* * *
Обойдя по периметру здание, Андрей обнаружил все окна плотно закрытыми. Каждое окно защищала добротная стальная решетка. Массивные дубовые двери парадного и черного хода тоже не поддались незваному гостю. Почесав затылок, Андрей поднял голову.
Карабкаясь на балкон второго этажа, Андрей вспомнил происшествие, случившееся с ним в детстве.
Отец служил тогда на Дальнем Востоке, они жили в маленьком военном городке, Андрей, еще не ходил в школу. Никаким детским садом в городке и не пахло, так что Андрюша круглые сутки был предоставлен заботам матери и самому себе. Исполинский кедр, буквально упиравшийся в небо неподалеку от окон штаба воинской части, не давал Андрею спокойно спать. Кто-то из его тогдашних приятелей предположил, будто кедр настолько высок, что с его верхушки, должно быть, виден Тихий океан. Обуреваемый жаждой приключений, Андрей приступил к восхождению. Первые метры дались поразительно легко, никаких трудностей не возникло. Ветки росли густо, ствол дерева был широк, как магистральный газопровод. Что же касается вида, то чем выше забирался Андрей, тем удивительней картины представлялись его восхищенному взору. Местность под ним как бы разворачивалась в аксонометрии. Двухэтажный штаб остался внизу, обернувшись крышей со свежеуложенными листами шифера. Из-за штаба вынырнули казармы. За казармами всплыли одноэтажные бараки военного городка, в которых ютились офицерские семьи. Обитатели городка между собой прозвали эти длинные приземистые хибары подлодками и, очевидно, определенное сходство имело место. Преодолев еще метров пять-семь, Андрей различил вдали освещенное окно кухни своей квартиры. Ему даже почудилось, что он видит крохотный силуэт мамы, занимающейся готовкой ужина. Андрей упорно продолжал подъем, представляя себя Михаилом Хергиани, воспетым Владимиром Высоцким и названным восхищенной английской королевой "Тигром скал". Высоцкого уважал Бандура-старший, хранил дома пару больших бобин с песнями запрещенного режимом барда. Хотя свое пристрастие, по непонятным тогда Андрюше причинам, старался не афишировать. Стоило отцу включить новую, недавно купленную в окружном военторге черную, вертикальную "Ноту" с потрясающими стрелочными индикаторами, освещавшимися, каждый своей лампочкой, как Андрей сразу пристраивался рядышком. Смысл большинства текстов оставался для него загадкой, но вот песню "Яка-исребителя" он обожал и знал на зубок. На втором месте среди пристрастий Андрюши числилась песня про альпинистов, которую Владимир Высоцкий и посвятил бесстрашному и прославленному альпинисту.
Ты идешь по кромке ледника,
Взгляд не отрывая от вершины.
Горы спят, вдыхая облака.
Выдыхая Снежные лавины.
Но они с тебя не сводят глаз,
Будто бы тебе покой обещан…
Обе, и альпинистскую, и песню самолета-истребителя, Андрюша вызубрил наизусть.
За "подводными лодками" военного городка, словно по волшебству, возникли крыши ангаров боевого парка и обширное хранилище ГСМ. За этими затянутыми бесконечными рядами колючки и тщательно охраняемыми часовыми территориями высились поросшие тайгой сопки. Никакого океана нигде видно не было.
