Музыканты на эстраде заиграли вальс для молодых. Саша вывел свою жену в центр площадки. Я ожидал увидеть какое-нибудь комичное действо, но Саша, к моему удивлению, оказался хорошим танцором. Впечатление немного портил его малый рост, но танцевал он очень даже неплохо. Я бы так не смог.
Марина буквально порхала. Она была юна и прелестна в свадебном наряде. Я почувствовал, что хочу любви, и выразительно посмотрел на Светлану. Она ответила мне невнимательным взглядом, потому что была поглощена созерцанием танца.
– Тебе передают привет, – негромко произнес Загорский.
– Кто? – удивился я.
– Константин Евгеньевич.
За событиями последних дней я успел несколько подзабыть этого человека в роскошном халате с атласными лацканами.
– Спасибо, – проявил я вежливость.
– На днях будет премьера в Большом. Вы могли бы увидеться.
Я промолчал, потому что не понимал, зачем нам с Константином Евгеньевичем видеться. Но у Загорского было свое мнение на этот счет.
– Такой дружбой не пренебрегают, – сказал он негромко. – В Москве трудно обжиться, не имея покровителей.
– Да, – на всякий случай подтвердил я. – Что правда, то правда.
– Константин Евгеньевич может многое. Очень многое.
Я обернулся к Загорскому, но его лицо оставалось бесстрастным. Хотелось спросить у него, кто такой Константин Евгеньевич, но я не посмел этого сделать. Возможно, он какой-нибудь мафиози. Крупный делец. Или криминальный авторитет.
– Так что передать? – осведомился Загорский.
Я посмотрел ему в глаза. И понял, что отказываться нельзя.
– Хорошо. Я готов.
В зале тем временем случился переполох – украли невесту. Никто, похоже, даже не заметил, как это произошло. Растерянный и возбужденный Саша метался по залу. От него требовали выкуп за невесту. Внезапно его взгляд упал на меня.
– Выручай! – сказал он, приложив к груди свою розовую ладошку. – Найди Марину!
Он помнил, что один раз я его уже выручил. И теперь ожидал от меня повторения подвига.
– Где же ее искать? – вяло запротестовал я. – Отдай выкуп, и дело с концом. Сами приведут.
– Э-э нет! – погрозил мне пальчиком Саша. – Ее еще раз десять за сегодняшний вечер своруют – где же мне столько денег набрать?
Он был нетрезв, но сохранил расчетливость рачительного хозяина. Ему бы бухгалтером работать. Копеечка к копеечке. У таких это неплохо получается.
Саша проявил настойчивость, и я отправился на поиски. Сашины друзья, как я видел, успели осмотреть все закоулки в зале, и, значит, искать надо было не здесь. Я спустился в пустынное фойе, потом по черной лестнице поднялся на кухню. Здесь почти не было людей, но толстая повариха взглянула на меня и заговорщицки улыбнулась.
– Невесту не видели? – на всякий случай спросил я.
– Нет, – ответила она и улыбнулась еще шире. Значит, где-то здесь.
В коридоре, ведущем в банкетный зал, я увидел женщину. Мне показалось, это кто-то из гостей. Она стояла у обитой железом двери спиной ко мне. Я не стал торопить события. И очень скоро был вознагражден. Женщина направилась вдоль коридора к залу, и теперь я мог заняться дверью, которую она до того охраняла. Здесь была металлическая задвижка с проушинами для замка, но сам замок отсутствовал. Я сдвинул задвижку и приоткрыл дверь. Это была кладовая с зарешеченным окном. Вдоль стен лежали тугобокие мешки. Стеллаж в дальнем левом углу был забит разновеликими коробками. И среди этого живописного беспорядка пребывала Марина.
– Привет, – сказал я. – Наконец-то я тебя нашел.
Я переступил порог и тут же услышал шорох за спиной. Развернулся, но было уже поздно. Дверь захлопнулась, и я услышал, как щелкнула запираемая задвижка. Марина засмеялась и крикнула:
– Не открывайте, не открывайте! Его Саша послал!
