- Завтра, господа. Нам надо отдохнуть и посоветоваться.
Когда они втроем ехали домой, актер, сидя за рулем, сказал просто и ясно:
- Соглашайтесь. Они хорошо заплатят.
- Дон Педро, Пико, Петр Никодимыч! Не в деньгах дело. Как же так, из-за угла, исподтишка, просто подглядывали… - устало ответил ему Дани.
Дон Педро признался, что с первого дня знал о скрытой камере, что режиссер не прав по-человечески, но абсолютно прав как художник, потому что… Сара слушала не слишком внимательно, потому что её дети, её близнецы затеяли возню и она их уговаривала успокоиться, поглаживая живот правой рукой и сжимая левой рукой локоть Дани. Потом дети притихли и Сара услышала:
- … подарок к свадьбе и рождению близнецов.
Поздно вечером, когда Сара почти уснула, тихонечко вошла Мирка, присела на краешек кровати и сказала:
- Соглашайся. Всё равно пути назад нет. А деньги скоро будут очень нужны.
- Когда свадьба? - ушла от ответа Сара.
Мирка поняла, вздохнула, помолчала, посмотрела на свой живот, на Сарин, но вместо ответа сказала "Ах!", потому что Сара взяла её руку и положила на свой большой живот, где опять начали воевать близнецы.
Открылась дверь и вошел Дани в банном халате. Мулатка засмеялась, спросила его: "Когда свадьба?" - и ушла, не дожидаясь ответа.
- Опять воюют? - Дани погладил живот, но ничего не почувствовал. - Тихо, спать пошли.
Он погасил свет, лег рядом с Сарой, помолчал.
- А почему бы и нет? - промолвила Сара.
- Ты о чем? - повернулся к ней Дани.
- Обо всём. Давай поженимся и сыграем свадьбу.
- Здесь? Почему не дома? Друзья, родители…
- Папочка! Ну кто же меня с таким животом в самолет пустит?
- Господи! До родов-то меньше двух месяцев… Что будем делать? Подождем?
- Невеста с таким животом, как у меня, или с двумя младенцами - невелика разница. Подождем, пожалуй. Дани! Это ведь самый простой вопрос: "наши" всё знают, помешать нам не могут, да и зачем? Ты уже давно засветился и как шпион немногого стоишь. А я с двумя карапузами, кому я нужна.
- Но если так, почему бы не выпустить тебя на экран? Я что подумал: хорошо быть принципиальным и порядочным, особенно если есть где жить и что кушать… Пенсию мы не выслужили, надо искать работу. А что я умею, кроме шпионажа? Артист я никакой, без "Петра Никодимыча" ничего не стою. Дорогая моя, давай…
- Не торопи меня, Дани. Я устала и хочу спать. А утром поедем и послушаем, что они скажут.
- Кто "они", Сара?
- Режиссер, продюсер и наши детки. Спокойно ночи, папочка.
27
Вольф с головой ушел в бизнес, мотаясь по всему свету и нигде не задерживаясь больше, чем на неделю. Марта несколько раз прилетала к нему на 3–4 дня, но эти коротенькие встречи, совершенно необходимые им обоим, не приносили радости - только облегчение. Расставание с каждым разом становилось все горше. В последний раз все три дня шел проливной дождь и они не выходили из крохотной гостиницы в небольшом польском городке. Вечером накануне неизбежного возвращения в парализованному мужу, Марта сказала:
- Ты бы женился, любимый мой. Будут у тебя дети, я их буду любить, буду приезжать к тебе… нет, не к тебе - к вам в гости, подружусь с твоей молодой женой. - Они сидели около открытого окна, слушали шум дождя и пение веселой речушки под окном. Вольф молчал и думал: "Пробовал. Не получилось." А вслух сказал:
- Ты права, моя любимая и единственная. Попробую ещё раз. Только мало надежды. Разве что…
- Продолжай, я не обижусь. Горше, чем сейчас, не будет.
- Разве что ты…
- Хорошо. Я поняла тебя. Я найду тебе девочку, которую буду любить, как тебя, и не стану ревновать.
- Ах, милая моя! Ну где ты найдешь ещё одну Марту? Ты - единственная. Любую другую я буду непроизвольно сравнивать с тобой и днем за столом, и ночью в постели.
