- А ну, попробуй, козел старый. Только сначала штаны застегни.
- Перестань! - визгливо крикнула девушка. - С ним надо по-хорошему. Кулаками ничего не добьешься. А то он тебя еще за драку притянет.
- Извините, я погорячился, - покорно сказал мужчина.
- Извинения тут не помогут.
Девушка начала машинально всхлипывать.
- Они меня посадят, и вас тоже, - скулила она. - Сделайте что-нибудь, мистер.
- Может быть, мне поговорить с управляющим? Если вы вызовете полицию, ничего хорошего…
- Управляющего нет в городе, - перебил его портье. - Да я и сам могу решить это дело.
После паузы мужчина, запинаясь, спросил:
- Сколько… сколько вы зарабатываете в неделю?
- Сорок долларов. А что?
- Я вам заплачу, чтобы все это уладить. Наличных у меня, правда, немного…
- У вас в портмоне несколько бумажек по двадцать долларов, я сама видела, - сказала девушка, перестав плакать так же внезапно, как начала.
- Помолчи, - бросил юнец. - Я не беру взяток, мистер. Мне мое место дороже.
- У меня здесь восемьдесят пять долларов. Можете взять все.
Юнец рассмеялся.
- Это за попытку-то изнасилования? Маловато предлагаете. А другое место мне будет найти не так-то легко.
- У меня еще есть дорожный чек на сто долларов. - Мужчина воспрянул духом. - Я дам вам сто пятьдесят. Мне надо немного оставить себе, чтобы расплатиться за гостиницу.
- Ладно уж, давайте, - сказал портье. - Не хочется мне этого делать, но так и быть.
- Слава Богу, - вздохнул мужчина.
- Пойдемте в контору, мистер. Там есть авторучка, выпишите чек.
- Спасибо вам, мистер, - тихо пробормотала девушка. - Вы мне спасли жизнь, честное слово.
- Пошла вон, дрянь продажная! - в ярости рявкнул он.
- Тихо! - прошипел юнец. - Тихо. Пошли отсюда.
Я быстро отбежал в конец галереи и, спрятавшись за угол, продолжал следить за номером. Первым вышел молодой портье. Шагал он быстро, сильно размахивая руками. За ним плелся мужчина, держа шляпу в руке, точно нищий. Незавязанные шнурки его туфель волочились по полу.
21
Я постучал в дверь.
- Кто там? - прошептала девушка.
Я постучал снова.
- Это ты, Ронни?
- Да, - тихо сказал я. Она прошлепала по полу босыми ногами, и дверь открылась.
- Как мы его облапо… - начала она, но, увидев меня, испуганно прижала руку ко рту. - Ой, кто это?
Она попыталась захлопнуть дверь у меня перед носом, но я протиснулся мимо нее и захлопнул дверь, навалившись на нее спиной. Девушка попятилась назад. На ней была только юбка, и спустя мгновение она об этом вспомнила. Руки ее метнулись вверх и прикрыли обнаженные груди. Они были маленькие и упругие. Над ними по-цыплячьи выпирали худенькие ключицы. Ее левое предплечье было испещрено многочисленными следами от уколов.
- Хитрый у тебя рэкет, подруга, - сказал я. - И ни на что лучшее ты свое тельце употребить не могла?
Она отступила еще дальше, остановившись у разобранной кровати в углу комнаты. Это была убогая маленькая каморка с выкрашенными зеленой краской потолком и стенами, как в общественных туалетах. Всю обстановку составляли кровать, стул и туалетный столик с покоробленной фанерной облицовкой. На полу валялся грязный, изъеденный молью коврик. Это было прибежище для торопливых кроличьих соитий, уединенная келья, в которой одинокий мужчина мог в полной безопасности допиться до сонливой одури. Девушка, казалось, была слишком хороша для этой комнаты, но я знал, что это лишь иллюзия.
Она подхватила с пола свой свитер и поспешно натянула на себя.
- А вам какое дело, что я творю со своим телом? - Перед глазами у меня мелькнул розоватый сосок и спрятался под свитер. - Убирайтесь отсюда, или я позову портье.
- Тем лучше. Я очень хочу с ним потолковать.
Глаза ее округлились.
