очень серьёзно?
Мужичок посмотрел на Тамар, подумал "жалко девочку" и сказал, глядя ей в глаза:
- Ты очень красивая. - Потом повернулся к теоретикам: - Что скажете, ребята?
"Ребята" переглянулись и лысый сказал:
- Сэр! Мы бы хотели уединиться и немножко пошептаться.
- Да, сэр. Мы иначе не можем. Вопрос слишком серьезный и для всех, и для избранных, - с наивной улыбкой добавил курчавый.
- Ну что вы всё "сэр, да сэр"! Во-первых - зовите меня просто по имени, Сол. - Мужичок замолчал и наморщил лоб.
- А во-вторых… Сол? - спросила Тамар, удивленная странным поведением мужичка.
- Я ведь сказал: предлагайте, что хотите; за ошибки отвечать придется мне.
- Сол! Мы не боимся, мы не можем. Во-первых, потому что уединение необходимо нам для прояснения мозгов, - сказал курчавый и посмотрел на лысого. Тот продолжил совершенно серьезно:
- Мы не вас, Сол, боимся. Мы стесняемся присутствия дамы и не хотим, чтобы она о нас дурно подумала.
Случилось невероятное: Сол, толстенький мужичок, встал со стула, открыл рот, раскрыл широко глаза, медленно сел обратно на тот же стул, закрыл рот, зажмурил глаза и долго смеялся, тряся животиком. Потом замахал левой рукой "ладно, ладно", вытирая правой глаза, встал, подошел к Тамар и сказал:
- Можно пригласить вас на чашечку кофе?
Оставшись одни, аналитики несколько минут помолчали, глядя друг на друга, потом курчавый сказал:
- Мне всё ясно, а тебе?
- Ты прав, ничего переделывать не надо, да и времени нет. Оставим всё, как было.
- Согласен. Или получится по-нашему, или…
- Абсолютно согласен: или два человека будут счастливы… может быть.
- Дай им Бог. - Они помолчали. Потом лысый сказал:
- А если всё-таки получится по-нашему, девочка отрезвеет и поймет, что…
- Не продолжай. Грустно. В любом случае - грустно.
Напомню, что оба теоретика были счастливы в браке. Поэтому вышесказанное - их частное мнение.
4
Марта уехала и Вольф загрустил. В Мюнхене ему делать было нечего, но ехать никуда не хотелось. Он решил дождаться формального сигнала об окончании так и не начавшейся операции и после этого поехать навестить старого друга и заодно повидать Марту, потому что он начал скучать по ней в ту же минуту, как её самолет оторвался от земли. Нельзя сказать, что ему, одинокому волку, совсем нечего было делать. У него были очень серьезные дела и кроме шпионажа. Но в этих делах всё было так отлажено, что требовалось минимальное личное участие Вольфа. Разве что контроль и "выравнивание судна" при очень сильном крене. По сути дела Вольф был главнокомандующий, который следит за битвой со стороны, не мешая своим генералам добывать победу. А генералы были кровно заинтересованы в победе, потому что Вольф платил им - и очень щедро платил - только по результатам работы. После отъезда Марты он активно принялся за дело, но через пару дней понял, что только мешает спокойной и уверенной работе своей команды, улыбнулся и принялся скучать в одиночку. А чтобы хоть немного развлечься, решил посмотреть, как работает дон Педро. Найти его не составило труда, потому что фильм снимался с большим размахом и все об этом знали; все, кому это было интересно.
Ему повезло. В этот день снимали сцену на улице, в естественных условиях; прохожих и любопытных не прогоняли, а вежливо просили не разглядывать актеров и камеру слишком внимательно. Вольф не хотел "сниматься", даже в секундной роли случайного прохожего. Он обошел "поле битвы" и встал в сторонке и сзади камеры. Попятившись немного назад, чтобы не мешать работе профессионалов, он вдруг услышал совсем близко "нашу" речь и насторожился. Потом повернулся, стал, прикрываясь спиной очень высого мужчины, оглядывать "окрестности", и обнаружил Дани, беседующего с высоким тоненьким мальчиком, и двух миловидных молоденьких женщин, заинтересовано молчащих рядом с ними. А чуть в сторонке готовили к работе сидевшего на стуле Петра Никодимыча и… "Не может быть," - Вольф не поверил своим глазам: около актера стояли и улыбались ему… Он протер глаза, потряс головой - Мерилин и Сара призывно махали ему рукой.