- Перестань, Вольф, я заплачу. А я не хочу, чтобы ты запомнил меня всю зареванную. И не надо искать вторую Марту, её нет, не было и не будет. Я найду тебе хорошую девочку, я знаю, какая тебе нужна жена. И тогда мне можно будет открыто приезжать к тебе в гости, и ты будешь приезжать ко мне с этой девочкой и вашими детьми, которые будут и моими детьми. Конечно, это будет другая жизнь и другое счастье. Но так, как сейчас… Прости меня, мой любимый, я больше не могу.
28
Ровно в 9 часов утра Сол приехал на "самый верх". Раньше ему приходилось там бывать, но не по персональному вызову с докладом. Нельзя сказать, что он волновался, потому что не дорожил местом. Его уже ждали: в небольшой комнате за длинным совершенно пустым столом сидели умудренные опытом бодрые старики, подчеркнуто демократично, но элегантно одетые, все значительно старше Сола. Он их знал, но не близко.
- Садитесь, - сказал один из стариков и указал место рядом с ним. - Сейчас начнем.
Тут же отворилась малозаметная дверь и вошел молодой человек с подносом, на котором стояли бутылки минеральной воды и стаканы. А когда дверь за молодым человеком закрылась, появился непонятно откуда мужчина средних лет и сказал: "Начнем, пожалуй."
"Не может быть! - потерял дар речи Сол. - Это же всего-навсего личный помощник президента. Неужели…" - Но мысль прервалась, потому что один из стариков спокойно попросил:
- Коротко, Сол. Мы полностью в курсе дела, очень довольны сложившейся ситуацией и хотим только кое-что уточнить и конкретизировать. Сегодня можно спрашивать, спорить, не соглашаться - всё, что угодно. А завтра начнете работать.
Сол рассказал то, что мы уже знаем: "наши" и "ваши" испарились бесследно, Тамар вышла замуж за Роберта и скоро родит, фотограф вышел на пенсию, Дани и Сара в Голливуде и…
- Все это совершенно замечательно и полностью отвечает нашим интересам, - перебил Сола личный помощник. - Дани и Сара пусть остаются в Голливуде, а точнее - в кинобизнесе. К Тамар направьте связного и попросите очень вежливо не забывать - она сама хорошо знает, что не надо забывать шпиону её уровня. Тамар - наша козырная карта, берегите её. Красавица мулатка - жена этого "актера" открывает новые возможности влияния… простите, вам не надо всё знать.
Он так и сказал: "актер" - в кавычках.
- А Лолу и Дуду придется хорошенько поискать. Когда найдём, решим, что с ними делать. И последнее: Вольфа оставьте в покое, я сам с ним поговорю, мы с ним давнишние приятели и конкуренты.
Один из стариков, видя недоумение на лице Сола, улыбнулся и добавил:
- Нам очень важны хорошие, добрые отношения со страной Роберта. Тамар не придется делать ничего против её совести. Ни по отношению к нам, ни по отношению к ним. Что касается Мерилин и дона Педро… Тут пока ничего не надо делать. Просто знать, где они, чем занимаются, какие у них планы на ближайшее будущее. И в этом будут очень полезны Сара и Дани.
- Простите, но я-то зачем нужен? - не удержался Сол.
Личный помощник улыбнулся:
- Мы платим и заказываем музыку. А вы находите музыкантов и обучаете танцоров. Сол! Не обижайтесь на нас, мы только высказали свое мнение и в дальнейшем в вашу работу вмешиваться не будем.
А самый старенький белоснежный политик хихикнул:
- Рановато вам на пенсию. Поработайте с нами немножко, эдак годик-другой. Не справитесь - выгоним, не понравится - отпустим.
Это было худшее из того, что могло случиться: не хвалили, не ругали, поговорили обо всем понемножку демократично и на равных, никакого конкретного задания не дали и отпустили в свободное плавание. С первой и до последней минуты Сол очень хорошо скорее чувствовал, чем понимал, кто есть кто и где его место наемного работника.
На другой день Сол пришел на работу раньше обычного, но секретарь уже был на месте.
- Добрый день, голубчик. Майка ко мне и побыстрее. А к 12 часам аналитиков и Бонда. Впрочем, Бонда можно и пораньше, как только объявится.