- Вы из полиции? - Глаза у нее были определенно какие-то странные.
- Я частный детектив, - отрекомендовался я. - Если вам от этого легче.
- Оставьте меня в покое, и мне станет легче.
Вместо этого я двинулся к ней. Лицо ее заострилось и побледнело. Своеобразной особенностью ее глаз было отсутствие зрачков. Вместо них зияли провалы, за которыми стояла холодная тьма. У нее затряслись руки, дрожь быстро доползла до плеч и захватила все тело. Она присела на край постели, обхватив колени руками, словно хотела удержать ноги на месте. По лицу ее промелькнула тень - темная и неотвратимая, словно призрак смерти. Сейчас она походила на маленькую старушку в золотистом парике.
- Давно не кололась? - спросил я.
- Три дня. Я схожу с ума. - И у нее застучали зубы. Она с силой закусила нижнюю губу.
- На героине сидишь?
- Угу.
- Мне тебя жаль.
- Мне от этого не легче. Я три ночи не спала.
- С тех пор как уехал Тарантини?
Она выпрямилась, подавив дрожь.
- Вы знаете, где он? Может, достанете мне порошка? Я заплачу…
- Я этим не занимаюсь, детка. Как тебя зовут?
- Рут. Вы знаете, где Джо? Вы на него работаете?
- Я - нет. Что касается Джо, тебе придется обойтись без него.
- Не могу. Умру я. - Это было похоже на правду.
- Давно колешься?
- С прошлой осени. Ронни меня приучил.
- Часто?
- Сначала раз в неделю. Потом два. Последние два месяца - каждый день.
- Доза?
- Не знаю. Они мне сами отсыпают. Мне это стоит пятьдесят долларов в день.
- Поэтому ты и взялась потрошить приезжих?
- Надо же как-то зарабатывать на жизнь. - Она с трудом подняла отяжелевшие веки. - Откуда вы столько обо мне знаете?
- Ничего я не знаю. Кроме одного. Тебе нужно обратиться к врачу.
- Что толку? Упрячут в больницу, а там я уж точно концы отдам.
- Они тебя подлечат.
- Откуда вы знаете? Вы что, кололись?
- Нет.
- Ну и не говорите тогда. Когда уколоться нечем, тебя прямо наизнанку выворачивает. Вчера вечером на пляже была. Волна на берег плеснет, а у меня уши лопаются, точно это гром или землетрясение. Конец света. Легла я на спину, смотрю вверх, а неба не вижу, тьма в глазах и желтые пятна. Потом земля куда-то уходить стала, и я отключилась. Чудное такое чувство, словно сама в себя проваливаешься. Словно я колодец какой-то и сама же в него падаю. - Она коснулась рукой живота. - Странно, что я еще жива. Это похоже на смерть.
Она откинулась на смятую постель и, закинув руки за голову, уставилась в потолок. Кожа у нее на лице натянулась от напряжения, вокруг носа и рта залегли глубокие складки, золотистые волосы на впалых висках потемнели от пота. Сейчас ее небом был грязно-зеленый потолок.
- Боюсь, мне еще раз через все это пройти придется, прежде чем я вправду умру.
- Ты не умрешь, Рут. - Это я сказал вслух. Но чувствовал я себя как прокурор, допрашивающий душу умершей девушки в адском суде первой инстанции. - Что ты делала на пляже вчера вечером?
- Ничего, просто так пришла. Мы всегда ходили на пляж, пока не уехал папа. Тогда у нас и собака была - маленький такой коккер, и он гонялся за птицами, а потом мы обедали прямо там, на пляже, разводили костер, и было так здорово! Папа любил искать для меня раковины - мы собрали целую коллекцию. Она оперлась на локти и сосредоточенно наморщила свой юный чистый лобик. - Где же они теперь, мои ракушечки? Не помню, что с ними стало.
- А что стало с твоим отцом?
- Я почти не вижу его больше. Он уехал, когда мать его бросила. Они держали фотоателье в городе. Поступил радистом на корабль и вечно где-то плавает. Индия, Япония. Но деньги на меня он бабушке посылает регулярно, - добавила она, точно защищая отца от обвинения. - И письма мне пишет.
- Значит, ты с бабкой живешь?