5
Съемки в Мюнхене были еще очень далеки от окончания, когда все шпионы, выбранные аналитиками и утвержденные Солом, получили секретный приказ, который, разумеется, в тот же день стал известен "противнику": "Операция не отменяется. Всем действовать по плану. Дата начала операции определится в ближайшее время. Соблюдайте осторожность." Надо ли говорить, что многие были удивлены, расстроены и даже огорчены, потому что успели поверить в то, что ничего не будет, расслабились и с превеликим удовольствием проводили Мюнхенские каникулы. В тот же день мулатка получила от Рони открытым текстом предложение на фотосессию на очень выгодных условиях, но в очень странном месте и без даты. А вслед за этим Центр (читай: мужичок) опять-таки сверхсекретным сообщением настойчиво рекомендовал Мерилин принять предложение Рони. Мерилин поняла, что надо уезжать, и очень расстроилась. Пико, когда поздно вечером об этом узнал - не об операции, о фотосессии, разумеется, - успокоил Мирку:
- Ты же там еще не была. Поезжай, красивый город. Это же ненадолго. А у меня впереди 10–12 сумасшедших дней, переполненных работой. Мы вышли из графика и продюсер нервничает и торопит.
"Наших" и "ваших" попросили вести тот же образ жизни, но сохранять полную "боевую" готовность. А Саре и Дани было велено ничего не менять и продолжать двигаться в заданном направлении, чему оба были несказанно рады. Вольф не был "штатным" сотрудником и ему нельзя было приказать, но Сол был неглуп и нашел обходной маневр: "Действуйте по обстановке, сохраняя трезвую голову. Рекомендую находится поблизости от мулатки."
Прилетев на место действия через день после Мерилин, Вольф, который раньше бывал в этом красивом городе, вышел прогуляться и "совершенно случайно" увидел Рони и Мерилин за работой.
"Господи! Как же я раньше не понял!" - думал Вольф, с трудом скрывая удивление. - "Он же здесь совсем не случайно. А ведь по её поведению и не поймешь, знает она, что фотограф - "наш" профессиональный шпион, или до сих пор не догадалась? А про меня она что знает? А сюда я как попал? - ну, это просто: бизнес… Придется подойти поздороваться и познакомиться с этим странным фотографом. Чудн`о, он ведь действительно знаменитость. И она тоже. Ну и дела, господин Одинокий Волк!"
На всех углах, столбах, заборах - всюду, где только можно и даже там, где, казалось бы, нельзя - плакаты: ГОЛОСУЙТЕ… ГОЛОСУЙТЕ… ГОЛОСУЙТЕ… Рони водит аппаратом во все стороны, что-то говорит Мерилин, оба смеются. Мерилин еще не заметила Вольфа, Рони делает видит, что не заметил, и ждет, посмеиваясь, какова будет реакция одинокого волка. Сегодня "объекта", вернее "субъекта" охоты нет в городе и Рони неторопливо приглядывается к небольшому особнячку в этом тихом, зеленом районе, куда завтра в свой предвыборный штаб приедет Роберт - так зовут молодого политика. Место тихое, страна спокойная, серьезной охраны не видно и не предполагается. У подъезда прогуливается высокий немолодой мужчина, похожий скорее на чиновника среднего уровня, вышедшего на несколько минут подышать воздухом. Немногочисленные прохожие не обращают на фотографа никакого внимания, но, увидев рядом с ним красавицу мулатку, приостанавливаются, чуточку столбенеют, вздыхают, улыбаются и идут дальше. Люди в этой стране спокойные, воспитанные, эмоции свои привыкли сдерживать; но Мерилин - это Мерилин. Правда, большинство держит себя в руках: улыбается, покачивает головой, но не оборачивается.
6
Сол потребовал всю информацию о предвыборной компании. Его спросили: "Вы хотите сказать - о Роберте?" Это насторожило мужичка:
- А что, о других кандитах мы ничего не знаем и знать не хотим?
- Видите ли, сэр, ваш предшественник интересовался только Робертом. Я так понял, что руководство, - человек поднял кверху глаза и наморщил лоб, - другие кандидаты не интересовали. Я, сэр, не в тех чинах, чтобы обсуждать приказы и критиковать решение политического руководства нашей страны.
- Значит вы молча, дисциплинированно, не рассуждая, выполняете приказы и ни о чем не думаете? Странно, мне показалось, что вы еще не старый и вам рановато "ни о чем не думать". Простите, я не хотел вас обидеть.
- Видите ли, сэр, я ведь не сказал, что у меня, понимаете - у меня , нет другой информации. Я всего лишь уточнил ваш вопрос. Более того, сэр, если это необходимо, я могу для ускорения работы показать вам сделанные мною из личного интереса короткие досье на каждого кандидата.
- Погодите, Виктор - вас ведь так зовут?
- Совершенно верно…
- … ну да, ну да, "сэр". Меня зовут, как вы знаете, Сол, но здесь, на службе… Продолжим, и покороче: что значит "из личного интереса" и что значит "короткие досье?"
- Из личного интереса к современной истории, истории нашей конторы, из желания понять и иметь свое мнение - даже молча. Досье на каждого, понимаете? На каждого кандидата - одна страница. Но… - Виктор остановился и растеряно улыбнулся.
- Продолжайте, я не злопамятный, не ревнивый и не болтун.
- Есть продолжение: мое личное мнение, подкрепленное фактами и косвенными доказательствами.
