- Нет, нет, - повторил Блевинс. - Я никогда не видел жены Джаспера. А она хорошенькая.
- Была.
Я забрал фотографию и ушел, пока он не успел задать мне вопроса.
Глава 18
Обратно к Уилли Мэки я поехал на такси, купив по дороге газету. На первой полосе сенсация: исчез Стивен Хэккет. Но в статье подробностей было мало, хотя из нее я узнал, что Хэккет считается одним из самых богатых людей в Калифорнии.
В офисе Уилли Мэки я выяснил, что Джек Флайшер, выехав из "Сэндмен-мотеля", помчался в южном направлении. Агент Уилли потерял его на автостраде в районе Сан-Хосе.
Когда агент явился, мы с ним побеседовали. Боб Левайн, серьезный молодой человек со стрижкой ежиком, был очень огорчен случившимся. Флайшер не только сумел его перехитрить, но и машина Флайшера оказалась более быстроходной. У Боба был такой вид, что он вот-вот начнет пинать ногами резную с красной обивкой мебель в офисе Уилли.
- Да не стоит огорчаться, - сказал я Левайну. - Я знаю, где Флайшер живет, и думаю, что могу его догнать, если полечу на юг. Вы же только зря бы съездили.
- Правда?
- Чистая правда. Лучше скажите: пока вы за ним следили, Флайшер заезжал куда-нибудь, кроме как к Элберту Блевинсу?
- Только в копировальное ателье. Я еще не успел поговорить с хозяином ателье.
- Я уже поговорил. При случае попытайтесь перепроверить те сведения, что я от него получил. Он, вполне возможно, кое-что от меня скрыл. У него могли остаться копии с газетной страницы и свидетельства о рождении, которые носил к нему Флайшер.
- Если остались, я их достану, - пообещал Левайн. - Чем еще могу вам помочь?
- Отвезите меня в аэропорт. - Я посмотрел на часы. - Успеем по дороге и в "Сэндмен-мотель".
Оказалось, что заехали мы туда не зря. В мотеле как раз шла уборка в том номере, где жил Флайшер. В корзинке для ненужных бумаг я нашел экземпляр той самой газеты, которую купил и я. Статья о Хэккете была из нее вырвана.
Чем бы ни определялись интересы Флайшера, они явно совпадали с моими. На данный момент он меня опережал. Я подсчитал, сколько в моем распоряжении времени, прежде чем в Лос-Анджелес доберется на машине Флайшер. Оказалось, три часа.
Автострада была забита, поэтому почти час ушел на дорогу от лос-анджелесского аэропорта до дома Себастиана в Вудлэнд Хиллс. Заранее звонить Себастиану я не стал, потому что не хотел услышать, как он откажется подозвать к телефону дочь. Когда я выехал из аэропорта, было еще светло, но пока моя с перегревшимся мотором старушка с трудом лезла в гору, уже совсем стемнело.
Перед домом Себастиана стояла машина лос-анджелесской полиции. В ней беспрерывно бубнило радио - казалось, будто у машины прорезался голос и она жалуется на тяжкое житье-бытье. Я позвонил в дверь. Мне открыл мрачный помощник шерифа.
- Да, сэр?
- Я хотел бы поговорить с мистером Себастианом.
- Мистер Себастиан в данную минуту занят. Вы адвокат?
- Нет. - Я объяснил ему, кто я. - Мистер Себастиан не будет, возражать против встречи со мной.
- Сейчас узнаю.
Помощник шерифа запер дверь на замок. Я стоял, прислушиваясь к бормотанью радио из патрульной машины. Дверь открыл Себастиан. Внешность его продолжала меняться, как у боксера, которого бьют все пятнадцать раундов. Волосы были всклокочены, лицо стало серым, в глазах застыло отчаяние. За его спиной на манер тюремного надзирателя высился помощник шерифа.
- Ее увозят, - сказал Себастиан. - Хотят посадить в тюрьму.
- Не в тюрьму, - поправил его помощник шерифа, - а в дом предварительного заключения для несовершеннолетних.
- А что, разве нельзя внести залог? - спросил я у Себастиана.
- Можно, но у меня нет двадцати тысяч долларов.