Очутившись практически на вершине кедра, Андрей огляделся по сторонам, а потом, на беду, посмотрел вниз. Далеко под ногами крыши машин превратились в подозрительно маленькие квадратики. Асфальтовая дорога, ведущая к штабу, казалась тонкой ниточкой. Дружков, подбивших юного альпиниста-древолаза на восхождение, вообще было не разглядеть. До Андрея, наконец, дошло, что между ним и поверхностью земли пролегла глубокая, смертоносная пропасть. Вскоре налетел ветер. Ствол дерева, который он обнимал взмокшими ладонями, был совсем не таким толстым, как внизу. Под порывами ветра вершина принялась раскачиваться, словно гигантский маятник. На смену опьянению победой пришел панический ужас. Путь назад предстоял длинный. Андрей попробовал дотянуться ногами до веток ниже, но ноги не находили опоры. Это казалось невероятным, но именно так и было. Андрей прилип к спасительному стволу всем телом, впервые подумав о смерти, извечно ковыляющей всего в полушаге от жизни. Ураганные порывы болтали дерево из стороны в сторону. Андрей, вместе с верхушкой описывал гигантские круги на головокружительной высоте. Не думая о том, выдержит ли его ствол, он руками и ногами вцепился в дерево, приник лицом к гладкой молодой коре. Никакая сила, казалось, не могла разжать его хватку.
Попавшего в беду древолаза обнаружили только к вечеру. Дружки Андрея, перепуганные до смерти, как воды в рот набрали. Едва Андрей был обнаружен, в части началась тревога. Внизу замельтешили солдаты и офицеры. Кто-то что-то кричал. Впрочем, сам Андрюша почти ничего не слышал, из-за ветра. Мышцы стали деревянными, он не мог даже пошевелиться. Под деревом развернули громадный кусок брезента. Бандура-старший и пара солдат-добровольцев, сбросив сапоги и вооружившись веревками, полезли наверх. Но, снять мальчика оказалось не так-то просто. Спасательная операция продолжалась при включенных армейских прожекторах.
Только к полуночи незадачливый древолаз был, ко всеобщему триумфу и облегчению, целым и невредимым доставлен на землю. Отец крепко прижал сына к себе, не ругал и пальцем не тронул. Андрей, сидя на верхушке и приближенно представляя, что за кавардак творится на земле, не ожидал, что отделается так дешево.
Утром Бандура-Старший разбудил Бандуру-младшего ни свет ни заря и торжественно объявил последнему семь суток домашнего ареста.
* * *
Достигнув балкона, Андрей легко перескочил через перила, толкнул дверь и очутился в каминном зале.
Сжимая пистолет обеими руками, и от этого ощущая себя немного героем крутого голливудского кино, Бандура, комнату за комнатой обследовал весь дом, но нигде не обнаружил ни души. Искомый дипломат Виктора Ледового нашелся вскоре в небольшом помещении, служившем рабочим к абинетом.
Бандура не поверил своим глазам. Взломал замки, бегло оглядел содержимое. Камни лежали на месте.
Андрей утер пот со лба и обессилено опустился в широкое кресло, обтянутое желтой кожей.
"Твою мать, а? Нашел-таки".
Это действительно была удача.
Андрей вытянул ноги, позволив телу несколько минут передышки. Тело, которому довелось отработать двое суток в экстремальном режиме, безусловно, нуждалось в гораздо большем.
"Давай, давай, - одернул себя Андрей, почувствовав, что быстро проваливается в сон, - давай, засни прямо в логове зверя. Вот Боник встрече обрадуется…"
К чести Андрея следует признать, - пока ноги отдыхали, руки крепко сжимали пистолет, а уши работали как локаторы.
Дом казался совершенно пустым. Выходило так, что - либо милиционеры что-то напутали, либо умышленно наврали про парочку, якобы остававшуюся на вилле.
Как Андрей ни прислушивался, слышал только удары собственного сердца. Однако, вскоре ему послышались какие-то подозрительные звуки, напоминавшие приглушенные вскрики. Андрей встряхнулся, поднялся из кресла и, держа дипломат левой руке, осторожно двинулся по коридору. Дорогу указывал вороной ствол "браунинга".
Первый этаж дома Бонифацкого оказался не более оживленным, чем второй. Андрей замер, напряженно прислушиваясь. Он находился в самом сердце особняка. Тревожные звуки доносились откуда-то из-под земли.