- Сэр! Бонд уже пришел, а Майк будет только через час. Пригласить Бонда?
Сол на секунду задумался, потом показал рукой "согласен" и скрылся в своем кабинете. До сих пор ему не приходилось разговаривать с Бондом по делу; он сам не понимал, зачем позвал этого гения шпионажа. Но когда увидел бородатого, дочерна загоревшего, тощего улыбающегося мужчину, встал, пошел ему навстречу и сказал первое, что пришло в голову:
- Трудно было?
- Простите, сэр, вы о чем?
- Я о Непале. А вы что подумали?
- Всё, что угодно, только не… Мы на работе, сэр. - "Шутит, притворяется, маскируется?" - подумал Сол, и сказал то, что ему сразу пришло в голову, когда он увидел Бонда:
- Ну и ладно. Думайте, что угодно, только ответьте, пожалуйства, на мой простой вопрос.
- Нам не повезло с погодой, было и трудно, и опасно. Пришлось долго ждать в последнем лагере, а потом, к сожалению, спуститься. Но мы живы и не покалечились. А вы неспроста заговорили об этом. Неужели хотите начать? Я к вашим услугам, - Бонд встал и раскланялся.
Сол засмеялся:
- Спасибо, голубчик. Я опоздал, мне о другом думать надо. А тебе… простите, мистер Бонд, вам придется слетать в гости к Тамар.
- Это которая жена тамошнего премьер-министра? Так она в своем новом амплуа и разговаривать со мной не будет.
- Правильно мыслите. Она будет, но нам этого не надо. Короче: у вас есть там друзья - альпинисты?
- Всё понял, сэр. Когда вылетать?
- Из моего кабинета прямо сейчас, но недалеко. Возвращайтесь в 12 и тогда будем решать. Ступайте, голубчик, мне надо побыть одному.
Выйдя из кабинета, Бонд поиграл бровями, пожал плечами, сказал секретарю "А новый-то…", похлопал обожженными на горном солнце веками и ушел. Через полчаса пришел Майк и, даже не здороваясь по своей привычке, спросил:
- Когда совещание, в 12? Будет сделано. Мне будет проще и привычнее, если вы ненадолго выйдете.
- Майк! - засмеялся Сол. - Ты ни с кем не здороваешься?
Майк непонимающе, как обиженный ребенок смотрел на трясущийся живот начальника. Потом сказал:
- А зачем, если и так всё понятно. Вы - большой начальник, я - маленький мальчик при вас. Работать я умею, прогоните - не обижусь. Ваш вопрос понятен без слов: 30–40 минут.
Но когда Сол вернулся, Майк прижал указательный палец к губам и помахал кистью правой руки: пойдем погуляем. Когда они вышли в маленький садик с тылу конторы, Майк прошептал:
- Телефон выключите. Спасибо. По этому аппаратику говорите только с женой и любовницей. Для дела я что-нибудь придумаю. Вас слушают, и очень старательно. Ни о чем конкретном с цифрами, именами, фактами, ну и… сами знаете, не маленький… Не смейтесь, за вами очень внимательно наблюдают…
- Погоди, дружок, я не понимаю…
- А что тут понимать? Вас слушает несколько очень толковых ребят. Не лишайте их удовольствия. Если я сегодня всё вычищу, завтра они поднимутся на ступеньку выше. Мне будет труднее, вам - опаснее. Я всех предупрежу и в 12 часов поболтаем вокруг дела. Прежде всего доставьте удовольствие тем стареньким политикам, которые вас вчера обрабатывали.
- Как, это они? Не может быть…
- Совершенно согласен, сэр. Но как сказал Мэрфи, то, что не может быть никогда, с вами обязательно случится. Я не советую, я настойчиво рекомендую: поболтаем минут двадцать-тридцать у вас в кабинете, а потом пойдем обедать. Только не в наш центр питания и наблюдения, а в любое кафе неподалеку. И каждый следующий раз - в другое кафе, ресторан… Сэр! Не смотрите на меня зверем, я не запл`ачу.
- Черт побери, они же всё давно знали и разговали со мной только для острастки и накачки.