- На всех?
- Да, сэр.
- Где это все хранится?
- В вашем сейфе…
- Где-е-е?
- Приказ вашего предшественника. Кроме косвенных доказательств, моих рассуждений и выводов. Это мне разрешили держать у себя в столе. Хотя, по правде сказать, все материалы открытые и никаких нигде грифов секретности.
- Тогда почему в сейфе?
- Не знаю. Может быть потому, что мои выводы не совпадают с выводами политиков.
- Ха! - Резко выдохнул Сол. - Тащите все мне на стол, а потом позвоните домой и скажите, что придете очень поздно. И подготовьте ваши выводы. Ничего не бойтесь. Очень резко и коротко. По всем кандидатам. В одном экземпляре на простой бумаге простой ручкой. Чтобы можно было при необходимости съесть, - засмеялся Сол. - И побыстрее, голубчик, вы меня заинтриговали.
Толстенький мужичок оказался умным и, что еще важнее, порядочным человеком. Я это понял в тот день, когда он совещался с лысым и курчавым по сути дела не о том, что делать, а о судьбе Тамар. После того совещания мужичок поехал домой, где его ждала миловидная, круглолицая, совершенно седая жена, а я задремал в кресле около компьютера и услышал, как он пересказывал ей - разумеется, без имен и деталей, - Тамарину историю, но запомнил только его последние слова: "Странная операция, что-то тут неладно, концы с концами не сходятся… Жалко девочку. А если это любовь?".
Когда уже заполночь Сол просмотрел все бумаги и еще раз прочитал выводы Виктора, в голове у него стали бегать искорки-мысли, которые никак не хотели остановиться, замереть хоть на минуту и дать ему возможность выстроить логичную картину. Чего-то не хватало для полной ясности, картина была смутная и странно непохожая на то, что ему нарисовали совсем недавно заказчики операции.
- Кто сейчас впереди? - спросил Сол. Виктор понял его мысль: - Заказанный нам Роберт, а за ним с довольно большим отрывом самый старый…
- Стоп! Последнее на сегодня: биографию нашего премьера и поподробнее.
Виктор сказал: - Я уже проверял.
- И что? - Сол с надеждой смотрел на Виктора, все еще не веря сам себе.
- Да, вы правы. Они когда-то вместе учились и были очень дружны.
- Не может быть, - протянул Сол. - Хочу сам убедиться. Несите его биографию по вашим данным и компьютерную общедоступную.
"Ну и дела", - подумал Сол. - "Какая верность, ради старого друга заставить работать нашу контору, столько времени крутить голову… Ладно, мне всё понятно: что надо делать, как делать, что не надо делать. Жаль, что шум вокруг этой операции нельзя поднять: формально не к чему придраться, а мои изыскания и моё чутье не перекроют его авторитет и красноречие. А скорее всего и фактов не найдется, старая, хитрая, умная лиса всегда выкрутится, даже хвост не прищемит. Не знал, не слышал, не подписывал, не говорил… Домой, отдыхать. А завтра отправлю девочку на работу ." - Вздохнул, улыбнулся и сказал:
- Спасибо, Виктор! Хорошо поработали. Можете завтра не приходить.
- Благодарю вас, сэр! Завтра я обязан быть на работе.
- Тогда я вам добавлю пару дней к отпуску… И последнее. Все бумаги обратно на их места, кроме свежих. Эти, сегодняшние, отдайте мне и забудьте обо всем, что мне рассказывали и от меня слышали.
- Обижаете…
- … сэр, - засмеялся мужичок.
Когда уже под утро Сол вернулся домой, жена вышла из спальни и спросила спокойно и привычно:
- Всё как обычно, ничего особенного?
- Да, дорогая. Всё, как обычно. Только всё равно противно, хотя в этот раз можно кое-что сделать.
7
Вольф поступил так, как на его месте поступил бы вежливый, интеллигентный прохожий, увидевший знакомую, занятую важным делом: остановился на противоположной стороне не очень широкой улицы, ожидая перерыва в работе, когда можно будет подойти и поздороваться. В это время элегантно рыча подкатила небольшая спортивная машина с открытым верхом, из нее вышел высокий молодой человек и бодрым шагом, нигде не задерживаясь, прошел в здание. "Не Роберт," - подумал Вольф и обратил внимание на то, что фотограф и его модель никак не отреагировали. Вольф не мог знать, что Рони осведомлен лучше него и отметил про себя: "Секретарь приехал. Может и объект появится." А Мерилин, которой никто так и не объяснил, что она должна делать, причесывала свои очень густые, не очень длинные, волнистые, светлые "солнечные" волосы, и думала: "Хорошо бы их постричь покороче. Надо Рони спросить. Пико простит и быстро привыкнет." А через минуту оба шпиона подумали одно и то же: "Странно, однако! Этот молодой человек на спортивной таратайке проскочил совсем рядом с нашей красавицей и глазом не моргнул."