Ральф Кадди отложил книгу - она называлась "Роль офицера безопасности в деловом мире" - и направился к письменному столу в дальнем углу комнаты. А потом вручил мне аккуратно написанный на листке бумаги адрес Оуквудского дома для престарелых.
Дом для престарелых оказался внушительным на вид особняком, выстроенным в калифорнийской разновидности испанского стиля в двадцатых годах этого века. Находился он в Санта-Монике и стоял в обнесенном каменной оградой парке.
Я очутился в обширной приемной. Группами по два-три человека сидели, беседуя, не давая жизни окончательно остыть, старики. Они почему-то напомнили мне беженцев, нашедших приют в каком-то замке.
Весьма современная на вид сестра в белом нейлоновом костюме повела меня по коридору в комнату миссис Краг, просторную, хорошо обставленную, служащую одновременно и спальней и гостиной.
Седая старая женщина в шерстяном халате сидела в кресле-коляске - ноги ее были укрыты пледом - и смотрела по телевизору шоу Мерва Гриффина. В изуродованных артритом руках она держала открытую Библию.
Сестра приглушила звук телевизора.
- Вас хочет видеть один джентльмен, миссис Краг.
Она подняла на меня удивленные глаза, увеличенные линзами очков.
- Кто вы?
- Меня зовут Лью Арчер. Помните Элберта Блевинса, который был женат на вашей дочери Этте?
- Конечно, я его помню. На память я пока, слава богу, не жалуюсь. А в чем дело?
- Я видел его сегодня в Сан-Франциско.
- Правда? Я уже лет двадцать ничего о нем не слыхала. Когда у Джаспера родился сын, я пригласила Элберта к нам, но он мне даже не ответил.
Она замолчала, вслушиваясь в тишину. Сестра вышла из комнаты. Я сел, и миссис Краг, наклонившись ко мне, вернулась в настоящее.
- А как Элберт поживает сейчас? Он все тот же, что и прежде?
- Вероятно. Я не был знаком с ним раньше.
- Вы ничего не потеряли, - улыбнулась она. - Мой муж говорил, что Элберт родился слишком поздно. Ему бы следовало быть ковбоем в прошлом веке. Элберт всегда чурался общества.
- И сейчас чурается. Он снимает комнату в отеле и живет там один.
- Ничего удивительного. Ему и жениться-то не следовало, и уж никак не на Этте. Сначала я считала, когда они поссорились и Элберт, швырнув лампу, поджег дом, что виноват только он. Но, увидев, чем моя дочь занималась потом… - Она, лязгнув зубами, захлопнула рот, словно откусила и проглотила воспоминания. - Вас послал ко мне Элберт?
- Не совсем. Когда мы с ним разговаривали, он упомянул про ранчо, которое вы подарили ему или дали во временное пользование.
- Это было в 1927 году, - оживленно кивнула она, - когда они с Эттой поженились. Если хотите знать правду, мне это ранчо надоело. Я выросла в городе и была по образованию учительницей. Я двадцать лет кормила кур, но потом решила, что хватит, и заставила Крага перебраться сюда. Он нашел неплохую работу, служил охранником, пока не вышел на пенсию. На ранчо остались Элберт с Эттой. Продержались они там два года, а потом разошлись. Несчастливое было это ранчо. Элберт вам рассказывал?
- О чем?
- О том, что произошло на ранчо. Нет, - покачала она головой, - Элберт не мог вам рассказать, потому что сам не знал, во всяком случае, не знал всего. Сначала он устроил пожар в доме, и Этта сбежала от него. А маленького Джаспера оставила ему. Когда это случилось, мы с мужем забрали Джаспера и вырастили его, что было совсем нелегко, должна вам сказать. Сущее наказание был этот ребенок!
Затем, когда Джаспер женился на Лорел Дадни, он вбил себе в голову вернуться на ранчо. Работать он не собирался, как вы понимаете. Он решил, что там можно жить на гроши и писать пейзажи, сколько душа пожелает. Да, жизнь ему ничего не стоила, потому что после того, как он истратил приданое Лорел, мы с мужем регулярно посылали ему деньги. - Ее руки с вздувшимися венами вцепились в подлокотники кресла-коляски. - А известно ли вам, как проявил свою признательность за все, что мы сделали для него, наш внук?