– Так что – будем сидеть? – осведомился я и обернулся к Марине. Она стояла предо мной в белоснежном платье – и даже неподобающая обстановка не могла ни на каплю умалить ее красоты.
– Вот и встретились, – сказала она и пошла ко мне.
От нее исходил чудный запах дорогих духов. Я увидел ее губы близко-близко.
– Ну? – вопросительно-требовательно шепнула она.
Но я все еще не решался. И тогда она мне помогла.
– Как тогда, в лифте – помнишь? Я помнил, конечно. У нее очень нежные губы. Целовать их – ни с чем не сравнимое наслаждение. И я поцеловал. Она тотчас прильнула ко мне. "Слились в поцелуе" – слышали такое? Именно это с нами и произошло. Паузы между поцелуями были совсем недолгими, и Марина едва-едва успевала обдавать меня горячим шепотом:
– Я вспоминала тебя… Все это время… Как там, в лифте… Ты помнишь?..
Я вдруг ощутил присутствие ее рук там, где никак не ожидал обнаружить. И почему-то всполошился, отступил на шаг, но Марина вновь прильнула ко мне, не давая возможности спастись бегством.
– Ну что ты? – возбужденно шептала она. – Чего испугался?
– Ты сошла с ума!
– Конечно, – легко согласилась она. – Любовь – это всегда немножко сумасшествие.
– В такой день!
– Это все равно произойдет, – сказала Марина.
– Так почему бы не сегодня?
Я не сомневался, что она быстро наставит Саше рога. Но не думал, что это произойдет еще до первой брачной ночи.
– Не блажи! – с мольбой произнес я. – Не сегодня. Ладно?
Я пятился, но Марина не давала мне возможности отстраниться от нее и шла следом до тех пор, пока я, наткнувшись на мешки, не упал. Я чувствовал, что твердости духа мне хватит ненадолго, и не ошибся. Единственное, чего я опасался – что кто-нибудь внезапно откроет дверь. Поэтому все произошло очень быстро. Марина вдруг засмеялась и благодарно поцеловала меня.
– Ты настоящий герой, – сказала она.
Это было похоже на шутку. И только позже я понял, что ее возбудило само ощущение близкой опасности. В день свадьбы, на каких-то мешках, и поэтому даже скоротечное удовольствие представлялось ей необыкновенной роскошью.
Еще через пять минут нас нашли. Когда дверь кладовой распахнулась, я увидел Сашу. Мне было неловко, я развел руками и пробормотал:
– Меня заперли, как видишь.
Он засмеялся и похлопал меня по плечу. Так ничего и не понял. Марина чмокнула его в щеку – игриво и буднично одновременно. "Они проживут так всю жизнь, – вдруг понял я. – Он ни о чем не будет догадываться. А у нее хватит сообразительности на то, чтобы соблюдать осторожность. Люди, которые не будут мешать друг другу. Не идеальная ли это семья?" Я вернулся к столу. Меня здесь, как оказалось, уже потеряли.
– Меня заперли, – объявил я. – В кладовой, с невестой.
– Тет-а-тет? – уточнил Самсонов.
– Да.
– Надеюсь, ты не сплоховал?
– Конечно, нет, – не стал кривить душой я.
Все засмеялись. И Самсонов тоже. Но мне показалось, что он, единственный из присутствующих, понял меня правильно. Он был чертовски проницателен, как я успел заметить.
Мы с Мариной украдкой обменивались взглядами. Теперь Саша приставил к ней двух "телохранителей", которые маячили в непосредственной близости от его молодой жены, но этим ребятам было невдомек, что они спохватились слишком поздно.
"Телохранители" сопровождали Марину повсюду, даже когда она танцевала, и единственный раз они несколько поумерили свой пыл – во время танца Марины с Самсоновым. Ему они доверяли. Самсонов нежно поддерживал Марину, и они кружились в танце прямо передо мной, так что кровь вскипела в моих жилах. Самсонов что-то шептал на ушко своей партнерше, и она отвечала ему с милой и несколько дерзкой улыбкой. Иногда Самсонов бросал взгляд в мою сторону, и когда это произошло в очередной раз, я подумал, не обо мне ли идет речь.