- Почему так много?
- Умышленное оскорбление действием - обвинение весьма серьезное, - объяснил помощник шерифа. - Кроме того, она обвиняется и в похищении человека…
- Все равно много.
- Судья придерживается другого мнения, - сухо сказал помощник.
- Не оставите ли вы нас на минуту? - спросил я. - Я хочу поговорить с мистером Себастианом с глазу на глаз.
- Вы же не адвокат, вы сами сказали. И не имеете права вмешиваться.
- Как и вы, между прочим. Послушайте, сержант, дайте нам поговорить.
Он отошел, но, вполне возможно, продолжал прислушиваться.
- Кто ваш адвокат? - спросил я у Себастиана.
- Я позвонил некоему Арнольду Бендиксу из Вэн Найса. Он обещал вечером приехать.
- Уже вечер. А чем вы были заняты весь день?
- Не помню. - Он оглянулся, словно события дня столпились у него за спиной. - Приходили какие-то люди от окружного прокурора. Потом мы долго беседовали с Сэнди, стараясь разобраться во всем случившемся.
- Если только сидеть и беседовать, толку не будет. Вызовите адвоката. И врача. Надо сделать так, чтобы вашей дочери разрешили переночевать дома. Тогда у адвоката будет время съездить в суд и попытаться уменьшить сумму залога. До десяти тысяч… Поручитель за тысячу долларов ссудит вам эту сумму.
- А где мне взять тысячу долларов? - испуганно спросил он. - Меня ведь наверняка с работы выгонят.
- Обратитесь к ростовщику. Для этого они и существуют.
- И сколько это будет мне стоить? - с несчастным видом спросил он.
- Еще сотню-другую. Но сейчас разговор не о деньгах. Сейчас надо сделать так, чтобы ваша дочь не попала в тюрьму.
Наконец-то до него дошло, сначала, правда, смутно, будто через спутник связи: в его жизни наступил переломный момент. В глазах его на смену отчаянию пришло понимание. Не все еще потеряно.
Он снял трубку и позвонил их семейному врачу, доктору Джеффри из Канога-парк. Доктор Джеффри приехать отказался. Тогда Себастиан напомнил ему о его обязанностях. Затем он позвонил адвокату и сказал ему то же самое.
В сопровождении помощника шерифа, которого, по-видимому, терзало подозрение, что мы задумали массовое бегство, мы вошли в гостиную. Там была Бернис Себастиан, похудевшая, вся в напряжении, но с безупречной прической и в отлично сшитом черном платье. С ней сидела довольно бойкая на вид блондинка, примерно моего возраста, в голубом костюме, скорее всего форменном.
Она назвала себя: миссис Шеррил из отдела по надзору за условно осужденными. Я упомянул, что знаком с Джейком Белсайзом.
- Я разговаривала с ним сегодня, - сказала она. - Он очень расстроен всей этой историей. Винит себя за то, что мало уделял внимания Спеннеру.
- Конечно, мало, - заметила миссис Себастиан.
- Какой смысл сейчас говорить об этом? - сказал я им обеим и, обратившись к миссис Шеррил, спросил: - Белсайз не высказывал каких-либо соображений?
- Мое появление здесь - одно из его соображений. Но, к сожалению, Сэнди не желает со мной разговаривать. Я пытаюсь объяснить ее родителям, что, если девочка проявит желание сотрудничать с нами, это значительно облегчит ее участь.
- Сэнди не в состоянии отвечать на вопросы, - вмешался Себастиан. - Ей дали успокаивающее, и она в постели. Сюда едет доктор Джеффри. И мой адвокат Арнольд Бендикс.
- Мы всю ночь ждать не можем, - отозвался помощник шерифа. - У нас ордер на арест, и мы обязаны ее увезти.
- Давай подождем, Том, - сказала миссис Шеррил. - Посмотрим, что скажет доктор.
Помощник уселся в углу, и в комнате наступила тяжкая тишина. Как на похоронах или возле смертного ложа. Попав в беду, Сэнди очутилась в центре внимания, вся жизнь в доме теперь была сосредоточена только на ней. Не ради ли этого она пошла на все свои подвиги, подумал я.
