После смерти отца, около двух лет назад, Мариен из чисто сентиментальных соображений выкупила родительский дом. Он пустовал по крайней мере триста шестьдесят дней в году. Там мы и встретились с ней. Она привезла с собой дочь, которую назвали Дженнифер. Я принялся играть с малышкой, а Мариен после довольно продолжительного молчания внезапно спросила, знаю ли я, сколько длится беременность. Я было решил, что она шутит, но, взглянув на ее серьезное лицо, ответил: девять месяцев.
Она сказала, что ребенок родился точно через девять месяцев и одну неделю после свадьбы. Потом резко напомнила, что наше празднование развода состоялось как раз неделей раньше свадьбы. Иными словами, она не знала, чей это ребенок: мой или Акселя.
Девять месяцев совместной жизни с Монтегю сильно изменили Мариен. Брак без любви - что может быть ужаснее! Она сказала, что хотела бы быть порядочной по отношению к нам обоим, но сейчас для нее гораздо важнее будущее ребенка.
Девочку, разумеется, зарегистрировали как Дженнифер Монтегю, дочь Акселя и Мариен. Безумная идея Мариен заключалась в том, чтобы зарегистрировать ребенка еще раз - теперь как нашу с ней дочь. Я конечно же счел это полным абсурдом, сказал ей, что она сошла с ума. Мы пререкались полночи, а закончилась наша ссора как обычно - я ей уступил.
У Мариен имелся брат, который был всего лишь на пару лет моложе меня - Уильям Хольт. На редкость странный тип, который женился на такой же странной женщине по имени Гертруда лет за пять до этого, они уехали в Южную Америку. Что им там понадобилось, ума не приложу. Они сгинули в джунглях почти сразу же. Их считали погибшими и постепенно забыли.
Мариен отыскала свидетельство о браке своего брата, оно лежало в коробке с бумагами их отца. На следующий день мы зарегистрировали Дженнифер, ее родителями были записаны Уильям и Гертруда Хольт. Все оказалось до жути просто, потребовалась всего пара минут. Потом Мариен увезла ребенка в свой роскошный особняк в Беверли-Хиллз, уверенная, что теперь-то уж будущее малышки гарантировано вдвойне. Абсолютно безумная идея…
- Это… - выдохнул я. - Это просто дико!
- Конечно, - согласился Рэнд. - Но не забудьте, что проделали мы этот фокус двадцать лет назад, в маленьком городишке Сан-Диего, до которого никому нет дела. Вы же не станет отрицать, что в те времена все было гораздо проще.
- Нет, - сказал я. - Но все равно не могу в это поверить!
- Тогда вы, наверное, поверите, что я забрал тело Дженни из морга, так как больше некому было о ней позаботиться.
Он, разумеется, был совершенно прав. Я вспомнил, как служащий морга прочел в регистрационной книге, что тело забрал отец девушки, Уильям Хольт, проживающий в Сан-Диего. Это доказывало правдивость рассказа Рэнда.
- Мистер Холман, - с неожиданной серьезностью заговорил он, - если мы с Мариен нарушили тогда закон, то у меня могут быть серьезные неприятности.
- Понимаю, мистер Рэнд, - ответил я. - Наше соглашение остается в силе. Ваш рассказ не имеет никакого отношения к последним двум годам жизни Дженни.
- Спасибо, - тепло сказал он. - Если у вас есть еще вопросы…
- Да, - кивнул я. - Была ли Дженни…
Дверь библиотеки внезапно распахнулась, и на пороге возник высокий, атлетического сложения парень лет тридцати. Он вызывающе посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Рэнда.
- Привет, отец! Как дела?
- Отлично, - ответил Рэнд. - Как там Лac-Berac?
- Думаю, стоит себе. - Молодой человек пожал плечами.
- Познакомься с Риком Холманом. Мистер Холман, это мой сын, Эдгар.
Когда мы пожимали друг другу руки, память услужливо подсказала мне, что в те дни, когда десятилетняя Дженни Монтегю сбежала из школы, с ней рядом находился человек по фамилии Рэнд. Если все так и обстояло, то этим человеком был вовсе не Ли Рэнд, а его сын Эдгар.