- Нет, уважаемый господин Сол! Они прежде всего потешили себя и предпредили вас: "Мы умные, всесильные, не вздумайте водить нас за нос," - ну и так далее.
* * *
В 12 часов сначала поговорили "очень серьезно" о предстоящей работе, потом поговорили об исчезновении Лолы и Дуди и о том, как их искать. Бонд добавил: если они живы и здоровы, а Майк сказал, что найти их труднее, чем иголку в стоге сена. Порадовались за Сару и Дани.
- Она еще не родила? - спросил курчавый. Лысый ответил, что по его сведениям двойня выйдет на свет божий в ближайшие дни..
Потом Сол спросил Бонда, как он себя после Гималаев чувствует и попросил побыстрее вернуться в рабочую форму, потому что новое задание он получит через неделю-другую.
- А почему Сара и Дани не возвращаются домой? - спросил Бонд. Майк показал ему кулак и прижал палец к губам, но лысый преспокойно ответил:
- Съемки только недавно закончились, а лететь с двойней в животе…
- А-а-а… - протянул неженатый Бонд, имитируя удивление и понимание.
Так и толкли воду в ступе, стараясь изо всех сил, что не всем легко давалось. А через 40 минут Сол сказал облегченно:
- Пойдемте обедать, господа шпионы, разведчики и контрразведчики.
Когда кончили говорить по делу и доедали десерт, Сол спросил:
- Бонд! А как тебя на самом деле зовут?
- Простите, сэр?
- Ну хорошо. Как тебя мама зовет?
- Простите, сэр, не понял?
Сол засмеялся: - Принято: как звала, когда ты был ребенком?
- Мой маленький.
- А папа?
- Бандит.
- Как?
- Вы правильно услышали, сэр. Вместе получается "маленький бандит". Хотя на самом деле я до 13 лет был маменькин сынок, а бандитом стал, когда на меня попробовали надавить… Это неприятная история, не хочу вспоминать. Но именно тогда я начал заниматься всякими и разными восточными драками.
- Почему драками? - спросил лысый, который даже быстро ходить не любил.
- Потому что "единоборство", "бои без правил" - это красивые слова. А свое место в стаде или на улице, где я тогда жил, добывают в драке.
- Бонд - мужчина видный, я видел его в зале, - вмешался в разговор Майк. - Это сейчас он такой невзрачный, потому что похудел килограмм на 10…
- На 15, - тихо сказал Бонд. - Было очень тяжко: холодно, голодно и страшно. И всё равно на будущий год опять попробуем. Не расспрашивайте меня больше, не надо. Поговорим лучше о Тамар. Я её давно знаю, ничего у меня с ней не было. И я не верю, что она вышла замуж из каких бы то ни было шпионских соображений. И я не понимаю, что нам там, в той стране, нужно и чем она может помочь.
29
- Друзья мои! Вопрос решается очень просто: покажем Саре и Дани небольшие отрывки, где вмонтированы кадры, снятые скрытой камерой, и те же отрывки без этих кадров, - предложил оператор вечером в тот день, когда режиссер раскрыл перед Сарой и Дани карты. Они сидели втроем - продюсер, режиссер и оператор - и думали, как убедить Сару.
- К сожалению, у нас нет ничего готового, нечего показывать, - вытянул вперед толстую нижнюю губу продюсер.
- Он прав, - сказал режиссер, почесывая в затылке. - Словами ничего не добьемся. Она умная женщина и не надо на неё давить авторитетами и деньгами. Пошли, у нас целая ночь впереди. А заплатить надо будет хорошо, оно того стоит.
В 12 часов в просмотровом зале Сара увидела, как ожили и потеплели сцены с участием Дани после перебивки махонькими кусочками, где не было ничего, кроме её, Сариного, лица, её глаз, а под конец - её большого живота. Дани сидел рядом и держал её за руку. Когда зажегся свет, Сара отсела подальше от Дани и попросила: "Ещё раз, пожалуйста."
Режиссер и оператор переглянулись, продюсер спросил: "Всё?" Сара кивнула головой и отрицательно покачала Дани, который хотел было сесть с ней рядом. Погасили свет и услышали голос Сары:
- Не надо сравнивать. Только со мной.
В темноте не было видно, но режиссер, оператор и продюсер осторожно улыбнулись.