Приехал доктор Джеффри, куда-то торопящийся молодой человек. В сопровождении миссис Себастиан он пошел к Сэнди. Вслед за ним явился адвокат. Вдвоем им удалось убедить помощника шерифа и миссис Шеррил отложить все дела до утра.
Доктор уезжал первым. Его время стоило особенно дорого. Я вышел за ним к его "роверу", и он с большой неохотой согласился уделить мне две минуты.
- Как у Сэнди с психикой?
- Она, естественно, испугана и растеряна. На грани истерики и очень утомлена.
- Могу ли я задать ей несколько вопросов, доктор?
- Это необходимо?
- От этого, возможно, зависит жизнь человека. Вы, наверное, не в курсе…
- Я видел вечернюю газету. Но мне вся эта история кажется не совсем правдоподобной. Каким образом такая девочка могла участвовать в похищении человека?
- Представьте себе, участвовала. Так могу я с ней поговорить?
- Пять минут, не больше. Ей нужен отдых.
- А наблюдение психиатра?
- Посмотрим завтра. Подростки быстро справляются с недугом.
Джеффри хотел было сесть в машину, но у меня был наготове еще один вопрос.
- Как давно вы ее наблюдаете, доктор?
- Года три-четыре, с тех пор как они отказались от услуг педиатра.
- Прошлым летом ее лечил некий доктор Конверс из Беверли Хиллс. Вам об этом известно?
- Нет. - Мне удалось его заинтересовать. - Я такого доктора не знаю. От чего он ее лечил?
- Мне он не скажет. А вам, глядишь, и скажет. Что может прояснить запутанную ситуацию.
- Правда? Тогда я, пожалуй, позвоню ему.
Из дома вышли помощник шерифа и миссис Шеррил, сели в патрульную машину и помчались вслед за "ровером" доктора вниз с холма. Бернис Себастиан, стоя у двери, смотрела им вслед.
- Слава богу, сегодня мы их больше не увидим. Спасибо вам, мистер Арчер, за вашу заботу.
Она была из тех, кто стесняется своих чувств. Глаза ее потускнели, стали скучными.
- Заботу проявил ваш муж. Я ему только кое-что посоветовал. Мне не раз приходилось участвовать в таких семейных делах.
- У вас есть дети?
- Нет. Было время, когда я об этом жалел.
Она пропустила меня в дом, заперла дверь и прислонилась к ней, словно боясь, что и тьма ворвется в дом вслед за нами.
- Ее не заберут у нас?
- Это зависит от многого. У вас в семье неблагополучно, и дело не только в Сэнди. Беда в том, что вы далеки друг от друга.
- Она больше сердится на Кита, чем на меня.
- Значит, вы все трое далеки друг от друга. Вам следует наладить отношения.
- Чье это мнение?
- Отдела по надзору за условно осужденными, если ей повезет и они рискнут взять ее к себе под опеку. А из-за чего Сэнди сердится на отца?
- Не знаю. - Но она опустила глаза и даже прикрыла их.
- Я не верю вам, миссис Себастиан. Вы по-прежнему не хотите показать мне дневник Сэнди?
- Я его уничтожила, как сказала вам сегодня утром… вчера утром. - Она опять опустила глаза и прикрыла их тонкой рукой с длинными пальцами. Она ошиблась на день - всего лишь оговорилась, - но это ее взволновало.
- Скажите мне, что в нем было такого, из-за чего вам пришлось его уничтожить?
- Не могу. И не хочу. Это унизительно!
Она рванулась в сторону. Я тоже отступил, и мы столкнулись.
- Извините, - сказала она, не объясняя, в чем я должен был ее извинить.
- Это я виноват. Но мы не закончили нашего разговора, - настаивал я.
- Разве?
- Что будет с Сэнди, мы сможем определить, только когда будем знать судьбу Стивена Хэккета. Если сумеем разыскать его живым и… - Я намеренно не договорил: пусть поразмыслит сама. - Может, Сэнди в состоянии мне что-нибудь подсказать? Доктор разрешил задать ей несколько вопросов.
- О чем?