- Элберт мне не рассказывал.
- Джаспер взял Лорел и мальчика и вместе с ними куда-то исчез. С тех пор от них ни звука. Джаспер - копия своей матери, и хотя она моя дочь, оба они люди насквозь неблагодарные.
Я не стал говорить Элме Краг о том, что ни Джаспера, ни Лорел уже нет в живых. Глаза старухи стали чересчур блестящими. Ей уже и так многое было известно. Горечь застыла в складке ее губ, как предчувствие собственной смерти.
Еще раз, помолчав, она обратилась ко мне:
- Но вы же приехали сюда не для того, чтобы выслушивать мои жалобы. Зачем вы приехали?
- Я хочу посмотреть это ранчо.
- Для чего? Земля там истощена. И в лучшие-то годы она была почти пустыней. Мы больше способствовали разведению хищных птиц, чем занимались скотоводством. А после того, как Джаспер и Лорел сбежали неизвестно куда, мы отказались от ранчо, чтобы не платить налога.
- По-моему, сейчас там ваш правнук Дэйвид.
- Вот как? А вы знаете Дэйвида?
- Я с ним встречался.
Она быстро посчитала.
- Он уже, должно быть, взрослый.
- Вполне взрослый. Ему девятнадцать лет.
- А чем он занимается? - заинтересовалась она, но по тону ее было слышно, что она не надеялась получить очень-то обнадеживающий ответ.
- Да в общем-то ничем.
- Наверное, пошел в своего отца. Джаспер вечно носился с какими-то мечтами, но этим все и кончалось. - Она повернула одно колесо своей коляски и теперь сидела лицом ко мне. - Если вам известно, где Дэйвид, может, вы знаете, и где Джаспер?
- Нет. И где Дэйвид, я тоже не знаю. Я надеялся, что вы подскажете мне, как найти ранчо.
- Пожалуйста, если только его не унесло ветром, который гуляет по каньонам. Вы знаете Родео Сити?
- Я там бывал.
- Когда доберетесь до центра города, где на одном углу "Родео-отель", а на другом - полицейский участок, сверните направо. Затем вы проедете мимо стадиона, минуете перевал и через двадцать миль очутитесь в маленьком поселке под названием Сентервиль. Когда-то я преподавала там в школе. От Сентервиля еще двенадцать миль к северу. Найти ранчо нелегко, особенно в темноте. Вы хотите поехать туда сегодня?
- Да.
- Тогда лучше спросите в Сентервиле. Там каждый знает, где находится ранчо Крагов. - Она помолчала. - Странно, но почему-то представителей каждого поколения нашей семьи тянет туда. А место это несчастливое. Наверное, семья у нас несчастливая.
Я не стал ее разубеждать. То немногое, что я знал об их семье, - одиночество Элберта Блевинса, страшный конец Джаспера, а через пятнадцать лет - Лорел, склонность Дэйви к насилию - только подтверждало слова миссис Краг.
Она сидела, стиснув кулаки.
- Если увидите Дэйвида, скажите, ему, где живет его прабабушка. Только не знаю зачем. Деньги, которые у меня есть, нужны мне самой. Я плачу здесь шестьсот долларов в месяц. Нет, если он не спросит, не говорите ему про меня. А то Джаспер опять сядет мне на шею. Или Лорел. Она была очень милой девушкой, но тоже оказалась неблагодарной. Я взяла ее к себе в дом, делала для нее все, что могла, а она отвернулась от меня.
- Лорел тоже с вами в родстве?
- Нет. Она приехала из Техаса. Ею интересовался один очень богатый человек. Он и прислал ее к нам.
- Не понимаю.
- А вам и не надо понимать. Про Лорел я говорить не хочу. Она мне не дочь и не внучка, но я любила ее больше всех.
Она перешла на шепот. В комнату вместе с шепотом вошло прошлое. Я встал.
Элма Краг подала мне узловатую, но по-прежнему тонкую руку.
- Когда будете выходить, прибавьте громкость. Послушаю лучше других людей.