Глава 7
Дворецкий принес поднос с новой порцией выпивки и удалился. Отец и сын погрузились в жаркую дискуссию относительно непрофессионализма нынешнего поколения актеров. Мне этот вопрос не показался настолько важным, чтобы обсуждать его в моем присутствии.
Незаметно они перешли к другой теме, вскоре я услышал недоверчивый голос Эдгара, обращенный ко мне:
- Значит, вы уточняете подробности двух последних лет жизни Дженни Хольт? Как вы это делаете, скажите на милость?
Я пожал плечами.
- Не знаю, я еще очень далек от завершения своей задачи.
- Ну да! - Эдгар усмехнулся. - Всегда стараетесь держать рот на замке, не так ли? Вы слышали, как отец надул их, когда забирал тело Дженни?
- Считайте, что я ничего не слышал, Эдгар! - холодно ответил я. - Потому что когда-нибудь этот вопрос может мне задать офицер полиции.
- Ну конечно! Как я об этом не подумал! Но вы ведь всегда можете солгать, верно?
- О Боже! - вздохнул я и повернулся к Рэнду-старшему: - Итак, вернемся к вопросам, мистер Рэнд?
- Конечно. Но я хотел бы внести одно уточнение. Мариен сделала приписку к своему завещанию, согласно которой вплоть до совершеннолетия Дженни должна была проводить со мной не меньше двух недель в год. Монтегю соблюдал это требование до тех пор, пока Дженни не сбежала как-то раз из своей частной школы, отправилась она как раз сюда. Это происшествие положило конец ее визитам - во всяком случае, официально.
- Мистер Рэнд, - хмыкнул я, - ценю ваше доверие, но все это не касается моего клиента. Если не возражаете, давайте поговорим о том, что его касается.
Он пару секунд смотрел на меня, потом кивнул.
- Дженни вышла замуж за Федаро в Неваде, - заговорил я. - И отец отказался от нее. Ее супружеская жизнь длилась восемнадцать месяцев, в течение этого срока они жили на тысячу долларов в месяц, которые вы давали Дженни, когда она навещала вас, так? А навещала она вас в начале каждого месяца…
- Все верно, мистер Холман.
- В один прекрасный день она бросила Федаро и ушла к Питу Блиссу, - продолжал я. - С этим молодым человеком она прожила пять месяцев и два дня, по крайней мере он так утверждает. Примерно месяц назад она ушла от Блисса. Вопрос - куда?
- Понятия не имею, - ответил Рэнд. - Последний раз мы с ней виделись шесть, быть может, семь недель назад. Тогда она еще была с этим Блиссом. С тех пор мы больше не виделись.
Я пристально смотрел на него. Рэнд покраснел и яростно выкрикнул:
- Это правда!
- Я вам верю. - Я пожал плечами. - Просто не понимаю. Вы очень рисковали, забирая тело из морга, только ради того, чтобы похоронить ее. Но пока она была жива, вы не слишком интересовались Дженни. Какую жизнь она вела?! Вышла замуж за дешевого негодяя, жившего на деньги, которые вы ей давали! Когда она сказала, что бросила мужа и ушла к другому мужчине, вы даже бровью не повели, мистер Рэнд!
- А вот это уже не ваше дело, мистер Холман! - разозлился Эдгар.
- Может, вы и правы, - согласился я. - Но мне кажется, что Дженни должна была хоть кого-то интересовать, во всяком случае, будучи живой. Я не понимаю, почему Аксель Монтегю отверг свою дочь - ребенка, что подарила ему женщина, которую он любил больше жизни.
- Никто не понимал Акселя Монтегю, - холодно заметил Рэнд, - да никто и не мог его понять. В нем не было ничего человеческого.
- А как понимать ваше поведение, мистер Рэнд? Вы любили ее мать, более того, в свою, как вы утверждаете, лучшую ночь вы, возможно, зачали Дженнифер. По крайней мере пятьдесят шансов из ста, что вы ее отец, не так ли?
- Вы правы.