- Вчера она сказала, что Дэйви Спеннер ищет место, где он когда-то жил. Может, ей известны кое-какие подробности.
- И это все?
- Пока все.
- Хорошо, можете с ней поговорить.
Мы прошли мимо гостиной, где Себастиан с адвокатом обсуждали возможность уменьшить залог. Дверь в комнату Сэнди была заперта, но в замке торчал ключ. Миссис Себастиан повернула ключ и тихо приоткрыла дверь.
- Сэнди, ты не спишь?
- А ты как думаешь?
- Разве можно так отвечать маме? - Голос миссис Себастиан стал ласково-поучительным, словно она разговаривала со слабоумным существом. - С тобой хочет поговорить мистер Арчер. Помнишь мистера Арчера?
- Неужели нет?
- Сэнди, прошу тебя, говори, как все люди.
- А я теперь не как все. Ладно, давай сюда своего шпика.
Грубость Сэнди явно была напускной, вызванной чувствами вины, страха и отвращения к самой себе, а также довольно агрессивным презрением к матери, но сейчас эта грубость завладела ею полностью, стала ее вторым "я". Я же вошел в комнату в надежде протянуть руку помощи той девочке, которая собирала университетские вымпелы и игрушечных животных.
Она сидела в постели, прижав к груди одну из таких игрушек - коричневого бархатного спаниеля с висячими ушами, глазами-пуговками и красным языком из фетра. Лицо у Сэнди горело, веки опухли. Я присел на корточки возле ее кровати, и наши глаза оказались на одном уровне.
- Привет, Сэнди!
- Привет! Меня собираются упрятать в тюрьму. - Голос у нее был тусклый, безжизненный. - Можете торжествовать.
- Почему ты так говоришь?
- Вы этого добивались, разве нет?
- Ты не имеешь права разговаривать с мистером Арчером таким тоном, - вмешалась стоявшая у двери миссис Себастиан.
- Уходи, - сказала девочка. - У меня от тебя болит голова.
- Это у меня болит голова.
- У меня, по-моему, тоже начинает болеть, - сказал я. - Прошу вас, разрешите мне минуту поговорить с Сэнди наедине.
Миссис Себастиан вышла.
- О чем это мы будем говорить? - спросила девочка.
- Ты можешь помочь мне и одновременно себе. Всем будет лучше, если мы сумеем разыскать Дэйви до того, как он убьет мистера Хэккета. Ты знаешь, где они?
- Нет.
- Вчера вечером или, пожалуй, ночью ты сказала, что Дэйви ищет одно место, место, где он когда-то жил. Ты знаешь, где это, Сэнди?
- Откуда мне знать? Он сам не знает.
- Он помнил какие-нибудь приметы?
- Помнил, что оно где-то в горах, к северу от Санта-Тересы. Какое-то ранчо, где он жил до того, как его поместили в приют.
- Он что-нибудь рассказывал про это место?
- Да, но мне оно не показалось похожим на ранчо. Дом давно сгорел. Кто-то настелил крышу над уцелевшим крылом.
- Дом сгорел?
- Так он сказал.
Я встал. Девочка отшатнулась, вцепившись в бархатную собаку, как будто та была ее единственным другом и защитником.
- Почему он хотел вернуться туда, Сэнди?
- Не знаю. Он когда-то жил там со своим отцом. И матерью. Наверное, это место представлялось ему раем.
- Лорел Смит - его мать?
- По-моему, да. Она сказала ему, что она его мать. Но она бросила его, когда он был еще маленьким. - Сэнди шумно вздохнула. - Он может считать, что ему крупно повезло, сказала я.
- А чем тебе не угодили твои родители?
- Об этом я не хочу говорить.
- И что у тебя общего с Дэйви? Ты ведь совсем ему не пара.
- Откуда вам знать? Я порядочная дрянь.
Напускная грубость, о которой она на минуту позабыла, снова заявила о себе. Она была не только напускной, потому что мысли девочки блуждали где-то между светом и мраком, кружась, как подброшенная ею самой монета.
В коридоре, где меня ждала Бернис Себастиан, я вспомнил, что в комнате Сэнди что-то изменилось. Она сняла со стены фотографию Хейди Генслер в серебряной рамке.