"Интересно развлекаются ребята. Ну и ну. Не дом, а вертеп. Вот так миляга господин Бонифацкий…"
Андрей прокрался ко входной двери, намереваясь покинуть виллу так же незаметно, как он в нее проник. В дверях Бандура остановился и еще раз напряг слух. Сомнений не оставалось - кричит женщина. Слов было не разобрать. Однако нотки отчаяния, сквозившие в жалобных воплях, заставили Андрея изменить траекторию.
"Да сматывайся отсюда ", - сказал внутренний голос. Но, вместо того, чтобы прислушавшись к этому совету, выйти на улицу, Андрей повернул обратно. Отыскал стальную дверь в подвал и прильнул ухом к холодному металлу. Крики сменились звуками яростной борьбы.
"Сматывайся, идиот…"
"Да ладно…"
Андрей взял дипломат под мышку, открыл дверь и рывком проник в помещение. Подвал освещался ровным электрическим светом. В нем было сухо и тепло. На полу, в каких-то трех метрах под Андреем, здоровенный детина в одной морской майке сидел верхом на совершенно голой женщине. Детина увлеченно давил сонную артерию на горле жертвы. Женщина извивалась всем телом, будто змея, но было ясно, что силы покидают ее. Она перестала кричать и теперь только хрипела.
Картина пробрала Андрея до глубины души. Он прыгнул вниз и, не раздумывая, с размаху обрушил рукоятку пистолета на квадратный затылок детины. В момент удара Андрей вскрикнул от резкой боли, потому что крайняя фаланга его мизинца угодила между стриженным черепом насильника и тяжелой рукояткой пистолета. Пульсирующая боль мигом заполнила ладонь.
- Ух, блин!!! - истошно завопил Андрей, чувствуя, как глаза вылазят из орбит. Он перехватил пистолет повыше, испытывая огромное искушение задвинуть насильника по второму разу. Нужды в этом уже не было. Парень в майке повалился на жертву, сверкая ягодицами.
Андрей быстро оглянулся, с уважением посмотрел на рукоятку "браунинга" и удовлетворенно кивнул:
- Крепко сработано. Третий затылок за сегодня, а ни царапины. Орех, видать.
Он сунул ствол в карман, нагнулся и сбросил бездыханного насильника с несчастной жертвы. Женщина жадно глотала воздух. Вид ее ужаснул Андрея. Под глазами синели кровоподтеки, губы и нос были разбиты в кровь, все тело испещряли ссадины с синяками. На лбу красовалась изрядная гематома. В сантиметре от левого соска зиял глубокий подрез, из которого сочилась кровь.
- Ничерта себе! - потрясенно проговорил Андрей.
Только теперь до него дошло, что руки несчастной крепко связаны за спиной.
- Подожди, детка, - сказал Андрей, склоняясь к Миле Сергеевне и соображая, чем бы разрезать веревки. Случайно на глаза ему попалась опасная бритва, валявшаяся в самом углу подвала.
Андрей подобрал бритву, подумав о том, что нечто подобное использовал для бритья его родной дед. В те времена Андрюшу к бритве и близко не подпускали, зато сам процесс бритья, каждый раз превращаемый дедом в целое действо, он нередко наблюдал со стороны и запомнил на всю жизнь.
Бандура перерезал веревки и с трудом поставил женщину на ноги. Мученица вцепилась в спасителя и едва не залезла к нему на руки, словно перепуганный насмерть котенок. Она дрожала всем телом и что-то лепетала в плечо.
- Ну-ну! - смутился Андрей. - Перестань! Перестань, слышишь?! Давай-ка лучше выбираться отсюда.
Они, обнявшись, сделали несколько шагов к лестнице, когда Андрей, поддавшись безотчетному порыву, бросил беспомощную спутницу, вернулся и изо всех сил сааданул поверженного маньяка в голову.
- И еще мало тебе! - выкрикнул Андрей, и едва успел подхватить несчастную женщину, готовую свалиться на пол.