Она снова растянулась на постели.
- Более или менее. Она работает официанткой в придорожном кафе. Ночами работает, днем отсыпается. Вчера ночью мне паршиво пришлось. Стены вдруг стали сдвигаться и раздвигаться, будто задышали, я перепугалась страшно, а рядом ни души. Решила на пляж выйти - может, полегчает. Запах моря меня всегда успокаивает. Но на этот раз не помогло. Даже хуже стало. Вместо звезд черные дыры вижу и все проваливаюсь куда-то, проваливаюсь. А когда очнулась, смотрю - человек из моря выходит. Ну, думаю, все - чокнулась. Решила, что это водяной - как в том стишке, что мы в прошлом году в школе учили. Я и сейчас не знаю: был там кто-нибудь или это мне померещилось.
- Расскажи мне про этого водяного. Где ты его увидела?
- На Макерель-Бич - ну, где жаровни для барбекю стоят. Мы с папой всегда там обедали, когда на пляж ходили. - Она вяло подняла руку и махнула куда-то в сторону. - С милю отсюда вдоль по бульвару. Я лежала на песке, за деревянным Щитком от ветра, и страшно продрогла. - Она зябко передернула плечами при этом воспоминании. - Темноты в глазах уже не было, и я больше не проваливалась. Я подумала, что худшее позади. Над морем уже появилась полоска света, а я всегда себя лучше чувствую, если вокруг не совсем темно и что-то видно. И вдруг прямо из прибоя встает человек и выходит на берег. Я насмерть перепугалась. Просто с ума сошла от страха - подумала, что это водяной и он хочет утащить меня в море. Но было еще довольно темно, и я лежала тихо-тихо, так что он меня не заметил. Прошел мимо и скрылся в кустах за жаровнями. Наверное, где-то в переулке у него стояла машина - через несколько секунд я услышала звук мотора.
- Человек наверняка был, тебе не померещилось, - сказал я. - Бинтов у него на голове случайно не заметила?
- Нет, не думаю. Это был не Марио. Ронни сказал мне, что кто-то угнал у него яхту и посадил на камни, и я подумала, что это как-то связано с яхтой.
- Ты ее видела?
- Нет. Может быть, слышала. Не знаю. Со слухом у меня черт-те что творится - то стоит чайке крикнуть, перепонки едва не лопаются, то глохну напрочь. - Как большинство наркоманов, она страдала ипохондрией. Больше всего на свете ее интересовали симптомы ее состояний, и в описании их она обнаруживала немалый талант.
- Какой он был с виду? - спросил я.
- Еще не рассвело, и лица я не разглядела. Он был совершенно голый или, может, в светлых плавках. На шее у него, по-моему, висел какой-то узел.
- Это не был кто-то, кого ты знаешь?
- Не думаю.
- Может быть, Джо Тарантини?
- Нет, что вы. Джо я сразу узнала бы, голого или одетого. Хорошо бы, если бы это был он.
- Это он тебя зельем снабжает, как я понимаю.
- Никто меня не снабжает, - сказала она в потолок. - Уже три дня. Мне они как три года показались. Что бы вы сделали на моем месте, мистер? У Ронни есть травка, но мне от нее только хуже. Что мне делать?
- Обратиться к врачу и постараться отвыкнуть от этой дряни.
- Не могу я. Я уже вам говорила, не могу. Вы ведь из Лос-Анджелеса, да? Знаете, где там достать можно? Я двести долларов заработала за последние три ночи.
Я вспомнил Даузера, который предпочитал блондинок. Но пусть уж ее лучше ломает, чем отправить ее к этому подонку, даже если у него есть чем ее угостить.
- Нет, не знаю.
- Ронни знает одного типа в Сан-Франциско. Ронни у Германа Спида гонцом был, пока Спида не подстрелили. Может, я во Фриско достану? Я все Джо дожидалась, а его нет и нет. Вернется он когда-нибудь, как думаете?
- Джо либо мертв, либо удрал за границу. Сюда он не вернется.
- Этого я и боялась. Ладно, к черту Джо! Поеду во Фриско. - Она стремительно села в постели и принялась расчесывать волосы.
- Как зовут того человека во Фриско, о котором говорил тебе Ронни?