Глава 19
С разрешения Бернис Себастиан я закрылся в кабинете и позвонил Элберту Блевинсу в "Боумен-отель". После долгого молчания на линии мне начали отвечать один за другим разные голоса: Элберт сейчас подойдет, Элберта в номере нет, но его ищут, Элберт, по-видимому, куда-то ушел, и неизвестно, когда он вернется, наверное, он в кино на Маркет-стрит, где за один сеанс показывают три картины.
Я попросил передать Элберту, чтобы он позвонил мне за мой счет, хотя и не очень-то надеялся услышать его голос еще сегодня.
Можно было испробовать еще один источник информации. Я вынул бумаги, приобретенные мною у Элберта Блевинса, и, разложив их на письменном столе Себастиана, перечитал письмо, которое Элма Р. Краг, теща Элберта, проживая в собственном доме за номером 209 по Уэст Капо-стрит в Санта-Монике, прислала ему в 1948 году.
"Джаспер, Лорел и малыш некоторое время поживут у нас, -
писала миссис Краг, -
а потом Джаспер хочет перебраться на ранчо".
Я поискал имя Элмы Краг в телефонной книге, потом позвонил в справочную, но все напрасно. Письмо было написано почти двадцать лет назад. Миссис Краг либо была уже очень старой, либо умерла.
Выяснить это можно было только одним путем, поэтому я, пожелав Себастианам спокойной ночи, поехал обратно в Санта-Монику. Автострада по-прежнему была забита, но машины шли без остановки. Фары заливали Сепульведу потоком света.
Настроение у меня было приподнятое. Если миссис Краг жива и скажет мне, где находится ранчо, то к утру я доберусь до истины. Я даже позволил себе потешиться мыслью о том, как распоряжусь сотней тысяч долларов.
Черт побери, да я ведь могу даже бросить работу! Эта перспектива меня напугала. Я вынужден был признаться себе, что жил ради ночей, вроде этой, когда метался из одного конца города в другой, отыскивая связи между миллионами его ячеек. Я даже носился с фантастической мечтой о том, что в один прекрасный день я восстановлю все эти связи, и город, очистившись от скверны, восстанет живой и невредимый.
Возле Уилшира я съехал с Сепульведы и по Сан-Винсенте добрался до Уэст Капо-стрит. Дом 209 по Уэст Капо-стрит оказался двухэтажным жилым зданием. Его свежеоштукатуренный фасад украшали откуда-то пересаженные и залитые зеленоватым светом прожекторов пальмы.
В квартире номер один я разыскал управляющего домом, средних лет человека в рубашке с короткими рукавами. Он с трудом оторвался от книги. Я назвал себя. Он сказал, что его зовут Ральф Кадди.
Кадди говорил с южным акцентом, похоже, он был из Техаса. Над камином висели крест-накрест два пистолета, а на стенах несколько нравоучительных сентенций.
- Когда-то здесь жила некая миссис Элма Краг, - сказал я.
- Совершенно верно.
- Вам известно, где она живет сейчас?
- В доме.
- В каком доме?
- В доме для престарелых. Несколько лет назад у нее случился перелом шейки бедра.
- Какая жалость! А мне хотелось с ней поговорить.
- О чем?
- О ее семье.
- У миссис Краг никого не осталось. - И, ухмыльнувшись, добавил: - Если не считать меня.
- В Сан-Франциско живет ее зять. И где-то скрывается правнук по имени Дэйви. Она когда-нибудь упоминала про свое ранчо в округе Санта-Тереса?
- Про ранчо я слышал.
- Не подскажете ли, как его найти?
- Я там ни разу не был. Они от него отказались, чтобы не платить налога.
- Вы родственник миссис Краг?
- Не совсем. Я был другом ее семьи. И остаюсь им.
- Не дадите ли мне адрес дома для престарелых?
- Может, и дам. Только зачем вам миссис Краг?
- Я сегодня встретил ее зятя Элберта Блевинса.
- Первого, значит, мужа Этты, - сразу сообразил Кадди.
- Верно.
- А при чем тут ранчо?
- Элберт о нем упомянул. Он там когда-то жил.
- Понятно.