- Держись, - Андрей подставил плечо, и они приступили к восхождению.
На последних ступеньках женщина окончательно обессилела и повисла на Бандуре всем телом.
- Ну и денек, - хрипел Андрей, вытягивая ее с ловкостью заправского бульдозера.
В холле ему пришлось взять спутницу на руки. Так они миновали коридор и оказались в обширном зале первого этажа. Андрей нежно опустил ношу в первое попавшееся кресло и оглянулся в поисках какой-нибудь одежды. Несчастная женщина стала неистово цепляться за Андрея, словно утопающий за спасательный круг.
- Пожалуйста, - лепетала она, - пожалуйста! Не бросайте меня… Только не бросайте!.. Пожалуйста…
- Вот мать-перемать! - возмутился Бандура, пытаясь за показной суровостью скрыть охватившее его смущение, а кроме того, еще и освободиться, наконец, из судорожных объятий женщины. - Да прекрати, блин, немедленно.
Стряхнул с себя ее руки и выглянул в переднюю. Сорвал с вешалки ближайший плащ, наплевать, что мужской, и с грехом пополам укутал в него женщину.
- Не уходите, - бормотала Мила, возобновив попытки ухватить Андрея хотя бы за что-нибудь.
Андрей отступил на шаг.
- Пожалуйста, не бросайте меня…
Полные слез глаза. Милая перепуганная мордашка, если сбросить со счетов фингалы и распухший нос.
Андрей в раздражении отмахнулся.
- Послушай, детка! - заговорил он громко, горячо и убежденно. - Я тебя из подвала вытащил? Вытащил. Дружку твоему трепанацию черепа устроил? Устроил. Чего ты еще хочешь? Чтоб я тебя к папе с мамой отвез?
- Пожалуйста… Ну пожалуйста?
- Да некогда мне! - взорвался Андрей. - На работе я! Усекаешь, крошка?.. На ра-бо-те!
Мила Сергеевна жалобно заскулила.
- Вот ядреный корень! - ожесточенно зажестикулировал Бандура. - Это я, что ли, тебя проституцией заниматься принуждал? Привалить кого - пожалуйста, а со шлюх капусту сбивать - не мой профиль. Честно тебе говорю - я бы сутенеров на кол сажал. Без суда и следствия…
Мила горько заплакала.
- Будешь думать теперь, к кому в машину подсаживаться, а к кому не стоит! - разорялся Андрей, несколько превратно истолковавший то положение, в какое угодила молодая женщина. Милу Сергеевну он не узнал, как и она его. Несчастную путану Андрею было искренне жаль, да время нещадно поджимало.
- Уходить мне надо, - внятно объявил Андрей. - Нельзя тебе со мной. За мной с минуты на минуту такие гонки пойдут - сама не обрадуешься. Чудеса на виражах, чтобы поняла. Да и не по пути нам.
- Не уходи… - горячо молила Мила.
Бандура в сердцах сплюнул.
- Тьфу. Дура несчастная! Не по пути нам, говорю. Я ухожу, и ты ноги уноси. Пока Боник с целой кодлой не воротился. С него станется.
Андрей зашагал к выходу, но тут же замер, осененный внезапной мыслью.
- Слушай, детка, а где этот конь педальный, хозяин всего этого гребаного хауса, ключи от "Ягуара" держит?
- В спальне на тумбочке, - давясь слезами, ответила Мила, - по-моему…
Женщина находилась в таком состоянии, что не только не узнала Андрея, виденного единожды в Гробарях мельком, но и совершенно упустила из виду дипломат, зажатый в руке молодого человека. Не до дипломатов ей в тот момент было.
- По-твоему?! - заворчал Андрей, бегом припуская в спальню. Вскоре он вернулся, вооруженный ключами, брелоком противоугонной сигнализации и даже техническим паспортом на имя Вацлава Збигневовича Бонифацкого.
- Нацмен хренов…
- Пожалуйста! Возьмите меня с собой! - заголосила Мила Сергеевна.
Бандура молча прошел мимо. Обернулся от двери и нравоучительно обронил на прощанье:
- Детка, я тебе в последний раз говорю - я тебя на панель не толкал. Сама полезла, за легкими деньгами. А легких денег - не бывает. - Бандура вздохнул, - для таких, как мы, по крайней мере. Теперь поняла? Сегодня сотка, а завтра - плетка.
Он уже совсем было вышел, но на крыльце снова обернулся:
- Чеши отсюда, пока дорога свободна. - Он сделал неуверенный шаг, не зная, говорить женщине или нет.
- Тут это… - наконец, неуверенно выдавил Андрей. - На улице два мента в машине отдыхают. Вон там, в конце квартала. Как раз скоро в себя придут, если я не перестарался, не дай-то Бог. Давай, подруга, тормоши их, и пускай они всю эту кодлу пакуют, к чертям собачьим.
- А вообще, - Андрей позволил себе короткую паузу, - завязывай ты с этим делом. Сама небось поняла, что добром не кончишь. Найди работу, замуж выйди… - Бандура вздохнул, в последний раз посмотрев на Милу:
- Ну, бывай, короче говоря.
С этими словами Андрей скрылся из виду. Пересек двор и, не теряя больше ни минуты, забрался за руль "Ягуара".
- Ух ты! - восхищенно воскликнул Андрей, приноравливаясь к приборам управления. - Так вот ты какой, полный фарш… Ну, поглядим, чего ты стоишь?
Взревел могучий мотор. Андрей отпустил сцепление и машина, подмяв бампером ворота, задом выкатилась на улицу. Андрей перебросил передачу и надавил на газ. "Ягуар" сорвался с места и, проскочив мимо все еще безжизненной милицейской "пятерки", устремился вон из Ялты.
Автомобилей на трассе было предостаточно, потому как даже совы успели перебраться из кроватей за рули собственных авто. Едва Ялта осталась за спиной, навстречу Андрею попался черный мотоцикл с коляской. То ли "К-750", то ли "Урал". Андрей точно не разобрал. Старый рабочий конь из разряда тех, на которых в селах обычно рассекают мужики, перетягивая все, от дров или соломы - до кирпичей.
"Ягуар" к моменту встречи с мотоциклом уже набрал приличную скорость. Мотоцикл молнией промелькнул мимо. Так что в лобовом стекле лишь на мгновение возникли две головы мотоциклистов. Обе - украшенные танкошлемами советского образца. Гигантская фигура пассажира в мотоколяске показалась Андрею знакомой. Ощущение длилось одно короткое мгновение. Машины разминулись. Андрей наподдал газу, и "Ягуар" пошел на обгон ползущего вгору автопоезда. Мотоциклистов Бандура попросту выбросил из головы. Мысленно он уже был если и не в Киеве, то, по крайней мере, на подступах к городу. Теперь весь его план сводился к тому, чтобы двигаться по ЮБК до бухты Ласпи, перевалить горную гряду (там, вроде бы, был тоннель, прорубленный в скальных породах), и через Инкерман выбираться к Бахчисараю. А затем, уже знакомым маршрутом, минуя Красноперекопск, Херсон и Николаев, двигать домой.
"Еще одно усилие, и дело в шляпе", - как мог, подбадривал себя Бандура.
Подниматься на Ай-Петри и спускаться в степной Крым через долину Бельбека у него не было даже в мыслях. О ночном чудище Андрей предпочитал не вспоминать.
"Второй раз никакая сила меня туда не загонит… Разве что в сопровождении танкового батальона, да и то - большойвопрос…"
Крюк через Севастополь Андрея не смущал. Бандура склонялся к тому, что случись объезжать зловещее ущелье через Румынию, например, он поехал бы через Румынию без малейших колебаний.
"Ягуар" играючи обошел автопоезд и помчался по трассе.