Я усилил звук телевизора и прикрыл за собой дверь.
Глава 20
В приемной осталось не более шести "беженцев". Средних лет санитар потихоньку разгонял их по комнатам.
- Пора спать, друзья, - говорил он.
В дверях появился Джек Флайшер. Глаза его остекленели от усталости и спиртного.
- Я хотел бы повидать миссис Краг, - обратился он к санитару.
- Извините, сэр, но часы посещений истекли.
- У меня очень важное дело.
- Ничем не могу помочь, сэр. Я здесь не распоряжаюсь. А наш управляющий в Чикаго на совещании.
- Хватит болтать, - повысил голос Флайшер. - Я представитель закона.
Лицо у него налилось кровью. Он порылся у себя в карманах и, вытащив бляху, показал ее санитару.
- Это ничего не меняет, сэр. Я действую согласно приказу.
И вдруг ни с того ни с сего Флайшер дал санитару пощечину. Тот упал, но тотчас же поднялся. Одна сторона его лица была красной, другая - белой. Старики молча следили за происходящим.
Я зашел Флайшеру со спины и взял его в "рычаг". Он был рослым и сильным. Только таким способом я мог его обезвредить.
- Он что, ваш приятель? - спросил меня санитар.
- Нет.
Хотя в некотором смысле Флайшер был моим. Но не приятелем. Я вывел его на улицу и там отпустил. Он вытащил автоматический пистолет.
- Вы арестованы, - объявил он мне.
- За что? За то, что помешал нарушению общественного порядка?
- За оказание противодействия офицеру полиции при исполнении служебного долга.
Он сверкал глазами и брызгал слюной. Пистолет в его руке был на вид тридцать восьмого калибра, вполне достаточного, чтобы уложить меня навсегда.
- Хватит, Джек, и уберите свою пушку. Вы не у себя в округе, и есть свидетели.
Санитар и его подопечные, стоя у входа, наблюдали за нами. Джек Флайшер повернулся посмотреть на них, и в эту секунду я, выбив оружие у него из рук, схватил пистолет раньше, чем он успел нырнуть за ним. Стоя на четвереньках и вдруг превратившись в собаку, он гавкнул на меня:
- За это я тебя упрячу. Ты забыл, что я офицер?
- Тогда и держите себя как подобает.
Санитар подошел ко мне.
- Мы бы хотели обойтись без неприятностей. Может, вызвать полицию, а?
- Нет необходимости. Как вы считаете, Флайшер?
- Я сам полиция, черт побери!
- Нет, в этом округе у вас нет прав. Кроме того, я слышал, что вас отправили в отставку.
- А кто ты такой, черт побери? - покосился на меня Флайшер. Глаза его в сумраке мерцали желтоватым огнем.
- Я частный детектив. Моя фамилия Арчер.
- Если ты не хочешь, чтобы у тебя отобрали лицензию, верни мне оружие. - И он протянул мощную красную руку.
- Сначала давайте побеседуем, Джек. И пора вам извиниться перед человеком, которого вы ударили.
Уголок рта у Флайшера приподнялся, словно он застонал от боли. Для избалованного подчинением полицейского принести извинение было жестоким и непривычным наказанием.
- Извини, - буркнул он, не глядя на санитара.
- Ладно, - махнул рукой санитар.
Он повернулся и, шагая с достоинством, поднялся вверх по ступенькам. Старики тоже вошли в дом. Дверь, звучно чавкнув, захлопнулась за ними.
Мы с Флайшером подошли каждый к своей машине и, прислонившись к ним спиной, молча глядели друг на друга.
- Мой пистолет, - напомнил он. Пистолет был у меня в кармане.
- Сначала поговорим. За чем вы охотитесь, Джек?
- Я работаю по одному старому делу. Несчастный случай с летальным исходом, который произошел много лет назад.
- Если известно, что это несчастный случай, зачем им снова заниматься?
- А я его не закрывал. Не люблю незавершенных дел.
Он уклонялся от ответов, отделываясь общими фразами. Я попытался встряхнуть его.
- Вы знали Джаспера Блевинса?