Через минуту Самсонов вернулся к столу. Он был меланхолично задумчив и совершенно недоступен. Его воинство тем временем поредело. Загорский уехал. Демин куда-то исчез, хотя его сумка осталась стоять под столом. Один только Кожемякин мужественно боролся со сном, оглядывая присутствующих пьяным бессмысленным взором, да мы со Светланой сидели, думая каждый о своем.
– Может, поедем ко мне? – шепнула Светлана.
Я не проявил энтузиазма, но она не обиделась, так как со стороны казалось, что я размышляю. Пока я думал, Кожемякин пришел в движение. Я уж не знаю, какой рычажок соскочил в его распаленном алкоголем мозгу, но он начал бузить. Что-то нехорошее и грязное, что он все время держал в себе, вдруг выплеснулось площадной бранью и битьем посуды. Наверное, так выглядит приступ белой горячки.
Его пытались скрутить, но не могли. Кожемякин схватил в каждую руку по вилке и страшно завопил:
– Попишу!
От него отскочили, потому что угроза была совершенно недвусмысленной. Я дернулся было, чтобы попробовать утихомирить Кожемякина, но Светлана вцепилась в меня мертвой хваткой. Она, наверное, знала о нем что-то такое, чего не знал я.
И только Самсонов не испугался. Поднялся со своего места и неспешно направился к Кожемякину. На него смотрели как на камикадзе. Самсонов подошел к пьяному вплотную, протянул руку и коротко сказал:
– Дай!
Он смотрел Кожемякину прямо в глаза. Это продолжалось секунду или две. Кожемякин дрогнул и швырнул вилки на пол. По залу пронесся вздох облегчения. Но это было еще не все.
– Ты не понял, – произнес Самсонов. – Я же сказал "дай", а не "брось".
И вдруг ударил Кожемякина по лицу. Кожемякин пошатнулся, но не упал. Самсонов обернулся к нам, и я увидел, какое у него спокойное лицо.
– Светлана! Надо его отвезти домой.
Мы спустились вниз. Кожемякин шел сам. Как побитая собака.
– Бить его не надо было, – произнесла Светлана.
Мне тоже так показалось. Но у Самсонова были свои резоны, и он даже не удостоил нас ответом.
Загрузились в фургон. Самсонов остался снаружи.
– Вы разве не едете? – удивился я.
– Останусь, – хмыкнул Самсонов. – Уж больно невеста хороша!
Посмотрел мне в глаза и рассмеялся:
– Она просила, чтобы я тебе ее телефончик передал. Запиши где-нибудь, – и продиктовал номер.
Я бы записал. Но рядом сидела Светлана и во все глаза смотрела на меня. Поэтому мне пришлось изобразить равнодушие.
– Мне он ни к чему, – буркнул я.
– Как знаешь, – опять засмеялся Самсонов.
И опять мне показалось, что он знает обо мне больше, чем я могу предположить.
Я захлопнул дверцу. Светлана вывела фургон с автостоянки.
– Ничего себе девица! – сказала она. – У нее свадьба, и вдруг такие фортели.
– Да ладно, брось. Какое нам до нее дело?
Получилось очень естественно. Светлана, кажется, поверила.
А телефончик я все-таки запомнил. Память никогда еще меня не подводила.
Глава 14
Мы едва миновали мидовскую высотку на Смоленской, как нас тормознул инспектор ГАИ. Я всполошился, вспомнив, что Светлана "замачивала" тосты наравне со всеми.
– Не трепыхайся, – сказала Светлана. – Все нормально.
И бросила в рот две подушечки "Стиморола".
Подошел инспектор, козырнул, представляясь. Поскольку он все делал слишком уж по инструкции, я чувствовал, что мы наверняка влипли. Когда имеешь дело с педантом, неприятности попросту неизбежны.
– Нарушаем, – сказал инспектор. – Ваши документы, пожалуйста.
Светлана в открытое окно протянула ему "корочки". Среди прочих бумаг я увидел удостоверение служащего телекомпании.
– Вы перестроились из ряда в ряд, не включив сигнал поворота, – объявил инспектор.