- Но вы не чувствовали никакой ответственности за нее?
- Вы так распетушились, мистер Холман, будто мой отец находится в суде, - сердито встрял Эдгар. - Мне это все не слишком-то нравится. Не пора ли прекратить этот балаган?
Я с минуту молча смотрел на него.
- Вы видели в Вегасе какой-нибудь хороший фильм, Эдгар?
- Послушайте! - вспыхнул он. - Вы не имеете права разговаривать со мной подобным образом, Холман! Хотите, чтобы я как следует врезал вам?!
- Вы чем-нибудь занимаетесь, Эдгар? - поинтересовался я спокойно.
- Вам-то какое дело до этого?
- Вам уже лет тридцать, вероятно, вы наверняка закончили колледж. Чем же вы занимаетесь? Может, подвизаетесь в области общественных связей?
Он шагнул ко мне, сжав кулаки.
- Не стоит, юноша, - посоветовал я участливо. - Будет больно.
Эдгар колебался несколько секунд, потом медленно повернулся к отцу:
- Ты не собираешься выставить этого мерзавца? Слишком много он себе позволяет!
- Ты сам напросился! - холодно заметил Рэнд. - А теперь сядь и немного помолчи! - Он повернулся ко мне: - Я постараюсь ответить вам, мистер Холман, но это будет нелегко.
- Время - это то, чего у меня всегда имелось в избытке, - откликнулся я и одарил его любезной улыбкой.
- Дженни исполнилось четыре года, когда Мариен погибла, - после паузы заговорил Рэнд. - Потерять мать в раннем возрасте - что может быть ужаснее для ребенка? Но положение Дженни усугублялось еще и наличием такого отца, как Аксель Монтегю. Холодный, замкнутый человек, наверняка она видела его не больше часа в неделю. Мы старались, чтобы здесь она чувствовала себя как дома. Эдгар был старше на шесть лет, но к тому моменту, когда ей исполнилось пятнадцать, эта разница уже не имела большого значения.
Поймите, мистер Холман, мы редко виделись с ней в тот период. К тому времени, когда она смогла свободно навещать нас, она уже превратилась в молодую женщину, к тому же чертовски привлекательную женщину. Я знал, что в тот момент, когда попробую навязать ей свои взгляды на жизнь, я потеряю ее. Она была чрезвычайно независима. Да и какой она могла быть, проведя детство рядом с Акселем Монтегю? Ее отношение к жизни было сверхэгоистичным. Она привыкла брать то, что хочет. И к людям она относилась так же, как к вещам: когда они становились ей не нужны, она их бросала.
Он помолчал, его глаза отсутствующе смотрели на меня.
- Думаю, она вышла за Джонни Федаро из чистого упрямства. Она была уверена, что Монтегю смирится с ее замужеством, она не собиралась сидеть и ждать его согласия на этот брак. Но Монтегю вышвырнул Дженни из своей жизни, словно ее никогда и не существовало. Дженни была растеряна, ее чудесный план рухнул в одночасье, впрочем, она недолго горевала. Пускай Акселя больше нет, но остался ведь дядюшка Ли. Он вполне обеспеченный старикан, так что тысчонка в месяц его не разорит.
- Дженни была самой настоящей сукой! - с горечью сказал Эдгар.
- Могу предельно точно повторить ее слова, которые она произнесла, когда заявилась, чтобы попросить денег, - продолжал Рэнд. - "Мне нужна тысяча долларов в месяц. Если я их раздобуду, мой муж будет счастлив и не станет бегать за девками. Ты так богат, что и не заметишь потери!" Я понимаю, что подобное поведение являлось для Дженни своего рода защитой. Все, что я мог для нее сделать, - это просто дать денег. Поверьте мне, мистер Холман!
- Она была сукой, - с удовлетворением повторил Эдгар.
- Ей было всего двадцать два года, и теперь она мертва, - бесстрастно заметил я.
- Жизнь - жестокая штука! - хмыкнул Эдгар.
- Думаю, она была слишком жестока по отношению к Дженни. Может, кто-нибудь объяснит мне, как умудрилась утонуть такая превосходная пловчиха? И почему она полезла в воду в одежде?