- Нет. Никогда его не встречал, - не стал хитрить он.
- Но вы знали его жену Лорел?
- Может, и знал. Но не так близко, как думают некоторые.
- Почему вы не заставили ее опознать тело ее мужа?
С минуту он молчал. А потом спросил:
- Записываешь наш разговор на пленку?
- Нет.
- Ну-ка, отойдем от машины, приятель!
Мы пошли по аллее. Свод из пиний был спустившимся на нас черным небом. В сгустившейся тьме Флайшер стал более разговорчивым.
- Признаю, пятнадцать лет назад я допустил ошибку. Но только это я и готов признать. Я не собираюсь рыться в мусоре, а потом рассыпать его у себя на крыльце.
- Какую ошибку, Джек?
- Поверив этой девчонке.
- Лорел сказала, что человек, который попал под поезд, не ее муж?
- Она многое что сказала. В основном врала. Обвела меня как мальчишку.
- Зачем сваливать всю вину на нее? Опознать погибшего было вашей обязанностью.
- Не учи меня моим обязанностям. За тридцать лет моей службы в полиции в нашем округе погибло под колесами поезда, наверное, не меньше сотни бродяг. Одних можно было опознать, других нет. Вот и у этого ничего при себе не было. Откуда было известно, что он не такой же бродяга, как все прочие?
- А чем он был не такой?
- Тебе не хуже меня известно, чем.
- И все-таки?
- Больше я ничего не скажу. Я думал, мы обменяемся мнением. А ты только расспрашиваешь, а сам ничего не говоришь.
- Вы тоже не сказали мне ничего такого, что могло бы пригодиться.
- А ты вообще мне ничего не сказал, и точка, - заявил он. - Чего ты добиваешься?
- Ничего не добиваюсь. Я занимаюсь похищением Стивена Хэккета.
- Чем? - Он тянул время.
- Не прикидывайтесь, будто ничего не знаете про Хэккета. Вы прочли про него в сан-францисской газете.
Он чуть повернулся и во тьме посмотрел мне в лицо.
- Значит, это ты следил за мной во Фриско? Какого черта я тебе понадобился?
- Не вы лично. Просто наши дела чем-то связаны. Сын Джаспера Блевинса Дэйви, который куда-то затерялся во всей той потасовке, вырос и стал взрослым. Он-то и похитил Хэккета.
Я услышал, как Флайшер быстро втянул в себя воздух, потом медленно его выдохнул.
- В газете сказано, что у этого Хэккета куча денег. - Это был вопрос.
- Да, немало.
- И мальчишка Джаспера Блевинса требует выкупа?
- Пока разговоров о выкупе я не слышал. По-моему, он хочет прикончить Хэккета, если уже не прикончил.
- Боже мой! Ни в коем случае! - выкрикнул Флайшер так, будто его собственной жизни угрожала опасность.
- Вы знаете Хэккета? - спросил я.
- В жизни не видел. Но он ведь при деньгах. Значит, приятель, нам с тобой не мешало бы объединиться.
Мне не нужен был Флайшер в качестве компаньона. Я ему не верил. С другой стороны, он знал об этом деле то, что никому из оставшихся в живых не было ведомо. И в округе Санта-Тереса был как у себя дома.
- Вы помните ранчо Крагов возле Сентервиля?
- Да. Я знаю, где оно находится.
- Вполне возможно, что Дэйви Блевинс прячет Стивена Хэккета на ранчо.
- Тогда поехали туда, - сказал Флайшер. - Чего мы ждем?
Мы подошли к машинам. Я отдал пистолет. Глядя на Флайшера в полутьме, я вообразил себе, будто смотрюсь в тусклое кривое зеркало и вижу самого себя.
О смерти Лорел Смит не было сказано ни слова.
Глава 21
Мы решили ехать на машине Флайшера, потому что она была новой и быстроходной, и вести ее попеременно. Свою машину я оставил возле открытой всю ночь бензоколонки в Канога-парк, неподалеку от дома Кита Себастиана. Что бы ни случилось, все равно мне сюда возвращаться.