- Не знаю, они именами не пользуются. Кличка - Москит. Весь прошлый год у Спида продавцом был, а теперь тем же самым во Фриско промышляет.
- Сан-Франциско - большой город.
- Я знаю адрес, Ронни мне сказал. - Она снова зажала рот рукой - уже знакомый мне жест. - Слишком много болтаю, правда? Всегда так, когда со мной по-доброму говорят. Вы ужасно добрый, а я вас за полицейского приняла.
- Я тоже когда-то был полицейским, - признался я. - Но мешать я тебе не буду.
Сейчас, когда она приняла решение немедленно отправиться за наркотиком, выглядела она намного лучше. На лице у нее проступил легкий румянец, взгляд стал осмысленнее. Но она по-прежнему казалась вдвое старше своих лет.
22
Дверь распахнулась без предупреждения, как это часто случалось в моей жизни, и в комнату ворвался Ронни. Это был здоровый парень лет девятнадцати-двадцати, больше похожий на молодого киноактера, чем на молодого преступника, - красивый, с темным ежиком волос и сросшимися на переносице черными бровями. Руки у него были загорелые и сильные. Правая сжимала монтировку.
Я заметил это орудие за долю секунды до того, как Ронни занес его для удара, целясь мне в голову. Я увернулся и вплотную подступил к нему, чтобы не дать ему размахнуться еще раз. Я сжал ему запястье одной рукой, а другой вырвал монтировку и швырнул ее в дальний угол комнаты. Оттолкнув его, я сделал ложный выпад левой рукой и, когда он поднял руки, чтобы защитить голову, вложил весь свой вес в удар прямой правой, метя в солнечное сплетение. Это был прием для сосунков, и я не ошибся в выборе объекта.
Ронни сложился вдвое и упал лицом вниз, корчась от боли и ловя ртом воздух. Девушка бросилась к нему, всхлипывая от жалости. Еще бы, он приучил ее к героину, сделал проституткой, конечно, она была от него без ума.
Его парализованная диафрагма заработала снова. Ронни делал глубокие шумные вдохи и выдохи, постепенно приходя в себя. Я стоял над ним, сожалея, что не ударил его сильнее. Рут повернула ко мне белое, как мел, лицо.
- Бугай здоровый!
- Подожди за дверью, Рут. Нам с ним надо поговорить.
- Кто вы такой? - спросил Ронни, судорожно глотая воздух. - Что здесь происходит?
- Он сказал, что он частный детектив, - сообщила Рут, обнимая его за плечи; другой рукой она нежно поглаживала его живот.
Ронни оттолкнул ее и, пошатываясь, встал на ноги.
- Что вам нужно? - Голос у него вдруг стал высоким и ломким, словно после полученного удара ему стало труднее изображать из себя мужчину.
- Сядь, - бросил я, показав глазами на единственный стул, стоявший прямо под лампой на потолке. - Мне нужна кое-какая информация.
- От меня не дождетесь, - буркнул он, но тем не менее сел. Щека его нервно подергивалась, и впечатление было такое, будто он весело мне подмигивает.
- Закрой дверь, - велел я девушке. - С другой стороны.
- Я никуда не уйду. Я не позволю вам его избивать.
Лицо Ронни внезапно перекосилось от ярости.
- Убирайся отсюда, черт тебя возьми. Иди, дай кому-нибудь даром, только чтоб я тебя не видел. - Он вымещал на ней свою злость и унижение.
- Как скажешь, Ронни, - послушно пробормотала она и, волоча ноги, вышла за дверь.
- Говорят, ты был у Спида гонцом? - сказал я.
Лицо его снова исказилось от ярости, и в нем появилось что-то крысиное. Я заметил, что уши у него неестественно маленькие и плотно прижаты к черепу.
- Рут тут уже языком поболтала, а? Веселая она девчонка, Рут. Надо будет с ней поговорить.
- Ты оставишь ее в покое. Совсем. Иначе я покажу тебе еще пару ударов, каких ты не видел. После этого ни одна девушка не посмотрит на твою физиономию дважды.
Его светлые глаза зыркнули в сторону валяющейся в углу монтировки и вернулись обратно. Он старательно изобразил на лице детское простодушие и усердие к службе.