Еще бы мы включили сигнал поворота! Знал бы он, откуда мы едем.
Инспектор тем временем изучал бумаги. И, черт возьми, какое же недоброжелательное было у него лицо! Я прикидывал, хватит ли у нас денег, чтобы откупиться. Лично я был почти пустой. Светлана наверняка тоже. Пьяного Кожемякина я совсем не брал в расчет. Инспектор добрался до "телевизионного" удостоверения и застопорился на нем. Эти корочки он изучал дольше, чем водительское удостоверение Светланы. Потом поднял на нас глаза.
– Вы из передачи "Вот так история"? – спросил он недоверчиво.
– Да, – важно ответила Светлана. – У Самсонова работаем.
И тут инспектор втянул носом воздух. Учуял. Ему бы с таким нюхом в парфюмерной промышленности трудиться. У меня упало сердце.
– А как насчет теста на алкоголь? – осведомился бдительный страж.
– Что? – изобразила изумление Светлана.
– Запах, – коротко пояснил инспектор. – Прошу выйти из машины.
Я бы сдался, если честно. Но у Светланы нервы оказались крепкие. Она засмеялась и показала рукой себе за спину:
– Вот он, наш ароматизатор. Сами из-за него страдаем.
Инспектор заглянул в салон и увидел спящего Кожемякина. Безо всякого теста можно было определить, что он в стельку пьян. Инспектор вздохнул и в нерешительности повертел в руках Светланины документы. Снова вспомнил, откуда мы.
– Так вы с Самсоновым работаете?
– Да, – подтвердила Светлана. – Сейчас как раз едем со съемки. Вот видеокамеры, – с готовностью показала она.
Инспектор посмотрел Но все еще колебался.
– Мы спешим, – нахально сказала Светлана. – Наш материал ждут в Останкино.
Инспектор снова вздохнул и вернул документы. Даже не оштрафовал за невключение сигнала поворота.
– Мы пригласим вас на передачу, – посулила благодарная Светлана.
Но телефончик инспектора не взяла. Зато дисциплинированно включила сигнал левого поворота, и мы отчалили от бордюра. Кожемякин даже не проснулся.
– Вот черт! – сказал я. – Едва не влипли.
– Кожемякину спасибо скажи. Выручил, хоть и сам того не знает.
– Мы ему потом расскажем.
– Не только про это, – невесело усмехнулась Светлана. – Он же ничего завтра не будет помнить, алкоголик несчастный. Ни про то, как на людей с вилками кидался, ни про то, как домой попал.
– Он всегда такой?
– Да. Как напьется – с ним проблемы. Я его боюсь, если честно. И никак не пойму, чего с ним Самсонов возится. Знал же, что Кожемякин – урка, и все равно в бригаду взял.
Она выглядела расстроенной, как будто дело касалось лично ее.
– И сегодня вот напился, – добавила с досадой.
– Сегодня имел право, – примирительно сказал я. – Не на чужие деньги пил, на свои. Самсонов ведь свадьбу оплатил. – Я обернулся к Светлане: – Хотел у тебя спросить. Сколько все это может стоить?
– Ты о чем?
– Об этой свадьбе. Шикарный ресторан, отдельный зал, одних гостей более ста человек. Это же дорого!
Светлана кивнула, подтверждая, что действительно дорого.
– Тысяч пять? – высказал я предположение. – Если считать в долларах.
– Ну что ты! Конечно, дороже.
– Дороже? – изумился я.
Светлана что-то прикинула в уме.
– Никак не меньше десяти тысяч. А может, и все пятнадцать.
– Но как же так! Откуда такие деньги? Ведь еще наша зарплата плюс аренда монтажной плюс…
– Я не знаю, Женя, – отмахнулась моя спутница. – Да и что нам за забота? Самсонов хозяин, ему виднее.
– Я знать хочу! Потому что видел, как его разукрасили в его же собственном кабинете. С чего бы это, а? И если ему достанется, то в какой-то момент обязательно и нам перепадет. Так?
Когда я начинаю заводиться, это сразу заметно. Светлана вздохнула. Я был уверен, что она знает намного больше, чем говорит.