Я сидел за рулем, а Флайшер дремал рядом со мной на переднем сиденье. Мы поднялись в Сан-Фернандо-Вэлли, миновали главный перевал и вернулись через Камарильо к совсем уже темному океану. Но стоило нам пересечь границу округа Санта-Тереса, как Флайшер, словно почуяв родную территорию, тотчас проснулся.
В нескольких милях к югу от границы, когда мы очутились на совершенно пустынном участке шоссе, Флайшер велел мне остановиться возле небольшой рощи из эвкалиптовых деревьев. Я решил, что ему требуется выйти. Однако, когда я остановился на обочине, он из машины не вылез.
Не поднимаясь с сиденья, он повернулся ко мне и рукояткой пистолета, в которой была еще и обойма с патронами, ударил меня по голове. Я потерял сознание. Через некоторое время окутавшая меня тьма была нарушена какими-то сновидениями. Вращались огромные колеса, колеса вечности и неизбежности, а потом они превратились в тепловоз, который, сверля тьму своим единственным глазом, мчался прямо на меня, а я в беспомощности лежал поперек рельсов.
Тепловоз загудел, но гудок его не был похож на гудок поезда, и я не лежал на рельсах, и это был не сон. Я сидел прямо на шоссе, на той его полосе, где машины шли на север. И на меня, беспрерывно сигналя, мчался грузовик весь в огнях, как рождественская елка.
Визжали тормоза, но было ясно, что грузовик не успеет остановиться. Я лег и смотрел, как он надвигается и как за ним исчезают звезды. Потом звезды опять появились, и я почувствовал, что по жилам у меня бежит заледеневшая было кровь.
С юга шли машины. Я сполз с дороги, чувствуя себя крохотным и неуклюжим, как кузнечик. Свидетелями что-то бормотали и стонали на ветру эвкалипты. Я полез за пистолетом. Он исчез.
Водитель грузовика, съехав на обочину, остановился, выставил световой сигнал и с фонариком в руках кинулся ко мне.
- Эй, вы живы?
- По-моему, да. - Я поднялся, с трудом держа голову.
Он сунул фонарик мне в лицо. Я зажмурился и чуть не упал.
- Эй, у вас все лицо в крови. Разве я вас задел?
- Нет. Это меня стукнул и бросил на шоссе один мой приятель.
- Может, вызвать полицию, а? Или "Скорую помощь"?
- Да нет, не нужно. Лучше подбросьте меня до Санта-Тересы.
Он согласился не сразу. На лице у него было написано и участие и подозрение. Его смущала кровь на лице. Приличных людей не бьют и не бросают на шоссе.
- Ладно, - сказал он без энтузиазма. - Это я могу.
Он довез меня до окраины Санта-Тересы. Бензозаправочная станция еще была открыта, и я попросил водителя грузовика остановиться возле нее.
Дежурил Фред Крэм, тот, у которого одна нога была в ортопедическом ботинке. Он, по-видимому, меня не узнал. Я прошел в туалет и умылся. Голова над виском была разбита и припухла, но рана не кровоточила.
На стене кто-то написал: "Старайтесь договориться, а не воевать". Я засмеялся. Смех болью отдался в голове.
Я вышел на воздух и спросил у Фреда Крэма, можно ли мне позвонить. Теперь он меня узнал.
- Нашли девушку?
- Нашел. Большое спасибо.
- Не стоит. Могу я еще чем-нибудь вам помочь?
- Сейчас мне нужно позвонить человеку, который живет у вас в Санта-Тересе.
Стрелки электрических часов в конторе бензозаправочной станции стояли на двенадцати. Опять звоню Лэнгстонам ровно в полночь. Я нашел в телефонном справочнике их номер и набрал его.
- Квартира Лэнгстонов, - приглушенным голосом ответил Генри Лэнгстон.
- Говорит Арчер. Не сердитесь, пожалуйста, за столь поздний звонок.
- А я все думал, куда вы делись, - оживился он. - Местная газета только и кричит про Дэйви.
- Хэнк, я, по-моему, знаю, где он. Но и Флайшер тоже знает. Он уже едет туда. Как вы насчет того, чтобы совершить еще одну ночную прогулку?
- Куда?