- Извините, мистер, мне никак здесь нельзя оставаться. В контору надо, я на работе.
- Еще подзаработать хочется? На сегодня хватит.
- Может, я глуп, мистер, но я вас не понимаю, - нагло ухмыльнулся он.
- Полторы сотни за пять минут болтовни - совсем неплохо.
У него снова задергалась щека. Это был самый малосимпатичный молодой человек, с которым мне доводилось беседовать.
- Вы не затащите этого малого в суд свидетелем, - буркнул он.
- Брось, завтра он проснется и заскрежещет зубами, вспомнив про полторы сотни. Найти его - пара пустяков.
- Он сам нарывался, старый козел, разве не так?
- Если кто и нарывается, так это ты, малыш. В таких городках, как этот, не любят, когда шантажируют туристов.
- Понял. Хотите войти в долю? - Он улыбнулся и снова дернул щекой.
- Плевал я на твои деньги. Мне нужна информация.
- Какая информация? Нет у меня никакой информации.
- Информацию о Германе Спиде. Я хочу знать, что с ним произошло и почему.
Он не пошевелился, но впечатление было такое, будто он извивается, как червяк на крючке. Он нервно провел рукой по темному ежику волос.
- Вы из полиции штата или из федеральной?
- Успокойся. Ты мне не нужен. Хотя я запросто сдам тебя за вымогательство, если мне это понадобится.
- Если я не заговорю?
- Не испытывай мое терпение.
- Но я не знаю, что вы хотите знать. Я…
- Ты работал на Спида. Теперь не работаешь. Почему?
- Спид бросил дело.
- На кого работаешь сейчас?
- На себя. Тарантини меня невзлюбил.
- Почему? Все при тебе - внешность, мозги, честность, все. Чего ему еще надо было?
Это ему польстило, и он немного расслабился. Совсем немного.
- Я был у Спида гонцом, поэтому Тарантини меня и невзлюбил.
- Он ведь и сам на Спида работал?
- Ага. Но он его обманул. Когда в дело вмешался синдикат, он переметнулся на его сторону. Понял, что одиночке вроде Спида с синдикатом не тягаться.
- И тогда он подстрелил Спида и взял дело в свои руки как человек синдиката.
- Не совсем. Тарантини слишком хитер, чтобы самому из пушки палить. Просто подставил Спида, и все. Так говорят.
- Как это произошло?
- Сам я при этом не был. Знаю с чужих слов. - Под сросшимися бровями глаза его казались очень маленькими и близко посаженными. На лбу выступили капельки пота. - Зря я вам все это говорю, мистер. Мне это боком может вылезти. Я не знаю, можно ли вам доверять.
- Придется тебе рискнуть.
- Ладно, расскажу все, что знаю, мистер. Той ночью Спид ехал из Тихуаны. В шинах у него было несколько пакетов героина в кармашках, приваренных с внутренней стороны баллонов, такая у него система была. Тарантини ехал с ним и, думаю, предупредил ребят из синдиката. Они остановили Спида на дороге - перекрыли ее грузовиком или вроде того. Спид заерепенился, ну, они в него и пальнули. А потом бросили на дороге - думали, уже труп. Но Тарантини отвез его в госпиталь, как лучший друг-приятель. По крайней мере Спид так подумал. Когда он оклемался и вышел из больницы, то сразу уехал из города. Испугался - ведь едва концы не отдал. Перестрелки - это не по нему, он джентльмен был.
- Понятно. И где этот джентльмен сейчас?
- Откуда мне знать? Дал ходу, и все. Продал "Арену" Тарантини и смылся.
- Опиши-ка мне его.
- Спида? Ну, одевается здорово. Костюмчики по двести долларов, рубашечки на заказ, галстуки с монограммой. Здоровый такой малый, сильный, но как это? - элегантный. Разговаривает культурно. Одним словом, джентльмен.
- Лицо у него есть?
- Ага. На лицо очень даже ничего, даром что в летах. Волосы еще не растерял - русые такие. Светлые усики. - Он чиркнул пальцем по верхней губе. - В общем, красивый малый. Нос только подгулял. На носу у него шишка - там, где его сломали.
- Сколько ему примерно лет?