– Ты рассказывала, что нам за каждую передачу телевидение платит, – напомнил я. – Но этих денег ведь на все не хватит. Простой подсчет показывает…
– Прямо счетовод Вотруба какой-то! – с досадой произнесла Светлана.
Не хотела говорить, я видел. И все-таки решилась:
– Это не все деньги, конечно, ты прав. Я не знаю всех тонкостей, но большие суммы набегают от рекламодателей.
– Самсонов получает деньги за рекламу?
– Не за ту, какую ты видишь в передаче в виде роликов. Это размещает сам телеканал, которому мы продаем передачу. Это их бизнес. Они скупают у производителей телепрограммы, которые пользуются успехом у зрителей, и эти телепрограммы заполняют рекламой, которую оплачивают рекламодатели. Простая схема. И очень большие деньги.
– А Самсонов? – напомнил я.
– Он зарабатывает на скрытой рекламе. Может быть, ты обратил внимание, что в наших передачах в кадре всегда оказывается то плакат какого-нибудь банка, то действие разворачивается на фоне фирменной закусочной. Эмблема или название мелькает на экране, никто на это даже внимания как будто не обращает, но в мозгу отпечатывается намертво, ты уж поверь. Вот за это фирмачи Самсонову и платят.
– Много?
Светлана пожала плечами:
– Никто этого не знает. Оплата идет наличными, из рук в руки. Так что точные цифры знает только Самсонов и тот, кто ему платит. Могу только предполагать. В передачах такого уровня, как наша, за размещение скрытой рекламы платят от десяти до двадцати тысяч долларов.
– В месяц? – не поверил я.
Светлана засмеялась:
– За каждую передачу.
Этой фразой она сразила меня наповал. Наша передача выходила раз в две недели. Самые приблизительные расчеты выдавали сногсшибательную цифру.
– Это же полмиллиона долларов в год, – пробормотал я. – Чистыми. Безо всяких налогов. Нет, не может быть.
Я покачал головой, показывая, что не могу поверить.
– Дом, в котором живет Самсонов, стоит больше трехсот тысяч, – сказала Светлана.
– Трехсот тысяч – чего?
– А ты как думаешь? – засмеялась она. Значит, все правда.
– Я и не думал, что влипну в такую историю.
– В какую историю, глупенький?
– Мы же все вместе с ним пострадаем! – сказал я. – Ты хоть это понимаешь? Я же видел тех ребят…
– Каких ребят?
– Которые в тот раз приходили к Самсонову. Они же всем нам головы поотрывают!
Светлана, наверное, все-таки испугалась. Потому что изменилась в лице.
Глава 15
Мы шли по длинному и пустынному коридору.
– А ты трепло! – сказал мне Самсонов.
– Я вас не понимаю, Сергей Николаевич.
Он искоса взглянул на меня. В его глазах я увидел нехорошую насмешку и презрение.
– Кто Светке набубнил про историю, приключившуюся в моем кабинете?
Если ты доверил тайну женщине – это уже не тайна. Какая бы распрекрасная женщина ни была. Я виновато вздохнул.
– Трепло! – убежденно заключил Самсонов.
Мы вошли в его кабинет. Здесь уже собралась вся группа. Я демонстративно проигнорировал свободное место со Светланой и устроился в самом углу. Светлана вопросительно-обеспокоенно посмотрела на меня. Я сделал вид, что не замечаю ее красноречивых взглядов.
– Как вам вчерашняя наша передача? – осведомился Самсонов.
Накануне показали первый сюжет, снятый с моим участием, – про "Обменный пункт", в котором за сто рублей дают сто долларов.
– Я смотрел и плакал, – признался Демин. – Потому что показали мою голубую мечту. Если бы мне обменивали сто рублей на сто долларов…
– А в месяц ты получал бы столько рублей, сколько получаешь сейчас, – дополнил картину Кожемякин.
Демин издал стон. Все засмеялись.
– Женя держался молодцом, – оценил Самсонов. – Я был не прав в тот день, когда попенял ему за невежливое обращение с клиентом.