- Я вас не понимаю, мистер Холман. - Рэнд недоуменно взглянул на меня.
- Мне в голову приходят лишь две возможности, и обе меня не устраивают. Я подумал, что, быть может, у вас имеются какие-то соображения на этот счет?
- О каких двух возможностях вы говорите? - поинтересовался Эдгар.
- Первая - самоубийство, но я склонен отбросить этот вариант. Дженни не походила на человека, способного добровольно расстаться с жизнью. Но даже если она таковой и была, я все равно не могу представить, что она полезла в воду одетой. Нет, Дженни наверняка бы в этом случае надела белое бикини. Так что остается предположить другое - кто-то держал ее под водой, пока она не захлебнулась.
- Мистер Холман! - испуганно прошептал Рэнд. - Это же называется убийством!
- Именно так!
- Но зачем кому-то вздумалось убивать Дженни?
- Возможно, если я узнаю, что она делала в течение последнего месяца, я найду причину, - ответил я, выбираясь из кресла. - Спасибо за гостеприимство, мистер Рэнд. Прощайте.
- До свидания, мистер Холман. Если вы что-то узнаете о Дженни, надеюсь, вы вернетесь сюда, чтобы рассказать нам.
- Непременно, - пообещал я.
- Я провожу вас до двери. - Эдгар вскочил.
- Спасибо. - Я улыбнулся.
Мы покинули библиотеку и направились к парадной двери. Дворецкого нигде не было видно.
- Мистер Холман, - заговорил Эдгар, тон его был предельно любезен, - а вы твердо уверены, что Дженни была убита?
- Не знаю. Это всего лишь предположение, не более.
- Но кто мог ее убить?
- Этого я тоже не знаю.
- Вот как? - Вежливые интонации в мгновение ока улетучились из голоса молодого человека. - Похоже, вы знаете не так уж и много!
- Зато я умею отлично распознавать негодяев, - отозвался я, - вроде Джонни Федаро или… вас, юноша.
- Заткнись, умник! - прорычал Эдгар.
Я открыл дверь и вышел на ступеньки.
- Вы подсказали мне отличную идею, дорогой Эдгар. - Я лучезарно улыбнулся ему. - Вы ведь ничего не знаете, не так ли? - Я осуждающе покачал головой. - Да полно, вы и в Вегасе вряд ли бывали!
- Ну так проверьте! - взъярился Эдгар.
- Ладно. - Я пожал плечами. - Где находится самая большая рулетка? Самая большая рулетка в мире?
- В задней комнате заведения Фаулера! - торжествующе ответил он. - Что, съели?
- И вы даже развлекались там вместе с Дженни? - безразлично поинтересовался я.
В глазах Эдгара промелькнула паника; ничего не ответив, он захлопнул массивную дверь.
Дверь приоткрылась на пару дюймов, и на меня уставился глаз небесной синевы.
- О, это ты! - обрадованно воскликнула Кэти и распахнула дверь. - Входи!
- А ты ждала Элиота Несса? - Я вошел внутрь.
- В таком виде? - возмутилась она.
На ней были лишь черный лифчик, черные же трусики из тонкой ткани и золоченые сандалии. Молочно-белая кожа восхитительно контрастировала с черной тканью.
- Располагайся, я приготовлю что-нибудь выпить, и ты сможешь рассказать мне о том, как ты провел день, Рик! - с энтузиазмом объявила Кэти и упорхнула на кухню.
- Я ничуть не продвинулся в своем расследовании, Кэти, - признался я. - А у тебя был удачный день?
- Потрясающий! - прокричала она. - Я сочинила еще один куплет для своей баллады!
- Чудесно! - Я скорчил гримасу. - Не могу дождаться, когда услышу его!
- Тебе не придется долго ждать! - пообещала она.
Через минуту Кэти воровалась в комнату, со стуком опустила стаканы на столик перед кушеткой и метнулась к гитаре.
Они говорят, что она любит моего брата.
Прочь, парни, прочь!
Но как-то раз она ушла к другому.