А потом Сара сказала:
- Ещё раз. И оставьте нас вдвоем. Дани! Сядь рядом.
Когда третий просмотр кончился, Дани хотел что-то сказать, но Сара закрыла ему рот рукой:
- Помолчи… Такой большой живот… Ладно… Договаривайся… Я только сейчас поняла… Их ведь кормить и поить надо… Дани, а ведь я красивая… Хочу домой, отдыхать. Ты сам с ними поговори… Я согласна даже бесплатно, но ты им этого не говори… Поторгуйся, любимый мой, если сможешь. Домой хочу, устала.
30
"Неделька" затянулась. Прошел месяц, другой. В один прекрасный день, когда Дуду рисовал, сидя на упавшем дереве метров на двадцать выше воды, а его девочки нежились голышом, подставляя кругленькие животики мягкому осеннему солнышку, по берегу озера нарочито небрежно прохаживался туда-сюда молодой парень, очень кого-то напоминающий. Через пару дней ближе к полудню тот же парень с некоторым недоумением на лице ходил вокруг опустевшего дома, где замечательно провели "Мюнхенские каникулы" "наши" и "ваши". В это время Дуду, Лиза и Катя сидели неподалеку в такси и ждали, пока стажер, а это был конечно он, уедет.
- Девочки! - сказал спокойно Дуду. - Нам придется ехать самым интересным и самым красивым путем. Давайте возьмем с собой только самое необходимое, чтобы легче было пересаживаться…
Умные девочки поняли, переглянулись, хихикнули совсем по-детски, а когда стажер окончательно удалился, вышли из машины и выбросили почти всё. Так же, как сделали их начальники совсем недавно. По дороге купили новые телефончики и очень долго на местных поездах ехали до Вены. Оттуда полетели в Гамбург, потом быстрым поездом во Франкфурт, из Франкфурта самолетом в Мадрид. Только тогда позволили себе отдохнуть 3 дня в деревушке под Мадридом. Девочкам это было совершенно необходимо. Лиза похудела, постройнела и носила хорошо заметный животик впереди себя. А Катя сильно поправилась, округлилась и её живот неопытный мужчина вполне мог принять за излишнюю полноту. Обе страшно радовались своей беременности, своему Дуду и ни разу не пожаловались. Из Мадрида отправились в "маленький замок" по железной дороге. Когда, наконец, такси доставило их "домой", оказалось, что папа и две мамы уехали отдыхать и вернутся через неделю.
- Вот и хорошо, - сказала Лиза, - Помоемся, покушаем немножко и поспим. Мы с моим маленьким устали. - Она нежно погладила свой живот и вдруг охнула: - Дуду, Катя! Он там что, танцует или зарядку делает?
- И мой тоже, - удивленно сказала Катя.
- Девочки! Почему вы решили, что будет мальчик?
- Не будет, а есть, любимый наш! - Хором пропели беременные шпионки. - Но если ты этому не рад, мы родим тебе девочек.
Несколько дней все трое с превеликим удовольствием отдыхали, бродили по окрестностям, изучали великолепную библиотеку. Но вот на четвертый, а может быть пятый день во время завтрака Лиза объявила:
- Сейчас пойдем навестить нашу акушерку.
- Зачем, - удивился Дуду. - Ещё рано.
- А ты можешь не ходить. Поезжай в город, купи себе мольберт, краски - ну, всё, что хочешь. А заодно продукты. Вот ключи, возьми машину, к которой ключи подходят. И не торопись. Помни, мы дома, а ты - наш самый… - Лиза посмотрела на Катю, и Катя закончила:
- Единственный!
Акушерка обрадовалась, улыбнулась и спросила:
- Будете обедать, или поговорить?
- Сначала обедать, а потом поговорить, - сказала Лиза. Но Катя не согласилась:
- Лучше сначала поговорить.
Акушерке было лет 60–65, она еще работала.
- Тогда покажитесь, вы же за этим пришли?
Девочки "показались". Акушерка прошептала: "Двадцать пять, двадцать шесть, может быть двадцать…" - замолчала и удивленно посмотрела на Лизу:
- Вы что, в один день? Как твои мамы?
Лиза обняла Катю и сказала, чрезвычайно довольная: