* * *
Главная гарантия успешного допроса - это выиграть побольше времени до того, как подозреваемый потребует себе адвоката. Закоренелые преступники - мошенники, бандиты, гангстеры, групповые насильники - обычно с ходу требуют защиты своих интересов. Можно попытаться их немного запутать или попугать до прихода адвоката, но обычно рассчитывать с ними можно только на вещественные доказательства. Шону редко удавалось на допросах разговорить таких крутых парней - их допрашивай не допрашивай, толку не будет.
А вот с добропорядочными гражданами или впервые оступившимися основная работа - это допрос. Именно так раскрыл Шон случай с "дорожной яростью", до сих пор одно из самых удачных его дел. Произошло это возле Миддлсекса. Вечером парень направлялся домой, и ни с того ни с сего на скорости восемьдесят миль в час соскочило его правое переднее колесо. Соскочило и покатилось поперек дороги. Его "сав" перевернулся раз девять или десять, и водитель Эдвин Гурка погиб на месте.
Оказывается, на обеих передних его колесах болтались крепежные гайки. Поэтому все шло к непредумышленному убийству, это еще в лучшем случае, потому что, по общему мнению, виноват был какой-нибудь оплошавший с перепоя механик, тем более что Шон вместе со своим напарником Адольфом выяснили, что погибший за несколько недель до катастрофы менял шины. Но в бардачке у жертвы Шон нашел клочок бумаги с наскоро нацарапанным на нем автомобильным номером, и находка эта его беспокоила; он провел номер через компьютер и заполучил фамилию Алана Барнса. Он заявился в дом к Барнсу и осведомился у парня, открывшего ему дверь, не он ли Алан Барнс. Парень, дико разволновавшись, сказал:
- Да, а в чем дело? - И Шон, весь напружинившись, произнес:
- Я бы хотел обсудить с вами, почему некоторые крепежные гайки на колесах разбалтываются.
Парень сломался сразу, еще в дверях, и рассказал Шону, что хотел лишь самую малость попортить ту машину, попутать немного ее хозяина, разозлить его, как разозлился он сам, когда тот стал подсекать его при въезде в туннель возле аэропорта. В результате парень, рассвирепев, что отстал и пропустил назначенную встречу, выследил дом, где жил этот Эдвин Гурка, и, дождавшись, когда тот лег и погасил в доме свет, принялся за дело с этими втулками.
Люди глупы. Они убивают друг друга по глупейшим причинам, а убив, не бегут - словно ждут, когда же их схватят. Они уверяют суд, что невиновны, дав следователю полное признание за своей собственноручной подписью. Ясное понимание людской глупости - лучшее оружие полицейского. Пусть говорят. При малейшей возможности. Пусть сбрасывают с себя груз вины в то время, как ты потчуешь их кофе и крутятся кассеты магнитофона.
А когда наконец они попросят адвоката - а обычный подследственный почти всегда в конце концов его просит, - надо нахмурить брови и осведомиться, уверены ли они, что именно присутствие адвоката поможет делу, и пусть по комнате пробежит легкий холодок, чтобы дать им почувствовать, что уж лучше сохранить дружбу следователя и его расположение, и тогда, может статься, они успеют рассказать еще что-нибудь, пока не прибыл адвокат и не нарушил царящую в комнате идиллию.
Но Дейв адвоката не попросил. Ни разу. Он сидел на стуле, спинка которого прогибалась, если откинуться на нее чуть сильнее; сидел испитой, раздраженный и негодующий, особенно на Шона, но вовсе не испуганный и не нервничающий, и Шон видел, что и до Уайти это начинает доходить.
- Послушайте, мистер Бойл, - сказал Уайти, - нам известно, что вы покинули Макджилса раньше, чем сказали. Известно, что на парковочной площадке возле "Последней капли" вы очутились на полчаса позже, примерно в то же время, когда Кейти Маркус выходила из бара. И мы на все сто уверены, что руку вы повредили не об стену и не за бильярдом.
Дейв застонал.
- Как насчет "Спрайта" или чего-нибудь в этом роде, а, сержант? - сказал он.
- Одну минуту, - произнес Уайти, не в первый раз за те полчаса, что они уже провели в этой комнате. - Мистер Бойл, расскажите, что на самом деле произошло в тот вечер.
- Я уже рассказывал.
- Это неправда.
Дейв пожал плечами:
- Это ваше личное мнение.
- Нет, - сказал Уайти. - Это факт. Насчет того, когда вы ушли из "Макджилса", вы солгали. Эти чертовы часы встали на пять минут раньше того, как, по вашим словам, вы ушли.
- На целых пять минут раньше!
- По-вашему, это смешно?
Дейв слегка откинулся на спинку стула, и Шон ждал, что раздастся характерный треск и спинка прогнется, но этого не произошло - она чуть-чуть подалась, но не прогнулась.
- Нет, сержант, по-моему, это не смешно. Я устал. У меня похмелье. А мою машину мало того, что угнали, так вы еще не хотите ее мне вернуть. Вы говорите, что я ушел из "Макджилса" на пять минут раньше того времени, которое назвал?
- По меньшей мере, на пять.
- Прекрасно. Пусть так. Возможно, это правда. Видимо, я не сверяю время по часам так часто, как привыкли это делать вы. Поэтому, если вы говорите, что я покинул "Макджилс" без десяти час, а не без пяти, я согласен. Признаю, что, возможно, так и было. Извиняюсь. Но это - все. После я направился прямиком домой. И ни в каком другом баре не был.
- Но вас видели на парковочной площадке возле…
- Нет, - сказал Дейв. - Видели "хонду" с вмятиной возле передней дверцы, не так ли? Вам известно количество "хонд" в нашем городе? Ну не стесняйтесь, отвечайте же!
- "Хонд" с вмятинами там же, где у вашей, мистер Бойл?
Дейв пожал плечами:
- Бьюсь об заклад, что не один десяток.
Уайти покосился на Шона, и тот понял, что дела их плохи. Он прав: можно найти штук двадцать таких "хонд" с вмятиной возле дверцы со стороны пассажира. И с легкостью. А если Дейв парировал этот удар, то можно себе представить, сколько несообразностей в их обвинении обнаружит адвокат.
Обойдя спинку стула Дейва и встав с другой стороны, Уайти сказал:
- Объясните нам, пожалуйста, как в машину попала кровь.
- Какая кровь?
- Кровь, которую мы обнаружили на переднем сиденье. Начнем с этого.
- Как насчет обещанного "Спрайта", Шон? - сказал Дейв.
- Со временем, - сказал Шон.
Дейв улыбнулся:
- Понял. Ты ретивый полицейский. А увальня из нижних чинов послать нельзя, пока ты занят?
Шон, уже привставший со стула, опять опустился на него.
- Слушай, Дейв, ты тут не командуй. Видимо, тебе придется немного подождать.
- Ну да, тут командуют другие. Не мы с тобой, правда, Шон?
При этих словах глаза Дейва зажглись бешеным огоньком, какой-то самодовольной, наглой и издевательской усмешкой, и у Шона даже зародилась мысль, что, может быть, Уайти и прав. Интересно, сохранил бы отец Шона свое мнение о Дейве Бойле, увидь он его сейчас?
Шон сказал:
- На переднем сиденье твоей машины, Дейв, найдены следы крови. Ответь сержанту.
Дейв опять вскинул глаза на Уайти:
- У нас во дворе изгородь с проволочной сеткой. Знаете, такие колючки, сверху загибаются вовнутрь? Вчера я работал во дворе. Мой хозяин стар, и я помогаю ему по дому, а он за это делает мне скидку на арендную плату. Вот я и подрезал кустарник в глубине двора - длинные такие прутья, как бамбуковые…
Уайти вздохнул, но Шон словно не услышал этого.
- …и поскользнулся. У меня в руке был электросекатор, и я не хотел его ронять, поэтому когда я поскользнулся, то упал на изгородь и поранился о проволоку. - Он похлопал себя по груди. - Вот тут поранился. Не сильно, но кровищи натекло будь здоров. А минут через десять, наверное, мне надо было забирать сына с бейсбольной тренировки, и когда я влез в машину, рана, должно быть, еще кровоточила. Только так я могу это объяснить.
- Так, значит, это ваша кровь на переднем сиденье? - спросил Уайти.
- Как я и сказал, по-другому я объяснить это не могу.
- Какая у вас группа крови?
- "В", отрицательная.
Широко улыбнувшись, Уайти опять обошел вокруг его стула и примостился на краешке стола.
- Здорово. Кровь именно этой группы мы и обнаружили на переднем сиденье.
Дейв воздел вверх руки:
- Ну, тогда ура!
Уайти скопировал его жест.
- Ура, да не совсем. Может быть, вы потрудитесь заодно объяснить и кровь в багажнике? Эта кровь уже не группы "В", резус отрицательный.
- Про кровь в багажнике мне абсолютно ничего не известно.
Уайти фыркнул:
- Ни малейшего представления о том, откуда могло взяться чуть ли не полпинты крови в багажнике вашей машины?
- Нет, этого я не знаю, - сказал Дейв.
Наклонившись к Дейву, Уайти похлопал его по плечу:
- Должен заметить, мистер Бойл, что лучше бы вам не становиться на этот путь. Если вы начнете утверждать в суде, что не знаете, как попала эта неизвестно кому принадлежащая кровь к вам в багажник, то как это будет выглядеть?
- Думаю, прекрасно.
- Почему вы так считаете?
Дейв опять откинулся на спинку, и рука Уайти соскользнула с его плеча.
- Вы составили рапорт, сержант?
- Какой рапорт? - спросил Уайти.
Шон понял, в чем дело, и подумал: вот черт, он нас поймал!
- Рапорт об угоне автомобиля, - сказал Дейв.
- Ну и что?
- А то, - сказал Дейв, - что прошлой ночью машины в моем распоряжении не было. Мне неизвестно, для чего она понадобилась автомобильным угонщикам и как они ее использовали, но, может быть, это постараетесь выяснить вы, потому что, по-видимому, нужна она им была для каких-то темных дел.
На долгие полминуты Уайти замер, и Шон кожей чувствовал: до того доходит, что он перемудрил. Хотел быть хитрее всех, а в результате сам сел в калошу. Теперь что бы они ни нашли в машине, суд это отметет, потому что адвокат Дейва скажет, что там наследили воры.
- Но кровь эта не свежая, мистер Бойл. Запекшаяся раньше, чем несколько часов назад.
- Да? - произнес Дейв. - И вы можете это доказать, сержант? Доказать последовательно? Вы уверены, что кровь не могла просто быстро высохнуть? По-моему, прошедшая ночь не была особенно сырой.
- Доказать мы можем, - сказал Уайти, но Шон уловил в его голосе сомнение, которое, в чем он был совершенно уверен, уловил и Дейв.
Соскочив со стола и повернувшись спиной к Дейву, он побарабанил пальцами по губе, пройдясь вдоль стола к тому его краю, где находился Шон. Глаза его были опущены.
- Ну, как теперь перспектива "Спрайта"? Улучшилась? - спросил Дейв.
* * *
- Мы привезли того мальчишку, о котором говорил Суза, того, кто видел эту машину. Томми, как его?..
- Молданадо, - сказал Шон.
- Ага. - Уайти кивнул. Голос его прозвучал как-то жалобно, лицо было напряженно-рассеянным - так выглядит человек, из-под которого неожиданно выдернули стул и он, шлепнувшись задом, сидит на полу, не понимая, как это с ним произошло. - Мы… да, мы выстроим всех в линеечку, поставим Бойла вместе с другими и посмотрим, выберет ли Молданадо именно его.
- Разумно, - сказал Шон.
Уайти прижался к стене, пропуская проходящую мимо них по коридору секретаршу. Та была надушена духами, которыми душилась Лорен, и Шон подумал, что, может быть, ему стоит позвонить ей на мобильник, посмотреть, как она будет себя вести и не заговорит ли после того, как он сделает первый шаг.
Уайти сказал:
- Он слишком уж хладнокровно себя ведет. Впервые на допросе и чтоб даже пот не прошиб?
- Скверное дело, сержант, правда? - сказал Шон.
- Да уж, куда сквернее.
- Нет, я про то, что, если б даже мы не прокололись с этой машиной, все равно это не кровь Кейти Маркус. Нет ничего, что связывало бы Бойла с ее убийством.
Уайти оглянулся на дверь, ведущую в комнату для допросов:
- Я его обломаю.
- Скорее он обломает нам рога, - сказал Шон.
- Да я еще даже толком не разогрелся.
И все же на лице его Шон увидел тень сомнения, признаки начавшегося крушения его первоначальной версии. При всем своем упрямстве и въедливости Уайти был слишком умен, чтобы цепляться за версию, которая исчерпала себя.
- Послушай, - сказал Шон, - дай ему время попотеть чуток.
- Да не потеет он!
- Может начать, если мы оставим его немного поразмышлять в одиночестве.
Уайти опять оглянулся на дверь, окинул ее таким взглядом, словно готов был ее испепелить.
- Можно попробовать.
- Думаю, что нам поможет пушка. Это ниточка, за которую стоит потянуть.
Уайти пожевал губами и потом кивнул:
- Неплохо бы разузнать побольше про эту пушку. Возьмешь это на себя?
- В том винном заведении владелец прежний?
- Не знаю, - сказал Уайти. - Досье у нас в папке восемьдесят второго года, и тогда владельцем был Лоуэлл Чокнит.
Шон улыбнулся смешной фамилии.
- Звучит, правда?
- Почему бы тебе не проехаться туда, а? А я погляжу в стекло на этого негодяя, проверю, не знает ли он песен про девушек, убитых в парке.
* * *
Лоуэллу Чокниту было под восемьдесят, но выглядел он так, словно легко мог обставить Шона на стометровке. На нем была оранжевая футболка из спортивного магазина поверх синих тренировочных штанов с белым кантом и чудесные новехонькие кроссовки "Рибок", а двигался он так ловко, словно ему ничего не стоило, подпрыгнув, достать любую бутылку с самой верхней полки, если его попросят.
- На этом самом месте, - сказал он Шону, указывая рукой на ряд пол-литровых бутылок на полке за стойкой. - Насквозь прошила бутылку и застряла вот тут, в стене.
- Испугаться можно, да? - сказал Шон.
- Испугаться можно и бутылки молока, - пожал плечами старик. - А вообще не страшнее иного прочего. Вот когда десять лет назад сюда ко мне поздно вечером заявился громила с глазами бешеной собаки и потным лицом - пот тек с него ручьями, он все время смаргивал его, - когда он сунул прямо мне в рожу дробовик, вот тогда, сынок, я струхнул. А те парни, что мне в стену пулю засадили, профессиональные налетчики, а с профессионалами я всегда найду общий язык. Им нужны были только деньги, а злобы на весь мир в них не было.
- Итак, те двое…
- Вошли с черного хода, - сказал Лоуэлл Чокнит, метнувшись к противоположному концу стойки, где за черной занавеской находилась подсобка. - Там есть дверь к пакгаузу. А у меня тогда паренек один работал пару-другую часов в день. Он наркотиками приторговывал и сам покуривал травку на вольном воздухе. И частенько дверь эту оставлял открытой, когда возвращался. Не то он был с ними в сговоре, не то они следили за ним и знали, что он растеряха. В тот вечер они и пролезли через незапертую дверь и перво-наперво открыли стрельбу, чтоб я сам за пистолетом не вздумал потянуться, а после взяли то, за чем пришли.
- И на много они вас нагрели?
- На шесть тысяч.
- Выручка порядочная, - сказал Шон.
- По четвергам, - сказал Лоуэлл, - я тогда обналичивал чеки. Теперь я этим не занимаюсь, а тогда я был глуп. Потому что, будь эти воры малость посметливее, они заявились бы ко мне утром, когда вся наличность еще была при мне. - Он пожал плечами. - Я назвал их профессионалами, но профессионалы, смею думать, они были не лучшие.
- А теперь про парня, что оставил дверь открытой, - попросил Шон.
- Марвин Эллис, - сказал Лоуэлл. - Черт его знает, может, он и был с ними связан. Я уволил его на следующий же день. Факт тот, что выстрелили они единственно потому, что им было известно, что под стойкой я держу пистолет. А известно это было считанным людям, и значит, либо Марвин им это сказал, либо один из тех двоих, что работали у меня.
- И вы в свое время сообщили об этом полиции?
- О, конечно! - Старик даже руками замахал. - По их словам, они, конечно, просмотрели мою старую документацию, допросили всех работавших у меня когда-то. И никого не арестовали. Так вы говорите, что то оружие задействовано в новом преступлении?
- Угу, - сказал Шон. - Мистер Чокнит…
- Лоуэлл. Ради бога, зовите меня Лоуэллом, пожалуйста!
- Лоуэлл, - сказал Шон, - а та документация с именами работников у вас сохранилась?
* * *
Дейв глядел прямо в зеркальное стекло в комнате для допросов, зная, что напарник Шона, а может быть, и сам Шон, в свою очередь, глядят на него.
Пускай.
Как дела? Я и сам ужасно люблю "Спрайт". Что они кладут в него? Лимон. Правильно делают. Мне нравится этот лимонный вкус, сержант. М-м, вкуснотища! Да, сэр. Жду не дождусь второй банки.
Дейв глядел на самую середину зеркала из-за длинного стола и чувствовал себя превосходно. Правда, он не знал, куда отправилась Селеста с Майклом. Незнание это порождало в нем ужас и отравляло мозг сильнее, чем пятнадцать или около того банок пива, которые он выдул прошлой ночью. Но она вернется. Смутно помнилось, что он мог ее напугать. Кажется, он плел что-то несусветное - про вампиров, про яд, который, попав в организм, остается в нем навеки, так что, возможно, она была несколько не в себе.
И нельзя сказать, что он ее винит. Ведь это он допустил, чтобы Мальчишка так распоясался, показал свой безобразный зловещий оскал.
Но если не считать того, что Селеста и Майкл пропали, чувствовал он себя великолепно - решительным, сильным. Он поборол в себе эту дряблость последних дней. Господи, он даже ухитрился уснуть прошедшей ночью и проспать целых шесть часов. Проснулся он с тошнотой, дурным вкусом во рту и головой, тяжелой как гранит, но, как ни странно, ясной.
Он знал, кто он такой. И знал, что сделал все как надо. И убийство, которое он совершил (а Дейв больше не мог приписывать это Мальчишке - это сделал он сам, Дейв), теперь, когда он все уложил в голове, давало ему силы. Он где-то слышал, что древние люди съедали сердца тех, кого убивали. Они ели их сердца, и мертвые переходили в них, в их плоть. И они становились сильнее - двойная сила, двойной дух. Вот так и Дейв. Нет, никакого сердца он, конечно, не ел. Не помешанный же он, в самом деле! Но сейчас он торжествует торжеством хищника: он совершил убийство. Он поступил как надо. Он утихомирил чудовище внутри себя, извращенца, жаждавшего взять за руку ребенка и истаять в его объятиях.
Этого извращенца, гомика, теперь и след простыл. Пусть убираются к чертям, в преисподнюю вместе с жертвой Дейва. Убив, он убил в себе свою слабость, этого гомика, который таился в нем с одиннадцати лет, того, кто стоял у окна и смотрел, как веселится Рестер-стрит, празднуя его возвращение. Тогда он чувствовал себя таким слабым на этом празднике, таким уязвимым. Он чувствовал, что все вокруг втайне потешаются над ним, а родители его друзей улыбаются ему фальшивыми улыбками; видел, что, радуясь на глазах у всех, наедине с собой они его жалеют, боятся его и ненавидят, и он бежал с этого праздника, спасаясь от этой ненависти, превращавшей его в какую-то вонючую слякотную лужу. А теперь иная ненависть сделает его сильным, потому что у него есть иная тайна, получше той, старой горестной тайны, о которой все всё равно догадывались. Теперешняя тайна не умаляет его, а возвышает в собственных глазах.
Приблизьтесь ко мне, хотелось ему теперь крикнуть. Я заимел тайну. Подойдите еще ближе, и я шепну ее вам на ухо.
Я убил человека.
Дейв скрестил взгляд со взглядом толстяка за зеркальным стеклом.