Плачьте, парни, плачьте!
Кэти отложила гитару и вопросительно посмотрела на меня.
- Неплохо, как ты считаешь?
- Восхитительно! - Я ухватился за бокал. - Почему ты в белье?
- Хочешь, чтобы я его сняла?
Я покраснел.
- Не сейчас, милая. У меня был трудный день в Сан-Диего.
- Настолько трудный? Я всего лишь хотела убедиться в этом, так что теперь я успокоилась. - Она разочарованно вздохнула.
- Перестань, дорогая, - взмолился я.
- Время от времени, Рик Холман, - надменно ответила Кэти, - ты нуждаешься в хорошей встряске. И мне лучше судить, когда именно.
- Как, например, вчера ночью?
Кэти расхохоталась.
- Если бы я тебя не расшевелила, ты бы так и продолжал суетиться вокруг кровати, как немощный старец.
- Но почему золотые сандалии?
- Тебе не нравится?
- Нравится, но я немного смущен, - признался я. - Впрочем, в последнее время это для меня вполне обычное состояние. Так… - Я взглянул на часы. - Сейчас четверть шестого, верно?
- Верно, мой милый. - В голосе Кэти прозвучала знакомая хрипотца. - Верно. Достаточно взглянуть на твою надутую физиономию, чтобы понять это.
- По-моему, ты напрашиваешься на хорошую трепку.
- Ну, если я переживу, то попрошу тебя зайти как-нибудь еще.
Она хищно облизнулась.
- Четверть шестого! - жалобно просипел я. - Пополудни!
- Мая месяца! - с энтузиазмом продолжила Кэти. - Год указывать?
Я выхватил из своего стакана кусочек льда и засунул ей под лифчик.
- Негодяй! - взвизгнула Кэти, пытаясь выудить лед из уютной ложбинки.
- Четверть шестого пополудни! С какой стати ты разгуливаешь в это время в лифчике, трусиках и золотых туфлях?
- Прохлаждаюсь.
- Но почему в золотых туфлях?
- Просто они подвернулись мне под руку. Еще о чем-нибудь ты желаешь узнать?
- Расскажи мне о Дженни, - попросил я.
Кэти закатила глаза.
- Да я только это и делаю! В конце концов я пишу всего лишь балладу, а не симфонию!
- Пока она работала в вашем кафе, с ней кто-нибудь общался?
- Да каждый вечер к нам сбегались парни со всей округи только для того, чтобы поглазеть на нее. Дженни была удивительно привлекательна! Но я не помню, чтобы кто-нибудь интересовался ею особенно настойчиво. Впрочем, нет! Вспомнила! Этот человек приходил два-три раза в неделю, но никогда подолгу не задерживался. Если Дженни была свободна, они о чем-то болтали. Но этот тип всегда уходил еще до того, как я начинала петь. Я его ненавидела!
- Как он выглядел?
- Лет двадцати восьми - тридцати, красивый, высокий, вот только лицо у него было каким-то чересчур пухлым, ты понимаешь, о чем я говорю?
- Глаза, посаженные чересчур близко друг к другу, и густые черные волосы?
- Это он! - согласилась Кэти.
- Не понимаю, значит ли это хоть что-нибудь, - задумчиво протянул я. - А кстати, Кэти, как ты относилась к Дженни?
Она пригубила стакан.
- Дженни была ужасно несчастна, Рик. Она непрерывно грубила, по части хамства она могла заткнуть за пояс любого мужика. Мне это нравилось. Женщин она не замечала, а мужчин ненавидела.
- И при этом сменила трех любовников за шесть месяцев?
- Это лишь подтверждает мои слова. Она пыталась заглушить пустоту внутри себя. Мужчина требовался ей лишь ненадолго, а потом она уничтожала его. Посмотри на Пита! Сумеет ли он хоть когда-нибудь забыть ее?
- У твоего Пита характер тоже отнюдь не ангельский, дорогая, - заметил я.
Она напряглась.
- Почему ты так решил, Рик?
- А ты уже забыла вчерашнюю ночь? Или ты шутишь?
- Но ты вовсе не это имел в виду!